ала Малко продвигался без труда. Укрытый зеленью, он  не  страдал
от жары и солнечных лучей.
     Тропка шнурком вилась по склону холма. Было  слышно  только  жужжание
насекомых.  Малко  на  мгновение  остановился  и  прислушался.  Даже  если
американец не намного его обогнал, он передвигался тихо, будучи  привычным
к джунглям. Малко не хотелось думать о том, что, может быть, чуть выше  по
склону на него уже нацелен карабин, и пуля, которая должна его убить,  уже
в стволе.
     Глаза стал заливать пот, и ему пришлось расстегнуть  рубашку.  Тропка
то шла  горизонтально,  то  резко  дыбилась  вверх,  и  Малко  приходилось
цепляться  за  корни.  Пересекая  открытое   пространство,   он   тихонько
постанывал от немилосердных ожогов. В теплом влажном воздухе  стало  нечем
дышать. Нога  подвернулась,  и  он  чуть  не  скатился  по  склону.  Малко
ухватился за ветку и перевел дух.
     Но времени отдыхать не было. Малко знал, что если он остановится,  то
уже не сможет идти. Этот бег в одиночку, адская жара, враждебные джунгли и
изматывающий подъем, все вместе превращалось в страшное испытание.
     Чем ближе к  вершине  холма,  тем  гуще  становилась  растительность.
Временами Малко вынужден был пробираться на  четвереньках,  как  животное.
Ныли старые раны, губы и глаза пекло. В мозгу  не  было  ни  одной  мысли,
кроме: продолжать взбираться.
     Вокруг него порхала большая желтая бабочка. Он сбросил мокрую от пота
рубашку и, опершись спиной о ствол обломившегося дерева,  вытер  ею  лицо.
Тропка делала поворот, откуда открывался вид на остров. Насколько  хватало
взора, тянулись пышнозеленые джунгли, за ними шли сероватые скалы,  дальше
пенился  океанский  прибой.  Малко  с  горечью  вспомнил  о   бесчисленных
вертолетах в распоряжении ЦРУ. Увы, он  был  на  краю  света,  в  джунглях
Западного Самоа, единственной независимой республики Тихого океана...
     Он снова зашагал, на каждом шагу шумно выдыхая из легких  раскаленный
воздух. Он преодолел поворот и резко остановился.
     Ким Маклин был метров  на  пятьдесят  выше  него.  Он  карабкался  по
отвесному склону, словно паук. На спине висел рюкзак, на ремне через плечо
болтался карабин. Ким  продвигался  почти  так  же  медленно,  как  Малко.
Внезапно его нога соскользнула, и он упал на бок. Малко попал в  его  поле
зрения. Ким изрыгнул проклятие.


     Ким Маклин взбирался на этот холм уже десятки раз. Но не  торопясь  и
без груза. А сейчас лямки рюкзака впивались в  тело,  и  если  бы  не  его
исключительная сила, он бы уже давно упал. Мокрая от пота борода  издавала
какой-то кислый запах. Рот был битком набит пылью.  Но  он  упрямо  шел  к
вершине, где  была  могила  Роберта  Льюиса  Стивенсона,  первого  белого,
который открыл Западный Самоа два века  тому  назад.  Усталость  заставила
Кима Маклина не обращать внимания на Малко, когда тот появился внизу.
     Лежа на спине, Ким с трудом стаскивал ремень карабина с плеча. Металл
был таким раскаленным, что ему только  со  второго  раза  удалось  всунуть
обойму. Затем он одной рукой уперся прикладом в землю и передернул затвор.
     Пуля вошла  в  ствол.  Ким  кровожадно  улыбнулся.  Уложить  на  этом
расстоянии неподвижную  мишень  было  пустячным  делом.  Приподнявшись  на
локте, он отыскал взглядом Малко и прицелился. Руки дрожали, отчего  мушка
отплясывала насмешливый танец. Надо было  отдохнуть  хотя  бы  с  четверть
часа. Стараясь выровнять мушку, он видел только яркие движущиеся  точки  и
трепетание горячего воздуха.
     Злобно ворча, Ким перестал целиться, приставил карабин к бедру  дулом
в сторону Малко и восемь раз нажал на спуск с  таким  расчетом,  что  хоть
одна пуля да заденет Малко. Сухие щелчки карабина у  бедра  наполняли  его
злобной радостью.
     Под прямыми лучами солнца термометр показывал  за  50  градусов.  Ким
ощутил жажду, однако у него не было даже фляжки.  Пыль  иссушила  рот.  Но
надо было идти.
     Перевернувшись на живот, Ким увидел, что Малко шевельнулся.  Он  тоже
приготовился идти, следуя по низине, которая спасла его от пуль. Ким хотел
было чертыхнуться, но из горла не вырвалось ни звука.  Его  ужаснула  сама
мысль остаться под палящими лучами солнца, чтобы перезарядить карабин.  Он
стал карабкаться наверх, держа  пустой  карабин  в  руке.  На  вершине  он
спокойно прикончит своего преследователя.
     Малко не испытывал страха. Он видел перед собой только одно:  кустики
зелени на вершине холма. Там была тень.
     Стараясь слиться с землей, он ожидал свою пулю. У него даже  не  было
сил откатиться назад, к спасительным  деревьям.  Послышалась  серия  сухих
щелчков. Два раза пыль взметнулась фонтанчиком  в  метре  от  его  головы.
Затем наступила тишина. Он даже не был ранен.
     Малко понял, что Ким измотан так же, как и он. Увидев, что американец
пополз к вершине, не обращая больше на него внимания, Малко последовал  за
ним. Ему казалось, что он очутился на незнакомой планете, где  тело  весит
сто пятьдесят кило. Теперь ему тоже пришлось ползти. Но, по крайней  мере,
без рюкзака и карабина.
     Малко так и не узнал, как ему удалось  одолеть  последние  метры.  Он
больше не думал  о  Киме  Маклине,  подсчитывая  свои  смехотворные  рывки
вперед. Каждые десять метров он вынужден  был  останавливаться,  чтобы  не
потерять сознание.  Свирепое  покалывание  пронзало  его  легкие,  печень,
сердце.
     Сто раз ему приходило в голову все бросить и скатиться вниз по холму.
К счастью, многие  поколения  предков-феодалов  наделили  его  неукротимой
энергией,  которая  рождалась  в  преодолении  трудностей.  Сантиметр   за
сантиметром он продвигался к вершине холма, к тайне Кима Маклина.


     Ким  заплакал  от  изнеможения,  когда  схватился  за  лиану,   чтобы
проскочить  под  небольшим  выступом.  Он  бросил  карабин  вперед,  чтобы
освободить обе руки. Свежесть пышной травы привела его в восторг, он  упал
на нее с наслаждением, закрыв глаза и стараясь перевести дыхание.
     В двух метрах от  него  стоял  каменный  монумент,  возвещавший,  что
могила Стивенсона находится здесь.  Местность  была  неописуемой  красоты,
отсюда был виден весь остров. Писатель пожелал быть похороненным  в  своем
излюбленном месте прогулок. Но Ким  был  далек  от  всей  этой  романтики.
Покинув тень, он на четвереньках пополз к могиле. Солнце немилосердно жгло
затылок. Но его пальцы уже ощупывали серый камень.


     Малко осталось пройти всего пятнадцать метров. Ровно столько  сыпучей
рыхлой земли оставалось до вершины. Кисти рук то и дело увязали в ней.
     Ким исчез над выступом несколько минут назад.
     Вдруг американец промелькнул у рощицы на вершине холма. Он  посмотрел
на Малко, что-то прокричал и исчез. Малко был ничем не  защищен,  и  даже,
обессиленный, не в состоянии целиться, Ким спокойно  мог  достать  его  из
карабина. Как всякий фаталист, Малко не думал о смерти. Если  ему  суждено
окончить свои дни на склоне этого холма, что ж, так тому и  быть.  Крайнее
изнеможение заглушило инстинкт самосохранения.
     Но никаких выстрелов не последовало.
     Малко продолжал отчаянно ползти. Ему  понадобилось  еще  пять  минут,
чтобы добраться до ровной, поросшей травой  поляны  и  неподвижно  на  ней
растянуться. Сознание опасности отошло на второй план.
     Из этого состояния  его  вывела  сороконожка,  проползшая  по  голому
плечу. Малко вскочил, стряхнул насекомое и осмотрелся.
     Площадка вокруг могилы Стивенсона была пуста.  Ким  испарился.  Малко
приблизился к памятнику: могильный камень был сдвинут  с  места.  Под  ним
зияло отверстие, как будто могилу кто-то разграбил. Карабин  Кима  валялся
на земле, ствол был изогнут - американец воспользовался им, чтобы сдвинуть
плиту с места. Вот почему он больше не стрелял.
     Малко осмотрел провал. В глубине виднелся гроб писателя из  железного
дерева и ничего больше. Ким что-то спрятал в могиле, а потом взял обратно.
Малко был слишком измотан,  чтобы  задаваться  вопросом,  что  именно.  Он
перетащился в тень и упал на  спину.  Чтобы  перебить  жажду,  он  пожевал
травинку. Она отдавала горечью. Ким спускался  по  другому  склону  холма,
более густо поросшему деревьями. Малко  чувствовал,  что  не  в  состоянии
продолжать преследование. Он незаметно потерял сознание.


     Наручники мешали Малко приноровиться к толчкам. Из-за этого  военного
"доджа" он точно станет калекой. Власти Западного Самоа не теряли  времени
даром, чтобы выдворить его из страны. Прошло не больше шести часов с  того
момента, как два мормона-миссионера обнаружили его лежащим  без  чувств  у
могилы  Стивенсона.  Обеспокоенные  его  физическим  состоянием,   мормоны
связались с госпиталем в Апиа... Затем его  вычислила  полиция.  В  миссии
мормонов ему пришлось переждать второй истерический  припадок  самоанского
функционера, который подписал указ о выдворении его из страны.
     Глядя на окаменевшее лицо его преподобия Барнса, Малко творил чудеса,
освобождая его от ответственности перед самоанцами. Он  дал  слово  чести,
что хозяин миссии никакого отношения к происходящему не имеет.
     - У шпиона не может быть  чести,  -  высокопарно  заявил  самоанец  и
втолкнул его в "додж".
     Спасибо, что не отправили в тюрьму.
     Малко не сопротивлялся. К чему усугублять положение? Сержанта Тутуилу
он больше не видел. Его либо расстреляли, либо отправили в джунгли.
     Поездка  в  автомобиле  была  сущим  наказанием,  учитывая   жару   и
постоянные толчки, больно отдававшиеся в  мышцах.  К  счастью,  разразился
тропический  ливень,  и  Малко  с  удовольствием  вымок,  надеясь  немного
освежиться. Он постоянно возвращался в мыслях к вершине холма,  где  лежал
Роберт Стивенсон. Что прятал Ким Маклин в его могиле и почему он вел  себя
так враждебно?  Только  счастливое  стечение  обстоятельств  спасло  Малко
жизнь.
     К тайнам Вити Леву прибавилась еще одна.
     Теперь Ким Маклин скрывается где-то в джунглях Западного Самоа. Чтобы
арестовать его по закону, если удастся, понадобятся целые месяцы.
     Малко открыл глаза. Они приехали в  аэропорт.  "DC-3"  уже  стоял  на
месте. Двое военных, вооруженных старыми шпрингфилдами, провели  Малко  до
домика,  крытого  толем.  Наручники  с  него  не  сняли.   С   начальником
"аэропорта"  состоялись  долгие  переговоры.  Четверо  белых   пассажиров,
ожидающих посадку, с любопытством  рассматривали  Малко.  Он  взглянул  на
часы. Четыре часа, а самолет на половину шестого.  Значит,  еще  девяносто
минут страданий...
     Вдруг полицейский в штатском из бюро паспортного контроля  направился
к нему и что-то сказал охранникам по-самоански. Один из них достал ключ от
наручников и освободил Малко.
     - Мы отправляемся немедленно, - объявил тот, что в  штатском.  -  Все
пассажиры из списка уже собрались. Нет нужды заставлять их ждать. Идите на
посадку.
     Малко  довелось  первый  раз  в  жизни  увидеть  самолет  постоянного
воздушного сообщения, вылетающий на час раньше. Обычно бывало  наоборот...
Малко не нужно было приглашать дважды.  Через  полчаса  он  будет  уже  на
Паго-Паго.
     В тот момент, когда он поднимался на борт "DC-3", полицейский  вручил
ему какую-то бумажку.  Это  был  запрет  на  посещение  страны  на  вечные
времена.
     Только пролетая над островом на малой высоте,  Малко  испытал  легкое
сожаление. Пейзаж был великолепен, и он понял, почему Стивенсон перебрался
сюда жить двести лет назад. Во времена, когда еще не было Корпуса мира...
     Малко не счел нужным удовлетворить  любопытство  своих  товарищей  по
полету, открыв, кто он есть на самом деле, и все время в воздухе провел  в
полудреме.
     Вскоре под крыльями "DC-3" показался  рейд  Паго-Паго.  Выглядывая  в
иллюминатор, Малко увидел позолоченный "додж"  Дэвида  Рэдклифа,  кативший
навстречу - как пятнадцать дней тому назад.
     Малко сошел первым. И почувствовал приятную тяжесть в груди. Рядом  с
шефом ЦРУ на Паго-Паго высились две массивных фигуры. Это были Крис  Джонс
и Мильтон Брэбек, его любимые "гориллы", не  раз  сопровождавшие  Малко  в
разных  делах.   Не   блещущие   интеллектом,   но   наделенные   огромной
разрушительной силой. Их присутствие здесь свидетельствовало о том, что  в
ЦРУ начинают терять терпение. При разработке планов учитывается все, кроме
поражения...
     Крис Джонс подошел к нему и протянул поросшую шерстью руку:
     - Итак, вы теперь у дикарей?
     Он считал диким все, что находилось за пределами Канзаса. Но на  этот
раз он не очень ошибся.



                                    12

     - Самоанцы едва не объявили нам из-за вас войну,  одних  телеграмм  у
меня собралось целая кипа высотой с гору, - ядовито сказал Дэвид Рэдклиф.
     - Ну, по крайней мере, хоть эту войну мы  выиграем,  -  заметил  Крис
Джонс, которому стоял поперек горла Вьетнам.
     Малко пересказал свое странное приключение с Кимом Маклином.  Рэдклиф
не верил своим ушам.
     - Он же совершенно безобидный, этот Маклин,  -  запротестовал  он.  -
Здесь он толкал речи про мир и жизнь на островах, полную святости.
     - Вот-вот, он и мне предложил святую смерть...  Маклин  не  показался
мне проникнутым идеями мира, по крайней мере, в отношении меня.
     Американец пожал плечами:
     - Просто еще один чудак-идеалист. Через три месяца  он  примчится  ко
мне,   обливаясь   слезами,   просить   обратный   билет    до    Канзаса.
Всего-навсего...
     У Малко не было такой уверенности. После поездки  на  Западный  Самоа
гибель Томаса Роуза предстала в несколько ином свете. И еще одна  вещь  не
давала ему покоя: кто проговорился о его отъезде на "Тофуа"? Кисти рук еще
болели, и чувствовал он себя неважно.
     В холле "Континенталя" было свежо. "Гориллы" созерцали гавайский  бар
с полнейшим презрением.
     - Здесь подают виски?
     - Успокойтесь, - сказал Малко. - У них есть прекрасный "Джи энд  Би",
и готовит его отнюдь не шаман из туземного племени...
     - Что будем делать? - спросил Мильтон Брэбек.
     - Спать, - сказал Малко. - Не то вам придется меня  нести.  Если  вам
нечего делать, почистите свои пистолеты или прогуляйтесь по острову.  Если
встретите кореянок, не бросайтесь на них - это южные кореянки.
     - Как узнать, южная это кореянка или северная? - скромно спросил Крис
Джонс.
     - Северная воткнет тебе кинжал в спину, - сказал Мильтон.
     На этой точке познавательной беседы Малко их оставил и побрел к  себе
в номер. Перед отъездом на Фиджи ему надо было купить несколько рубашек. К
счастью, уезжая на Западный Самоа, он оставил большую часть своего  багажа
на Паго-Паго. Иначе ему пришлось бы щеголять в гавайских рубашках.
     Отвращение от пресыщения.
     Он уснул, едва успев добраться до кровати.
     ...Крис Джонс прыснул, завидев  фиджийского  полицейского  в  красной
юбочке  до  середины  икр,  сколотой  на   поясе   булавкой.   Полицейский
невозмутимо штамповал паспорта.
     - Греки две тысячи лет назад одевались так же, - едко заметил  Малко,
- и они не были дикарями.
     - Это точно, - сказал Крис, - но греки не были черными, как уголь.  В
эдакой дыре, наверное, пьют воду из-под крана.
     - Здесь нет крана, - успокоил его Мильтон.
     Самолет компании "Панамерикэн" остановился рядом с "DC-8",  прибывшим
с Нумеа и из Европы. Длинная череда  туристов  рассматривала  фиджийцев  в
юбочках.
     "DC-3" фиджийской авиакомпании улетал через полчаса. Нанди играл роль
перевалочной базы для межконтинентальных перелетов. Никто не знал, кстати,
почему аэропорт и столица находятся  на  разных  концах  острова.  Загадка
колониализма...
     Час спустя Дэн Логэн встретил Малко в  крошечном  аэропорту  Сувы  на
окраине города. Он с неприязнью покосился на "горилл". Им, с их  костюмами
из почти белого дакрона и изысканными белыми шляпами, можно было вешать на
спины таблички "шпик". Малко представил их в качестве "сотрудников".
     Несмотря на это, рукопожатие Дэна Логэна было вялым. К тому же он  не
знал, что Крис Джонс всегда таскал  с  собой  тридцать  восьмой  спесиаль,
сорок  пятый  магнум  и  маленькую  короткоствольную  беретту.  На  случай
непредвиденных обстоятельств.
     - Итак, - спросил он, - есть что-нибудь новенькое?
     - Есть новые трупы, это точно, - сказал Малко, когда они заняли места
в консульском "шевроле".
     Малко описывал свои приключения до самого  "Трэвелдоджа".  Американец
был искренне удивлен.
     - Не понимаю, - сказал он, - кто еще мог знать, что вы  отправляетесь
на "Тофуа"?
     Малко перебил его. Он почти  уже  ответил  на  этот  вопрос.  У  него
начинала вырисовываться очень странная картина...
     - Во всяком случае, ваш друг Харилал Пармешвар нужен нам как  никогда
раньше. Дайте ему знать, что я вернулся и хочу  его  видеть.  Он  ведь  не
забыл, что обещал мне свою помощь?
     - Вы приглашены поужинать сегодня вечером в яхт-клубе, - объявил  Дэн
Логэн, чтобы разрядить атмосферу. - Вам  я  постараюсь  разыскать  дам,  -
пообещал он "гориллам".
     Малко с удовольствием обнаружил в холле прежнюю регистраторшу.  Перед
тем, как пойти в номер, он предупредил Криса и Мильтона:
     - Если вы услышите тамтамы, не стреляйте. Это значит, что  уже  шесть
часов... Встречаемся в холле в половине седьмого.
     ...Грэйс Логэн была великолепна в чем-то  наподобие  сари  пурпурного
цвета. Волосы с тонким  расчетом  были  собраны  на  затылке,  подчеркивая
изысканность черт и благородную  надменность  лица.  Она  была  очарована,
когда Малко поцеловал ей руку,  подхватила  его  и  принялась  перечислять
имена всех присутствующих. Настоящий светский  раут.  Зал  для  приемов  в
яхт-клубе наполнялся приглашенными. Вся Сува была здесь.
     Позволяя таскать себя  по  залу,  Малко  осторожно  разглядывал  свою
спутницу.
     Ее возраст было трудно определить. Худощавое тело плохо сочеталось  с
небольшими складками вокруг рта, изрекавшего одни банальности. Грэйс Логэн
пряталась за светским этикетом и условностями,  и  ничто  из  ее  души  не
прорывалось в светло-голубых глазах. Почувствовав на  себе  взгляд  Малко,
она спросила:
     - Как вы съездили на Западный Самоа?
     - Не так хорошо, как хотелось бы, - дипломатично ответил Малко.
     У него было такое  впечатление,  что  Грэйс  влекло  к  нему,  и  она
старалась всевозможными способами скрыть это. Ее  сексуальная  жизнь  была
практически сведена к нулю. Правда, с женщинами  такого  типа  ни  за  что
нельзя ручаться. Ее холодный вежливый  взгляд  скользил  по  мужчинам  без
малейшего интереса. Заинтригованный Малко решил разобраться и утащил Грэйс
на террасу яхт-клуба, выходящую на рейд Сувы.
     - Вы не скучаете на этом островке? По-моему,  здесь  невозможно  жить
долго.
     Она незамедлительно отреагировала, еще более светская, чем обычно:
     - Совсем нет! Здесь очень много восхитительных вещей. Джунгли  просто
изумительны. И потом, у нас много приемов.
     Малко вдруг пришло в голову,  что  как  женщина  она  могла  заметить
кое-что, ускользнувшее от Дэна Логэна.
     - Вы часто встречаетесь с индусами?
     Она немного замешкалась с ответом.
     - О, нет. К несчастью. Это замечательные  люди,  мудрецы  и  спириты,
свободные ото всяких матримониальных интересов. Но они почти не вступают в
контакт с белыми.
     Малко немного озадачил этот панегирик.
     - Что касается спиритуализма, - довольно резко сказал он, - то  стоит
только взглянуть на индуистские храмы, чтобы заметить, что их спиритуализм
густо замешан на сексе. И их Камасутра уж никак не молитвенник...
     На этот раз Грэйс Логэн покраснела.
     - О! Подобные вещи мне никогда не приходили в голову, - сухо отрезала
она.
     Сжав губы, она  стала  похожей  на  учительницу  начальной  школы  из
Йоркшира на каникулах - очень старую деву с  подобранными  сзади  в  пучок
волосами. Малко вспомнил откровения вице-консула. Тропический климат Фиджи
не способствовал сексуальным достижениям.