НАКОНЕЦ! - спокойно проговорил он и наложил свою
руку  мне  на  голову. - ЗАКРОЙ ГЛАЗА... - Я повиновался, и  через несколько
секунд Сингх убрал руку. - А ТЕПЕРЬ ОТКРОЙ!
   С некоторым волнением я  повиновался ему и расплылся в улыбке: все люди
снова виделись мне "нормальными".
   - Что это было, Учитель? - растерянно спросил я.
   - У ТЕБЯ ОТКРЫЛОСЬ КОСМИЧЕСКОЕ ЗРЕНИЕ... - торжественно ответил он. - С
ЭТОГО  ДНЯ ТЫ  МОЖЕШЬ  ВИДЕТЬ ЦВЕТ АУРЫ  ЧЕЛОВЕКА... И  ТЕПЕРЬ  Я НАУЧУ ТЕБЯ
ВИДЕТЬ  ЦВЕТ  АУРЫ  ТОЛЬКО  ТОГДА,  КОГДА  ТЫ  САМ ЭТОГО ЗАХОЧЕШЬ...  ОДНАКО
СТАРАЙСЯ  НЕ ПОДКЛЮЧАТЬ СВОЮ ЭНЕРГЕТИКУ  В  ПРИСУТСТВИИ ДРУГИХ: НЕ  РАСХОДУЙ
СЕБЯ ПОНАПРАСНУ...
   Сингх  действительно научил меня "видеть"  цвет ауры человека.  За пять
месяцев  и двадцать три дня  он  передал мне знания того, как применять  мои
способности  для  помощи  людям.  Он научил меня  справляться  с несколькими
болезнями. Нет, Сингх  не передал  мне часть  своих способностей: они были у
меня  с  самого рождения  (помните,  я писал, как мои  руки почти  мгновенно
успокаивали  плачущего  братишку), нет,  Сингх научил  меня  целенаправленно
владеть моими способностями, моей энергетикой.
   Он не научил  меня вылечивать  людей - я не врач, -  Сингх  научил меня
пробуждать  в  человеке  его  энергетику  и  направлять  ее  на  слабые  или
болезненные места. Самый лучший в мире  доктор - это сам  организм человека,
его   внутренние   резервы,  его  биоэнергетика.   Когда   человек  научится
использовать природные силы, заложенные в его организме, он почти перестанет
обращаться к врачам.
   Именно  Сингх   научил  меня  экранировать  себя   и  других  людей  от
воздействия биоэнерговампиров...

   Вполне вероятно, многие из вас прочитают эти строки с усмешкой: ну вот,
докатился Доценко до мистики. Про вампиров заговорил. Эк его занесло!
   Но я  уверен,  что каждый сталкивался  с биоэнерговампиром, сам того не
ведая. Наверняка вы,  уважаемые читатели, иногда знакомясь с новым человеком
и еще ничего не зная о нем, неожиданно начинали чувствовать некую неприязнь.
В таких случаях  в народе принято  говорить: "душа  не лежит". На самом деле
ваша аура, соприкоснувшись с аурой  биоэнерговампира  или с  аурой человека,
склонного к биоэнерговампиризму, подала вам тревожный сигнал - "опасно!".
   Но  люди пока еще не научились прислушиваться к своей "душе", то бишь к
ауре,  а напрасно! Как  много бед  удалось  бы избежать, если бы люди  умели
"слышать" себя и при сигнале "опасно!" старались бы поменьше общаться с этим
человеком.
   Знаете, чем страшен биоэнерговампир или склонный к этому человек?  Тем,
что  он  забирает  у  вас биоэнергию.  Но  не  это самое страшное: все  люди
забирают друг  у  друга биоэнергию, что даже  полезно, потому что,  забирая,
каждый человек и отдает взамен свою. И только биоэнерговампир или склонный к
этому человек,  забирая вашу  биоэнергию,  не  возмещает вам потерю, и у вас
образуются  биоэнергетические   пустоты.  У  вас   начинает  болеть  голова,
появляется неожиданная усталость,  слабость.  И чем  больше  вы  общаетесь с
таким человеком, тем хуже и хуже будете себя чувствовать...
   А потому советую бежать от него как можно быстрее и дальше.
   Конечно,  есть случаи вынужденного  общения: бывает,  что  родное дитя,
только что родившееся, склонно  к биоэнерговампиризму по  отношению  даже  к
своей матери. Или наоборот: мать по отношению к своему ребенку. Что делать в
таких случаях? Трудная жизнь ожидает этих несчастных, но выход есть. Два-три
раза  в  году  необходимо посещать биоэнергетиков, способных ставить  защиту
человеку,  то есть  умеющих экранировать других людей. И,  конечно  же, чаще
общаться с Космосом, открывая путь очищающей биоэнергии.
   Вот вам простой пример...
   Многие люди, более всего женщины, любят сидеть скрестив ноги: положение
-  нога   на  ногу.   Послушайте  мой  совет:  старайтесь   этого  избегать!
Традиционная медицина  считает, что вы перекрываете  кровеносные  сосуды, не
давая свободно циркулировать вашей крови. Однако для меня важнее другое.
   Дело в  том, что  Космос  посылает  нам  очищающую биоэнергию,  которая
должна  войти  сверху через темечко, пройти через все тело,  очищая  вас  от
биоэнергетического  мусора,  полученного за день  от разных  людей, и  выйти
через ноги в землю. А  перекрещивая  ноги,  вы задерживаете поток  очищающей
биоэнергии на уровне таза.
   Вы заметили,  что у  женщин гораздо больше проблем с тем важным местом,
которое дает рождение человеку и несет высшее наслаждение в жизни?
   Уверяю вас, что именно от частого перекрещивания ног и возникают многие
эти проблемы.
   Так что не забывайте об этом и сами думайте о своем здоровье!..
   Честно скажу, что не знаю, какие внутренние механизмы включаются у меня
в  момент   оказания   помощи  другим  людям:  я  не  имею  даже  начального
медицинского  образования, но мои руки ощущают тепло, а иногда их даже жжет,
когда у человека не в порядке со здоровьем.
   Но  прошу  вас,  не  завидуйте этим  способностям: поверьте,  это очень
тяжкий  груз.  Из-за  этих  способностей я  не  могу  ездить в  общественном
транспорте, мне  трудно  находиться  среди  большого  количества  незнакомых
людей,  потому  что я пропускаю  через  себя их боль. Конечно, можно ставить
себе биоэнергозащиту, то есть экранировать себя, но в толпе людей этот экран
нужно держать постоянно, а это очень сильно изматывает и я выхожу из метро в
буквальном смысле измочаленный, уставший и мокрый от пота...
   Я  твердо  уверен, пройдет  время,  может быть, десятки  лет, но ученые
сумеют  определить,  какие  силы  подключаются  для  лечения  людей  у таких
индивидуумов, как Сингх, как баба Ванга, как наша Джуна, в конце концов, и у
таких, как я. Наука уже пришла к выводу, что человек использует лишь от семи
до тринадцати  процентов своих возможностей. А если он  доведет эту цифру до
шестидесяти,   семидесяти,   девяноста   процентов?  Думаю,   тогда   многие
медицинские проблемы просто исчезнут.
   Такое время когда-нибудь настанет: лично  я в  этом не сомневаюсь! Баба
Ванга, Сингх, Джуна  просто опередили свое время. Их можно назвать людьми из
будущего...
   Почему-то только  теперь, когда я написал о Ванге  и  Сингхе,  до  меня
наконец дошло, что баба Ванга, сказав о моей слепоте  и о том, что "прозреть
меня  заставит другой человек", имела в виду именно  Сингха. Боже, насколько
же она оказалась права!
   При воспоминании о  бабе Ванге у меня просто захватывает дух, и, как  я
уже говорил, становится жутковато. Это все равно что неожиданно  встретиться
с инопланетянином: и интересно, и жутко одновременно.
   Интересно  потому,  что  перед  тобой  разум другого  порядка, а  жутко
оттого,  что не знаешь, чем грозит эта встреча! Не навредит ли она тебе? Как
говорится, страшна сама неизвест-ность...

   Учеба  у Сингха началась  после моего возвращения из солнечной  Италии,
которая меня поразила не только  красотой  и гостеприимством ее жителей.  Во
время этой поездки со мной приключился  удивительный случай,  о котором я не
могу умолчать.
   Соревнования  десятиборцев закончилось  на день раньше, чем у остальных
спортсменов, и  я решил побродить  по прекрасному Неаполю, стремясь получить
как можно больше впечатлений. Из отеля я вышел после завтрака: где-то  около
десяти  утра.  Обследовав  большую  часть  центра, к  двенадцати  я  изрядно
притомился, и ноги уже гудели, и я зашел в ближайший сквер,  чтобы отдохнуть
на скамейке.  К счастью, скверов, утопающих в  яркой  и  красочной зелени, в
Неаполе более чем предостаточно.
   Это сквер меня привлек тем,  что посередине его  виднелся  удивительный
фонтан, в центре которого стояла  статуя прекрасной нимфы, державшей в руках
то ли кувшин, то ли рыбку, а оттуда била мощная струя воды.
   Не отрывая взора от фонтана,  я шел к нему, как вдруг мою  правую  руку
чем-то обожгло. Помнится, жар был столь сильным, что я  даже отдернул  руку.
Испуганно повернувшись, я не обнаружил источника пламени,  рядом никто  даже
не курил. Но мое внимание привлек мужчина лет пятидесяти, одиноко сидящий на
скамейке. Шляпа его лежала на руках,  которые покоились на коленях, а голова
уткнулась подбородком в грудь.
   Со стороны могло показаться, что это какой-то бедняк, стыдливо прячущий
глаза потому, что ему приходится просить милостыню.
   Не  знаю, какие  во мне включились  силы, но  меня буквально потянуло к
нему.  В  шляпе  действительно  лежало несколько бумажных  купюр, брошенных,
вероятно,  сердобольными прохожими. Мне стало неудобно и я полез  в  карман,
чтобы  достать денег, бросить  в шляпу и молча уйти.  Но  тут я заметил, что
глаза мужчины прикрыты, а шляпа лежит так, словно сама упала с головы.
   Я подошел вплотную и спросил по-английски:
   - Извините, у вас все в порядке?
   Человек не ответил, и тогда я осторожно прикоснулся к его плечу:
   - Простите, сеньор, вы - в порядке?
   Снова никакой реакции, и я чуть сильнее толкнул в плечо:
   - Сеньор, что с вами?
   Неожиданно он повалился на бок, и мне пришлось поддержать его, чтобы он
не упал  на землю.  Я не знал ни слова по-итальянски, а потому закричал, как
мне показалось, на "международном":
   - Медикал! Медикал!
   Почему-то я был уверен, что меня должны понять и в Италии.
   Прокричав заветное  слово,  я  склонился  над  ним и  расстегнул  ворот
рубашки, чтобы ему  было  легче дышать. После чего  принялся массировать его
грудь.  Почему?  Не  знаю:  действовал  автоматически,  словно  меня  кто-то
направлял.
   Через несколько минут  подъехала  машина  "Скорой  помощи",  из которой
выскочили,  кажется, трое  мужчин, облаченных в халаты.  Они несли  какие-то
приборы. Бесцеремонно расталкивая зевак, столпившихся вокруг нашей скамейки,
они  вежливо  отстранили  меня  и  быстро  подключили  несчастного  к  своим
приборам.
   Толпа замерла, казалось,  что  даже зеваки вокруг  и те  дышали-то лишь
через раз, ожидая, что скажут медики.
   Мое  внимание  тоже   сосредоточилось  на  враче,  который,  беспокойно
прищурив  глаза,  внимательно следил за  показаниями  приборов. Кажется,  он
проводил электрокардиографическое исследование.
   Через несколько секунд он что-то сказал по-итальянски своим помощникам,
а потом сделал безнадежный жест рукой. По его жесту  я понял: доктор уверен,
что бедняга безнадежен и что уже ничего нельзя сделать. Позднее я узнал, что
врач констатировал клиническую смерть: сердце остановилось.
   Не знаю, что мною двигало в тот момент, но я вдруг решительно оттолкнул
доктора,  склонился  на  несчастным,  попассировал  над  ним  руками,  потом
повернулся к доктору...
   Далее  я ничего не помню, словно кто-то стер из моей памяти последующие
действия...
   Только на следующий  день через переводчика  тот  самый врач  рассказал
мне, что произошло далее. Я так решительно и уверенно оттолкнул  его, что он
не  стал мне  препятствовать.  Доктор сказал, что  от меня исходили какие-то
сильные импульсы, которые заставили его подчиниться мне, словно он попал под
воздействие легкого гипноза.
   Попассировав над несчастным, я повернулся к доктору и, показывая рукой,
что пытаюсь  резать, знаками попросил дать мне скальпель.  Доктор сообразил,
что я прошу именно  скальпель.  Не сомневаясь, что  этот  человек мертв,  он
подумал,  что  я не принесу ему никакого  вреда,  а  одновременно чувствовал
потребность подчиниться мне.
   Не  без  некоторого   колебания  он  протянул  мне  скальпель.   Потом,
подчиняясь моим жестам, достал  флакон с медицинским спиртом, обильно  полил
им мои руки и скальпель, а потом и грудь несчастного.
   Не без  ужаса  наблюдал он, как  я  делаю  совершенно  профессиональный
надрез  кожи на  груди,  потом разрезаю мышцы... Доктору  показалось, что он
видит перед собой руки действительно классного хирурга.
   Добравшись до сердца, я вновь попросил его ополоснуть мои руки спиртом,
затем принялся  за  непосредственный  массаж  сердца больного.  Это  длилось
несколько  секунд,  после  чего  я  повернулся  к  доктору,  схватил  своими
окровавленными руками ворот его халата  и  подтолкнул к несчастному. Все мое
лицо было покрыто обильным потом.
   Доктор склонился над больным и радостно воскликнул:
   - Боже, сердце работает! Носилки сюда, быстро!..
   Через несколько минут мы  уже были  в госпитале  и  больного  отвезли в
операционную...

   Я пришел  в себя в каком-то "предбаннике":  позднее  выяснилось, что мы
находились в комнатке, из которой можно было попасть в операционную.
   "Мы"  - потому  что рядом со мной сидели двое  в  халатах. Кто были эти
люди, я так и не узнал, да  мне это, если честно, и  не было нужно. Не знаю,
сколько прошло времени, но наконец к нам  вышел пожилой доктор,  оказавшийся
профессором, говорившим  по-английски.  Он-то и успокоил меня,  заверив, что
операция прошла успешно,  и от души поблагодарил меня за  "добрый поступок",
почему-то  называя  меня  своим  "коллегой".  Спросив,  в  каком   отеле   я
остановился, профессор распорядился отвезти меня...

   Я чувствовал себя таким усталым и разбитым, что  не пошел даже на ужин:
добравшись до кровати, я замертво свалился, не снимая даже обувь,  и  заснул
как убитый. И абсолютно безо всяких снов.
   Проснулся  я  от  сильного  стука  в  дверь.  Несколько раздраженный  и
удивленный - кто  может  стучать в такую  рань: часы показывали девять  -  я
накинул  на себя белоснежный гостиничный  халат и открыл дверь. Тут  уж  мое
удивление подскочило до самой высокой отметки.
   За дверью  стоял  дородный мужчина  в странной  униформе, на его  груди
висела массивная цепь, на голове красовался темно-сиреневый берет. Из-за его
спины выглядывало встревоженное  лицо  дежурного администратора, толпились и
еще какие-то люди.
   - Что случилось? - спросил я по-английски.
   Мужчина с цепью что-то сказал по-итальянски.
   - Я не говорю по-итальянски! - беспомощно ответил я.
   Мужчина повернулся:  вперед протиснулась молодая  девушка,  оказавшаяся
переводчицей. Она свободно  говорила по-русски: ее  родители эмигрировали из
бывшего Советского Союза. Она и  объяснила мне, что  мужчина с цепью - всего
лишь  мэр  Неаполя,  который  приехал  ко  мне  по  просьбе спасенного  мною
человека, а он,  в  свою очередь, последний представитель очень  древнего  и
знатного  дворянского  рода.  Операция   прошла  успешно,  но  оперировавший
профессор сказал, что если бы  не мое  вмешательство,  то  больной  бы умер.
Сейчас он  чувствует себя хорошо и очень просил  привезти к  нему в больницу
человека, спасшего ему жизнь...
   Меня везли в больницу, как  бы  сказал мой сын -  не слабо:  впереди со
спецсигналами  ехал мотоциклист  в  особой  униформе, за ним  в шестидверном
"Мерседесе" ехал  я с  мэром  Неаполя, по бокам и сзади нас ехал  эскорт  из
шести мотоциклистов - по одному на каждую дверь...
   Вскоре я уже стоял перед ожившим  аристократом, и он, цепко ухватившись
за   мою  руку,  слабо  тряс  ее  и  что-то  говорил,   говорил  и   говорил
по-итальянски.  Девушка,  с  трудом  поспевая,  старательно  переводила  его
монолог.
   Говорил  он, что женат  на  любимой  женщине  двадцать  лет, имеет трех
очаровательных  дочурок, а вот сына,  наследника и продолжателя рода, нет. И
если бы не я, то не только осиротели бы дочки, но и род их угас.
   Затем он снял с себя нечто похожее  на монетку на серебряной цепочке, и
надел мне на шею.
   -  Это серебряная  иконка,  ей двести  пятьдесят  лет, - пояснил  он  и
продолжил:  - С одной стороны изображен Отец Небесный, а  с другой  -  Божья
Матерь. Это  фамильная реликвия, передаваемая по наследству  от отца к сыну.
Но теперь я хочу, чтобы эта иконка принадлежала тебе...
   - Но я же не ваш сын, - попытался возразить я.
   - Да, ты не сын мне, но ты спас меня от смерти, то есть дал  мне вторую
жизнь, не так  ли? А кто дает жизнь человеку? Отец и мать! И ты как отец мне
теперь, не так ли?! Это ли не родство? - рассудительно пояснил он.
   -  Хорошо, принимаю ваш  дар, обещаю сохранить  его  и передать  своему
сыну! - торжественно произнес я.
   - Скажи, Виктор, может быть, ты что-нибудь хочешь в Италии?
   И вдруг я, словно подталкиваемый кем-то изнутри, выпалил  свое желание:
то ли мне хотелось,  чтобы оно было невыполнимым, то ли  действительно в тот
момент оно ко мне пришло:
   - Мне очень хотелось бы Папу Римского повидать!
   -  И  только-то? - В голосе  больного послышалось разочарование, а  мне
показалось, что и усмешка.
   - Что, трудновато?
   - Да нет... -  Он пожал плечами,  - Завтра с утра,  если не возражаешь,
тебя отвезут в Ватикан, и там ты повидаешь Папу...
   Он  проговорил это с  такой простотой, словно  речь шла о его ближайшем
соседе.
   Однако спасенный мной  аристократ не  обманул: на  следующий день  меня
отвезли в Ватикан и провели в собор святого Петра,  где Папа читал проповедь
перед огромной толпой прихожан.
   Мы  вошли в  боковую дверь, и до кафедры,  с которой  читал  папа, было
метров сорок: во всяком случае, так мне тогда показалось.
   Обратив на  нас  внимание, Папа  запнулся  на полуслове и  торжественно
произнес по-русски:
   - Подойди ко мне, сын мой!
   Почему-то я  поверил,  что  Папа обращается именно ко мне.  Я  медленно
двинулся вперед,  словно  зачарованный. На  мне  была  белая безрукавка,  на
которой красовалась подаренная иконка.
   Остановившись метрах в двух от Папы, я склонил перед ним голову.
   -  Сын  мой, никогда не освящал  личные иконы, а твою освящаю!  Подойди
ближе! - показал он рукой, и я выполнил его приказ.
   Папа  прикоснулся  левой рукой к  иконе, правой  перекрестил  ее,  чуть
слышно шепча  как бы про себя молитву.  Потом перекрестил на этот раз меня и
сказал:
   - Ступай с миром, сын мой! Храни тебя Господь!..
   До сих пор я не могу понять: почему Папа Римский сразу обратил внимание
именно  на  меня? Единственным объяснением, которое может  прояснить что-то:
Папа тоже, несомненно, обладал каким-то  даром, каким обладала и баба Ванга.
Тогда  я предположил, что и  старинная  икона, наверное,  излучает  какую-то
энергию, которую смог почувствовать Папа...

   Много лет  спустя мое предположение  об биоэнергии, излучаемой иконкой,
подтвердилось научными приборами...
   Наверное,  баба Ванга говорила именно  об этой  иконе,  веля  сохранить
ее...

   Где-то  в начале  восьмидесятых  годов  в  бане я  познакомился с одним
профессором. Размягченные крепким паром, приняв несколько  кружек  холодного
пивка, мы с  ним разговорились, разоткровенничались, и  я узнал, что он один
из директоров некоего закрытого научно-исследовательского института.
   Мы настолько понравились  друг другу, что на  мою  просьбу посетить его
НИИ  Павел ответил  согласием,  но  попросил принести  кое-какие  документы:
просто так к ним в институт не попадешь...
   Павел  нисколько не преувеличивал:  полгода длилось оформление разового
пропуска. Оформляли меня туда дольше, чем за границу. Как бы там ни было, но
наконец я оказался в институте, в кабинете Павла.
   - Через такие кордоны пришлось пройти, ужас! - с усмешкой заметил я.
   - Что делать? - Павел с улыбкой пожал плечами. - У тебя как с нервами?
   - Вроде не жалуюсь!
   - Тогда пошли?
   - Пошли...
   Пройдя  несколько  коридоров  и   лестниц,  мы  оказались  в  небольшой
лаборатории, где Павел подвел меня к прибору, похожему на обычный микроскоп.
   - В создании этого  прибора принимали участие трое моих друзей и коллег
по управлению институтом, но проект был мой! - пояснил он.
   Позднее я познакомился с соавторами Павла, двое из  которых являлись  и
содиректорами, а третий состоял  в  должности главного инженера НИИ. Всем им
было  под сорок,  и они защитили докторские диссертации. Но более всего меня
поразило, что все четверо были  абсолютно седыми. Почему?  Думаю, все станет
понятно...
   - Этот  прибор  называется "Идея плода"! - продолжил объяснения  Павел,
потом взглянул на ча