ловек один мешает.
   - Кто, если не секрет?
   - Будь это секретом, я бы с тобой не беседовал, Анатолий Ильич.  Есть
такой кавказский господин, Амиран Габуния. То ли "вор в законе",  то  ли
не вор, я в этих тонкостях не разбираюсь и разбираться не  желаю.  Вроде
сидел несколько раз. У него тоже много денег, правда не своих. Но  кроме
того, связи в Минфине, Центробанке и так далее. И голова  работает,  как
компьютер. Идеи у нас одни и те же, знаю точно...
   - Выходит, конкурент твой? - Серебрянский поднял взгляд на Немца.
   - Считай, да. Понимаешь, афера гениальная, так подняться один  раз  в
десять лет случается. Тут важно, кто первый успеет. А шашлычник  этот  -
хитрожопый  до  ужаса.  Месяц  назад  собрались  мы  как-то   в   сауне,
расслабиться, о делах наших поговорить. И что ты  думаешь?  Выдает  мне:
мол, Лебедевского не тот "Черный трибунал" завалил, а кто-то другой, кто
под него работает.
   Представляешь, умник какой?
   Коротко пересказав собеседнику монолог Габунии и его вывод о "двойном
стандарте", Миллер резюмировал:
   - Хитрая сволочь!.. Если такого человека  в  живых  оставить,  многое
натворить может.
   - Срок? Место? Способ? - спокойно поинтересовался Серебрянский, будто
бы речь шла не об убийстве человека, а о загородной прогулке.
   - Послезавтра у меня с ним деловое свидание  в  ресторане  "Саппоро",
это на Пресне. Будем вдвоем, к семи вечера.
   - Знаю такой ресторан, - кивнул Анатолий Ильич.
   - Что касается способа... Хозяин - барин:  оставляю  на  твое  мудрое
усмотрение.
   - Обозначим опять как "Черный трибунал"? - Нехорошая усмешка скривила
губы хозяина.
   - Естественно!..
   - Можно сработать, как они, под несчастный случай... Ничуть не хуже.
   - А вот этого не надо, - серьезно возразил Немец.
   - Почему?
   - Во-первых, любой террор эффективен лишь тогда, когда он публичен.
   - Так что - стрелять, машину взрывать?
   - Да.
   - Менты понаедут, уголовное дело возбудят...
   - Пусть возбуждают, - разрешил Миллер.
   - А во-вторых?
   - Во-вторых, дорогой  Анатолий  Ильич,  неплохо  было  бы  изобразить
покушение  и  на  меня.  Нескольких  выстрелов   поверх   головы   будет
достаточно. Чем проще методы  инсценировки,  тем  доходчивей  эффект.  -
Последние слова прозвучали уверенно и веско как будто.  Немец  заговорил
афоризмами.
   Серебрянский согласно кивнул:
   - Для правдоподобия, что ли?
   - Вот-вот. А то подозрительно получится: сидели вдвоем, а  застрелили
лишь одного. Ну, что скажешь?
   - Минуточку...
   Поднявшись  с  кресла,  Анатолий  Ильич  подошел   к   аквариуму   и,
нагнувшись, извлек из-за него помповое ружье и пригоршню патронов.
   - Смотри, Александр Фридрихович. Вот гильза. Пуля  или  картечь,  что
там есть, извлекаются...
   Миллер следил за манипуляциями  с  боеприпасами  внимательно,  силясь
понять их смысл.
   - И что?
   - В растворе гипса продавливаем гильзой несколько  форм.  Когда  гипс
застынет, лунки заливаем  водой  и  замораживаем  ее.  Что  получаем?  -
взглянул он на собеседника с победоносным видом и, не дождавшись ответа,
продолжил:
   - Получаем те же самые пули, только изо льда.  Дальше.  Этот  кусочек
льда в форме пули вставляем в гильзу.
   - Порох отсыреет, - быстро напомнил Немец.
   - Гильзу заливаем изнутри  специальным  водоотталкивающим  раствором,
который мгновенно твердеет, - так же  быстро  вставил  Серебрянс-кий.  -
Таким образом, получаем обычный боеприпас, только вместо  пули  -  кусок
льда.
   - Но при выстреле лед нагреется о стенки ствола, и...
   -  Это  в  нарезном  стволе  нагреется.  А  этот  гладкоствольный.  Я
проверял, будь спокоен. С двадцати метров ледяная пуля разбивает бутылку
из-под шампанского, делает в жестяном листе приличное  отверстие.  Стало
быть, голову разобьет любую.
   - Какой смысл? - Александр Фридрихович скептически покачал головой.
   - Невозможно определить калибр и марку оружия, из которого  стреляли.
В течение нескольких минут лед растопится в еще теплой органике.
   - А одноразовый ТТ не проще купить? Пятьсот долларов всего... Хочешь,
завтра сюда десяток привезу?
   - Не хочу. Пусть из твоих ТТ подмосковные  пэтэушники  друг  в  друга
палят. Дело не в том, что проще, а  что  тяжелее.  Дело  в  том,  что  я
работаю под этот  самый  "Черный  трибунал".  И  "двойной  стандарт",  о
котором ты мне говорил, создает зловещую загадочность. Тот  же  пожар  в
"Космосе", где сгорели твои бойцы: вроде  бы  несчастный  случай,  а  на
самом-то деле... Почему бы и мне не придумать свой почерк?
   -  Но  ведь   насильственную   смерть   в   результате   проникающего
огнестрельного ранения определит даже первокурсник юрфака! - не сдавался
Немец.
   - Не говоря уже о МУРе и РУОПе...
   -  Ну  и  пусть.  А  определив,  пусть  погадают:  почему  киллер  не
воспользовался твоим советом и не стрелял из одноразового ТТ!
   - Дело твое... - Миллер поднялся, давая понять, что ему пора. - Домой
отвезешь?
   - Как обычно. - Следом за гостем поднялся и хозяин.
   Уже в машине, находясь на Ярославской трассе, Немец поинтересовался:
   - Ты меня о самом главном так и не спросил.
   - О деньгах, что ли?
   - Ну да.
   - Жду, пока сам скажешь.
   - Сто тысяч, - спокойно обронил хозяин "Защитника".
   Как ни хладнокровен был Серебрянский, но, услышав о небывалой  сумме,
едва не выпустил руль.
   - Сколько?
   - Сто тысяч долларов.  Но  это  аванс.  Завтра  встретимся,  оговорим
детали, получишь наличкой. И еще столько же - после.  Только  смотри  не
перепутай: грузишку того застрелить, а в меня - промазать.  А  то  не  с
кого будет остальное получать.
   За всю свою жизнь Анатолий Ильич не то что не  получал  таких  денег,
даже и в глаза не видел. Предложенный гонорар мог означать только  одно:
слишком большие надежды связывал его работодатель с грядущим  покушением
в ресторане "Саппоро"...

Глава шестнадцатая

Мишень с прицелом

   Попетляв  по  мелко  нарезанным   ровненьким   кварталам   в   районе
Пречистенки, Максим Нечаев вынырнул на Зубовский бульвар  и  неторопливо
покатил в сторону станции метро "Смоленская". Развернувшись на  площади,
вырулил в обратном  направлении  и  спустя  несколько  минут  свернул  в
Ружейный переулок.
   Здесь в модерновом здании из стекла и бетона, явно не вписывавшемся в
архитектуру старой Москвы, находился  головной  офис  зловещего  "Центра
социальной помощи офицерам "Защитник".
   Два часа назад он встречался с Прокурором и  теперь,  сидя  за  рулем
черной "девятки", вновь и вновь воскрешал в памяти перипетии  разговора.
Беседа, как и следовало  ожидать,  касалась  и  Александра  Фридриховича
Миллера, и лжетрибунала. Встреча эта,  проходившая  на  этот  раз  не  в
казенной роскоши дачи на Рублевском шоссе, а  в  небольшом  ресторанчике
клубного типа, окончательно расставила  акценты  в  донельзя  запутанной
ситуации. Еще несколько штрихов, несколько точек над "i"  -  и  "Черному
трибуналу" надлежало прекратить свое существование навсегда...
   Экс-высокопоставленный чиновник был солидарен с действующим генералом
Богомоловым: между убийством Лебедевского,  ответственность  за  которое
якобы взял на себя "Черный трибунал", и "новым русским мафиози" Миллером
существует четкая причинная связь. Конечно, прямых улик не  было.  Улика
была одна-единственная, да и то косвенная: ею стал ответ на классический
вопрос "Кому выгодно?".
   Смерть Лебедя была на руку Немцу, и только ему  одному.  Элементарная
логическая цепочка. Чего уж проще?!
   Хотя у Прокурора, склонного к парадоксам,  на  этот  счет  были  свои
соображения, весьма отличные от нечаевских.
   - Ну что, Максим Александрович, пора нам с вами на покой,  -  сообщил
он.
   -  Главная  цель  выполнена.  Механизм  запущен,  маховик  беспредела
раскручен, процесс, как говорится,  пошел.  Теперь  у  мафиози  появился
устойчивый рефлекс: наказание за преступления  неотвратимо,  а  приговор
выносится не только судом. А нам с вами пора закругляться.
   - Оставляете за Миллером право  определять  меру  вины?  -  не  понял
Лютый.
   - Выпускаете  джинна  из  бутылки?  Даете  возможность  его  бандитам
работать "под нас"? Но не вы ли сами утверждали, что...
   - Но ведь я не сказал, что делегирую  Миллеру  такое  право!  -  живо
напомнил Прокурор. - И не считаю, что  "Черный  трибунал"  -  два  будет
существовать и далее. Работать будет идея, а это,  согласитесь,  немало.
Когда в существование "трибунала" поверили все, кто должен был поверить,
нам следует прекратить нашу деятельность.
   - То есть как прекратить? - не понял Лютый.
   - Предать гласности факты вопиющего нарушения закона и  осудить  саму
идею защиты Конституции неконституционными методами, -  любезно  сообщил
собеседник.
   - Мне что, надо написать явку с повинной и  отнести  ее  в  ближайший
райотдел милиции? - удивился Максим, но только для проформы, потому  что
понимал: Прокурор имел в виду нечто совсем иное. Он не ошибся.
   - Повиниться всегда  хорошо.  Но  зачем  это  делать  именно  вам?  -
иронично улыбнулся хозяин рублевского коттеджа. - Для  этого  есть  наши
самозваные последователи. Если господин Миллер  счел  возможным  создать
параллельную нам структуру, он наверняка должен понимать, что  в  случае
ее разоблачения на нее повесят не только убийство Лебедевского, но и все
остальные... И отвертеться не выйдет. Понимаете ход моих мыслей?
   - Что будет с Миллером? - последовал заключительный вопрос.
   - Его время  кончилось.  Три  дня  назад  стало  известно:  он  начал
переводить свои зарубежные капиталы сюда, в  Россию.  Все  правильно:  в
стране острый дефицит валюты и на искусственном занижении курса  доллара
можно заработать миллионы. Наверняка он намерен прокрутить свои капиталы
через столичные банки и биржи. Спекуляции Александра Фридриховича,  если
они состоятся, серьезно усугубят кризис. Чем это грозит  стране,  думаю,
объяснять не надо. Но сам факт перевода денег нам на руку, как  никогда:
если вам удастся вычислить и захватить тех, кто сработал в Ялте под вас,
если этот человек даст показания, Миллеру конец. Букет уголовных  статей
- от "организации заказного убийства" и до "экономических  преступлений"
и "руководства оргпреступной  группировкой"  -  Александру  Фридриховичу
обеспечен. Равно как и конфискация всех банковских активов, движимого  и
недвижимого имущества. Так одним выстрелом мы убиваем  трех  зайцев:  не
допускаем повторения кризиса, уничтожаем самого могущественного  мафиози
столицы  и  выставляем  вместо  себя  козла  отпущения  в   лице   наших
неожиданных последователей...
   Игра была продумана ювелирно тонко от начала  и  до  конца.  Прокурор
сумел предвидеть абсолютно все:  даже  то,  что  у  "Черного  трибунала"
найдутся последователи.
   Теперь, когда окончательная задача  прояснилась,  когда  все  акценты
были расставлены, "Черному трибуналу"  в  лице  Лютого  оставалось  лишь
взять с поличным хотя бы одного человека из  "Черного  трибунала"  -  2.
Требовалось постоянно следить за Немцем - рано или поздно он сам и вывел
бы на след.
   Но  сделать  это  было  не  так-то  просто.   Рядом   с   Александром
Фридриховичем  постоянно  сшивался  невысокий  голубоглазый  блондин,  о
котором Максиму по-прежнему известно было мало. Как будто  блондин  этот
отзывался  на  кличку  Бешеный,  вроде  бы  имел  отношение  к   Лубянке
(непонятно какое), вроде бы роль  телохранителя,  которую  он  исполнял,
была только прикрытием. О втором  телохранителе  было  известно  и  того
меньше: даже имени и фамилии его Нечаев не знал.
   На   первый   взгляд   ситуация   вырисовывалась   довольно    четко:
исполнительный служака и  классический  дурак,  Бешеный  внедрен  горячо
любимой "конторой" в окружение Немца в качестве  банального  соглядатая:
куда Миллер ездит, с кем встречается, каковы его планы...
   Лубянке нелишне знать подноготную Миллера,  человека  влиятельного  и
опасного.  Напарник  же  Бешеного,  судя   по   всему,   дублирует   или
контролирует его работу.
   Но это - на первый взгляд. В  действительности  все  могло  оказаться
иначе...
   ...Миновав ряд невысоких домов, черная "девятка" свернула чуть  влево
и остановилась. Максим  остался  в  машине.  Через  панорамное  обзорное
зеркальце отлично просматривался и офис  "Защитника",  и  паркинг  перед
ним,  где  стояли,  зловеще  поблескивая   кенгурятниками,   два   джипа
"мицубиси-паджеро". Лютый знал: эти машины используются  преимущественно
охранниками.
   Канареечный банковский  броневичок  с  округлой  щелью-амбразурой  на
кузове стоял чуть поодаль,  а  это  означало,  что  в  "Защитник"  вновь
привезли наличку.
   Серебристый   "линкольн",   припаркованный    у    главного    входа,
свидетельствовал: его хозяин находится в офисе.
   Нечаев закурил, опустил стекло дверцы, сунул руку в карман  и  извлек
небольшую коробочку из черной пластмассы с алым глазком светоиндикатора.
Это был пульт дистанционного  управления  взрывателем,  найденный  им  в
кармане покойного Шацкого. Тогда, в последний день осени, заметив на 3-м
Транспортном серебристый лимузин с обоими телохранителями,  Лютый  сразу
же понял, что к чему.
   Несомненно, покойный хотел избавиться либо от  конкурентов,  либо  от
свидетелей, "зарядил" "линкольн" взрывчаткой, а вот на  кнопочку  нажать
не успел.
   Похоже, серебристый лимузин "заряжен" взрывчаткой и поныне...
   Казалось, чего проще? Вот он, миллеровский "линкольн", эдакая  мишень
с прицелом.  Захочешь  промазать  -  не  получится.  Отогнать  "девятку"
подальше,  дождаться,  пока  Александр  Фридрихович  сядет  в  салон,  и
спокойно нажать кнопку.
   Но  это  означает,  что  вместе  с  Немцем   погибнут   и   те   двое
телохранителей.
   А этого Лютый допустить не мог!
   Да и поставленная задача была иной: четко следить за Миллером.
   Заметив на пороге офиса фигуру Бешеного, ставшую уже знакомой, Максим
безотчетно вздохнул:
   - Вот кому везет. Мне бы хоть денек телохранителем Немца побыть...
   Никогда не случалось,  чтобы  Александр  Фридрихович  Миллер  отрывал
пуговицы. Но теперь, сидя в салоне "линкольна", он  открутил  на  пальто
целых две.
   Огромная представительская машина, подобно авианосцу, плавно плыла  в
угарных бензиновых волнах по одной из центральных улиц. За  рулем  сидел
Андрей, Савелий Говорков  на  "мицубиси"  катил  чуть  поодаль.  Стекло,
разделяющее салон и водительское место, было  приоткрыто,  и  включенный
приемник то и дело сообщал последние новости.
   "По итогам торгов на Московской  межбанковской  валютной  бирже  курс
американского доллара поднялся до  двадцати  одного  рубля  четырнадцати
копеек за доллар, -  бодрым  голосом  сообщал  диктор.  -  По  прогнозам
финансовых аналитиков,  к  весне  следующего  года  курс  доллара  может
составить до пятидесяти пяти рублей  за  единицу.  Как  сообщили  нашему
корреспонденту  в  Центробанке,  вчера  вечером  состоялось  расширенное
заседание..."
   - Выключи эту дрянь, - наклонившись к перегородке, бросил Немец.
   Воронов поспешил исполнить распоряжение.
   Развалившись на кожаном ложе салона, Миллер принялся  крутить  третью
пуговицу. Такого, как нынче, с Александром Фридриховичем еще не  бывало;
он даже не пытался подавить в себе волнение.
   Да и чего пытаться? Если все задуманное совершится (а в этом Немец не
сомневался), месяца через три он станет полным, безграничным  господином
в  московском  банковском  мире.  Закачать  в  Россию  побольше  валюты,
искусственно опустить бакс, а затем приняться скупать  доллары  и  акции
через проверенных агентов.
   Эта нехитрая спекуляция, если  грамотно  отладить  механизм  и  время
купли-продажи,  может   принести   Александру   Фридриховичу   несколько
десятков, а то и сотен миллионов. В преддверии таких перспектив человеку
свойственно приятное волнение; можно и пуговицы поотрывать, если уж  так
неймется.
   Луч зрения Миллера всегда был крайне узким. Угол обзора ограничивался
только одним объектом. Наметив некую цель. Немец шел к ней, как  буйвол,
не заботясь о средствах и методах. Такая тактика оправдывала себя - если
Миллер и достиг своего нынешнего положения, то только благодаря ей.
   Бывший армейский подполковник  прошел  отличную  школу  жизни  и  был
натренирован для борьбы до конца. Прежде чем вступить в  борьбу,  Миллер
проводил рекогносцировку: что может стоить его внимания? После  этого  в
оценку вступало чувство здравого смысла: стоит связываться или нет? Если
дело выглядело стоящим, Александр Фридрихович  принимался  за  подсчеты:
"за" и "против", дебет и кредит,  актив  и  пассив...  И  если  подсчеты
давали положительный результат, Немец мобилизовывал всю свою волю.
   Нынешняя  ситуация  сулила  огромные  плюсы.  Оставалось  лишь   одно
препятствие - хитрожопый вор, или кто он там,  Амиран  Габуния,  который
вроде бы намеревался начать аналогичные  спекуляции  на  несколько  дней
раньше. Сегодня, третьего декабря, ему надлежало  нанести  окончательный
удар, расправиться с  конкурентом.  Ну  и  пусть  надеется.  Ресторанный
разговор для Амирана ровным счетом ничего не решал. Он был приговорен  и
из знакомого человека превратился в мишень.
   -  Куда,  Александр  Фридрихович?  -  негромко  спросил  водитель   с
интонацией почтительности.
   - Сперва ко мне домой, обождете, пока переоденусь, затем на Пресню, в
"Саппоро". Знаешь такой ресторан?
   - За "Планетой Голливуд"?
   - Чуть в сторону. Да,  и  позвони  Савелию,  пусть  джип  на  стоянку
поставит, а сам пересядет к  тебе.  Лишнее  внимание  нам  совсем  ни  к
чему...
   Сворачивая с Маяковки на Садовую, Андрей Воронов обратил внимание  на
черную "девятку", следовавшую в кильватере говорковского джипа уже минут
пять.
   Он даже хотел было позвонить на мобильник Савелию, однако в последний
момент передумал.
   Мало ли черных  "девяток"  ездит  по  Москве?  Слишком  много.  Зачем
беспокоить друга по пустякам?

Глава семнадцатая

Бешеный против Лютого

   Над вечереющей Москвой волоклись серые ватные облака. Низкие, рваные,
они лениво цеплялись за высотные дома, опускались все  ниже  и  ниже,  и
казалось, еще немного - и облака  эти  осядут  на  заснеженные  улицы  и
проспекты, накрыв собой весь город.
   - Не гони  так.  Савка,  видишь,  туман  какой!  -  попросил  Воронов
сидевшего за рулем Савелия.
   Крутобокий серебристый  "линкольн"  Александра  Фридриховича  Миллера
мчался по московским улицам через холодную вечернюю изморось,  вспарывая
лужи, как  торпедный  катер.  Ни  Говорков,  исполнявший  в  этот  вечер
обязанности  водителя,  ни   Воронов,   сидевший   рядом,   ни   Миллер,
отгороженный от телохранителей  глухой  пуленепробиваемой  перегородкой,
почти не разговаривали.  И  лишь  слишком  резвая  манера  езды  Савелия
заставила Андрея повторить просьбу:
   - Не так быстро! Куда лететь? Тише едешь  -  дальше  будешь,  -  чуть
раздраженно заметил он.
   - Потерпи, Андрюша, не так уж и долго осталось, -  отозвался  Савелий
перед светофором, выворачивая  руль  направо,  чтобы  бросить  машину  в
освободившееся место и стартовать с перекрестка первым.
   До Пресни ехали молча. Было лишь слышно, как  в  салоне  ровно  гудит
отопитель да шуршит о днище машины ледяное крошево.
   По соседним рядам проносились автомобили, сигналили, толкались  перед
перекрестками, суетливо перестраиваясь из ряда в ряд; по грязным, мокрым
обочинам  суетливо  спешили,  словно  чем-то  перепуганные,  озабоченные
прохожие - тоже, наверное, боялись опоздать...
   Андрей больше не произнес ни слова.  Кто-кто,  а  он  хорошо  понимал
состояние своего лучшего  друга.  Было  заметно:  Савелий  взведен,  как
пружина, уже ощущает в себе злой азарт охоты. Немец не может  так  долго
оставаться подсадной уткой - рано или  поздно  на  него  должен  напасть
загадочный и зловещий "Черный трибунал".
   Почему бы не сегодня?!
   Описав перед паркингом  правильный  полукруг,  "линк