ла его мощную шею  руками  и
позволила отнести себя на кровать. "Артурик" торопливо разделся и  помог
Вере стянуть через голову платье в горошек. Она сняла  лифчик,  сбросила
на пол трусики и уже через минуту сладко постанывала, скрестив  ноги  за
спиной у мужчины:
   - Вот так... глубже... еще глубже... хорошо-то как. Господи! Артурик,
какой он у тебя большой! О-о-о!!! Постой, не выходи! Я кончаю, кончаю! И
ты кончай... кончай в меня! А-а-а-а... Да-да-да!
   Отдохнув, они выпили еще  вина,  покурили,  затем  мужчина  вышел  из
комнаты. Вернулся, затягивая на себе  пояс  махрового  халата,  небрежно
бросил на журнальный столик пятьдесят долларов и сказал девушке:
   - Ну что. Вера, считай, десять баксов из них ты  уже  заработала.  Но
тебе надо сильно постараться, чтобы я не пожалел об этих денежках.
   Рабоче-крестьянская поза - это мне не очень интересно.  Ты  еще  хоть
что-нибудь умеешь? Минет грамотно делаешь?
   - Ты что, Артурик, - Вера сделала изумленные глаза. - Не знаю, как  у
вас в Москве, а у нас порядочные девушки этим не занимаются.  Я  ж  тебе
говорила: я не проститутка какая-нибудь...
   - Вер, кончай дурака валять. Надо - значит, научишься. Вот и учись.
   Сама знаешь, пятьдесят баксов на улице не валяются...
   Видимо, последний аргумент оказался для девушки самым весомым.  Артур
встал  перед  ней,  распахнул  халат,  и  она,  сидя  на  краю  кровати,
безропотно взяла в рот толстую плоть, испуганно поглядывая снизу  вверх.
И стала медленно причмокивать.  Слишком  медленно  -  недовольный  Артур
схватил ее за волосы и начал быстрыми уверенными движениями посылать  ей
своего приятеля глубоко в рот.
   Вера задыхалась с непривычки. Когда  мужчина  выплеснул  в  ее  горло
горячую струю спермы, она чуть не подавилась, по  щекам  у  нее  потекли
слезы. Ее партнер замер, все еще  не  отпуская  ее  волос,  застонал  от
удовольствия, на лице появилась довольная ухмылка.
   Потом он сказал:
   - Ну, Вер, так себе, на троечку... Но ничего - ночь впереди длинная.
   Научишься - твой парень тебя озолотит потом...
   ...На Краснодар пали непроницаемые фиолетовые сумерки - такие темные,
беспросветные вечера бывают лишь тут, на  юге  России.  Окраинный  район
улицы  Савушкина  отходил  ко  сну:  лишь   кое-где   зашторенные   окна
подкрашивались  неверным  синеватым  светом  мерцающих  телевизоров,   а
кое-где и зеленоватым - от торшеров и бра.
   Старая   разбитая   "Волга"   с   таксистскими   шашечками,   освещая
пронзительно-желтыми  конусами  фар  углы  зданий,   рельефные   контуры
деревьев  и  разбитый  асфальт  тротуара,  остановилась  перед   типовой
пятиэтажкой.
   - Приехали, это улица Савушкина, а семнадцатый дом - вот он, рядом, -
прокомментировал водитель.
   В салоне "Волги", кроме шофера, сидело  трое  крепко  сбитых  молодых
мужчин.  Неулыбчивые  физиономии,  короткие  стрижки,  огромные,  словно
гуттаперчевые кулаки - все это выдавало  в  них  бывших  спортсменов,  а
зоновские татуировки-перстни на фалангах пальцев атлета, сидящего  рядом
с водителем, свидетельствовали, что этот  пассажир  уже  конфликтовал  с
законом.  Протянув   таксисту   хрустящую   пятидесятирублевую   купюру,
татуированный небрежно кивнул назад.
   - Давайте, пацаны... - с акающим акцентом москвича скомандовал он.
   Выйдя из салона, троица дождалась, пока  желтая  "Волга"  выкатит  со
двора (при этом татуированный зачем-то взглянул  на  номер  машины),  и,
бегло осмотрев двор, двинулась в ближайший подъезд.
   -  Какая  квартира?  -  тихо   спросил   один,   вжикая   взад-вперед
замком-"молнией" небольшой спортивной сумки.
   - Двадцать седьмая, второй этаж.
   - Варлам, иди-ка на всякий случай под балкон встань, чтобы эта  гнида
из окна  не  ломанулась,  -  скомандовал  татуированный,  видимо  бывший
старшим. - Вот дверь, сориентируйся, где его окно, и, если  свет  горит,
нам скажешь.
   Варлам отправился вниз. Вернулся он через минуту и, довольно хмыкнув,
произнес, обращаясь почему-то только к татуированному:
   - Михей, там зашторено, но вроде как ночник горит.
   - Пробить-то мы его здесь пробили,  теперь  главное  -  чтобы  никого
посторонних дома не оказалось. Лады, Варлам, вниз давай. А ты,  Валерик,
- кивнул Михей спутнику со спортивной сумкой на плече, -  доставай  свою
трубочку.
   Остановившись на лестничной  площадке  рядом  с  дверью,  на  которой
блестела латунная табличка с цифрой "27", Михей и  его  спутник  Валерик
осмотрелись. Подойдя к двери двадцать пятой  квартиры,  Михей,  приложив
ухо к потертому дерматину, прислушался -  все  было  тихо.  Из  двадцать
шестой квартиры доносился слабый звон посуды, - видимо, там только  сели
ужинать.
   Тем временем  Валерик,  сковырнув  отверткой  телефонный  щиток,  уже
перебирал разноцветные переплетения проводков. Нащупав нужные,  зачистил
проволоку  от  изоляции,  подключил   телефонную   трубку   с   каким-то
замысловатым табло, щелкнул наборными кнопками и приложил трубку к  уху.
Вне  сомнения,  этот  прибор  позволял   прослушивать   через   домашний
телефонный аппарат  все,  что  происходит  за  дверью  двадцать  седьмой
квартиры.
   - Ну, есть он там? - нетерпеливо спросил Михей.
   Валерик редкозубо осклабился.
   - Куда денется! С телкой  какой-то  сидит,  понтуется,  каким  он  на
Москве крутым был!
   - Телка  -  это  хуже,  -  помрачнел  татуированный.  -  На  хер  нам
свидетели?
   - Так что, до завтра отложим?
   - Времени мало, завтра в  Москву  надо  возвращаться,  -  категорично
отрезал Михей. - Хрен на нее, мы тут  все  равно  не  засвечены.  Ладно,
отключай свои проводки. Сейчас одно надо: чтобы он нас впустил.
   В двери не было смотрового глазка, и  это  немного  облегчало  задачу
ночных гостей. К тому же нужный им человек жил  на  съемной  квартире  и
наверняка не был знаком с соседями.
   Михей аккуратно  вдавил  пуговку  дверного  звонка  и  тот  отозвался
мелодичной трелью. Спустя минуту за дверью послышались шаркающие шаги  и
мужской голос спокойно спросил:
   - Кто там?
   - Слышь, братан, - произнес Михей  приглушенно,  стараясь  вложить  в
интонации максимум скорби, - сосед я твой, из тридцать первой. У нас тут
мужик один хороший погиб,  Петька  Сорокин  из  семнадцатой,  так  я  от
домового комитета на похороны собираю.  Дай  сколько  можешь  на  святое
дело, хоть пару рублей, если не жалко!
   С той стороны двери послышался характерный звук  открываемого  замка,
зазвенела цепочка...  Но  едва  дверь  приоткрылась,  Валерик,  стоявший
сбоку, навалился  на  нее  плечом  -  спустя  мгновение  незваные  гости
ворвались в прихожую.
   Несколько беспорядочных  ударов,  болезненное  кхаканье  жертвы  -  и
хозяин, даже не успев рассмотреть нападавших, свалился на пол.
   Несомненно, ворвавшиеся в  квартиру  были  профессионалами.  Валерик,
достав из кармана наручники, мгновенно заломил мужчине руки за  спину  и
щелкнул браслетами. Михей же, выхватив  из  кармана  пистолет  с  загодя
навинченным глушителем,  бросился  в  комнату  и,  заметив  лежавшую  на
кровати поверх одеяла девушку, резким движением навел на нее ствол.
   -  Вот  что,  телка,  пикнешь  -  убью!  -  со  зловещим  придыханием
профессионального убийцы пообещал он.
   Тем временем Валерик волок за волосы  упиравшегося  хозяина;  поздний
визит  поднял  его  с  девушки,  и  потому,  кроме   махрового   халата,
наброшенного на тело, больше на нем ничего не было.
   -  Свистни-ка  Варламу,  чтобы  он  сюда  подвалил,   -   скомандовал
татуированный и, сделав шаг к лежащему, неожиданно ударил его в пах. Тот
завыл.
   - Ну что, гнида, свалить  захотел?  А  как  же  долги?  Скрысятничать
хотел? Думал от нас убежать? Зря думал: от братвы далеко не убежишь!
   Минут через пять в квартире появился и  Варлам.  Сперва  взглянул  на
лежащего, оценил неестественную зелень его лица и уведомил глумливо:
   - Это еще цветочки. Через полчаса ты вообще пожалеешь, что родился на
свет.
   Затем обратил внимание на девушку - та лежала ни жива  ни  мертва  от
страха, забыв даже прикрыть свои оголенные  груди  и  вполне  аппетитные
бедра.
   - Во, телка, какая ты сисястая! Че, пацаны, с собой заберем или как?
   - Первым делом, первым делом - самолеты, ну а девушки,  а  девушки  -
потом, - продекламировал Михей. - Запри-ка  ее  пока  в  ванной  и  кляп
какой-нибудь в рот засунь, чтобы не орала. А ты, Валерик, обыщи, что тут
ценного есть. Не мог же он из Москвы свалить пустой!..
   ...Спустя полчаса московский бизнесмен, скрывавшийся от кредиторов  в
Краснодаре, действительно пожалел, что родился на свет.
   Конечно же свою вину он знал. Конечно же он видел, кто перед ним,  но
все-таки попытался договориться.
   - Ребята... - начал он, с трудом справляясь с естественным волнением.
   - Мы те не ребята, ребята у мамки  сиську  сосут,  -  прервал  Михей,
доставая из внутреннего кармана  несколько  сложенных  вчетверо  листков
бумаги.  -  Заткнись  лучше  и  слушай,  что  я  тебе   говорить   буду.
Так-так-так.,. Ага. Вот. - Он принялся читать с выражением:
   - "Расписка... Я, Леонид Петрович Юшкевич, 19 апреля 1998 года взял в
долг у Владимира  Валерьевича  Бурнуса  двадцать  две  тысячи  долларов.
Обязуюсь вернуть не позже, чем через четыре месяца". Ты Леонид  Петрович
Юшкевич? Что молчишь, сука?! Не слышу! Ты?!
   -  Да,  -  с  трудом  ворочая  пересохшим  языком,  отозвался  хозяин
квартиры.
   - Брал деньги?
   - Брал.
   - Почему не отдал?
   - Да сами же понимаете - кризис!  Я  бы  и  отдал,  у  меня  счета  в
Мост-банке и "СБС-Агро", так ведь валюты нет! Предлагают или рублями  по
шесть триста, или в Сбербанк  переводить...  Да  еще  с  ГКО  моя  фирма
влетела...
   - Нас это не колышет. Мы тоже  влетели.  А  вот  еще  одна  расписка.
Читаю:
   "Я, Леонид Петрович Юшкевич, 20 января 1998 года взял в долг у  Ольги
Дмитриевны Самоделок пятьдесят четыре тысячи долларов. Обязуюсь  вернуть
шестьдесят четыре тысячи долларов не позднее..." А вот  еще:  банковская
платежка о перечислении на твою долбаную фирму предоплаты в сто двадцать
пять тысяч долларов. Капусту ты получил, обналичил - это мы тоже  знаем.
Товар не поставил. Брал?
   Крыть было нечем.
   - Брал...
   - Чем ответишь?
   Должник промолчал.
   - У тебя тут что-нибудь вообще есть? - спросил Михей.
   - У него наликом сто четырнадцать штук, какая-то  мелочь  и  кредитки
"СБС-Агро", - доложил Валерик, делавший в квартире обыск, и, поставив на
стол "дипломат",  щелкнул  замками  -  на  столешницу  посыпались  тугие
брикеты  стодолларовых  купюр  и  россыпь  кредитных  карточек.   -   На
антресолях среди хлама нашел.
   - Ага, уже легче... - немного повеселев, резюмировал татуированный. -
А остальные? А нам за работу? А бизнесменам нашим  за  моральный  ущерб?
Так чем ответишь, сучонок?!
   - Я отдам... потом, когда с делами разберусь,  -  умоляюще  глядя  на
бандитов, пролепетал должник.
   - Потом нам не надо.. Потом - это светлое будущее, а мы всегда  живем
настоящим.
   - Дайте хоть месяц сроку!
   - Насчет срока - это не  к  нам,  а  в  прокуратуру,  -  развеселился
Валерик.
   - Но  у  меня...  нет  столько  денег!  -  взмолился  несостоятельный
должник, понимая, что теперь начнется самое страшное.
   Самое страшное началось спустя минуту.  Сперва  Михей  положил  перед
бизнесменом несколько загодя заверенных нотариусом документов: это  были
генеральные  доверенности  на  принадлежащие  господину   Юшкевичу   три
московские квартиры, по которым последний делегировал Андрею Васильевичу
Михеенко  полное  право  распоряжаться   жилплощадью   по   собственному
усмотрению. Должник, естественно, сперва отказался  ставить  подпись,  и
тогда Михей коротко кивнул Валерику. Тот,  достав  из  спортивной  сумки
шприц  и  флакон  одеколона,  быстро   наполнил   стеклянный   цилиндрик
прозрачной зеленоватой жидкостью и, присев на корточки перед лежавшим на
полу пленником, сделал ему инъекцию в мошонку, под кожу.
   Наверняка немного найдется мужчин, которые после такой  адской  пытки
не сделают все, что от них требуется. Леонид Петрович  Юшкевич  не  стал
исключением.
   Через мгновение генеральные доверенности на квартиры были  подписаны.
Приезжим бандитам ничего иного и не требовалось. Или - почти ничего.
   - Ну что, с самолетами разобрались, теперь  осталась  твоя  шлюха,  -
пряча доверенности во внутренний карман куртки, констатировал  Михеенко.
- Где там эта бигса? В ванной? Давай-ка ее сюда. Совместим, так сказать,
приятное с полезным, - закончил он, не объясняя,  впрочем,  что  в  этой
ситуации приятное, а что - полезное.
   - Щас на троих распишем, в три ствола  и  одновременно,  -  похотливо
хихикнул Валерик...
   Прищурившись, Михей смотрел,  как  его  дружки  втолкнули  в  комнату
девушку с кляпом во рту. Она, похоже, совсем  протрезвела  от  страха  и
переводила обезумевший взгляд то на бандитов, то на скорчившегося  у  ее
ног москвича-фирмача. Варлам держал ее за волосы, Валерик приставил к ее
горлу финский нож с канавками для кровостока.
   - А ничего сучка, - хохотнул татуированный атлет, стоявший перед ней.
- Жаль, что не целочка уже... Эй ты, дура,  хочешь  с  нами,  настоящими
мужиками, побаловаться? В очко-то ни разу небось не трахалась, а? Щас мы
эту проблему решим,  щас...  Мужики,  кто  ее  вафлить  будет?  Валерик?
Отлично!.. Я-то хочу ей на заднем месте целку сломать.  И  слушай  сюда,
курва, - Михей сурово взглянул в глаза беззащитной жертвы. - У  Валерика
в руках будут две острые железки. Если укусишь его  хрен,  то  оглохнешь
сразу, понятно? Так что будь умницей. Ты потом всю жизнь будешь эту ночь
страсти вспоминать. Встала на колени живо! И  не  вздумай  вякать,  если
жизнь дорога!
   Только он выдернул кляп изо рта Веры, она сразу  забормотала,  пуская
слюни и дергаясь всем телом:
   -  Мальчики,  не  надо...  Зачем  же  так...  Я  бы  и  так   дала...
По-хорошему, если бы попросили...
   Но тут Валерик приставил к ее ушам  свои  страшные  железки,  и  она,
давясь, принялась за его вздыбившуюся от желания плоть.  Только  мычала,
когда он засовывал его  слишком  далеко  и  ее  нос  упирался  в  черные
курчавые волосы на лобке бандита. Валерик быстро кончил,  заставив  Веру
проглотить всю его сперму, до последней  капли,  и  тут  же  его  сменил
Варлам.
   Вскоре с уханьем и рычанием кончил и Михей.
   Они немного передохнули и вновь взялись за свое черное дело...

***

   ...Бандиты покинули  двадцать  седьмую  квартиру  лишь  на  рассвете,
предварительно удушив подушкой и  хозяина,  и  его  случайную  знакомую,
которую гоняли по программе жесткого секса два с половиной  часа.  Перед
тем как захлопнуть входную дверь, Варлам положил  оба  мертвых  тела  на
кровать, поставив на столе зажженную свечку.  Затем  закрыл  форточки  и
открыл на кухонной плите все газовые горелки.
   По замыслу Михея, наверняка уже практиковавшего подобные фокусы,  газ
должен был проникнуть в единственную комнату  и,  достигнув  критической
массы минут через сорок, взорваться. Это вряд  ли  оставило  бы  милиции
возможность отыскать следы преступления: взрыв  газа  до  неузнаваемости
обезобразит трупы. Да и какое тут преступление? Просто человек из Москвы
познакомился с милой местной барышней, привел ее  к  себе,  они  выпили,
зажгли свечу, чтобы придать обстановке романтичность,  а  тут  произошла
утечка газа или просто забыли выключить плиту...
   Конечный  результат  бандитского  вояжа  на  Кубань  впечатлял:   сто
четырнадцать  тысяч  долларов  плюс  генеральные  доверенности  на   три
квартиры в Москве, каждая из которых тянула от семидесяти до ста  десяти
тысяч. Может быть, еще несколько месяцев назад бандиты  из  одной  очень
влиятельной московской оргпреступной группировки,  пресыщенные  богатыми
возможностями легального бизнеса, и не взялись бы  за  столь  хлопотное,
технически сложное, а главное, кровавое дело, как выбивание долгов.
   До августа тысяча девятьсот девяносто восьмого года выбивание долга в
двести тысяч долларов (из которых вышибалы взяли бы "за работу" половину
минус расходы на техническое осуществление  операции)  прельстила  бы  в
Москве  разве  что  молодежные  группировки.  Но  теперь,   в   условиях
экономического кризиса,  даже  самые  серьезные  авторитеты  считали  за
счастье подписаться и под куда меньшие суммы...

***

   Над  историческим  центром  Санкт-Петербурга  -  всегда   многолюдным
Невским, над забранными в гранит каналами  с  переброшенными  через  них
мостами, над тускло мерцающим золотом  куполом  Исаакиевского  собора  -
низко зависло темно-серое ноздреватое небо.  Смеркалось  намного  раньше
обыкновенного - это предвещало скорый и затяжной дождь, что не  редкость
во второй столице России.
   Огромный неповоротливый "кадиллак" благородного серого цвета, свернув
с Невского проспекта на неширокую улочку Рубинштейна, проехал  несколько
кварталов и, притормозив, въехал в арку дома.
   На заднем сиденье расположился высокий  черноволосый  красавчик  явно
кавказской внешности. Строгий клубный пиджак,  немыслимо  дорогие  туфли
ручной работы, стодолларовый галстук с бриллиантовой застежкой, да и сам
автомобиль, наверняка сделавший бы честь любому арабскому шейху,  -  все
это выдавало в черноволосом одного из теперешних хозяев жизни.
   Зато  водитель  ничем   особенным   не   выделялся:   невыразительный
темно-синий костюм, стертые, словно на старой монете или  медали,  черты
лица... Увидишь такого на улице - и через минуту не  вспомнишь,  как  он
выглядел. Правда, неестественная полнота торса  позволяла  предполагать,
что под пиджаком шофера надет бронежилет, что, в свою очередь, указывало
на то, что, кроме  водительских  обязанностей,  он  выполнял  и  функцию
телохранителя.
   - Приехали, Хасан Казбекович, - напомнил водитель-телохранитель.
   Черноволосый закурил, с силой вдавил кнопку стеклоподъемника,  пустил
в окно колечко дыма, после чего раздраженно выдохнул в затылок сидевшего
за рулем:
   - Вот суки, а? Русским языком им говорю: не могу вам  теперь  баксами
платить. Вон, с пацанами сегодня тер: малышевцы, - Хасан Казбекович имел
в виду так называемую малышевскую  оргпреступную  группировку,  одну  из
сильнейших в Питере, - и то  со  своих  бизнесменов  по  шесть  тридцать
берут. А эти гондоны штопаные только "зеленью" хотят. Где  я  ее  теперь
возьму, а? Еще и угрожают - мол, в договоре не рубли, а баксы стояли.
   Телохранитель  деликатно  промолчал  -  профессиональная   этика   не
позволяла ему переспрашивать шефа  о  делах.  Открыл  дверцу,  вышел  из
машины и, встав вполоборота, кивнул сочувственно:
   - Кризис, что поделаешь, шеф...
   - Кризис, кризис... У этих русских кризис лишь тогда кончится,  когда
они всю водку с  пивом  дожрут,  протрезвеют  и  поймут,  что  работать,
работать надо, а не дурака валять!  Какого  хрена  я  вообще  из  своего
Владикавказа уехал?!
   Чего я в этом Питере позабыл?!
   - Хасан Казбекович, я в  подъезде  взгляну,  что  и  как,  а  вы  тут
посидите,  -  произнес  телохранитель,  оставляя  без  ответа  последний
вопрос.
   Осмотр подъезда дома, где жил  владелец  роскошного  "кадиллака",  не
вызвал подозрений. Правда, у мусорных баков  стояла  парочка  -  высокий
молодой человек целовал девушку  столь  страстно,  что  позабыл  даже  о
переполненном мусорном ведре, стоявшем у его ног.
   Еще раз оценив обстановку, телохранитель подошел к лимузину, открывая
дверцу хозяина:
   - Все чисто, шеф!
   - Да ладно тебе, смотришь за мной, как за малым ребенком, - проворчал
чернявый, выходя из машины. - Кого мне в этом городе бояться? У кого  на
меня здесь рука поднимется?
   Хлопнув дверцей, он двинулся к черному проему подъезда. Телохранитель
шел впереди.
   Внезапно со стороны мусорки послышался какой-то шум, и впереди идущий
резко обернулся: девушка, только что целовавшаяся  с  молодым  человеком
взасос, оставила свое занятие и почему-то двину