криминальных авторитетов  и  лидеров  бандформирований.  И  естественно,
относился к подобным слухам со  здоровым  скепсисом.  Все  это  отдавало
дешевыми  газетными   сенсациями,   воскрешением   в   памяти   любимого
домохозяйками телесериала "Ее звали Никита".
   Кто-кто, а генерал спецслужб знал наверняка: ни  тут,  в  Федеральной
службе  безопасности,  ни  в  Региональном  управлении   по   борьбе   с
оргпреступностью, ни в Московском уголовном розыске такой структуры  нет
и никогда не было.
   Правда,  оставалась  еще  одна   возможность:   совсекретная   служба
государственного  контроля  "КР",  до  недавнего   времени   подчиненная
Прокурору (о котором Богомолову, как и всем на Лубянке, не было известно
практически ничего), всегда находилась вне зоны досягаемости ФСБ.
   Но ведь "КР" была распущена еще в начале августа,  Прокурора  выперли
на пенсию, и с тех пор о нем никому ничего не было  известно.  По  одним
слухам - уехал  из  России,  по  другим  -  сидит  на  даче,  пописывает
мемуары...
   К тому же и во  времена  своей  деятельности  "КР"  была  спецслужбой
прежде всего аналитической, контролирующей, но никак не  исполнительной,
карающей.
   Стало быть, ликвидация бандитов незаконными методами могла быть  лишь
частной инициативой сотрудников одной из силовых  структур:  милицейской
или лубянской. Какой именно?
   Закурив, Богомолов отложил бумаги в сторону и, пододвинув пепельницу,
задумался.
   "Руку МВД" генерал  отмел  сразу.  Многолетняя  практика  показывала:
сотрудникам правопорядка куда проще, а главное, выгоднее договориться  с
бандитами мирно, нежели объявить  им  войну  на  тотальное  уничтожение.
Впрочем,  гангстеризм  выгоден  ментам  стратегически:  исчезни  сегодня
оргпреступность как явление, а бандиты как класс - что завтра  делать  с
РУОПом? Останется  распустить  Шаболовку,  распихав  лихих  сыскарей  на
должности  постовых  милиционеров,  а  амбалистых  собровцев  пристроить
физруками в группы здоровья.
   Стало быть, физической ликвидацией занимались  люди,  так  или  иначе
причастные к Лубянке: или действующие сотрудники, или лица, уволенные  в
действующий резерв, или отставники.
   Первые и третьи отпадали.
   У штатных сотрудников для подобной самодеятельности нет ни свободного
времени, ни технического оснащения, ни доступа к  постоянно  обновляемой
информационной базе, ни - что самое главное! - средств. Ведь любая война
стоит денег, а зарплата  в  ФСБ,  даже  у  старших  офицеров,  чудовищно
мала...  У  отставников  свободного  времени,   конечно,   больше,   но,
естественно, отсутствует все остальное. Да и силы уже не те...
   Тщательно проанализировав ситуацию, Богомолов уже спустя минут  сорок
нарисовал  для  себя  приблизительный  портрет   исполнительного   звена
"Черного трибунала". По всей вероятности, это несколько десятков младших
офицеров действующего резерва КГБ - СБ РФ - ФСБ,  по  каким-то  причинам
ушедших в бизнес и преуспевших в нем. Скорее всего, с опытом  проведения
нелегальных операций как в России, так и за ее пределами.
   Вне сомнения, люди это решительные, осмотрительные и весьма неглупые:
как говорится - люди  с  чистыми  руками,  горячим  сердцем  и  холодной
головой. И конечно, с серьезной, но скрытой поддержкой в высших эшелонах
власти.
   Но если  такая  глубоко  законспирированная  структура  действительно
существует, непонятно, для  чего  отправлять  друзьям  погибших  мафиози
послания, за что и почему они казнены? Для чего светиться,  зачем  брать
на себя ответственность?  Зачем  пугать  будущие  жертвы?  И  чего  ради
сознательно подставляться под удар? Ведь преступные сообщества наверняка
начнут собственное следствие.
   Далее...
   Сегодня этот самый "Черный трибунал", решив навести в стране  порядок
целиком  незаконными   методами,   ликвидирует   исключительно   лидеров
криминалитета.
   Но кто знает, может быть, завтра эти  загадочные  люди,  почувствовав
собственную силу, посчитают, что россиянам мешает жить не только  мафия,
но   и   некоторые   члены   правительства,   которых   они    посчитают
коррумпированными, какие-нибудь депутаты Государственной Думы... или  же
Президент?
   Кто и по каким критериям определяет объекты ликвидации?
   И кто может гарантировать, что подобные  методы  борьбы  не  ввергнут
страну в пучину тотального террора, как в тридцать седьмом году?!
   Для ответов на эти вопросы информации было слишком  мало.  Информации
всегда  недостаточно.  Да  и  много  ли  можно  надумать,  сидя  в  тиши
лубянского кабинета? Теперь, как  никогда  прежде,  генерал  нуждался  в
помощнике, которому мог бы поручить любое, самое деликатное  задание,  в
исполнителе, которому  доверял  бы  всецело  и  безоговорочно:  в  сборе
информации и в осуществлении оперативных мероприятий.
   Такой человек у него был!
   С  силой  впечатав  окурок  в  пепельницу,  Богомолов  потянулся   'к
перекидному календарю и,  прошуршав  страницами  назад,  остановился  на
девятом октября, пятнице.
   "Прилетает С. Гов." - значилось под этой датой.
   Константин Иванович улыбнулся каким-то собственным мыслям,  придвинул
к себе телефон и, едва набрав номер, услышал знакомый голос:
   - Слушаю.
   - Савелий? Здравствуй, дорогой. Когда прилетел со своего Кипра?
   - Еще в пятницу утром, - послышалось из трубки.
   - Как Вероника?
   - Учится. Наверное, месяца два видеться не будем. А то и больше. -  В
голосе собеседника прозвучала печаль.
   - Значит, холостякуешь? А что мне не звонишь?
   - Да вот с Андрюшей Вороновым решили на  рыбалку  смотаться.  Чего  в
Москве сидеть, этими кислыми физиономиями любоваться?
   - Неужели на рыбалку? - не поверил Богомолов. - Так холодно ведь!
   - Если есть клев, настоящий рыбак никогда  не  станет  жаловаться  на
погоду!
   Судя по жизнерадостным  интонациям  абонента,  Богомолов  справедливо
решил, что рыбалка наверняка удалась.
   - Савелий, извини, что я тебя беспокою. Встретиться  надо,  -  поджал
губы Богомолов.
   - Когда? Где? Что-то важное? - сразу же посерьезнел собеседник.
   Хозяин кабинета взглянул на часы.
   - У меня сейчас совещание намечается... Позвони на  мобильный  часика
через три. Надеюсь, к этому времени освобожусь. Сможешь?
   - В девятнадцать пятьдесят  пять?  -  по-военному  точно  переспросил
Савелий.
   - В двадцать ноль-ноль, - округлил Богомолов. - Номер  мой,  надеюсь,
еще не забыл?
   - Обижаете, Константин Иванович! Разве могу я забыть ваш номер? Да  и
вас самого...
   В  дождливые  осенние  дни  огни  окон  и  витрин,   рано   зажженные
бесчисленные  фонари  расплывчато  отражаются  на  асфальте   московских
проспектов, бульваров и улиц.  Над  бездной  этих  отражений,  точно  по
глубоким черным каналам, с шуршанием проносятся автомобили,  разбрасывая
на тротуары грязные  брызги.  Бегут,  крутятся,  сталкиваются  у  дверей
магазинов, закусочных и станций метро набрякшие влагой зонтики. Дождевая
мгла отдает сыростью, плесенью,  бензиновой  га-оью  и  мокрой  листвой,
серое небо сочится холодной  влагой.  Мерцают  огненные  блики  рекламы,
призывающей обнищавших граждан ходить в рестораны, отдыхать на  курортах
Таиланда,  смотреть  японские  телевизоры  и  кататься  на  американских
джипах.
   В такие минуты кажется - так было прежде и будет всегда, и не плавила
асфальт летняя жара, и не  висело  над  Москвой  незамутненное  облаками
небо, и не гуляли молодые  мамы  с  нарядными  детишками  в  парках,  не
работали праздничные аттракционы,  а  пляжники  не  жарились  на  берегу
Москвы-реки...
   Серо, тускло, уныло...
   Лишь проститутки, выстроившиеся  вдоль  Тверской,  дежурно  улыбаются
водителям притормаживающих машин. Им  не  до  капризов  природы,  не  до
воспоминаний о безвозвратно ушедшем лете.  Они  работают.  Их  много,  а
клиентов с лишними деньгами мало - предложение явно превышает спрос. Вот
и приходится мерзнуть на октябрьском холоде в  обтягивающих  мини-юбках,
во всех ракурсах  демонстрируя  предлагаемый  товар,  вот  и  приходится
торговать этим товаром по откровенно демпинговым ценам, вот и приходится
улыбаться опостылевшим клиентам, которые давно уже все на одно  лицо.  И
не только лицо...
   Невысокий мужчина в длинном черном пальто, выйдя из здания телеграфа,
осмотрелся по сторонам, скользнул взглядом по электронным  часам,  потом
посмотрел на свои наручные "командирские" - большая стрелка, оторвавшись
от цифры "II", медленно и  почти  незаметно  поползла  вверх,  маленькая
почти коснулась цифры "8" - и пробормотал негромко:
   - Еще четыре минуты...
   И чтобы не мешать входящим и выходящим из дверей, отошел в  сторонку,
на  ходу  доставая  из  кармана  черную  коробочку  мобильника,  вытянул
антенну.
   Казалось, во внешности этого человека нет ничего примечательного.
   Коротко   стриженные   светло-русые   волосы,   глубоко    посаженные
прозрачно-голубые глаза, спокойная, уверенная манера  держаться.  Однако
рельефный шрам на щеке свидетельствовал  о  том,  что  мужчине  довелось
побывать в переделках, а  пронзительный,  словно  придавливающий  взгляд
говорил о несокрушимой воле и мощной внутренней энергии.
   Это и был тот самый Савелий Кузьмич Говорков, которому три часа назад
названивал генерал ФСБ Константин Иванович Богомолов...
   Бывают люди, которых называют только по имени и фамилии: Вася Петров,
Петя Николаев, Коля Васильев. Таких большинство.
   Бывают  люди,  к  которым   принято   обращаться   исключительно   по
имени-отчеству: Иван Иванович, Юрий Михайлович, Борис Абрамович.
   Немало и таких, к фамилиям которых обычно прибавляют слова  "товарищ"
или "господин".
   Однако встречаются и те, кто откликается исключительно на клички:
   "Слышь, Шнурок, мотай за пивом!" или: "Утюг,  на  нас  тут  конкретно
"наехали"!".
   Но уж если к человеку за его неполных тридцать три года обращались  и
по имени, и по отчеству, и по воинскому званию, если у  такого  человека
целых три прозвища, если по странам и континентам  он  путешествует  под
разными именами, то это наводит  на  мысль  о  невероятных  извивах  его
жизненного пути.
   Так уж сложилось, что Савелий Кузьмич Говорков был известен еще и как
Сергей Мануйлов, Зверь, Тридцатый, Рэкс, Бешеный...
   Судьба ниспослала Говоркову немало тяжелейших испытаний. В шестьдесят
восьмом, когда Савелию  еще  не  исполнилось  и  трех  лет,  он  лишился
родителей и был  отправлен  в  детский  дом.  Потом  рабочее  общежитие,
армейский спецназ, Афганистан, контузии и ранения,  вновь  Афганистан  и
очень много потерь друзей и близких - немало. людей его поколения прошло
через подобную школу...
   И дальнейшая жизнь не раз ставила Говоркова перед новыми испытаниями:
грязный навет, из-за которого бывший "афганец" очутился в зоне  строгого
режима, дерзкий побег из-за колючей проволоки, реабилитация...
   Вскоре Бешеный, теперь по собственному желанию,  вновь  отправился  в
Афганистан, где был тяжело ранен и в бессознательном состоянии  попал  в
плен.
   Собрав остаток сил, он  чудом  сумел  захватить  вертолет  и  бежать.
Ранение оказалось тяжелым, и смерть дышала  в  затылок  беглецу,  но,  к
счастью для Говоркова, его спасли тибетские монахи, среди которых  он  и
обрел своего Учителя.
   Пройдя Посвящение, он вернулся в Россию, где вновь окунулся в  борьбу
со злом и несправедливостью.
   К счастью, в борьбе этой Бешеный был не одинок: в лице  генерала  ФСБ
Константина Ивановича Богомолова и своего друга детства капитана  Андрея
Воронова,  ставшего  его  названым  братом,   Савелий   обрел   надежных
союзников.
   ...Большая стрелка на "командирских" часах  наконец  коснулась  цифры
"12", маленькая  уперлась  в  цифру  "8".  Набрав  на  мобильнике  номер
Константина Ивановича, Савелий приложил аппарат к уху.
   - Вас слушают,  -  донеслось  из  мембраны  официально-сдержанное,  и
Говорков сразу же узнал голос референта УПРО подполковника  Рокотова,  а
узнав, понял: Константина Ивановича на рабочем месте еще нет.
   - Здравствуйте, товарищ подполковник, это Савелий, -  поприветствовал
Бешеный генеральского помощника и на всякий случай попросил:
   - Соедините, пожалуйста, с Константином Ивановичем.
   - Еще не появлялся. Конец дня, обычный бардак в любимом ведомстве.
   Совещание у Хозяина продлится минимум до половины  девятого.  Товарищ
Богомолов просил передать, чтобы в двадцать два  ноль-ноль  вы  были  на
точке номер четыре.
   Именно там он и будет вас ждать.
   - Спасибо, всего хорошего, - попрощался Бешеный и, спрятав  мобильник
в карман, принялся спускаться по ступенькам.
   Времени до встречи было предостаточно, и Савелий решил прогуляться по
центру столицы.
   Словно не замечая ничего вокруг, он улыбался каким-то своим мыслям...
   Ну и пусть моросит надоедливый дождь, ну и пусть хлюпают  под  ногами
лужи! У природы нет плохой погоды, Москва прекрасна в любое время  года.
Да и нечасто выпадает случай просто так, без определенной цели побродить
по центру любимого города. Когда  выпадет  еще  возможность  просто  так
прогуляться?
   Вряд ли скоро, ведь не зря Константин Иванович предложил увидеться  и
побеседовать именно сегодня, не откладывая в долгий ящик! Наверняка  для
встречи есть серьезные причины.
   Неожиданно внимание Бешеного привлекла сценка, типичная для Тверской.
   У тротуара, мигая сигналами аварийной остановки, застыла  серебристая
БМВ седьмой серии. Опущенное стекло правой дверцы позволяло  рассмотреть
владельца дивного лимузина - широкоплечего амбала с короткой стрижкой  и
толстым  веснушчатым  носом  картошкой.  Рязанский   такой   мужик,   из
деревенских. Его толстые  губы,  казалось,  раз  и  навсегда  застыли  в
недоверчивой такой улыбочке: "Знаем, знаем, мол... Наших не  проведешь!"
Пальцы,  украшенные  массивными   перстнями,   по-хозяйски   лежали   на
деревянном руле.
   Рядом с машиной стояла довольно красивая девица в  блестящей  куртке,
обтягивающей огромный бюст, в умопомрачительно короткой  юбке  и  черных
ажурных колготках на длинных ногах.
   Что ж, картина обычная: клиент  договаривается  о  цене  с  центровой
проституткой. Да и что за клиент,  тоже  ясно:  типичный  бандюга  после
тяжелого трудового дня  решил  прикупить  на  ночь  телку,  чтобы  снять
профессиональный стресс.
   - Сколько? - донеслось из салона.
   - Пятьдесят баксов час, - с  бесстрастностью  автоответчика  привычно
бросила путана и поспешила добавить:
   - Можно в рублях.
   - По какому курсу?
   - А по какому дашь?
   - Ну, даешь пока что ты, - утробно загоготал владелец "бимера". -  Ты
же и берешь... Ладно, по одиннадцать пойдет?
   -  По  одиннадцать  в  вокзальном  туалете  онанизмом  занимайся!   -
Несомненно, подобная котировка доллара выглядела  в  глазах  проститутки
предельно низкой.
   - А ты по какому хочешь?
   - По курсу Центробанка.
   - По такому курсу я могу целую ночь Министерство финансов во все дыры
драть! - вновь загоготал клиент.  -  Ладно,  не  гони  пургу!  Давай  по
шестнадцать и прыгай в тачку. Я те конкретно говорю: теперь никто больше
не предложит.
   Кризис, бля!
   Проститутка  постепенно  повышала  долларовую   котировку   с   курса
Центробанка до курса Тверской, клиент - наоборот, старался  снизить.  По
всей вероятности, дело  шло  к  консенсусу.  Чтобы  получше  рассмотреть
товар, бандюга даже вышел из машины.  Деловито  тронул  торчащие  груди,
шлепнул широкой ладонью  по  заднице,  девка  профессионально  кокетливо
вильнула бедрами.
   - А как  напьешься,  драться  не  будешь?  -  поняв,  что  компромисс
неизбежен и даже желателен, полюбопытствовала девица.
   - Не с-сы, Маруся, я Дубровский! - ощерился бандюга. - Вместе бухнем,
я не жадный.
   Несколько часов спустя Савелий  и  сам  не  мог  сказать,  почему  он
задержался рядом с серебристой БMB.  Может,  потому,  что  торговля  шла
слишком эмоционально, как продажа скумбрии на одесском  Привозе,  может,
потому, что грудь у проститутки  действительно  была  весьма  выдающихся
размеров. А может, и потому, что рядом  с  машиной  неожиданно  появился
какой-то невысокий  бородатый  мужчина,  внешность  которого  показалась
Бешеному неуловимо знакомой. Это был явный завсегдатай магазинов "сэконд
хэнд": рваная болоньевая куртка,  линялые  джинсы  со  следами  споротых
карманов,  стоптанные  солдатские  ботинки,  вязаная   лыжная   шапочка,
потертые кожаные перчатки. По виду типичный бич,  бывший  интеллигентный
человек, которого любовь к спиртному низвергла на самое дно жизни.
   Однако Савелий готов  был  поклясться:  где-то  он  уже  видел  этого
человека... Но где?
   Приблизившись к БМВ, бородатый произнес  просительно,  словно  боясь,
что его прогонят:
   - Господин хороший, можно, я вам  стекле  протру?  Три  рубля  всего!
Трубы горят, трешкк всего не хватает!
   Бандюга хотел было  послать  бича  на  хрен,  но  тот,  не  дожидаясь
разрешения, неожиданно ловко достав  из  кармана  ветошь  и  аэрозольный
баллончик ярко-красного цвета, уже шустрил тряпкой по лобовому стеклу.
   Автовладелец даже не удостоил его ответом, лишь рукой махнул: "Ладно,
хрен с тобой, наводи марафет, коли такой трудолюбивый!"
   Сделав  несколько  шагов  назад,   чтобы   не   привлекать   внимания
проститутки и будущего клиента Говорков внимательно  взглянул  на  бича.
Нет, определенно он его где-то когда-то встречал!
   В течение какой-то минуты лобовое стекло было выдраено до  витринного
блеска. Обладатель "бимера",  всецело  поглощенный  диалогом  с  девкой,
стоял к бородатому спиной и потому  не  мог  видеть,  как  тот,  спрятав
красный баллончик,  мгновенно  извлек  из  внутреннего  кармана  другой,
поменьше, и зачем-то прыснул из него на руль.
   Завершив торг на курсе восемнадцать рублей за доллар, бандюга  кивнул
проститутке: мол, иди в салон. Бросил  бичу  десятку,  хлопнул  дверцей,
включил поворотник и медленно отвалил от бордюра.
   Бешеный и сам не мог себе объяснить, для чего он запомнил номер  этой
БМВ,  почему  сразу  не  остановил  такси,  чтобы  ехать  на  встречу  с
Богомоловым, для чего двинулся вслед за бичом. Может быть,  потому,  что
действия этого человека выглядели слишком странными для уличного мойщика
стекол?!
   Проводив бандитский "бимер" долгим, пристальным взглядом, бич  словно
преобразился. Он уже не был похож на себя прежнего, это  был  совершенно
другой человек. Он выпрямился, став как будто бы крупнее. В  лице  также
произошли некие изменения. Борода  выглядела  уже  будто  бы  накладной,
бутафорской.  Морщины  исчезли,  скулы  не  смотрелись  такими  острыми,
казалось, даже нос стал короче.
   Если  бы  не  подчеркнуто  бомжовый  вид,   можно   было   утверждать
определенно:  вслед   БМВ   смотрел   настороженный,   хладнокровный   и
расчетливый человек лет тридцати пяти и уж наверняка не бич,  страждущий
опохмелиться!
   Савелий поспешил спрятаться за фонарным столбом: если неизвестный ему
знаком, то где гарантия, что он первым не опознает Говоркова?!
   А мойщик, достав из внутреннего кармана  куртки  конверт,  подошел  к
почтовому  ящику,  висевшему  на  стене,  опустил  письмо,  после   чего
мгновенно исчез в людском водовороте...
   "Точкой номер четыре" называлась  конспиративная  квартира  на  улице
Лесной, в районе метро "Новослободская". В  последнее  время  Константин
Иванович чаще встречался с Савелием именно там. Слишком уж много  лишних
глаз и лишних ушей завелось на Лубянке. Что поделаешь, время такое...  А
ведь  тема  беседы  с   Бешеным   предполагала   полную,   стопроцентную
секретность!
   Конспиративная квартира  была  небольшой,  но  уютной:  две  комнаты,
обставленные старенькой, но хорошо сохранившейся мебелью, видеодвойка  с
небольшим экраном, салатный торшер на деревянной ножке. Тяжелые портьеры
весьма кстати скрывали уличный  пейзаж:  так  уж  получилось,  что  окна
квартиры выходили на Бутырскую тюрьму.
   Константин Иванович был краток и деловит. Коротко обрисовав  ситуацию