реступил через левую руку Александры, встал на  колени  на
толстый ковер, обхватил молодую женщину за бедра, притянул к себе и  вошел
в нее. При этом он подумал, что настолько же циничен,  насколько  доступна
эта женщина.
     Углубившись в нее, он снова взял трубку, откуда  доносились  яростные
"алло" американца.
     - Чем вы, в конце концов, заняты? - взорвался Дэвид Уайз.
     - Двумя делами одновременно, - ответил Малко.
     Заместитель  директора  отдела   планирования   издал   неразборчивый
недовольный возглас и начал  объяснять  Малко,  чего  он  от  него  хочет.
Александра не сопротивлялась, ее  глаза  были  закрыты,  а  пальцы  играли
бархатной обшивкой дивана. Лицо ее не выражало никаких эмоций.
     Очень медленно Малко двигался взад и вперед, постепенно ускоряя ритм,
сосредоточившись на изысканном ощущении. Равнодушие Александры  постепенно
переходило в волнение, которое бросало ее живот навстречу Малко,  а  потом
обратно. Ее только что накрашенные ногти перестали  играть  с  бархатом  и
вцепились в него.  Ее  таз  приподнялся,  она  стала  дышать  чаще.  Малко
становилось все труднее понимать, что говорил ему Дэвид Уайз.
     Вдруг Александра открыла глаза и внезапно сказала  странно  спокойным
голосом:
     - Ich komme... [Я кончаю]
     Она прижалась животом к Малко,  открыла  рот,  словно  задыхаясь,  ее
длинные ногти впились ему в плечи.
     - Малко, вы меня слышите? - крикнул Дэвид Уайз.
     Малко слышал. Но изливавшаяся сперма помешала ему ответить.
     Александра завершила свой оргазм с образцовой скромностью,  скользнув
еще немного вперед и сев на пол.
     Мышцы Малко резко расслабились.
     - Я слышу вас, Дэвид, - сказал он почти обычным голосом. - Вы хотите,
чтобы я отправился в Могадишо?


     Солнце,  казалось,  старалось  расплавить   небольшое   желто-красное
здание, на  котором  виднелись  полустертые  буквы  "МОГАДИШО".  Несколько
старых самолетов ржавели возле ангаров. Здесь  пахло  краем  света.  Малко
зевнул. Перелет из Рима оказался кошмарным, пища -  пригодной  только  для
собак, единственными  напитками  были  теплый  лимонад  и  пепси-кола.  От
старого "Боинга-707", который  был  украшением  сомалийской  авиакомпании,
воняло старым козлом. Его первый  класс  напоминал  багажное  отделение  в
нормальных компаниях.
     Малко оторвался от сидения и пошел к выходу. Когда он шагнул на трап,
у него появилось ощущение, что он  стоит  на  пороге  ада.  Было  градусов
сорок. Советский реактивный самолет оторвался от земли с тяжелым ревом. За
перегородкой немая толпа негров с  любопытством  рассматривала  прибывших.
Европеец высокого роста в белой рубашке с короткими рукавами, выделявшийся
в толпе, поднял руку в знак приветствия, заметив среди  пассажиров  Малко.
По описанию это должен быть  Ирвинг  Ньютон,  представитель  "компании"  в
Могадишо.
     Молодой негр в красной тенниске резво взбежал по трапу. У  него  было
неприятное лицо, словно сдавленное двумя утюгами, с  лысым  лбом,  большим
ртом, отвислой нижней губой, с карими глазами навыкате и мерзкой  улыбкой.
Его  левая  рука  была  украшена  медным  перстнем-печаткой   размером   с
будильник. Правую он протянул Малко.
     - Джаале [товарищ] Линге?
     Ошибиться он не мог,  поскольку  Малко  был  единственным  пассажиром
салона первого класса.
     - Это я.
     Сомалиец опять протянул руку и сказал по-английски:
     - Давайте ваш паспорт. Меня прислало министерство  информации,  чтобы
сопровождать вас. Меня зовут  Муса.  Джаале  Муса.  Я  помогу  вам  пройти
таможню.
     - Спасибо, джаале, - поблагодарил Малко без улыбки и направился вслед
за своим провожатым.
     Сомалийцы  не  теряли  времени.  Пока  шли  по  раскаленной  бетонной
дорожке,  его  "гид"  стал  листать  служебный  паспорт   госдепартамента.
Прекрасный  новенький  паспорт  без  всяких  компрометирующих  виз.  Почти
настоящий. Товарищ Муса рассматривал девственно чистые страницы  жадным  и
разочарованным взглядом. Они вошли в здание аэровокзала.
     Нудные  разговоры  с  солдатами   в   мятых   мундирах,   с   жалкими
таможенниками. Благодаря "гиду"  Малко  оказался  в  небольшой  комнате  с
чудесным искусственным климатом.  В  окружении  группы  негров,  мужчин  и
женщин, обладательниц  впечатляющих  задов,  обтянутых  почти  прозрачными
шелками, через которые  просвечивало  белье.  Скульптурные,  высокомерные,
черные  как  уголь,  они,  эти  зады,  должно  быть,  принадлежали  высшим
должностным лицам  режима.  Что  не  помешало  последним  остановить  свои
заинтересованные взгляды на Малко. "Гид" важно сказал:
     - Сомалийские женщины самые прекрасные в мире.
     Малко сделал вид, что не слышит:
     - Что нового о господине Рейнольдсе?
     Товарищ Муса тут же нахмурился:
     - Я не знаю! Полиция занимается расследованием, но это очень  трудное
и деликатное дело. Не следует подвергать опасности  жизнь  заложников,  не
так ли?
     Возник носильщик в лохмотьях с двумя чемоданами Малко в руках.


     Товарищ Муса пошел впереди. Длинный  коридор  вывел  их  в  маленький
холл, где Малко увидел белого, которого он заметил раньше, при  выходе  из
самолета. "Гид" принужденно улыбнулся.
     - Это мистер Ньютон, первый секретарь посольства, - сказал он. -  Он,
вероятно, тоже вас встречает.
     Ирвинг Ньютон подошел к Малко, протягивая руку.
     - Господин Линге, рад приветствовать вас в Могадишо.
     Муса Эль Галь поспешил к ним, радостно осклабившись:
     - Я джаале Муса, из Министерства информации. Я здесь, чтобы встретить
господина  Линге,  помочь  устроиться  в  Могадишо  и  пожелать  приятного
пребывания.
     Ирвинг Ньютон смерил сомалийца холодным взглядом.
     - Ну что ж, вы его встретили.
     Он уже подталкивал Малко к выходу. Черный "бьюик" стоял возле  здания
аэровокзала. Американец сел за руль, "забыв" пригласить в машину "гида". А
тот, уставившись на трогающуюся машину, не пытался скрыть ярость. Тридцать
секунд спустя они уже ехали вдоль  грязно-серой  дюны.  Вдалеке  виднелись
белые дома Могадишо. Малко откинулся на спинку кресла.
     - У вас нет шофера? - удивился он.
     - Есть, - ответил Ирвинг Ньютон, -  но  я  не  хочу,  чтобы  за  мной
шпионили. Вы видели это дерьмо, которое, якобы, пришло вас встречать.  Это
парень из СНБ. Они везде, они слышат все, арестовывают людей,  шпионят  за
иностранцами. За их спиной стоят Иваны. КГБ организовало СНБ по советскому
образцу. Сомалийцам жрать нечего, по пятницам  ради  экономии  в  Могадишо
отключают свет, но зато у них станция подслушивания,  которой  позавидовал
бы наш технический отдел.
     Они въезжали в город. Облупленное здание из красного кирпича, широкий
проспект, обсаженный деревьями, жалкие магазины.  Все  выглядело  бедно  и
провинциально.
     - А что с послом? - спросил Малко.
     - Эти сволочи продолжают делать вид, что ничего не  знают,  -  Ирвинг
Ньютон мрачно выругался. - Как будто СНБ не знает обо всем, что происходит
в Могадишо.
     Они ехали мимо казармы. Десяток новеньких русских танков ТБ-2  стояло
вдоль забора, а сомалийские солдаты старательно мыли их.
     - Их отправляют на север, к границе Джибути, - объяснил Ньютон. -  Но
я сомневаюсь, умеют ли сомалийцы обращаться с подобной техникой...
     - Вы говорили о  после?  -  напомнил  Малко,  возвращая  дипломата  к
интересующему его вопросу.
     Ирвинг Ньютон покачал головой.
     - Мне доставили записку. В ней сообщается, что с ним и  с  остальными
обращаются  хорошо.  Вчера  я  опубликовал  официальное  заявление  Белого
дома... Они не уступят,  чего  бы  это  ни  стоило...  Поэтому  я  пытаюсь
выиграть время, я бушую, я деру глотку, но сомалийцам начхать.
     Они уже были в центре. Транспорт двигался медленно.  Старые  разбитые
русские   грузовики,   битком   набитые   красно-желтые    такси.    Много
велосипедистов и пешеходов.
     - Вы не против, если я заскочу в  посольство?  -  спросил  Ньютон.  -
Взглянуть, нет ли новостей.
     - Пожалуйста, - кивнул Малко.
     Пять  минут  спустя  они  остановились  у   небольшого   особняка   с
развевавшимся американским флагом.
     Как  только  Ирвинг  Ньютон  вошел  в  холл,  где  ожидали  несколько
посетителей, охранник бросился к нему.
     - Сэр, мы только что получили заявление ФОПС.
     - Дайте.
     Лицо первого секретаря едва  заметно  исказилось.  Он  был  по-мужски
красив,  со  своим  правильным  профилем,   слегка   вьющимися   волосами,
энергичным подбородком. Ньютон  прочел  заявление  и  молча  протянул  его
Малко. Это было очень короткое заявление: "Перед  лицом  циничного  отказа
империалистов ФОПС решил казнить одного из заложников,  если  американские
империалисты не изменят своего решения".
     Ирвинг Ньютон печально взглянул на Малко.
     - Такое впечатление, что они поздравляют вас с приездом. Это ответ на
мое заявление. Нас приперли к стене. Надеюсь, вы захватили  с  собой  свою
суперменскую коллекцию оружия. Она вам пригодится. Потому что я не уверен,
что они блефуют.



                                    5

     Бассейн  в  отеле  "Джабба"  был  великолепен,   украшенный   голубой
мозаикой, укрытый в тени лимонных деревьев,  с  хромированной  вышкой  для
прыжков в воду. Отсутствовала лишь одна деталь - вода, а так бы  все  было
отлично! Бассейн был безнадежно пуст. А  если  учесть  кучу  строительного
мусора, сваленного на дне, то становилось  ясно,  что  его  никогда  и  не
заполняли... Маленький недостаток социалистической системы.
     Угнетенный Малко покинул балкончик, на котором можно было  свариться.
В комнате энтузиазма у него не прибавилось,  помещение  напоминало  скорее
камеру, чем номер в роскошном отеле, своей облупившейся  зеленой  краской,
астматическим и шумным кондиционером. Что же  касается  ванной,  то  своей
суровой аскетичностью она вызывала аналогии  с  душевыми  в  Освенциме,  а
полотенца, казалось, были сделаны из крокодиловой кожи.  Комната  выходила
во двор, и за садом виднелся порт, где без дела  стояли  несколько  ржавых
йеменских грузовых судов.
     Между  тем  "Джабба"  была  гордостью   сомалийского   правительства.
Полностью построенной народом, без помощи буржуазных архитекторов...
     Малко  закончил  разбирать  чемодан.  Социализм  обязывает,   поэтому
плечики заменяли ржавые гвозди. Он не взял  с  собой  никакого  оружия.  В
Сомали шутить не стоит. Шпики СНБ только и ждут,  когда  гость  выйдет  из
номера, чтобы обыскать его.
     Официально он  всего  лишь  представитель  госдепартамента,  которому
поручено при возможности  вести  переговоры  об  освобождении  похищенного
дипломата и остальных заложников. Впрочем, это заведомо безнадежное  дело,
но надо было сохранить лицо. Его миссия лишь в последнюю  минуту  получила
"зеленую улицу" от Белого дома, ее вырвал в упорной  борьбе  шеф  ЦРУ.  Он
аргументировал это так, что, поскольку Президент решил ни в коем случае не
отступать  перед  шантажом  террористов,  следовало   попробовать   тайную
операцию, даже  если  у  нее  только  один  шанс  из  тысячи  на  спасение
заложников.
     ЦРУ теперь было убеждено, что вся операция подготовлена советскими по
неизвестной пока причине, и это мешало Президенту уступить.
     Подъезжая  к  отелю,  Малко  видел  советское  посольство.   Огромный
комплекс зданий напротив  почты  на  главном  проспекте  Могадишо  Ваддада
Сомалиа.
     Разобрав вещи, он спросил себя,  что  можно  попытаться  сделать  для
спасения заложников. Один, безоружный, без  помощников,  во  враждебной  и
закрытой стране. Малко умирал от жажды. Вместо того, чтобы  напиться  воды
из  крана,  в  которой  наверняка  был  миллион  микробов  на   кубический
сантиметр, он решил спуститься в бар на первом этаже.
     Большая  фотография  Председателя  Верховного  революционного  совета
Сиада Барре висела над неработающим лифтом. Усмехнувшись,  Малко  подумал,
что строители забыли о тросах, и пошел вниз пешком.  Едва  он  оказался  в
холле,  как  его  аэропортовский  "гид"  возник  из  одного  из  кресел  с
приличествующим обстановке выражением лица.
     - Кажется, люди из ФОПС предъявили вам ультиматум,  -  спросил  он  с
жадным видом голодного стервятника.
     - Точно, - ответил Малко, будучи уверен,  что  осведомитель  знает  о
послании. - Это гнусный шантаж. Мне кажется, что ваша милиция не  очень-то
расторопна.
     "Товарищ" Муса нахмурился.
     - Да, да, - подтвердил он. - Но  ей  приходится  нелегко.  Похитители
скрываются. Могадишо - большой город.
     Опять старая песня. Малко даже не попытался вступить в дискуссию.
     Судя по всему, "гид" явно настроен не отпускать его от себя.  Это  не
предвещало ничего хорошего для его миссии... Холл "Джаббы" был  достаточно
пустынным. Полдюжины северокорейцев, оживленных, как осенние мухи, ожидали
бог знает чего, чинно сидя в ряд на диване. Шпики из СНБ торчали за каждой
колонной, украдкой бросая жадные взгляды на  барменш  за  стойкой,  острые
соски которых угадывались под белыми нейлоновыми блузками.
     Вдруг его внимание привлекла немецкая речь. Рядом с  ним  европеец  с
седыми волосами, коренастый и краснорожий,  с  вульгарным  и  одновременно
приветливым лицом,  пытался  объясниться  с  сомалийцем,  который  говорил
только по-английски... Настоящий диалог глухих. Малко  подошел  и  спросил
по-немецки:
     - Что вы хотите ему объяснить? Я говорю и по-английски.
     Незнакомец улыбнулся всеми своими испорченными зубами:
     - Вот уже десять минут я пытаюсь  у  него  выяснить,  где  мне  найти
фотолабораторию, чтобы проявить снимки.
     Малко перевел, и лицо сомалийца озарилось улыбкой. В три  минуты  они
договорились, и сомалиец ушел,  унося  кучу  пленок,  которые  ему  вручил
немец.  Он,  наверное,  был  фотографом,  судя  по  его  огромной   сумке.
Почувствовав облегчение, немец взял Малко под руку:
     - Пойдемте в бар, я хочу вас угостить. Вы немец?
     - Почти. Австриец.
     - Приятно поговорить в чужой стране  на  родном  языке,  -  напыщенно
произнес немец. - Я из Берлина. Хельмут Ламбрехт, журналист  из  "Цайт  им
Бильд". Делаю репортаж из Сомали. А вы?
     "Цайт им Бильд" был  самым  крупным  иллюстрированным  журналистом  в
Восточной Германии.
     -  Я  дипломат,  -  ответил  Малко.   -   Работаю   на   американское
правительство.
     Восточногерманский журналист улыбнулся:
     - Я всегда мечтал  посетить  Соединенные  Штаты,  но  мне  все  время
отказывали в визе.


     Малко отдал бы многое, лишь бы оторваться от своего "гида". Последний
все-таки не осмелился сесть за их столик, но наблюдал за  Малко,  усевшись
на табуретке буквально  в  двух  метрах.  Бар  был  совсем  маленький,  он
располагался в глубине холла и выходил прямо в сад. Малко  попросил  рюмку
водки. Хельмут Ламбрехт остановил его.
     - Закажите лучше рому. У них тут только местная водка.  Говорят,  что
от нее слепнут. На худой конец - ананасовый сок.
     Из осторожности Малко решил удовольствоваться ананасовым  соком.  Его
новый приятель показал пальцем  бармену  на  бутылку  коньяка  "Гастон  де
Лагранж", чудом затесавшуюся в батарею бутылок на стойке.
     - Что вы делаете в Могадишо? - поинтересовался немецкий журналист.
     - Мне поручено попытаться освободить нашего посла мистера Рейнольдса,
-  признался  Малко.  -  Он   был   похищен   с   пятью   другими   людьми
террористической группой, которая угрожает его казнить. Это люди из  ФОПС,
- добавил он.
     - Ах, да. Я слышал об этой истории, - закивал восточный  немец.  -  Я
знаю этих ребят, делал репортаж о них год назад. Они уже похищали  автобус
с детьми на границе с  Джибути,  чтобы  оказать  давление  на  французское
правительство.   Присутствие   иностранцев,   должно   быть,    раздражает
сомалийцев.
     Малко украдкой взглянул на собеседника, чтобы понять,  искренен  тот,
наивен или хитер.
     Ежедневная сомалийская газета "Ксиддигта Октобаар" ["Звезда Октября"]
ни словом не упомянула о похищении. Любопытная сдержанность.
     - У сомалийцев странная позиция,  -  осторожно  начал  Малко.  -  Они
делают вид, что не знают о деятельности ФОПС. Мне  представляется,  что  в
это трудно поверить.
     Журналист энергично покачал головой.
     - Сомалийцы, в целом,  спокойные  люди,  избегают  конфликтов,  но  в
данном случае находятся в затруднении. Люди из ФОПС - это  экстремисты,  и
они требуют вслух того, о чем Сомали говорит шепотом. Поэтому сомалийцы не
осмеливаются их трогать. Я думаю, в конце концов  все  уладится.  Не  надо
заставлять их терять лицо. Чего они требуют?
     - Закрыть посольство.
     - Ну так закройте его, - посоветовал Хельмут  Ламбрехт.  -  Потом  вы
снова его откроете, и все будут довольны.
     - Это не так просто, - вздохнул Малко.
     - Может, я смогу вам помочь, - предложил журналист. -  Я  многих  тут
знаю. Сейчас я провожу здесь отпуск...
     Малко не ответил.  Надо  быть  испорченным  до  мозга  костей,  чтобы
приезжать в Сомали в отпуск.
     - Как знать, - неопределенно ответил он.
     Хельмут Ламбрехт посмотрел на часы и выпил рюмку своего коньяку.
     - Мне еще пять часов тут торчать. В принципе, у меня сегодня  вечером
встреча с президентом Сиадом Барре.  Но  дело  в  том,  что  он  принимает
посетителей, когда захочет. Последний раз он дал мне  аудиенцию  в  десять
часов утра.
     - Спросите у него, что он думает о нашем деле, - попросил Малко не то
в шутку, не то всерьез.
     Журналист еще успеет опустошить свой "Гастон де Лагранж" до того, как
его примет президент.


     Малко показалось, что "товарищ" Муса стал смотреть на него с  большим
почтением после того, как он побеседовал с восточногерманским журналистом.
Он ждал машину американского посла возле отеля. За ним должен был  заехать
Ирвинг Ньютон. Влажная жара не давала дышать.
     На стоянке возле отеля какой-то таксист спал в  машине,  и  его  ноги
торчали из открытой дверцы. Жизнь в городе остановилась до пяти часов.
     Только когда Малко оказался в салоне "бьюика"  с  кондиционером,  ему
стало лучше.
     Лицо Ирвинга Ньютона осунулось, глаза покраснели, он нервно курил.
     - Что нового? - спросил Малко.
     - Ничего после утреннего ультиматума, - признался американец.
     - Разве у  ФОПС  нет  постоянного  представительства  в  Могадишо?  -
поинтересовался Малко.
     - Конечно, есть, - ответил дипломат. - Напротив  отеля  "Таалех".  Но
сомалийцы клянутся, что заложников там нет.
     - Стоило бы проверить, - посоветовал Малко.
     - Я уже подумал об  этом.  Я  хотел  поехать  туда  позавчера,  но  в
двухстах метрах  от  "Таалех"  меня  остановил  военный  джип  и  приказал
повернуть обратно, якобы из соображений безопасности. Что, по-вашему,  мне
было делать? Не забывайте, нас здесь постоянно  преследуют  и  шпионят  за
нами.
     В который раз Малко задал себе вопрос, зачем он приехал в эту ужасную
страну.
     - Куда мы едем? - спросил он.
     - В министерство внутренних дел. Замминистра просил о встрече с вами,
чтобы проанализировать ситуацию. Но это ничего не даст.
     Встреча, имеющая целью промывание мозгов... Малко не мог не думать  о
последнем ультиматуме. Террористы из ФОПС были способны казнить  одного  и
даже нескольких заложников, чтобы показать, что они настроены серьезно.
     - Президент не уступит, - напомнил Малко. - Мы сами должны  заставить
их уступить. Или найти другое решение.
     Ирвинг Ньютон покачал головой:
     - Right.
     Они  поднимались  от  моря   по   широкому   пыльному   проспекту   с
облупившимися домами.  "Бьюик"  въехал  во  двор  большого  грязно-желтого
здания. Над входом красовался герб Сомали: две пантеры,  поддерживающие  с
двух сторон щит с  голубой  звездой.  Герб  совершенно  не  соответствовал
действительности - последняя пантера уже давно была вывезена из  Сомали  и
продана, чтобы купить нефть в Ираке. Малко  обратил  внимание  на  длинн