вательно  поредело.  Однако  все  шло  своим
чередом, и настало время Федору идти в армию. Учитывая его успехи в спорте и
перспективные физические данные, Федора зачислили в  морскую  пехоту,  и  он
отправился служить на Дальний Восток.
   Именно армия дала Федору почувствовать, что он ничем не выделяется  среди
своих сверстников и не только не лучше их, а во многом даже  просто  от  них
отстает.  Для  самолюбивого  человека,  каким  был  Федор,   это   оказалось
непосильным испытанием. Как это так? Его - самого что ни на есть самого -  и
вдруг заставляют работать наравне со всеми: дежурить по кухне,  за  малейшую
провинность отправляют чистить сортир! Нет, спокойно  вынести  такое  он  не
мог.
   Постепенно в Федоре накапливалась обида насудьбу, злость на родителей, на
сослуживцев, на командование, не замечающее такого  "талантливого"  солдата,
даже на страну, в  которой  ему  довелось  родиться.  С  каждым  днем  Федор
становился все нетерпимее и злее: в любой момент мог  взорваться,  нагрубить
офицеру, подраться с сослуживцами. Судьба какое-то время его миловала.
   Но сколько веревочке ни виться, а... И произошло то, что  и  должно  было
произойти:  не  сдержавшись  в  очередной  раз,  Федор  схватился  с  ротным
старшиной, который был не только сильнее его,  но  и  на  голову  опытнее  в
рукопашном бою. Понимая, что ему не одолеть противника в  честном  поединке,
Федор, воспользовавшись моментом, выхватил штык-нож и  всадил  его  в  грудь
сопернику. К несчастью для старшины, рана оказалась смертельной, но на благо
Федора старшина, обладая крепким здоровьем, прожил больше  суток,  и  потому
Федора судили не  по  статье  за  убийство,  а  по  статье  111  "Умышленное
причинение тяжкого вреда здоровью".
   Федор получил семь лет усиленного режима, однако отсидел всего  четыре  с
половиной года. По очередной амнистии, учитывая его боевую награду -  медаль
"За отвагу", полученную по общему списку отличившихся в боевых  действиях  в
"горячих точках" (его рота принимала участие в карабахских событиях),  -  он
вышел на свободу.
   Первое время ему было очень  тяжело  за  колючей  проволокой:  строптивых
нигде не любят. Тем не  менее,  как  ни  странно,  его  дерзкий  характер  и
безумный блеск в глазах зеки приняли  за  храбрость,  и  потому  его  вскоре
пригрел один из авторитетов зоны по прозвищу  Сивый,  которому  понравилось,
как Федор владеет приемами рукопашного боя. И  когда  Федора  амнистировали,
тот дал ему координаты неких "надежных" людей.
   А Сивый в свое время подвизался наемником на той самой подземной  базе  в
Казахстане,  о  которой  уже  шла  речь:  он  числился   там   под   номером
"Восемнадцать". Во время одного из нападений на оружейный  склад  Сивый  был
ранен, арестован и осужден на одиннадцать лет лишения  свободы.  А  так  как
прежде судимостей у него не  было,  то  попал  он  на  усиленный  режим  как
совершивший опасное преступление.
   Вышло так, что первым, к кому,  выйдя  на  свободу,  Федор  обратился  за
помощью, оказался Ведерников. Они встретились, Федор сразу  как-то  пришелся
"Второму" по душе, и он не только помог бывшему зэку  прописаться,  получить
жилье, но и взял его к себе помощником. С момента их первой  встречи  прошло
немало лет, и за это время Федор не раз выполнял для своего  босса,  как  он
называл его, отдельные деликатные поручения, которые нередко шли  вразрез  с
законом.
   Однажды, случайно столкнувшись с человеком, который знал,  чем  занимался
Ведерников  в  девяносто  первом  году,  босс  приказал   Федору   устранить
нежелательного свидетеля. И Федор заработал на этом деле свой первый десяток
тысяч долларов. А всего делов-то: ткнул ножичком куда надо - и вся  недолга!
Первый раз за такое он срок тащил, а теперь нехилые деньги получил.  Главное
- сработать чисто, чтобы никто не заметил, а  если  кто  и  заметит,  то  не
должен остаться в живых!
   - Слушаю вас, Владислав Фридрихович! - Приоткрыв дверь, Федор заглянул  в
кабинет начальника.
   - Заходи и закрой дверь! - кивнул тот на стул и снова бросил в  селектор:
- Миша, меня ни с кем не соединять!
   - Хорошо, Владислав Фридрихович, - отозвался другой помощник.
   - Работа есть, - повернулся Ведерников к Федору.
   -  Не  пыльная?  -  спросил  тот:  переводя  на  нормальный  язык,  Федор
интересовался у босса, будет ли кровь или еще что-нибудь подобное.
   - Да нет, работенка просто идеально чистая!
   - Очень интересно. Можно поподробнее?
   - Нужно съездить в Омск, найти там одного человека, назвать  ему  пароль,
получить отзыв и после прокатиться с ним в Америку.
   - А его документы? заграничный паспорт, виза, деньги...
   - К твоему приезду все будет готово!
   - И сколько вы готовы отстегнуть мне за труды?
   - А ты сколько хочешь?  -  демократично  спросил  Ведерников:  он  всегда
боялся переплатить.
   - Пятьдесят тысяч сейчас и пятьдесят после доставки этого типа в Америку!
   - Это почему же ты столько заломил?
   - Поясняю, - осклабился Федор и невозмутимо продолжил: -  Коль  скоро  вы
хотите, чтобы я сдал его с рук на руки, значит, "объект" не  очень-то  горит
желанием попасть в ту  Америку,  а  человек,  видно,  очень  важный,  вот  и
выходит, что цена его такова, какую бы взял хороший киллер за его голову!
   - Тебе бы бухгалтером работать, -  усмехнулся  Ведерников.  -  Шестьдесят
штук и ни цента больше!
   - Восемьдесят, босс, и я уже в пути!
   - Ладно, черт с тобой! - Ведерников открыл  сейф,  достал  оттуда  четыре
пачки по десять  тысяч  долларов,  протянул  их  помощнику,  но,  когда  тот
протянул за ними руку, зазвонил телефон, и  он,  продолжая  держать  деньги,
знаком показав Федору оставаться на месте, поднял трубку:  -  Да,  слушаю...
Вновь звонил "Первый":
   - Деньги на твой счет уже переведены.
   - А я уже действую.
   - Молодец. Время не ждет.
   - Не сомневайтесь: все будет в полном порядке! - заверил Ведерников.
   - Вот и хорошо! Пока...
   В тот же день, получив фотографию Воронова, необходимые документы, деньги
и все инструкции по выходу на "объект", Федор вылетел  в  Омск.  Дивизию  он
разыскал быстро, но, не желая светиться, познакомился с  одним  "воякой"  и,
используя старый, проверенный по всей России  опыт,  накачал  его  водочкой,
выяснил, что дивизия отправилась на учения  и  найти  ее  не  очень  сложно:
"Километров восемьдесят все прямо и прямо, а потом и сам все услышишь,  куда
идтить-то..."
   - Как это - услышу? - не понял Федор.
   "Так стреляют,  однако..."  -  заплетающимся  языком  пояснил  опьяневший
служивый.
   Федор на такси доехал до ближайшего населенного пункта,  а  дальше  дошел
пешком. Изучая местность в мощный бинокль, он увидел искомый "объект".  Пока
Полторацкий раздумывал, как подобраться к нему, тот сам упростил его задачу,
отправившись с двумя офицерами на рыбалку. Дав рыбакам насладиться не  очень
хорошим клевом, Федор подошел к ним и доброжелательно поинтересовался:
   - Привет рыбакам! Как ловится рыбка?
   - С переменным успехом, - весело ответил как раз  тот,  за  кем  Федор  и
приехал, а офицеры посмотрели молча и недовольно: мол, ходят тут всякие.
   - Судя по выговору, вы мой земляк? - вежливо обратился Федор к  Воронову,
не обращая внимания на косые взгляды остальных.
   - Вы тоже из Москвы?
   - Ну да, приехал вот навестить родственников.
   - Послушайте, земляки, вы нам всю рыбу распугаете, -  пробурчал  один  из
офицеров.
   - Может, отойдем, чтобы не огорчать ваших приятелей? - предложил Федор  и
понизил голос: - У меня есть для вас любопытные сведения.
   - Давайте! - согласился Воронов.
   Когда они отошли, Полторацкий представился:
   - Меня Федором кличут.
   - А меня - Андреем, - назвал себя Воронов. - Вы надолго в Омске?
   - Нет, скоро улетаю. -  Федор  сделал  небольшую  паузу.  -  Четырнадцать
Рафаэль Санти восемьдесят три.
   Воронов мгновенно перестал улыбаться, глаза  стали  безразличными,  и  он
механически ответил:
   - Приказывайте!
   - Через пять минут жду вас у поворота, - проговорил Федор и тут же громко
добавил: - Всего  доброго!  -  Затем,  повернувшись  к  тем,  кто  продолжал
рыбачить, крикнул: - Хорошего клева вам! - Те  не  отозвались,  а  он  и  не
собирался ждать от них ответа: повернулся и вскоре скрылся из виду...
   Через три дня Воронов под чужим именем уже летел в Америку, совершенно не
соображая, зачем и почему он это  делает:  в  его  голове  не  было  никаких
мыслей, кроме той, которая все время сверлила мозг:  "Я  должен  подчиняться
Федору!.. Я должен подчиняться Федору!.."


   Приговор Ли Бао

   В нью-йоркский аэропорт Кеннеди Савелий прилетел во второй половине  дня.
Чтобы одним из первых выйти из самолета,  в  багаж  он  чемодан  не  сдавал:
сначала в Шереметьево уговорил женщину,  выдающую  посадочный  талон,  потом
уломал старшую стюардессу, и она позволила взять чемодан с собой в салон.
   Выйдя из самолета,  Савелий  оказался  в  огромной  "кишке",  соединяющей
самолет со  зданием  аэровокзала.  Понимая,  что  до  того,  как  он  минует
пограничников, его вряд ли кто встретит, Савелий спокойно  шел  вперед.  Без
проблем пройдя паспортный контроль, он получил печать в паспорте и вышел  по
зеленому коридору.
   У выхода в зал  прилета  его  тоже  никто  не  встретил,  однако,  пройдя
несколько десятков метров, Бешеный  заметил,  что  за  ним  следит  какой-то
неприметный парень лет двадцати, одетый в джинсы и серый  свитер.  Чтобы  не
ошибиться, Савелий попетлял немного, но тот не отставал.
   "Ну,  что  же,  -  подумал  Савелий,  -  обнаруженный  противник  намного
безопаснее, чем тот,  которого  не  видишь.  Посмотрим,  какие  задачи  тебе
поручены. Может быть, у тебя еще и напарник имеется".
   Медленно двигаясь в сторону выхода  в  город,  он  осторожно  оглядывался
вокруг, пытаясь обнаружить еще кого-нибудь. Второй оказался  более  опытным,
во  всяком  случае  в  смысле  наружного  наблюдения,  и  Савелию   пришлось
основательно потрудиться, чтобы заметить его. Это был  мужчина  лет  сорока,
одетый вполне элегантно, в темно-синий костюм и ярко-красный галстук, и если
бы он не столь открыто пару раз взглянул на Савелия,  то  ему  вполне  можно
было бы поставить хорошую отметку за тайную слежку.  Хотя  нет,  на  хорошую
отметку он явно не потянул: мало того что  сам  прокололся,  так  он  еще  и
третьего напарника выдал, многозначительно переглянувшись с тем.
   Третьего,  если  бы  его  не  подставил  "элегантный",  обнаружить   было
практически невозможно: малый был одет в форму разносчика  пиццы,  а  потому
мог вполне остаться незамеченным. Кто обращает внимание на человека в форме?
Савелий попытался  определить  их  национальное  происхождение  и  не  смог:
никаких ярко выраженных черт.
   Других наблюдателей Савелий не увидел, а потому собрался  "познакомиться"
с этими поближе и настроил  свой  слух  сначала  на  первого  обнаруженного,
которого окрестил для себя "Неприметным". Однако ничего не вышло:  в  здании
аэропорта толпилось слишком много народу.  А  чтобы  настроиться  именно  на
конкретного человека, нужно было подобраться к нему как можно ближе.  Сделав
вид, что заинтересовался каким-то киоском с яркой  вывеской,  Савелий  бодро
пошел к нему.
   Но  незнакомец,  заметив,  куда  направляется  Савелий,  неожиданно   сам
двинулся к нему навстречу. Проходя мимо Савелия  и  глядя  совсем  в  другую
сторону, он тихо процедил сквозь зубы:
   -  Поторопитесь!  Вас  ждут  при  выходе:  спокойно  садитесь  в   черный
"Линкольн". - И удалился.
   Савелий взглянул на "Элегантного", который деловито последовал за первым.
По-видимому, их задание состояло в том, чтобы сообщить  ему  о  "Линкольне",
Что ж, пока все идет по плану, сочиненному теми, кто захватил Воронова.
   Савелий взглянул на того, который был одет в форменную одежду, и едва  не
столкнулся с ним взглядом.
   "Интересно, а тебе что поручено?" - задумался Савелий, но продолжить свои
размышления не успел: он вдруг "услышал" мысли и не сразу  понял,  кому  они
принадлежат.
   "Неужели он меня заметил? Вроде бы нет. Так  с  чего  вдруг  остановился?
Может, посоветоваться с Франко?"
   Стараясь сохранять на лице безразличие,  Савелий  медленно  осмотрелся  и
увидел, как суетливо отвернулся чернявый парень лет тридцати. Одет в простой
черный костюм, но на правой руке  красуется  мощный  золотой  перстень,  что
плохо сочеталось. Он настолько напоминал расхожий тип итальянца, что Савелий
логично присвоил ему соответствующую кличку.
   "Какая разница,  где  его  брать:  в  зале  или  на  улице?  -  продолжал
размышлять "Итальянец". - Шум и так будет, а на улице его спокойно  потерять
можно..."
   Скорее всего, "Итальянец" был обыкновенной пешкой, точнее  сказать,  судя
по мощной шее и внушительной фигуре, "быком", и от него вряд ли  можно  было
получить нужную информацию, а потому Савелий переключился на поиски того,  с
кем думал посоветоваться этот парень: Франко. И снова помог ему его слух.
   "Осторожный, гад, - услышал он где-то совсем рядом. - Ишь,  как  петляет.
Этого сосунка, Сантино, вмиг сфотографировал! Ну и черт с тобой!  Все  равно
ты никуда не денешься. И чего в тебе  такого,  что  ты  даже  Дона  Кастелло
вынудил  быть  столь  серьезным?  Если  бы  не  сам  шеф,  а  кто-то  другой
предупредил, что ты очень опасен, то я, увидев тебя, наверняка посмеялся  бы
над тем предупреждением как над забавной шуткой..."
   Пока Савелий не видел его, а только слышал,  но  как  только  он  заметил
мужчину  лет  пятидесяти,  чем-то  напоминавшего  знаменитого   итальянского
режиссера Феллини, поднесшего руку к уху, словно  для  того  чтобы  почесать
его, то сразу понял, что это и есть Франко. Одет он был  очень  богато  и  с
отменным вкусом.
   Еле шевеля губами, он тихо проговорил: "Микеле, будь  готов:  через  пару
минут мы выходим. Брать только по моей команде".
   Савелий ничего не понимал: зачем они хотят его брать, если он сам  готов,
безо всякого насилия, поехать с ними? Как-то глупо вы себя  ведете,  ребята.
Какая-то  у  вас  несостыковка!  Один  предлагает  поторопиться  к   черному
"Линкольну", другой хочет применить силу. И уж совсем сбил его с  толку  еще
один "подслушанный" голос: "Всем  внимание!  Быть  в  постоянной  готовности
номер один!" - прозвучало откуда-то сзади.
   Савелий резко обернулся и успел-таки заметить, как быстро мотнул  головой
в сторону какой-то мужчина с фигурой настоящего громилы. Что-то в  его  лице
было  знакомым,  но  рассмотреть  получше  не  удалось:  слишком  резво   он
отвернулся.
   "Господи, да сколько же вас? - подумал Савелий. - И чего это вы такие все
дерганые?"
   У самого выхода он  приостановился  в  раздумье:  "Конечно,  если  бы  не
Воронов, то я обязательно придумал бы что-нибудь оригинальное и вы  бы  меня
только и видели, но на этот раз, к сожалению, карты сданы  не  мной  и  игра
идет по чужим правилам. Остается одно: подчиниться этим правилам,  а  дальше
уж как масть ляжет! Работаем, Савелий!"
   Выйдя из здания аэропорта, Савелий сразу увидел, как ему показалось,  тот
черный "Линкольн", о котором говорил "Неприметный". Рядом с  машиной  стояли
трое мужчин, одетых в одинаковые черные костюмы. Едва Савелий вышел, один из
них с дружелюбной улыбкой помахал рукой в его сторону.  Не  сомневаясь,  что
машут ему, Бешеный тоже помахал в ответ,  и  они  двинулись  навстречу  друг
другу. Отвлекшись  на  эту  троицу,  Савелий  сделал  небольшую  оплошность,
выпустив из поля зрения Франко, который  шел  в  нескольких  шагах  сзади  и
которому и махал тот мужчина  из  троицы.  Кроме  того,  Савелий  не  придал
должного значения словам, которые произнес "Неприметный":
   - Спокойно садитесь в черный "Линкольн"!
   Савелия подвели "очевидные" вещи: у входа припаркован черный  "Линкольн",
рядом стоят люди, значит, они  из  "Линкольна",  да  еще  и  машут  при  его
появлении. К примеру, приходите вы в гости к своим  знакомым,  звоните,  вам
открывают какие-то незнакомые люди, улыбаются, здороваются. Разве придет вам
в голову, что эти незнакомцы разыгрывают роли, а на  самом  деле  они  всего
лишь настоящие воры?
   Как могло прийти в голову Савелию, что эта троица  никакого  отношения  к
тому "Линкольну", о котором ему поведал незнакомец, не имела. Да и  цвет  их
"Линкольна" был не черным, а темно-синим: подвела тень от здания.  И  махали
они не ему, а отвечали на знак, поданный им Франко, старшим их группы.
   А дальше пошло такое, что  в  первый  момент  наш  опытный  Савелий  даже
растерялся.
   Когда между ним и "дружелюбной" троицей  оставалось  около  трех  метров,
перед Савелием  притормозил  действительно  черный  "Линкольн",  у  которого
открылась задняя дверца. Савелий растерянно взглянул на  первый  "Линкольн",
потом на троицу, не зная, как поступить.  Пока  он  раздумывал,  из  второго
"Линкольна" выскочили четверо здоровячков. Их лица были  полны  решимости  и
вовсе не светились дружелюбием.
   Савелий понял, что произошла какая-то накладка и одна из этих компаний не
имеет никакого отношения к Воронову. Но какая? Выяснять было некогда,  но  и
ошибаться тоже было нельзя. И потому Савелий  выбрал  единственно  разумное:
выступить против всех, а дальше... дальше видно будет!
   - Сам пойдешь или силу применить? - с усмешкой спросил один из четверки.
   - Хлопотно это, - ответил Савелий по-русски и покачал головой  как  бы  с
сожалением.
   - Ты чего там чирикаешь  на  своем  дурацком  птичьем  языке?  -  спросил
другой. - Не уважаешь силу?
   - Очень уважаю, а потому поборемся!  -  улыбнулся  Савелий  и  с  задором
воскликнул: - Счет-то сравнялся! - кивнул он в сторону подбегающей тройки.
   Тут-то все и началось. Двое, что поздоровее, повернулись, чтобы  отразить
атаку тройки, а другая парочка кинулась на Савелия.
   Он поставил свой чемодан на асфальт и резко выпрыгнул им навстречу вперед
ногами. Одной он угодил в грудь левого нападавшего,  другой  попал  в  живот
правого. Первого,  на  бегу  наткнувшегося  на  ногу  Савелия,  откинуло  на
несколько метров назад, а второй, упав навзничь  и  прижав  руки  к  животу,
катался по  асфальту  и  изрыгал  проклятия  своему  обидчику.  Увидев,  что
случилось с их приятелями, один из первой двойки,  здоровый  бугай  под  два
метра ростом, ретировался.
   К тому времени один из тройки схватился с тем, кто  попытался  остановить
их, а двое других тоже бросились к Савелию. Боковым зрением Бешеный  заметил
бегущих в их сторону нескольких людей восточного типа: то ли японцев, то  ли
китайцев.
   - О, ребята, мы так  не  договаривались!  -  весело  воскликнул  Савелий,
сбивая  на  асфальт  своим  любимым  двойным  ударом  "маваши"   (нога-рука)
здоровенного бугая и готовясь к отражению атаки следующих.
   С некоторым изумлением  он  заметил,  что  все  участники  этой  какой-то
странно-непонятной схватки действовали молча и  никто  из  них  не  применял
никакого оружия, даже холодного. Единственные звуки, которые позволяли  себе
участники,  были  исключительно  боевые  вскрики,  выдохи  или  реакция   на
пропущенный удар.
   Заметил Савелий и то, что постепенно  его  почему-то  оставили  в  покое,
словно отведя ему роль судьи и предоставив наблюдать за боем со стороны.  Он
довольно быстро определил, что борьба идет неравная: две группы, где были  и
парни восточного типа, противостояли одной довольно малочисленной команде.
   Он уже подумывал, не прийти ли к ним на помощь, как вдруг  появилась  еще
одна группа, прибывшая на нескольких машинах. Что это за люди,  понять  было
нелегко: все  одеты  обычно,  без  затей.  Но  Савелий  догадался,  что  это
полицейские или военные. Они  действовали  четко,  слаженно  и  безо  всякой
суеты. Чувствовалось, что подобные столкновения ими не раз отрабатывались  в
экстремальных условиях.
   Оказаться в полиции Савелию совсем не  хотелось,  и  он,  подхватив  свой
чемодан, собрался уже  делать  ноги,  когда