нослужащих ГСВГ исключительно в немецких марках, красивая буржуазная
жизнь, а главное - возможность украсть, что  плохо  лежит.  А  в  Группе
советских войск в Германии  плохо  лежало  абсолютно  все,  и  Александр
Фридрихович был одним из первых, кто  понял,  какие  редкие  возможности
открывает служба в Центральной группе войск.
   Карьерные  устремления,  желание  стать   генералом,   стремление   к
сохранению имиджа грамотного, честного офицера -  все  это  было  забыто
подполковником Миллером. Тогда, в  конце  восьмидесятых,  словосочетание
"честный офицер" становилось анахронизмом; во всяком  случае,  в  Группе
советских  войск   в   Германии.   Куда   чаще   звучало   "офицер-вор",
"офицер-растратчик"...
   В том диком бардаке, который  предшествовал  началу  вывода  войск  в
Союз, в ГСВГ воровали почти все, сообразно званию, занимаемой  должности
и степени причастности к материальным ценностям. Воровство прапорщиков и
лейтенантов  ограничивалось  не  военной  прокуратурой,   а   воровством
вышестоящих генералов и  полковников.  Разница  была  лишь  в  том,  что
генералы воровали железнодорожными составами, а прапорщики - чемоданами.
   Летчики военно-транспортной авиации специализировались на  переправке
в СССР "ауди", Б MB и "мерседесов", угоняемых по всей Западной Европе.
   Снабженцы тащили со складов оружие: тонны патронов, мин, взрывателей,
фугасов;  все   это   охотно   приобреталось   арабскими   и   курдскими
террористами, которые постоянно рыскали вокруг  советских  военных  баз.
Бедным  солдатикам   доставалось   немного:   загнать   налево   десяток
камуфляжей, пару баков солярки или краденый автомат.
   Свой первый миллион рублей подполковник Миллер заработал  за  неделю:
продал в соседнюю Польшу два десятка "УРАЛов", стоявших на консервации с
тысяча  девятьсот  восьмидесятого  года,  и  четырнадцать  тонн  спирта.
"УРАЛы"  были  списаны  как  пришедшие  в  негодность  (командир  части,
зампотех и особист были в доле), а  спирт  якобы  пошел  на  технические
нужды. Второй миллион был заработан за три дня -  Александр  Фридрихович
загнал немцам целый понтонный мост. Третий, четвертый и пятый - и  вовсе
за два часа: немцы очень интересовались ломом  цветных  металлов,  а  на
гарнизонном  стрельбище  наблюдалось  невиданное   скопление   стреляных
гильз...
   Подсчитав гешефт и сопоставив его с деньгами,  заработанными  за  все
время службы в Советской  Армии,  Александр  Фридрихович  понял:  он  на
верном пути.
   А поняв, решил продолжать в том же духе.
   Очень помогло знание языка,  который  этнический  немец  Миллер  знал
безукоризненно: за короткое время он оброс клиентурой,  как  корабельное
днище ракушками.  Товарищ  подполковник  предпочитал  действовать  через
подставных   лиц   -    младших    офицеров,    прапорщиков    и    даже
солдат-сверхсрочников: он никогда не подписывал  документы  и  в  случае
провала оставлял за собой право демонстрировать благородное негодование.
Очень скоро работа Миллера была сведена к минимуму: сидя в кабинете,  он
заполнял  своим  замечательным   каллиграфическим   почерком   последнюю
страничку записной книжки, на которой были только три графы:
   "Получил", "Отдал" и "Должны".
   Самодисциплина,  осторожность  и  умение  ладить  с  людьми  помогали
избегать неприятностей. Александр Фридрихович не транжирил  заработанное
на шнапс, как большинство офицеров, но вкладывал их в самый ценный на то
время товар - зеленые бумажки с портретами американских  президентов  на
одной стороне и достопримечательностями Вашингтона - на другой. Впрочем,
не отказывался  он  и  от  местных  разноцветных  бумажек  с  портретами
деятелей немецкой науки, культуры и истории.
   Миллер потихонечку  собрал  впечатляющую  коллекцию  порножурналов  и
видеокассет. Об этой коллекции не знал никто, кроме него  самого  и  его
тогдашней любовницы - хрупкой, белокурой и аккуратной немочки Аннет.
   Кроме порно да, пожалуй, севрского фарфорового  сервиза,  Миллер  так
ничего и не приобрел в Германии. Второй точно такой же сервиз он подарил
Аннет - первой и последней женщине, которую,  кажется,  искренне  любил.
Сервиз стал для него чем-то  вроде  талисмана,  особенно  после  тяжелой
истории  с  его   немецкой   любовницей.   Забеременев   от   Александра
Фридриховича, она умерла во время родов.
   Ребенок умер, так и не успев появиться на свет.
   Узнав об этом, подполковник-миллионер озлобился  еще  больше.  Только
фарфоровый сервиз порой напоминал ему о неудавшейся семье. Иногда Миллер
становился сентиментальным, пил  чай  из  тонкой  фарфоровой  чашечки  и
вспоминал покойную Аннет. Но это было крайне редко и  только  наедине  с
самим собой - людей, окружавших его, подполковник презирал, всех,  кроме
одного - Толика Серебрянского.  Этого  человека  Миллер  уважал  и  даже
немного побаивался.
   Офицер  Серебрянский,  кареглазый  и  горбоносый,  крайне  осторожный
человек, однажды удивил Миллера своими рассказами о том, как ему приятно
потрошить трупы -  он  был  военврачом.  Миллер,  не  желающий  заводить
приятельские  отношения  с  кем  бы  то  ни  было,  сразу  распознав   в
Серебрянском жестокого, хладнокровного  маньяка-садиста,  тем  не  менее
сблизился с ним. Такие люди встречались ему нечасто.
   Оба офицера не пили спиртного и на дух не переносили табачного  дыма,
что также привлекало их друг к другу.
   "Да,  нужный  человечек,  -  думал  Миллер,  слушая  леденящие  кровь
циничные признания военврача-маньяка, - если когда-нибудь встретимся, он
мне может пригодиться".
   Но зачем пригодиться, для чего? Пока что было неизвестно. Кроме того,
у Миллера сейчас были заботы и поважнее  -  деньги,  деньги  и  еще  раз
деньги.
   Подполковник накопил к этому времени  уже  очень  солидную  сумму.  И
потому, вернувшись после вывода войск в Союз, уйдя в  отставку  и  став,
таким образом, частным лицом,  он  ощущал  себя  куда  лучше,  чем  иные
генералы Генерального штаба.
   Вскоре  господин  Миллер  перебрался  в  Москву,  к  своей  давнишней
любовнице  Люсе,  бывшей  продавщице  "Военторга"   (женитьба   на   ней
гарантировала  столичную  прописку),  и,   открыв   собственную   фирму,
деятельно занялся бизнесом: доллары и марки,  привезенные  из  Германии,
следовало приумножить.  Фирма  покупала  в  ФРГ  пользованные  ксероксы,
доводила их до ума, после чего продавала как новые.
   Затем появилась еще одна фирма,  покупавшая  и  продававшая  все:  от
туалетной  бумаги  и  просроченных   консервов   до   металлопроката   и
технологических разработок.
   Затем появилась еще одна фирма, затем еще одна...
   И, как  следствие,  спустя  каких-то  полгода  в  офис  к  Александру
Фридриховичу завалилось  несколько  мрачных  бритоголовых  уродов,  тех,
которых  на  первой  волне  кооперативного  движения   называли   модным
заграничным словом "рэкетиры". Правда, в начале девяностых в  Москве  на
смену этому термину пришел другой - немного угрюмое, зловещее, но  такое
родное и привычное для русского уха слово "бандит".
   "Какая у тебя "крыша"? - последовало сразу  после  пренебрежительного
"здрасьте".
   - Трудно так сразу сказать, - весело ответствовал  отставной  офицер,
прекрасно понимая, что подразумевают вымогатели, -  но  думаю,  что  это
бетонные перекрытия, толь, шифер...
   Диалог продолжался недолго, и спустя пять минут незваные  гости  были
спущены с лестницы:
   Александр Фридрихович, бывший  в  свое  время  кандидатом  в  мастера
спорта  по  вольной  борьбе,  всегда  отличался  завидными   физическими
статями.
   Удивительно, но  именно  этот  момент  стал  в  послеармейской  жизни
Миллера переломным!  К  тому  же,  как  выяснилось,  подобным  "наездам"
подверглись  едва  ли  не  все  компаньоны  по  бизнесу,  и  подавляющее
большинство из них согласились идти  под  бандитскую  "крышу".  Грамотно
просчитав постсоветскую ситуацию в Москве, да и вообще в России,  бывший
подполковник  Советской  Армии  понял,  что  являлось  на   тот   момент
наибольшим дефицитом: безопасность.
   Богачи-скороспелки,   все   эти   бывшие   комсомольские   секретари,
официанты,  снабженцы,  кладовщики,   партработники   да   недоучившиеся
студенты, обалдевшие от быстрых и легких денег,  имели,  казалось,  все,
кроме  одного:  ощущения  собственной   защищенности.   Милиция,   суды,
прокуратура - все это в условиях дикого рынка продавалось и покупалось.
   В России почти не  осталось  структур,  что  могли  бы  противостоять
оргпреступным группировкам. Рынок услуг по защите жизни и  собственности
оказался незаполненным,  Александр  Фридрихович  осознал  это  одним  из
первых. А осознав, решил действовать, пока его не опередили.
   Торгово-закупочный бизнес, бэушные ксероксы,  продаваемые  под  видом
новых,  мелкие  биржевые  махинации  -  все  это   было   забыто.   Дела
сворачивались, вырученные деньги копились в несгораемых шкафах в подвале
на подмосковной даче Миллера. Александр Фридрихович, вспомнив  изречение
товарища Сталина, что "кадры решают все", налаживал принципиально  новое
дело - рекрутировал под свои  знамена  будущих  сотрудников  собственной
охранной фирмы.
   Вот тут-то  и  пригодились  несомненные  организаторские  способности
отставного офицера  и  старые  армейские  связи:  Миллер  собрал  костяк
будущей структуры в течение каких-нибудь трех месяцев. А  выбирать  было
из кого: недавние командиры разведрот и  десантно-штурмовых  батальонов,
прошедшие Афганистан, Карабах и Приднестровье,  профессиональные  убийцы
из спецназа ГРУ, высококлассные  аналитики  и  прогнозисты  Генерального
штаба, отправленные на "гражданку" специалисты военных НИИ...
   Просматривая  документы  кандидатов  в  охранную  структуру,   всегда
спокойный Миллер не мог удержаться от улыбки самодовольства: конверсия и
сокращение армии сулили замечательные перспективы в деле подбора кадров.
   После регистрации устава и оформления соответствующих лицензий  вновь
созданная структура, получившая подкупающее название  "Центр  социальной
помощи офицерам "Защитник", начала действовать.
   Однако  очень  скоро  Александр  Фридрихович  осознал  справедливость
старой как мир истины: "Против лома нет приема - окромя  другого  лома".
Охранная фирма Миллера предлагала  бизнесменам  "комплексные  услуги  по
обеспечению безопасности бизнеса, жизни  и  здоровья",  то  есть  те  же
услуги, которые навязывали бизнесменам лысые татуированные "крышники".
   Подавляющее большинство "бобров", то есть бизнесменов, давно уже были
разобраны  многочисленными   оргпреступными   группировками   российской
столицы, а те, что по недосмотру  еще  оставались  самостоятельными,  не
очень-то спешили доверить свой бизнес, свои жизни и свое здоровье  пусть
и бывшим офицерам элитных частей, но все-таки людям посторонним. А  коли
так,  навязывать  "комплексные  охранные  услуги"  приходилось  силой  и
хитростью.
   Схема вырисовывалась сама по себе: сперва к несговорчивому бизнесмену
приходили крепкие ребята с военной выправкой, демонстративно  сбрасывали
на  пол  телефоны,  факсы  и  компьютеры,  предлагая  платить   двадцать
процентов  прибыли.  На  размышления  давалась  неделя.   За   день   до
назначенного срока в офисе появлялись  другие  крепкие  ребята,  тоже  с
военной выправкой, и за пятнадцать процентов  вежливо  обещали  избавить
перепуганного коммерсанта от первых. Если не помогало и это, первые  или
вторые  крепкие  ребята  имитировали  бандитский   "наезд",   и,   когда
несговорчивый  бизнесмен  мысленно   прощался   с   жизнью,   неожиданно
появлялись третьи крепкие ребята, тоже, естественно, с военной выправкой
и в образцово-показательном рукопашном бою побеждали наглых вымогателей.
   В отличие от первых и вторых, эти  отличались  скромностью,  желая  и
впредь получать за свои геройства всего ничего, каких-то двенадцать  или
даже десять процентов. В большинстве случаев схема срабатывала: в начале
- середине девяностых российские бизнесмены были еще настолько  глупы  и
неопытны, что просто не могли не купиться на очевидную туфту.
   Таким образом частная охранная структура, призванная защищать честных
предпринимателей от бандитских посягательств, исподволь  превратилась  в
оргпреступную группировку. Правда,  от  большинства  столичных  бандитов
людей Миллера отличала не только профессиональная выучка, но и  железная
дисциплина; невыполнение приказа,  как  и  в  армии,  расценивалось  как
предательство и пособничество врагу.
   Естественно, профессиональные вымогатели не могли  не  отреагировать,
тем более что вскоре миллеровцы, почувствовав силу, принялись потихоньку
наезжать на "чужих" бизнесменов, переадресовывая "налог  на  охрану"  на
себя. Первой отреагировала ухтомская  группировка,  возмущенные  бандиты
забили "воякам" стрелку на Дмитровском  шоссе.  "Вояки"  на  стрелку  не
приехали, что было расценено ухтомцами как признание поражения.
   Впрочем, торжествовали они зря: едва кавалькада  бандитских  иномарок
на обратном пути подъехала к  Московской  кольцевой,  путь  ей  внезапно
преградил огромный бензовоз. Взрыв был ужасен: в  радиусе  километра  из
окон  повылетали  стекла;  видимо,  кроме  бензина,  автоцистерна   была
заряжена и тротилом. Пять  человек  погибли  в  огне,  еще  семеро  были
доставлены в ожоговый центр...
   Последовало  еще  несколько  разборок,  правда,  без  пиротехнических
эффектов.   Затем   в   течение   нескольких   недель   при   загадочных
обстоятельствах погибли несколько не в  меру  борзых  бандитов  среднего
уровня, предлагавших "разобраться с вояками". Все это заставило говорить
о "защитниках" всерьез.
   "Вояки" вроде бы заняли свою нишу в мире Москвы бандитской, но  умный
Миллер понимал, что до полной победы еще далеко.
   Россия  середины  девяностых  представляла  собой  огромную   теневую
структуру "крыш", "бригад" и общаков (собственно говоря, представляет  и
поныне). Притом одни "крыши" в большинстве случаев  перекрывали  другие,
что напоминало китайскую пагоду с кровлями, блинами уложенными  друг  на
друга.
   "Общаки", как вольные, так и  зоновские,  незримо  связывались  между
собой на манер сообщающихся сосудов, и лидеры криминалитета всех мастей,
как могли, регулировали этот процесс.
   Мафиозный мир всегда стремится к равновесию, это общеизвестно.
   Нарушение в системе кровообращения  криминальной  экономики  нарушало
столь хрупкое равновесие.  И  уж  если  с  "защитниками"  не  получилось
договориться с позиции  силы,  оставалось  договориться  полюбовно.  Тем
более что криминальная ситуация в  России  не  течет  плавно,  а  летит,
несется со скоростью пули, выпущенной из спецназовского автомата "Кедр",
и выигрывает тот, кто раньше других оценит новые веяния.
   Старые, "нэпманские" "воры в законе" постепенно  уходили  в  небытие;
те, кто еще оставался в живых, воспринимались как нечто  мифологическое,
легендарное, эдакие ходячие экспонаты истории советского ГУЛАГа.
   Татуировки-символы, жесткая система условностей, феня, понятная  лишь
посвященным, теперь, во второй половине девяностых,  навевали  невольные
сравнения с масонскими ложами времен Пьера Безухова да розенкрейцерами.
   На  смену  им  пришли  бывшие  спортсмены-единоборцы   -   каратисты,
таэквондисты, самбисты, боксеры, кунгфуисты, кик-боксеры. Однако к концу
девяностых бывшие завсегдатаи спортзалов, сменив пропахшие потом кожаные
куртки на дорогие костюмы консервативного покроя, посчитали,  что  имидж
добропорядочного  предпринимателя,  идущего  в  фарватере  экономических
реформ, куда выгодней, чем имидж угрюмого бандита.
   Недавние гангстеры занялись законопослушным бизнесом,  выдвижением  в
Государственную Думу и спонсированием концертов симфонических  оркестров
- для поднятия репутации. Правда, многие по традиции все  еще  содержали
эдакие средневековые дружины,  вооруженные  автоматическим  оружием,  но
дружины эти, сидя без дела, потихоньку заплывали жиром.
   Однако и немногие оставшиеся в живых "нэпманские" воры со своей густо
татуированной "пристяжью" и  бандиты,  перекрасившиеся  в  коммерсантов,
просмотрели появление новой волны. Невиданное в истории СССР  сокращение
милиции, спецслужб и особенно  армии  выдвинуло  на  криминальную  арену
совершенно  новый  исторический  тип  российского  мафиози,  за  плечами
которого не длинный шлейф судимостей и репутация "правильного блатного",
не семь чемпионских званий по боксу или штанге, а беспорочная  служба  в
элитных структурах Министерства обороны, КГБ или МВД, участие  в  боевых
операциях и высокие правительственные награды.
   Профессионального убийцу могло  подготовить  только  государство.  И,
подготовив тысячи таких убийц, безжалостно выбросило их на улицу.
   Сам Александр Фридрихович Миллер и подавляющее большинство  людей  из
его "охранной структуры" были типичными  представителями  мафиози  новой
формации.
   Практически  все  московские  бандиты  признавали  "Центр  социальной
помощи офицерам "Защитник" серьезной боевой единицей.
   Их боялись, с ними считались,  и  в  том,  что  вскоре  Миллер  завел
знакомства  среди  лидеров  московского  криминалитета,  как   "законных
воров", так и "спортсменов", не было ничего удивительного.  Раздел  сфер
влияния,  долевое  участие  в  легальных  проектах,  глобальные  вопросы
тактики и стратегии - о таких вещах куда лучше беседовать в приятельской
атмосфере  сауны  или  дорогого  ресторана,  чем  на  стрелке  в  районе
Можайского шоссе.
   Правда, сперва на Немца и его людей, бывших офицеров элитных  частей,
смотрели с опаской - тому были веские причины.
   С середины девяностых среди московских бандитов начали  циркулировать
упорные слухи о какой-то глубоко законспирированной  структуре,  "то  ли
ментовской,  то  ли  конторской",  якобы   созданной   для   физического
уничтожения лидеров криминалитета.
   Структуру эту нарекали по-разному: и расплывчато-поэтически -  "Белая
стрела", и  кинематографически  -  "Неуловимые  мстители",  и  словно  в
скверном милицейском детективе - "Возмездие". Звезда Миллера,  взошедшая
на небосклоне мафиозной Москвы неожиданно  для  многих,  безукоризненные
армейские биографии его людей и  особенно  формальный  статус  "охранной
фирмы",  бывший   очевидным   камуфляжем,давали   многим   поводкосвенно
причислять    бывшего    образцово-показательного    штабного    офицера
Министерства  обороны,  активного  члена  КПСС  к  одному   из   силовых
подразделений этой загадочной организации.
   Естественно, сам  Александр  Фридрихович  не  подтверждал,  но  и  не
опровергал подобные домыслы, и  такая  загадочность  придавала  ему  еще
больший вес.
   К середине 1998 года карьера бывшего  подполковника  Советской  Армии
достигла  наивысшей  отметки.  Под  опекой  "Центра  социальной   помощи
офицерам "Защитник" находилось несколько банков, более  десятка  крупных
фирм и за две сотни средних. Люди Миллера участвовали в  комбинированных
"крышных" операциях, вроде  "охраны"  таможенных  терминалов  и  рынков,
участвовали в реализации  осетинской  водки  и  продаже  проституток  на
Запад,  контролировали  бензиновый  бизнес,  гостиницы  и  туристические
фирмы...
   Кроме всего остального, именно  он.  Немец,  придумал  поставлять  на
Запад видеокассеты с интригующим логотипом "Русский секс".
   Давний любитель порно, он сразу просек,  чего  не  хватает  западному
порнорынку. Вложив сравнительно небольшие  деньги  в  производство  этих
нехитрых  фильмов,  Немец  уже  спустя  год  получил   от   их   продажи
колоссальный доход. И конечно же этот  доход  подтолкнул  его  и  дальше
заниматься этим бизнесом. Надо ли говорить, что всех  понравившихся  ему
русских порнозвезд он велел поставлять ему для развлечений.
   Владелец уже пяти запасных блатхат, он постоянно трахал на  одной  из
них  накачанных  наркотиками  актрис   и   манекенщиц,   причем   обожал
фиксировать все эти оргии на  видеокамеру.