не скажу.
   Дело было плохо. Похоже, Кора не врал.  Спасти  его  было  невозможно.  Я
поморщился. Мне очень не хотелось выглядеть негодяем. Я чувствовал, что  это
может испачкать меня. Но другого выхода  не  было.  Кора  умирал,  и  я  мог
никогда уже не узнать того, что хотел.
   - Тогда ты расскажешь мне все ради своих детей, - сказал я. - У нас  мало
времени, Кора, но я все-таки поделюсь с тобой планами. Это будет полезно. Мы
возьмем их всех, конвой. Мои хозяева сделают это так же  легко,  как  сумели
всадить вам этого электрика. Потом,  после  того  как  мы  их  захватим,  мы
привезем их к себе. Там я лично возьму нож и выковыряю каждому из них глаза.
Потом я отрежу им пальцы. Я буду отрезать долго, по одному. Потом я  надрежу
кожу вокруг черепа и сдеру ее за волосы,  как  носок.  И  это  будет  только
началом. Дальше я выкрою у них по пять кожаных ремней из  спин.  Я  выломаю,
заметь, Кора, не выдерну, а именно выломаю все зубы, чтобы в деснах остались
корни с обнаженными нервами. Я буду плющить мошонку мальчикам, а для девочек
придумаю что-нибудь покруче. У тебя есть девочки, Кора? Я  буду  делать  все
это долго, а чтобы  они  не  истекли  кровью,  я  буду  прижигать  все  раны
раскаленным железом.
   - Ты не сделаешь этого, - выговорил Кора, и я услышал ужас в его голосе.
   - Сделаю, - жестко сказал я. - Ты даже не представляешь, как мне жаль. Но
у меня свои счеты с твоими друзьями, и я вырву у тебя сведения, чего бы  мне
это ни стоило. Поэтому, чтобы у тебя не было иллюзий, я  тебя  предупреждаю:
если ты умрешь раньше, чем все мне расскажешь, твои дети погибнут в страшных
мучениях. Постарайся поверить: я выполню все, о чем только что рассказал.  Я
не гуманное министерство полиции. Я сделаю это.
   Теперь я снова видел запрокинутое  в  небо  лицо  Коры.  На  лбу  у  него
выступили крупные капли пота. Такое  он  слышал  впервые.  Земляне  серьезно
обогнали жителей Керста  в  этом  отношении.  Недаром  наблюдавшая  за  нами
цивилизация Шакшарта-Д столько времени мешала нам выйти в космос.
   - Вонючий фурункул! - выплюнул он.
   - Говори!
   Кора нерешительно облизал губы.
   - Ну ладно, - сказал я зловещим голосом. -  Мы  все  равно  вскроем  сейф
Чары. Только детей твоих тогда ничто уже не спасет.
   -  В  правительстве  к  подготовке  плана  было  допущено  только  четыре
человека. - Кора говорил быстро, проглатывая окончания слов. - Два помощника
Чары: Тура Катойгир и Вира Кирторпак. И два помощника  министра  вооружений:
Ира Телаксан и Стера Пентрарки. Предполагалось, что  основная  часть  работы
ляжет на полицейских из Высшего цикла. Специально их не готовили. Ясно было,
что они выполнят любой приказ.
   - И когда их должны были ознакомить с этим приказом? Послезавтра утром?
   - Да. После заступления на дежурство.
   - А какая роль отводилась чистильщикам?
   - Обеспечение поддержки населения.  Люди  должны  были  по  крайней  мере
оставаться дома, пока мы не подавим сопротивление несогласных.
   - Вы знали о сговоре чистильщиков с "волчатами"?
   - Не все, кое-что. Но мы не мешали им. "Волчата" все равно взяли  бы  под
контроль внутреннюю сторону. В момент восстания лучше было иметь  их  своими
союзниками. Потом Чара собирался их уничтожить.
   - Есть ли у вас письменные планы переворота и списки участников?
   - Нет.
   Кора старался сказать это твердо, но я все равно уловил заминку.
   - Если они все-таки есть, твои дети погибнут.
   - Один экземпляр хранится в сейфе Чары.
   - Шифр?
   - Я не знаю...
   - Если кто-то потом подтвердит, что ты знал шифр, дети умрут.
   - Большой шкаф - семь один А, поворот направо на шестьдесят градусов, два
пятнадцать Р. Маленький - шесть  сорок  пять  Т,  поворот  налево  на  сорок
градусов, семь три С и  поворот  налево  на  тридцать  градусов.  Чтоб  тебе
захлебнуться в моче кривуши!
   - Уймись! - огрызнулся я. - Ты сюда сам приехал.
   Я несколько раз повторил про себя шифры, провязывая их разными маркерами,
чтобы лучше запомнить. Когда я почувствовал, что надежно уложил сказанное, я
спросил: - А кто стоит над Принцепсом?
   Кора, наморщив лоб, уставился на меня. Видно, от слабости он уже с трудом
понимал, о чем его спрашивают.
   - Ну, кто руководит им, его "владелец"? - Какой "владелец"?
   - Кончай сосать свой хвост! - разозлился я. - Я  слышал  ваш  разговор  с
Чарой  в  Драном  Углу.  Чара  сказал  тогда:  "Сначала  надо   убрать   его
владельца..."
   С  минуту  Кора,  задумавшись,  молчал,  вспоминая,  а  потом  глаза  его
сверкнули, и он рассмеялся хриплым, лающим смехом.
   - Так ведь это же ты! - выговорил он, продолжая отрывисто  смеяться,  при
этом в горле его клокотало и на губах выступали кровавые пузыри. - Это мы  о
тебе говорили. Ты тогда на дороге представился: "Тера, владелец  гостиницы".
Я и запомнил тебя как "владельца". И когда докладывал, так назвал.
   С минуту я переваривал услышанное. Похоже было,  что  Кора  не  врет.  Но
тогда получалось, что Принцепс все же не контактировал с роем.
   - А с кем Чара сообщался в горах? - снова спросил я.
   - Ни с кем, - озадаченно произнес Кора - Неужели ты думаешь... - Он снова
закашлялся, и мне пришлось терпеливо пережидать его кашель. - Ты думаешь, мы
бы смогли хоть о чем-то договориться с "волчатами"?
   - У меня есть сведения, - терпеливо  пояснил  я,  -  что  Чара  регулярно
встречался с кем-то, кто спускался с гор.
   - Н-нет. - Кора озадаченно потряс  головой.  -  Не  может  быть...  Я  бы
знал...
   - А что, разве поселок в Драном Углу - не точка встреч?
   - Точка встреч?! - Кора насмешливо скривил губы. Теперь  ему  приходилось
все время останавливаться. Он устал, и слова выходили из него  с  трудом.  -
Это наш поселок. Мы там отдыхаем...
   - Отдыхаете? - поразился я.
   - Конечно. А где еще я айю вотру? В городе надзор.
   - Ах да...
   Собственно, я мог бы догадаться и раньше. Закон этот был очень  стар,  но
его старались соблюдать Членам Административного совета запрещалось даже  на
короткое время отвлекаться от исполнения  своих  обязанностей.  Единственным
исключением были брачные дни их жен. Пребывая  в  прострации  или  занимаясь
любовью, член Совета нарушал закон.
   Задумавшись, я рассматривал сверкающую  дорожку  на  темно-зеленой  воде.
Пожалуй, я узнал все, что хотел. Теперь у меня было, с чем идти к Принцепсу.
Жаль только, что из-за этой истории я засвечусь сильнее,  чем  положено.  Но
выигрыш перекрывал издержки. Я понимал, что  могу  теперь  сорвать  путч.  А
вместе с путчем  ломались  все  замыслы  роя.  Теперь,  когда  они  лишились
резидента, у них не оставалось никаких шансов. Правда,  Кора  не  подтвердил
мое право разделаться с Чарой. Но Кора мог и не знать всего о  делах  своего
шефа. Нужные доказательства мне придется искать самому. Впрочем, я знал, где
их найти. В сейфе Чары. Я посмотрел на часы и встал.
   - Ну ладно, - сказал я. - Поскучай немного. За тобой скоро приедут.
   - Постой! - Кора потянулся схватить меня, но смог  лишь  едва  приподнять
бессильную руку. - Ты не можешь... оставить меня так.
   В принципе я сумел бы, наверное, справиться с  электромобилем  и  довезти
Кору до города. Но владелец гостиницы нигде не мог научиться этому.
   - Не переживай, - сказал я. - Спускаться быстрее, чем  подниматься.  Тебя
заберут через два-три периода.
   - Забудь мое зло. - Кора смотрел на меня умоляющими глазами. - Я за  него
расплатился.
   Я пожал плечами и повернулся, чтобы идти. До окраины города,  где  я  мог
найти возницу, было не менее пяти километров, и то  по  прямой.  Серпантином
выходило километра на два больше.
   - Мертвые мухи, - хрипло сказал Кора,  запрокидывая  лицо  в  небо,  и  в
голосе его прозвучало отчаяние. - Много-много мертвых мух.
   - Что? - недоуменно переспросил я. Мне показалось, что Кора бредит.
   - Пожалей мух, - сквозь зубы попросил Кора.
   - Каких мух? - Он задерживал меня, и я почувствовал раздражение. - Что ты
несешь?!
   - Кто напьется крови паралитика, умирает. Ты что, не знаешь?
   Я хотел было сказать, что мне неоткуда знать все их дурацкие поверья,  но
сдержался.
   - Убей меня. Я не хочу умирать в темноте на лежаке. Это мое право. Я пока
что хозяин своего дракона.
   Я резко остановился. Только сейчас я понял, что он имеет в виду.
   - Ты хочешь умереть?
   Кора молча закрыл глаза.
   Я задумался. В конце концов он действительно был хозяином своего дракона.
А кроме того, при таком раскладе у меня появлялась возможность не светиться.
Последний аргумент показался мне постыдным.  Мои  личные  обстоятельства  не
следовало брать в расчет. Главное, что должно было лечь  на  весы,  это  его
право умереть и моя обязанность сберечь его жизнь.
   - Кто еще знал, куда вы поехали? - осведомился я.
   - Никто. Кому мы могли это рассказать?
   Кора был неподсуден земной Фемиде, и я не  должен  был  спасать  его  для
суда. А местному правосудию я не присягал. Стараться же сохранить жизнь Коры
ради него самого было бессмысленно. Я понимал, что долго он не  протянет,  в
лучшем случае несколько дней. И то если доживет до прибытия врачей. Так  что
позволить ему уйти сейчас было с моей стороны даже гуманно.
   - Хорошо, - сказал я, принимая решение.
   Для просьбы  о  смерти  требовалось  много  мужества,  и  я  почувствовал
уважение к Коре. Мне захотелось сделать все возможное,  чтобы  он  не  успел
ощутить ужас последней минуты.
   - Я,  кажется,  видел  где-то  здесь  пистолет,  сказал  я,  озираясь  по
сторонам. - Готовься пока к Воссоединению. Погоди, я подсуну тебе что-нибудь
под голову.	Я дотянулся до стоявшего неподалеку  танка,  который  принес  из
машины, и, положив его рядом, приподнял обеими руками  давно  не  стриженную
голову Коры. Больше всего я боялся, что Кора непроизвольно  напряжет  шейные
мышцы, и тогда  у  меня  ничего  не  получится.  Но,  к  счастью,  этого  не
произошло. Пока я подсовывал танк,  Кора,  наоборот,  расслабился  и  устало
закрыл глаза. И тогда я, сжав ладонями затылок и подбородок, быстро и  резко
крутнул его голову против часовой стрелки почти на сто восемьдесят градусов.
   Ощущение было такое,  словно  сломалась  сухая  палка.  Раздался  громкий
хруст, неприятно отдавшийся в ладонях. Из  горла  Коры  вырвался  сдавленный
звук, после чего тело его обмякло и он неподвижно  вытянулся  на  каменистой
земле. Я встал и тщательно вытер руки о  шорты.  Мне  всегда  было  противно
прикасаться к мужской плоти, а кроме того, я  только  что  держал  за  подол
смерть.
   Мне никогда не приходилось убивать так, как я  убил  Кору.  Я  чувствовал
отвращение к самому себе. Но еще более омерзительным было обыскивать  трупы.
Брезгливо морщась и отмахиваясь от мух, я проверил карманы Чары и Коры и  не
нашел  в  них  ничего  интересного,  кроме  одного  зарядного  устройства  к
пистолету и  идентификационного  знака  Коры,  выбитого  на  латунной  бляхе
размером с куриное яйцо. Знак не был снабжен фотографией и, безусловно,  мог
мне пригодиться. Но я знал, что сгорю, как облитый напалмом, если кто-то  из
знающих людей увидит этот знак у меня.
   Пока я обыскивал убитых, мне неожиданно пришла в голову счастливая  мысль
погрузить их в машину и сбросить со скалы. По моим расчетам, это Должно было
серьезно  затруднить  поиски.  Правда,  площадка  была  основательно  залита
кровью, но я полагал, что собирающийся дождь смоет все следы.  Больше  всего
меня волновало, как бы не измазаться в крови самому.
   Солнце уже светило не так ярко, погружаясь в  еле  заметную  пока  пелену
тумана, который сползал на  этот  раз  с  гор.  Я  быстро  обошел  площадку,
стараясь убрать  ее  до  того,  как  туман  станет  густым.  Стимулятор  уже
переставал действовать, и мои руки и ноги с каждой минутой все хуже  и  хуже
подчинялись мне. Подобрав пыточную машинку и веревку, я разыскал  отлетевшую
в траву удавку и,  забросив  все  вместе  с  пистолетами  в  открытый  кузов
электромобиля, вернулся к трупам.
   Боль  терзала  руку  уже  глуше,  но,  когда  я  стягивал  через   голову
разлетайку, она всколыхнулась  снова,  а  стоило  мне  начать  перетаскивать
убитых к электромобилю, плечо разнылось так, что я боялся даже  прикоснуться
к нему. Я старался уверить себя, что после перенесенной мной пытки  иначе  и
быть не может, но все равно плечо чрезвычайно беспокоило  меня.  Ясно  было,
что в гостиницу к кибердоктору  я  попаду  не  скоро,  а  между  тем  кто-то
рассказывал мне, что гангрена может начаться даже  от  такого  пустяка,  как
ожог. С трудом затолкав тяжелые и негнущиеся тела в задний отсек,  я  уселся
вперед на  высоко  поднятое  место  водителя.  Назад,  туда,  где  слышалось
довольное гудение слизывающих кровь  мух,  я  старался  не  смотреть.  Пульт
справа от штурвала был большей частью  незнаком  мне,  но  понятные  символы
позволили быстро сообразить, какой рычажок отвечает  за  стартер,  какой  за
реостат, а какой меняет привод. Развернувшись, я стал носом к обрыву, открыл
дверцу и перевел рычажок реостата в  крайнее  положение.  Потом  я  стоял  и
смотрел, как, набирая скорость, электромобиль весело подпрыгивает на  камнях
в своем последнем путешествии. Вот он достиг края площади, оторвался от  нее
и, мелькнув задранным кузовом, канул в пустоту,  через  несколько  секунд  я
услышал донесшийся из-за края обрыва громкий  всплеск.  Когда  я  подошел  к
кромке и заглянул вниз, там  не  было  ничего,  кроме  чернильно-седой  пены
прибоя да двух птиц, с криками летавших над местом падения.
   Остужая под слабым ветром продолжающее  ныть  плечо,  я  сидел,  привычно
свесив ноги, на колющемся острыми выступами краю  утеса  и  тупо  глядел  на
опускающийся сверху туман. Все кончилось. Я победил.  Я  играл  один  против
троих, и выиграл, и теперь мог  по  праву  гордиться  этим.  Высыхающий  пот
приятно стягивал кожу, гудели ладони, и ломило все тело, но это была хорошая
усталость.  Туман  уже  сомкнул  небо  с  морем  и  постепенно  заливал  все
окружающее пространство, пропитывая одежду теплой, почти горячей влагой. Мир
вокруг меня выглядел совершенно  призрачным,  а  сам  я,  казалось,  утратил
земное измерение и невесомо парил то ли в плотной атмосфере планеты-гиганта,
то ли в солевой камере, в которой еще в школе проходил тренинг на  сенсорную
депривацию.
   Краем сознания я отчетливо воспринимал окружающее. Я знал, что  мне  надо
встать,  умыться  и  как  можно  быстрее  спуститься  вниз,  где  меня  ждут
неотложные дела - в первую очередь те, что оставил мне в наследство Аркарнак
Чара. Однако я продолжал сидеть, будучи не  в  силах  даже  пошевелиться.  В
конце концов я имел право на  несколько  минут  соскочить  с  этой  безумной
карусели. Чара был мертв, рой отрезан, а до  путча  оставалось  еще  полтора
дня. Только сейчас я почувствовал, как устал. Последние три часа высосали  у
меня все душевные силы. Теперь, когда действие стимулятора заканчивалось,  я
чувствовал непреодолимую потребность в отдыхе. Если бы я не боялся свалиться
со своего насеста, я бы тут же уснул.
   Пространство  передо  мной  свертывалось,  капсул  и  -  роясь  наподобие
непроницаемого кокона,  тусклая  монотонность  пробивающегося  света  манила
навсегда слиться с вечностью, а перед глазами, словно перед обзорным экраном
попавшего в метеоритный поток бота, медленно проплывали  бесформенные  тени,
похожие на призраки давно погибших астероидов. Я должен был куда-то идти.  Я
не очень хорошо понимал зачем  и  куда,  но  кто-то  посторонний  настойчиво
твердил у меня в мозгу: "Тебе надо идти. Тебе надо  идти".  И  я,  с  трудом
выдираясь из засасывающего меня сна, слепо оперся рукой о землю  и,  вытащив
из пропасти ноги, медленно откатился назад, подальше от края, а потом  встал
и, пошатываясь, побрел туда, где от площадки отходила заросшая травой колея.
   Я плохо помнил, как умывался остатками воды из танка, как искал, а  потом
натягивал разлетайку и как неуверенно брел в сплошном молоке тумана вниз.  В
памяти остались лишь  шорох  падающих  где-то  капель,  скрежет  гравия  под
подошвами да ветви кустов, больно ударявшие по ногам,  когда  я  сбивался  с
дороги.
   Окончательно я пришел в себя, когда вышел на конец из тумана и понял, что
шлепаю  сандалиями  по  лужам  нового  шоссе.  Отключившийся  на   время   в
запредельном торможении мозг снова набирал, ее село гудя, свои обороты, было
тепло и сыро, и я был свободен. Я был свободен, уцелев в тяжелейшей  схватке
с превосходившим меня практически по всем статьям противником. Это была  моя
настоящая победа, и потому я впервые  за  много  месяцев  был  по-настоящему
энергичен и воодушевлен. Даже провожая Таш, я не чувствовал себя так хорошо.
Я упруго шагал вниз по хорошо утрамбованному гравию, и внутри у меня гремела
музыка и чудесный  салют  в  честь  моего  триумфа  расцветал  разноцветными
языками фейерверка...
   Я  чувствовал,  "как  меня  захлестывает  пьянящая  волна   ликования   и
счастливая улыбка по-мальчишески  раздирает  рот.  На  мгновение  мне  стало
стыдно, и я непроизвольно оглянулся, но дорога была пуста, и я позволил себе
некоторое время идти, подпрыгивая и насвистывая, расплескивая во все стороны
переполнявший меня восторг. Я был жив! Я был жив, дышал воздухом, видел  лес
и шел по шоссе. Совсем немного - и дело  могло  обернуться  иначе.  И  тогда
сейчас я,  остывший  и  посиневший,  лежал  бы  наверху,  на  площадке,  или
перекатывался бревном в кузове электромобиля, а Чара с  Корой,  обрызгавшись
пахучкой, потягивали бы скруш,  оживленно  обсуждая  оставшиеся  на  сегодня
дела.
   Однако вышло наоборот. Мне  удалось  схватить  удачу  за  юбку.  Я  сумел
наконец уничтожить резидента роя и главного вдохновителя  мятежа.  Теперь  я
стоял на колокольне  и  яростно  раскачивал  язык  колокола,  вызванивающего
реквием по моим врагам. Я понимал, что сломал им  хребет,  и  знал,  что  не
остановлюсь, пока не размажу остатки по  стенам  их  баз,  казарм  и  тайных
квартир. Теперь все должно было пойти, как надо. Я был  убежден,  что  сумею
накачать Принцепса, и мятеж  будет  подавлен,  даже  не  начавшись.  И  рой,
всемогущий рой, теперь засуетится и, начав искать концы,  выдаст  мне  место
своей базы. И Юкира выбросит десант. И Таш снова  придет  ко  мне.  И  может
быть, я опять смогу стать собой и начать жить, не думая больше о  распоротом
сердце.
   Я вдруг вспомнил про сердце и,  спохватившись,  испуганно  прислушался  к
нему. Сердце не болело, не ныло и не давило. Похоже, что все  мои  страхи  и
болезни развеялись, как туман в полдень. Я улыбнулся. Черная полоса  в  моей
жизни, кажется, подходила к концу. "Это точно был невроз, - сказал я себе. -
Врачи перестраховались, а  ты  им  поверил.  Ты  все  ждал,  когда  же  тебя
прихватит, и в итоге заработал невроз. Ничего, три нашивки. Теперь-то уж все
позади. Ты много сделал сегодня. Господь решил тебя наградить".
   Я  вдруг  услышал  сзади  знакомое  пыхтение   и,   обернувшись,   увидел
выползающий из-за близкого поворота неказистый паровичок.  Когда-то  он  был
серебристого цвета, но краска с тех пор сильно по-облупилась, и из-под  нее,
словно у вазгифа  в  сухой  период,  проглядывала  позеленевшая  от  времени
латунь.  Паровичок  гремел  расклепавшимся  железом,  всхрипывал  и  заметно
вихлял. Однако маленький, вделанный прямо в кузов котел исправно  выбрасывал
сизые клубы пара, девушка за рулем казалась молодой и славной, и видно было,
что кабина паровичка не моноблок, а рассчитана на трех  человек.  Поэтому  я
тут же развернулся, замахал  руками  и,  немного  прихрамывая,  двинулся  по
середине дороги навстречу паровичку.
   Как и все сословие технарей,  девушка  держалась  слегка  снисходительно.
Затормозив, она высунула из окна рыжую голову и стала терпеливо ждать,  пока
я заговорю.
   - Один жетон  до  города,  два  -  до  Западных  ворот  административного
квартала, - объявил я, держась рукой за рифленый капот.  -  Похоже,  я  ногу
потянул.