этого  момента наши  отношения  дали трещину,
которая все разрасталась, и я пришел к выводу, что жить вместе мы не можем в
силу несходства характеров. Когда Сережке исполнилось пять лет, я вернулся в
свою комнату на Фрунзенской набережной.  Сейчас  ему девять. Помните, это  -
третий мой сын, и с ним, слава Богу, мне,  в отличие от первого - Петера,  и
второго - Владимира, удается часто общаться.
   Мой Сережа  ни в  чем не  нуждается - стараюсь, чтобы  у него все  было
самое лучшее.  Занимается английским, играет на  пианино,  учится неплохо. Я
хочу дать  ему шанс, которого у меня в жизни не  было. Очень надеюсь, что он
правильно распорядится этим шансом и состоится как личность.

   Впрочем, вернемся чуть назад. В период  поисков денег на фильм прочитал
объявление,  что во Дворце спорта в Лужниках  состоится  съезд кооператоров.
Дай,  думаю,  схожу. Чудом  прорываюсь  к  трибуне  и  бросаю  клич огромной
аудитории:
   - Мужики! Если кто-то  из вас хочет заработать хорошие  деньги, звоните
мне: у  меня есть  классный  остросюжетный сценарий  о  бывшем  афганце! - И
диктую свой телефон.
   Скорее всего это был акт отчаяния, и особыми иллюзиями я не тешился. Но
через  день  звонок.  Некий  сотрудник  советско-английского  СП  просит мой
сценарий  для  президента  этого  СП.  Я  настаиваю  на  разговоре  с  самим
президентом  и предлагаю  ему  приехать ко мне, чтобы я прочел ему  сценарий
вслух.  Мне казалось,  что идея будущего  фильма так быстрее  дойдет до  его
сердца. Но президент  СП Борис Булатов, один из талантливейших разработчиков
компьютерных программ в стране, расценил мое  приглашение по-иному, полагая,
что  я  опасаюсь  выпускать  из  рук  свое  произведение,  чтобы  кто-то  не
позаимствовал мою идею. Через несколько  дней он приехал с двумя помощниками
в  мою коммунальную  квартиру  и внимательно дослушал сценарий до  конца, не
прервав ни разу. А слушать пришлось часа два, не менее.
   Читал я вдохновенно - жаль, что не записал на магнитофон или не снял на
видео. Похоже, мое вдохновение передалось и Борису.
   - Сколько  нужно  денег, чтобы  снять этот  фильм? - сразу спросил  он,
когда я закончил читать.
   Я ответил,  и в  тот же день он  подписал со мной договор.  В тот миг я
стал самым высокооплачиваемым сценаристом советского кино.  Передать словами
мои  ощущения  вряд ли  возможно. Думаю, меня  поймет лишь тот, кто,  пройдя
через  тяжелейшие  испытания и годы  лишений,  единственный  на  всей  земле
продолжал верить в свое призвание, в свою звезду.
   С гордо поднятой головой иду  вместе со своим продюсером к Генеральному
директору "Мосфильма" -  Владимиру  Досталю.  Не раздумывая  ни секунды, тот
становится нашим партнером, более того, соглашается даже с тем условием, что
я буду сам ставить свой  сценарий,  по которому  у  него  имелись замечания,
исправленные с  помощью талантливого  драматурга Александра Бородянского.  Я
ему искренне благодарен.
   Прошло некоторое время, и В. Досталь стал сомневаться,  что я,  потеряв
пять  лет в  зоне, смогу сделать качественный  фильм.  Я  долго  держался  и
сопротивлялся,  но сделал  один неверный шаг:  согласился на сорежиссера. В.
Досталь обрадовался.
   После  долгих поисков я  остановился на  молодом талантливом режиссере,
работавшим  в  жанре  остросюжетного кино,  - Николае Стамбуле.  В.  Досталь
одобрил, и мы приступили к режиссерской разработке. Но неожиданно В. Досталь
объявляет   Николаю,  что  переводит  его  на  другую  картину  по  сценарию
Володарского. Мне кажется, все это Досталь задумал с  самого начала. Заметив
мое  твердое намерение  снимать  самому, он действовал  постепенно.  Сначала
сорежиссура,  а  потом и  вообще ультиматум.  А я  клюнул. Теперь  абсолютно
уверен: прояви я тогда волю и бескомпромиссность - Досталь бы сдался...
   Стамбула ушел, запуск очевидно  затягивали, потом возникла  кандидатура
Александра Муратова  (он уже  запомнился  зрителям по  фильму  "Криминальный
квартет"). Мне нравились его работы,  и  я уже так  устал бороться, ощущая к
тому же, что  еще  несколько месяцев отсрочки  съемок - и фильм опоздает. Не
устареет, но  идея его уже известна слишком большому числу людей и без труда
могла быть  позаимствована.  Кроме того, поджимали сроки по договору...  И я
согласился.
   Дмитрий Певцов, которого Саша Муратов  пригласил на главную роль, очень
мне нравится  -  у него действительно потрясающей  силы  талант.  Но  в роли
Савелия Говоркова я видел артиста несколько иной внешности. Бывает, привозят
тебе костюм от самого Версаче, остолбенеешь от радости. Наденешь на себя,  а
он давит в плечах, сидит как-то не так, короче говоря, не на тебя...
   В период  подбора  актеров я спросил Сашу, кого он хочет  пригласить на
роль Короля, "вора в законе"? Без особой уверенности он перечислил несколько
фамилий, и тогда я предложил обратиться к Армену Борисовичу Джигарханяну.
   - Он вряд ли согласится: роль-то не главная...
   - А ты пошли ему сценарий...
   Через несколько дней спрашиваю:
   - Ну как, согласился?
   - Послал ему сценарий, а он даже читать не захотел...
   -  Что? - удивленно воскликнул  я  и набрал номер Армена,  -  Арменчик,
здравствуй, родной, это Виктор...
   - Привет, Витюша! - Он всегда называет меня "Витюшей", и тогда был явно
рад моему звонку.
   - Арменчик, почему  ты мой сценарий не стал  читать? - обиженно спросил
я.
   - Какой твой сценарий? - удивился он.
   - Как какой - "По прозвищу Зверь"...
   - Это твой сценарий? - Армен был искренне удивлен. - А почему никто мне
не  сказал? Пришла  какая-то  девочка,  сунула мне  сценарий и  исчезла.  Ты
знаешь, сколько мне сценариев шлют? Если все читать, то когда ж работать?
   - А тебе что, даже  по телефону не звонили? - Я укоризненно взглянул на
Муратова.
   - Позвонила какая-то  женщина  и сказала,  что  режиссер  фильма просил
передать мне сценарий и что его уже мне везут...
   - Арменчик, давай я тебе еще раз пошлю сценарий?
   - Зачем, Витюша? В твоем фильме я согласен сниматься в любой роли, даже
в эпизоде... Кого ты хочешь, чтобы я сыграл?
   - "Вора в законе"!
   - Каким ты видишь этого человека?
   - Личность сильная, умная, уважаемая: недаром кличка - Король! При всем
том он прекрасно сознает, что уже  достаточно  пожил на этой  земле, чтобы и
дальше играть в опасные игры... Обожает свою внучку...
   - Яркий образ, Витюша! Ты так здорово описал, что уже вижу его! Передай
режиссеру,  чтобы приготовил  договор  и  связался со мной:  определиться со
сроками...
   - Спасибо, родной!
   - О чем ты говоришь? Бывай, милый...
   Поблагодарил меня и несколько смущенный Саша Муратов...
   Заручившись весомой  поддержкой МВД СССР, отправились снимать  натуру в
колонию строгого режима в  Коми АССР. Саша Муратов  был уверен,  что грозные
бумаги  из МВД  устранят все  возможные  препоны со стороны местных властей.
Откуда ему было знать, что есть еще негласный "хозяин" зоны по кличке Хасым.
Съемочную группу начальство вводит в зону, а зеки отказываются участвовать в
съемках. В полной растерянности Саша звонит мне - "срываются съемки". Срочно
вылетаю.  Встречаюсь  с  начальником  зоны  и   осторожно  выясняю,  кто  из
авторитетов сидит в этой колонии. Он называет Хасыма, но тут же говорит, что
тот  находится сейчас в  ПКТ (помещение  камерного типа), то  есть тюрьма  в
тюрьме. Настаиваю на  встрече с ним. Долго сопротивляется, но я ссылаюсь  на
больших  московских  начальников из МВД, и он сдается, сам ведет меня в ПКТ.
Прошу оставить с Хасымом наедине. Немного поколебавшись, начальник выходит.
   - Привет,  Хасым, я - автор  этого сценария, Виктор Доценко! Это тебе -
на память! - подписываю ему сценарий, вручаю. -  Было бы неплохо узнать твое
мнение.
   - Прочитаю, скажу...  - внимательно посмотрев  на меня, говорит Хасым и
добавляет: - Завтра приходи...
   Назавтра вхожу к нему в камеру:
   - Привет, Хасым!
   - Привет, режиссер!  -  Хасым  хитро улыбается,  заметив мое удивление:
тюремная "почта" сработала быстро - даже кличку мою доложили. - На "пятерке"
долго парился?
   "Пятерка" - моя бывшая колония в Новотроицке под Оренбургом.
   -  На "пятерке" - два года, потом на "четверке" в Плесецке  под Архарой
(Архангельск), два с половиной...
   - По сто семнадцатой, значит? - Он посмотрел на меня в упор.
   - Менты подставили... Два года как реабилитировали...
   - Знаю! - Он улыбнулся и пожал мне руку. - Чифирнешь?
   После такого  предложения  я  понял: все будет  хорошо. Хасым  налил  в
стакан из  пол-литровой банки  чифирь, а  я  положил  перед  ним  две  пачки
"Космоса". Раскумарились. Закурили.
   -  Я  прочитал  твой  сценарий.  Понравился.  Не  ментов-скґой!  Снимай
спокойно: мои помогут! Только пусть этот "кучерявый" не очень суетится здесь
и снимает правильно! Тебе - верю, ему - нет!
   Я понял, что  "кучерявый"  - это Саша Муратов, и был несколько удивлен,
что Саша, ничего мне не сказав, пытался выйти на Хасыма...
   После  одобрения  Хасыма  съемки  пошли  нормально,  и  все   работники
съемочной  группы так примелькались, что на  вахте перестали  делать обычный
шмон. Осветители так обнаглели,  что решили  подзаработать: получив от зеков
деньги, затарили в свои приборы целый ящик  водки, а  их накрыли.  С большим
трудом удалось  уговорить  начальство  колонии продолжать  съемки,  но шмоны
стали тщательными и регулярными.
   Убедившись,  что Саша Муратов снимает в моем ключе, я перестал стоять у
него над  душой, и напрасно.  То ли у Саши, то ли  у  "Мосфильма" не хватило
смелости  снимать  так, как было в сценарии, и многие острые моменты  просто
испарились.  Кроме того,  игра одной из  актрис  выпала  из ансамбля, и Саше
пришлось сокращать психологически важные сцены и менять финал. Хотя все, кто
читал сценарий,  соглашаются,  что  он  сильнее  фильма,  зрители  тепло его
приняли, и он стал самым кассовым фильмом года.
   Студию завалили письмами с просьбами о  продолжении,  и  я  стал писать
сценарий-продолжение на этот раз  твердо для себя. На съемках познакомился с
каскадером Васей Шлыковым.  В  прошлом  он участвовал в военных действиях за
пределами нашей страны. Демобилизовавшись, долгое время не мог найти себя  и
работал  банщиком,  пока  кто-то  не  пригласил  его  на  студию. Он  внешне
полностью  соответствовал моему представлению  о  Савелии. Ко всему  прочему
Василий неплохо владел искусством рукопашного боя. Дал ему почитать синопсис
своего  сценария, и дня через три Василий звонит мне  и говорит, что показал
синопсис  Ролану Быкову, который сейчас лежит в  ЦКБ. Ему синопсис настолько
понравился, что он завтра на несколько часов выйдет из больницы  для встречи
со мной.
   Быков  тогда уже организовал Центр детского и юношеского кино и получил
огромное здание на Чистых прудах.
   Встречаемся. Ролан Анатольевич смотрит на меня и говорит:
   - Очень знакомо ваше лицо... Откуда?
   Представляете, прошло  почти четверть  века,  а он не  забыл мое  лицо.
Напоминаю тот давний  эпизод из  шестьдесят шестого года, когда  на  съемках
"Доктора Айболита" он, ткнув мне в грудь пальцем, сказал:
   - Его не гримировать!
   Ролан Анатольевич посмеялся, а потом и говорит:
   - Мне очень понравился твой сценарий: давно не читал  ничего подобного!
Есть, конечно, и замечания, но с ними легко справиться!  Значит, так: сейчас
подписываем с тобой договор - и в путь! Деньгами не обижу! Согласен?
   - Ролан Анатольевич, согласен, но только при одном условии...
   - Говори!
   - Этот фильм я хочу снимать сам! - твердо произнес я.
   - Что у тебя есть показать?
   -  Дипломная  в одну часть и музыкально-художественный  фильм об Андрее
Петрове, снятый на телевидении.
   - "Нужна хорошая мелодия", так, кажется, помню: добротная картина...  -
Он задумчиво постучал по столу. - Ладно, попробуем рискнуть: больно сценарий
мне  нравится!..  У   меня  в  Центре  есть  отделение  каскадеров,  которое
возглавляет Аристов,  я  отдаю все отделение  твоему фильму, а Аристов пусть
руководит трюковыми съемками...
   Этот  талантливый  человечище,  до самых  последних  дней  продолжавший
работать, сразу увидел в сценарии воплощение будущего фильма.  Как жаль, что
вокруг этого исключительно талантливого человека вились бездарные  личности,
которые, кроме интриг, ничем не умели заниматься.
   С энтузиазмом  я  принялся за  подготовительную  работу!  Со  сколькими
талантливыми  актерами  и актрисами я познакомился,  выбирая близких мне  по
духу!  Подыскивая актера  на главную роль,  в  первом резерве держал Василия
Шлыкова. Единственное, что  меня удерживало,  -  он не  был профессиональным
актером.  Серьезным  претендентом  на  роль  Савелия  был  прекрасный  певец
Александр Малинин. Во  всяком случае, мне  он  очень нравился.  Однако тогда
прическа у него была с длинным хвостом, которую он наотрез отказался менять.
Но киномиру хватило и  одного  Сигала. К  слову,  расстались  мы  с  ним без
взаимных обид.
   Многих людей  я  увлек и заинтересовал,  чтобы  удешевить  и  облегчить
работу над фильмом.
   Благодаря  старым связям,  выбил  двадцать  "Жигулей"  в  Тольятти  для
разнообразных  трюков,  заручился  через  знакомых   космонавтов  поддержкой
военной авиации и так далее. Лень перечислять...
   Видимо,  чисто интуитивно я ожидал какого-то подвоха буквально с первых
дней работы и потому не получил не только гонорар за  сценарий, но не брал и
зарплату,  которую  бухгалтерия   регулярно  переводила   на  мой  депонент.
Проработал я так месяца  четыре. И вдруг начинаю замечать, что, ссылаясь  на
Р.  Быкова,  вмешиваются  в сценарий, в  режиссуру. Я  долго терпел, а потом
пошел  к Быкову,  но подготовку  уже  провели, и  Ролан  Анатольевич выразил
сомнение, что я справлюсь самостоятельно, и просил подумать.
   Все сначала! Но второй раз я ошибки не допущу! Главное - никаких резких
движений не делать: денег-то на картину у меня нет!  Как-то мне понадобились
в бухгалтерии некие документы. Иду, ищу и вдруг натыкаюсь на два договора: с
Аристовым и со Шлыковым. Первый, оказывается, не только соавтор сценария, но
и сорежиссер,  а Василий назначен  режиссером-постановщиком трюковых съемок.
Подписано самим  Роланом Анатольевичем. Это был настоящий  шок для меня!  За
моей спиной, то есть за спиной  главного человека на фильме, проворачивается
такая пакость.
   Я, естественно, не стерпел. В официальном послании Ролану Быкову  пишу,
что  коль скоро на первых  этапах  создания  фильма  со  мною  поступили так
непорядочно, то  не считаю возможным продолжать работу над фильмом в Центре.
А поскольку не получил  ни гонорара  за сценарий и ни копейки  за режиссуру,
прошу  считать  это  послание  официальным  уведомлением о том, что разрываю
договор в одностороннем порядке. Отослав его, уехал из Москвы.
   Меня   пригласил  отдохнуть  на   юге  Владимир  Ильин:  не   известный
театральный  актер,  а  высокий  красавец,  владеющий  искусством  восточных
единоборств. Он тоже был одним из претендентов на роль Савелия.
   Потом я узнал, что Ролана Анатольевича  Аристов просто обманул, заверив
его, что  все  делается с моего согласия. Более того,  когда  Быков собрался
переговорить со мною,  они, боясь, что правда  выйдет  наружу, настроили его
против  меня, сказав,  что  я отзывался о нем неуважительно  и категорически
отказываюсь с  ним встречаться. Ролан  Анатольевич, натурально, обозлился  и
согласился на предложение Шлыкова подать на меня в суд, обвинив в том, что я
украл сценарий у Шлыкова. И в сердцах бросил:
   - Если  Доценко  сумеет сделать этот фильм,  я положу свое  депутатское
удостоверение на стол спикера Думы.
   Прошло  много  лет,  и  однажды мы  с  Быковым  встретились  на  Съезде
кинематографистов. Я напомнил ему о  том случае,  а он отечески обнял меня и
сказал:
   - Виктор, я  всегда верил в  тебя и радуюсь твоим успехам! А то, что  я
говорил... -  Он со  вздохом  махнул  рукой. - Никто не  безгрешен... и меня
иногда окружают жалкие люди... Ты приходи ко  мне: подумаем вместе, может, и
запустим тебя в  моем Центре с сериалом... Давай сфотографируемся на память,
- неожиданно предложил он, даже не догадываясь, что это будет единственный и
последний наш снимок.
   Мы сфотографировались, и больше  я его  никогда  не видел живым... Но в
моей  памяти  этот  человек   останется  добрым,  заботливым  и  талантливым
Режиссером и Актером...
   Но   тогда...  Ролан  Анатольевич  решил:  пока   будет  идти  судебное
разбирательство, Центр  продолжит  работу над  фильмом, и  пригласил другого
режиссера.
   Ни Аристов, ни Шлыков не знали, что я, наученный горьким опытом первого
сценария (в нем  пришлось переписывать  один  из  интереснейших эпизодов  до
начала съемок: кто-то, прочитав мой сценарий, быстренько вставил этот эпизод
в свой фильм  и  заявил, что сам  его  придумал),  сделал так: начав  писать
"Тридцатого уничтожить!",  составил подробный синопсис, отнес  его на почту,
где  попросил  запечатать  сургучом, и послал по своему адресу.  Пришел этот
пакет ценным письмом, и  на нем стоит официальная дата  отправки. Когда меня
вызвали к судье, я рассказал ей об этом.
   В тот день Шлыков не явился: избегал встречи  со  мною  нос к  носу.  А
потом ему стало известно о моей предусмотрительности, и он так и не явился в
суд  вообще.  А  потом,  может,  опасаясь чего-то,  уехал в  Америку,  где и
остался, слезно  взывая  ко  всем  -  прислать  ему копии  фильмов,  где  он
снимался...
   Я  ругал  себя  на  чем  свет стоит:  надо же так  крупно  ошибиться  в
человеке?
   Володя Ильин, узнав, что я ушел из Центра Быкова, вдруг  предложил себя
в  качестве  продюсера  фильма.  Других  предложений  у  меня не  было,  и я
согласился.  В  то  время  Володя был  президентом  фирмы  ТАМП  и  одним из
соучредителей   Центра  Михаила  Чехова.   В   те   дни  громкие  должности,
внушительные визитки, иностранные шмотки и тому подобные аксессуары вызывали
чувство  определенного  доверия.  Не  говоря  уже  и  о том, что Володя  был
партнером ассоциации автокаскадеров "СКИФЫ", что было положительным фактором
для съемок моего фильма.
   Был у меня забавный случай.  Президентом "СКИФОВ"  оказался Олег Быков,
мой приятель  из омского  детства.  Когда Володя нас знакомил, мы застыли на
мгновение и едва не в один голос воскликнули:
   - Олег?!
   - Виктор?!
   Так мы  начали совместную работу над фильмом, и Быков стал сопродюсером
вместе  с  Ильиным. Стоит упомянуть, что  вместе со  мной из  Центра  Ролана
Быкова ушли и некоторые члены группы, те, кто поверил в меня, среди них была
Мила  Черкасская,  которую  я   взял  к  себе  вторым  режиссером,  то  есть
"начальником штаба".  У нее был хорошо подвешен язык: могла уболтать любого;
она  обладала темпераментом и  организаторскими  способностями,  что  крайне
важно  для  "начальника  штаба".  Нашли мы и  очень талантливого  оператора,
Володю Кононенко, который к тому же писал прекрасную музыку.
   Вокруг меня сплотились в хорошем смысле  полубезумные  таланты,  в чьих
головах роились такие прожекты, что просто дух  захватывало. На главную роль
был намечен  Володя Ильин. Правда, позднее я  пришел  к выводу,  что  нельзя
иметь продюсера, претендующего на звание творца. У Володи такая увлекающаяся
натура и такой дар убеждения, что, послушав его минут  пять, твердо  веришь,
что завтра весь Голливуд  будет у твоих  ног умолять взять для твоей картины
все, что пожелаешь.
   Мы  выехали  в  Ялту,  чтобы  там, нежась  под  лучами  южного  солнца,
"дорабатывать" мой сценарий, "все улучшая и улучшая" его. Около трех месяцев
длилась  работа "в тяжелом ритме":  с утра и часов до шести вечера - пляж, в
семь  часов  - обильный ужин в ресторане, а часов в одиннадцать  садились на
пару  часов за  "улучшение" сценария. Распорядок изредка нарушался поездками
по Ялте с целью "выбора натуры для съемок".
   Все больше  и больше я  нервничал от бездеятельности и  однажды  вызвал
Володю на  от