о"  лихо  затормозил  перед  Савелием.
Костик выскочил из машины и радостно кинулся к Савелию. Они крепко обнялись,
хлопая друг друга по спине.
   - Надеюсь, ты не торопишься? - спросил он.
   - Я - не тороплюсь, но мы - торопимся.
   - Куда? - с готовностью спросил Константин.
   - Через три часа сорок минут, то есть ровно в восемь часов, нас  с  тобой
ждут на даче Богомолова. Твоя тетка сказала, что очень обидится и  не  будет
со мной разговаривать целые сутки, если я не  привезу  тебя  к  праздничному
столу, накрытому в твою честь.
   - Господи, дружище, неужели ты уже дал ело - -во? - опечалился Костик.
   - Ты что, свою тетку не знаешь?
   - Понял.
   - А что ты нос сразу повесил? У нас же еще есть больше трех часов! За это
время можно столько дров наломать.
   - И то правда, - охотно согласился Константин и весело  воскликнул:  -  В
таком случае, граф, садитесь в экипаж: нас ждут великие дела!
   - Какие же, маркиз?
   - Тебя -  получить  свою  долю  благодарности  от  счастливого  семейства
Васька, а потом, у-у-у... - Он многообещающе подмигнул.
   - А вот по поводу твоего "у-у-у" сразу предупреждаю:  мои  мысли  всецело
обращены к моей любимой девушке,  которая,  к  сожалению,  находится  сейчас
очень далеко от меня.
   - Мысли, согласен, а тело?
   - Дорогой мой  Костик,  как  может  человек,  всеми  мыслями  находясь  с
любимой, отдавать свое тело другой женщине?
   - Мне кажется, что одно другому никак не мешает!
   - Раньше мне тоже так казалось. Но  что  твои  годы:  когда-нибудь  и  ты
придешь к такому выводу.
   - Слушай, ты на меня такую любовную тоску навел, что мне вдруг до безумия
захотелось влюбиться в хорошую девушку! -воскликнул Рокотов-младший.
   - А это означает, что ты еще не совсем потерянный для  любви  человек!  -
серьезно проговорил Савелий и вдруг весело рассмеялся: - Ладно, пожалею тебя
и ровно на три часа двенадцать минут я - твой напарник.
   - Во всем?
   - В разумных пределах.
   Из дома Лолиты, после горячих объятий и поцелуев благодарного  семейства,
все отправились в небольшой уютный ресторанчик, снятый на  корню  счастливой
мамашей. У ресторанчика  было  весьма  символическое  название  -  "Все  еще
впереди",  и  находился  он  в  удивительно  живописном  месте  Подмосковья,
окруженный вековыми, дубами, с красочным фонтаном, в котором плавали золотые
рыбки.
   Зная, что Константин привезет  своего  друга,  предусмотрительная  Лолита
пригласила несколько своих симпатичных моделей. Вполне платоническое общение
с численно преобладающим, да к тому же еще  очень  привлекательным,  женским
окружением наполнило эти часы теплотой, весельем и, как ни странно, принесло
полное моральное удовлетворение Рокотову-младшему. Однако  обилие  красивых,
стройных и очень сексуальных  девушек  привело  к  тому,  что,  пока  Костик
пытался разрешить задачку буриданова осла, не  зная,  на  ком  остановиться,
время вышло, и ему пришлось исполнять слово, данное  Савелию.  Утешало  лишь
одно: со всеми, кто ему понравился, он сумел  обменяться  телефонами  и  был
твердо  намерен,  когда  выпадет  свободное  время,  оторваться  по   полной
программе.
   Два дня, проведенные на даче  Богомолова,  пролетели  для  Савелия  почти
незаметно. Он действительно был рад  тому,  что  согласился  на  предложение
генерала. Особенно когда он, выбрав момент и уединившись в лесу,  развалился
в густой траве. Именно в этот момент Савелий и почувствовал, как же он устал
за  последние  дни.  И  сейчас,  впитывая   в   себя   живительную   энергию
матушки-земли  и  наслаждаясь  природой,  посвежевший   после   только   что
прошедшего дождя,  он  каждой  клеточкой  своего  тела  ощущал,  как  в  нем
прибывают и прибывают просто немереные силы. Кажется,  приди  ему  в  голову
крутануть земную ось, и это не составит большого труда...
   К себе домой Савелий вернулся к обеду в понедельник. И  оставшееся  время
до  звонка  Воронова  он  посвятил  анализу  и  размышлениям   над   смыслом
полученного от него письма. Исследовав каждое слово, каждую  фразу  и  общий
стиль написанного, Савелий не нашел ни единой зацепки: ничего, от чего можно
было бы оттолкнуться и уловить хотя бы  намек  на  то,  откуда  ветер  дует,
откуда исходит угроза.
   Богомолов оказался прав: только фраза о времени выпадала из общего стиля,
бросалась в глаза, но  что  это  могло  означать,  Савелий  так  и  не  смог
разгадать. Оставалась маленькая надежда, что именно в разговоре с Вороновым,
даже если он не сможет или не захочет сказать что-то  определенное,  удастся
что-то понять. В конце концов Савелий вынужден был признаться  самому  себе,
что нетерпение, с которым он ждал этого звонка, было связано с тем, что  ему
не просто хотелось услышать ЕГО ГОЛОС, ему хотелось  убедиться  в  том,  что
Воронов ЖИВ.
   Примерно около  половины  десятого  вечера  Савелий  настолько  устал  от
размышлений, что решил просто отвлечься: включил лазерный плеер,  вставил  в
него диск  с  песнями  Аллы  Пугачевой,  удобно  устроился  на  диване  и  с
удовольствием стал слушать. Вдруг словно какая-то неведомая сила  подбросила
его на диване: ему пришло в голову, что  на  всякий  случай  стоит  записать
разговор с Андреем. К счастью, времени хватило, чтобы подключить специальную
аппаратуру, принесенную Вороновым еще с год назад. До этого момента не  было
необходимости ее применять. Ровно в десять часов раздался звонок, и  Савелий
схватил трубку:
   - Слушаю!
   - Савелий? Это ты? - прозвучал голос Воронова: какой-то  бесцветный,  как
бы чужой, тем не менее это действительно был голос Андрея.
   - Да, я! Привет, братишка!
   - Здравствуй! Как ты?
   - У меня все хорошо! Лучше расскажи о себе.
   - Ты приедешь? - словно не слыша его вопроса, спросил Андрей.
   - Эндрю, ты можешь говорить? - Савелий специально назвал его Эндрю, чтобы
дать понять, что хочет узнать: говорит ли Воронов под контролем или нет.
   Если да, то в ответ должна была прозвучать фраза: "Эндрю?  Как  давно  ты
меня не называл так!" - а если не под контролем, но  есть  реальная  угроза,
что его могут подслушивать, то в  ответной  фразе  обязательно  должно  было
прозвучать слово "спокойно".
   Тем не менее  ответ  Андрея  прозвучал  настолько  нейтрально,  что  ввел
Савелия в некоторое недоумение,  причем  последовал  ответ  после  небольшой
паузы.
   - Я говорю.
   - Я о другом,  -  попытался  намекнуть  Савелий,  но  Андрей  снова  тупо
повторил:
   - Ты приедешь?
   - Хотя бы намекни, Андрюша, что случилось?
   - Это не телефонный разговор!
   - Ты не можешь говорить?
   - Я говорю.
   - Господи, братишка! Ты пугаешь меня! Снова пауза.
   - Речь идет о жизни и смерти!
   - Твоей?
   - Речь идет о жизни и смерти! - тупо повторил он бесстрастным  голосом  и
снова после паузы.
   - Как я тебя найду?
   И вновь пауза,  во  время  которой  Савелий  ощутил  некое  черное  поле,
исходящее из трубки. Чье это поле? Андрея или кого-то другого?  Ответить  на
эти вопросы Савелий не успел: снова послышался голос Воронова:
   - Перед твоим вылетом в Нью-Йорк я позвоню тебе.  -  Пауза.  -  Когда  ты
собираешься вылететь?
   - Как только оформлю визу. Пауза.
   - Но у тебя же есть виза.
   - Ее нужно подтвердить. Думаю, что через пару дней смогу вылететь к тебе.
Очередная пауза.
   - Хорошо, послезавтра, в десять утра по  московскому  времени  жди  моего
звонка!
   - Хорошо, братишка, буду ждать, - проговорил Савелий.
   Его насторожил пришедший в голову естественный вопрос: почему  Андрей  не
спросил ни о сыне, ни о жене своей Лане, которую любит  без  памяти,  и  это
очевидное отсутствие интереса к ним сильно встревожило Савелия.  Это  совсем
не было похоже  на  его  брата,  а  потому  он  сам  поинтересовался,  чтобы
убедиться, что не с машиной разговаривает:
   - Ты своим звонил?
   Пауза продлилась несколько дольше, чем ранее.
   - Кого ты имеешь в виду?
   - Лану, сына... Пауза.
   - Лана, - тихим голосом повторил  Андрей,  и  впервые  за  весь  разговор
Савелий услышал хоть какое-то проявление чувств, правда, совсем не  надолго,
на мгновение, после которого снова монотонный голос: - Я  не  могу  пока  им
звонить!
   - Может, им передать что-нибудь от тебя? Пауза.
   - Я люблю их! - совсем буднично произнес он, вновь пауза, далее  все  так
же механически: - Пусть не волнуются: все будет хорошо!
   - Передам!
   - Пока!
   - Пока, Андрюша, - ответил Савелий и тут же услышал короткие гудки.
   Савелий продолжал слушать эти, как ему показалось, издевательские  гудки,
словно надеясь, что сейчас снова раздастся голос Андрея, который  рассмеется
и скажет: "Ну что, братишка, здорово  я  тебе  разыграл?"  Однако  это  были
только лишь мечты. К сожалению,  неосуществленные  мечты.  Савелий  медленно
положил трубку на аппарат.
   "Господи, что с тобой происходит,  Андрюша?  Голос  тусклый,  бесцветный,
словно механический. И если бы я не заговорил о жене и сыне, то  можно  было
подумать, что твои ответы записаны заранее на магнитофон, а паузы  возникали
потому, что кто-то искал на пленке подходящие ответы на мои вопросы..."
   Неожиданно  Савелий  вспомнил  свое  ощущение  опасности,   отрицательное
энергетическое поле, исходящее от телефонной трубки  во  время  разговора  с
Вороновым. Переживая в тот момент за брата, Савелий не уделил этому должного
внимания, но сейчас, когда он вплотную занялся анализом разговора и  мог  ко
всему подойти трезво, без излишних эмоций, он мысленно вернулся к его началу
и медленно пропустил его через себя. Однако нужного  результата  у  него  не
получилось, и он включил запись.
   Не успел Савелий прослушать и половины разговора, как вновь  вокруг  него
образовалась какое-то черное энергетическое поле. Господи, это поле  исходит
от Воронова! Но как это возможно? Такое может возникать только тогда,  когда
кто-то хочет принести зло тому, с кем он общается. Обычно  так  случается  с
энергетическими вампирами. Нет, с Вороновым действительно что-то  происходит
странное, можно сказать, опасное. Если бы не его  членораздельная  и  вполне
уравновешенная  речь,  то  можно  было  подумать,  что  он   находится   под
воздействием каких-то наркотиков. Но Воронов никогда не  был  склонен  к  их
употреблению! Более того, никогда  даже  не  пытался  пробовать,  даже  ради
интереса
   "О чем ты говоришь,  Савелий?  Вспомни,  что  с  тобой  произошло  совсем
недавно? Ему ведь тоже могли насильно вколоть какую-нибудь гадость. Если это
так, то тогда все встает на свои  места.  Ему  что-то  вкололи,  вывезли  за
границу и заставляют выполнять чужую волю".
   Савелий слышал, что есть препараты, под воздействием которых даже волевой
человек,  каким,  несомненно,  является  Воронов,  становится  безвольным  и
послушным, и его можно вынудить действовать во вред даже близким ему людям.
   Собственно говоря,  почему  он  должен  верить,  что  Воронов  звонит  из
Нью-Йорка? Может быть, он сидит где-нибудь под Москвой, ничего не соображает
и зовет Савелия туда, где его будут ждать враги?! Но это-то легко проверить:
Савелий прикрепил "пуговичку" к трубке и набрал номер Богомолова:
   - Это я, Константин Иванович.
   - Привет, Савелий, - бодро отозвался генерал.
   - Вы где?
   - Дома.
   - А как...
   - Звонок был действительно из Нью-Йорка, - перебил его Богомолов.  -  Что
можешь сказать после разговора?
   - Может быть, сначала вы послушаете его?
   - Не хочешь сбивать меня своими  догадками?  -  устало  спросил  генерал.
-Ладно, давай!
   Савелий   подключил   трубку   к   спецаппаратуре   и    нажал    клавишу
воспроизведения.  Ни  разу  не  остановив  запись,   Богомолов   внимательно
прослушал всю беседу.
   - Что ты хочешь от меня услышать? - спросил он.
   - Ваше откровенное мнение.
   - Сначала поздравляю тебя за идею с женой и ребенком.  Это  был  классный
ход, - похвалил он. - Ты заметил,  что  Воронов  за  весь  разговор  впервые
проявил хоть какие-то эмоции? Грешным делом, я уже начинал  подумывать,  что
ты разговаривал с магнитофонной лентой!
   - Об этом я тоже подумал.
   - А тебе не приходило в голову, что он разговаривает под контролем?
   - Если честно, то да, - признался Савелий.
   - На чем основано твое предположение?
   - Дело в том, что мы с Андрюшей с детства увлекались играми в  шпионов  и
разработали не только знаковую систему общения между  собой,  но  и  кодовые
фразы, слова, благодаря которым мы могли сообщить друг другу то,  что  никто
бы не понял, кроме нас. Помните ту подземную базу в Казахстане?
   - Еще бы.
   - Благодаря нашему детскому увлечению, мы тогда спаслись  от  смертельной
опасности.
   - Верю. Должен признать, что в детстве вы зря время не теряли. И  что  же
конкретно ты уловил из разговора с Вороновым? Помогли  ваши  кодовые  фразы?
Сработал "Эндрю"?
   - К сожалению, реакции не последовало - ответ оказался нейтральным.
   - А вообще какое впечатление?
   - Честно говоря, если бы я не был  уверен,  что  ,это  голос  Андрея,  то
подумал бы, что разговариваю с незнакомцем.
   - Вот чего я больше всего и боялся от тебя услышать.
   - Вы тоже подумали об этом?
   - Мы с тобой одной крови: ты и я, - усмехнулся Богомолов.  -  Что  же  ты
думаешь делать дальше?
   - У  вас  есть  специалисты,  разбирающиеся  в  психотропных  препаратах,
особенно блокирующих волю и позволяющих настроить человека даже против самых
ему близких?
   - Когда с тобой приключилась эта  беда,  я  поднял  на  ноги  всех  наших
специалистов,  чтобы  самому  разобраться.  Наиболее  удачные  результаты  в
разработке подобных препаратов достигнуты в  Америке,  в  Японии  и  даже  в
Китае.
   - А у нас?
   - И у нас, конечно же. -  Генерал  проговорил  таким  тоном,  словно  ему
обидно было  услышать  такой  наивный  вопрос.  -  Однако,  увы,  пока  наши
препараты слабее зарубежных аналогов.
   - В таком случае логичен только один шаг.
   - Какой?
   - Отдать запись на анализ специалистам.
   - В какой области?
   -  Ну,  там,  не   знаю...   психиатрам,   психологам,   психоаналитикам,
психотерапевтам... типа этого...
   - Без проблем!
   - Выводы желательно услышать до следующего звонка Воронова!
   - Разумеется! Давай, чтобы не откладывать до завтра,  перемотай  разговор
на начало, а я пока подсоединю трубку к магнитофону. - Через несколько минут
Савелий услышал: - Готово. Включай,
   Когда запись закончилась, Савелий хотел  попрощаться,  но  генерал  вдруг
сказал:
   - Послушай, Савелий, мне кажется,  что  чем  больше  специалисты  получат
исходного материала для анализа, тем точнее они сделают выводы.
   - Вы имеете в виду письмо Воронова? - догадался Савелий.
   - Только вот как его побыстрее мне заполучить? -  Генерал  задумался,  но
Савелий прервал его мысли:
   - Факс есть у моего соседа по этажу. Сейчас пошлю.
   - Жду.
   С письмом Воронова Савелий  вышел  на  площадку  и  позвонил  в  квартиру
напротив. С соседом он познакомился совершенно случайно: однажды тот,  чисто
по-соседски, попросил у него соли. Сосед, приятный парень в очках,  примерно
тридцати  пяти  лет,  оказался  весьма  словоохотливым   малым.   Когда   он
представлялся, многозначительно сказал, что его зовут Михаилом  Юрьевичем  и
через паузу добавил: Шевченко.
   Открыв дверь  и  увидев  Савелия,  Мишаня,  заправляя  рубашку  в  брюки,
расплылся в чуть виноватой (улыбке:
   - Привет, соседушка! Давно же мы с тобой не виделись!
   - Привет и тебе, Мишаня! Не  думал,  что  застану  тебя  в  такое  время:
ткнулся так, наудачу!
   - Понимаешь, Сережа,  -  смущенно  начал  тот,  и  Савелий,  догадавшись,
перебил, чуть понизив голос:
   - Господи, Мишаня, никак у тебя женщина?
   - Что, так заметно? - со счастливой улыбкой спросил он.
   - Просто невооруженным глазом.
   - У тебя ко мне дело?
   - Да ладно, как-нибудь  сам  справлюсь.  -  Савелию  совсем  не  хотелось
отвлекать его от лирической встречи.
   - Вот еще. Говори.
   - Да пустяки, одну бумажку по факсу отправить нужно.
   - И только-то? Минуту, подожди здесь. - Он втащил Савелия внутрь,  закрыл
за ним дверь и ушел в комнату.
   Савелий прошел в другую комнату и быстро набрал номер:
   - Это я.
   - Включаю факс.
   Через  несколько  секунд  листок,  исчезнув,  вскоре  появился  с  другой
стороны.
   - Все в норме?
   - Да.
   - Тогда до завтра?
   - До завтра. Жди моего звонка.
   Задумчивый Савелий вернулся к себе. Он еще раз включил запись разговора с
Андреем. И уже в самом начале резко остановил ее: почему Воронов обратился к
нему по имени Савелий? Кто-кто, а он не мог допустить  такой  ошибки,  зная,
что этим может подставить своего  брата!  Но  он  же  назвал  его  настоящим
именем! Почему? Это что, какой-нибудь знак для него или Андрей действительно
ничего не соображал во время разговора? Если знак, то какой?
   - Господи, Учитель, мне  так  нужна  твоя  помощь!  -  громко  воскликнул
Савелий, резко воздев руки вверх ладонями.
   Однако Учитель молчал. Савелий опустил глаза и посмотрел на грудь:  может
быть, обратиться за помощью к  Космосу?  Нет.  Он  не  имеет  права  тратить
космическую энергию, которая может понадобиться, когда  нужно  будет  спасти
жизнь близкого человека. Сейчас, когда он  услышал  голос  Воронова,  он  не
ощутил, что ему в самое ближайшее время угрожает  смерть.  Опасность  -  да.
Прийти к нему на помощь - да!
   "Ты уверен, Савелий, что не опоздаешь?  -  мысленно  спросил  он  себя  и
ответил: - Уверен! В таком случае нужно дождаться  выводов  специалистов,  а
потом - звонка брата, и только потом принимать окончательное решение".


   Код из прошлого

   Получение визы в американском посольстве  заняло  немногим  более  сорока
минут, и Савелий, забрав свой паспорт, решил не откладывать  в  долгий  ящик
приобретение билета. К счастью, билет на самолет
   Аэрофлота, вылетающий на следующий день, нашелся. К счастью, потому,  что
Савелий считал Аэрофлот более надежной фирмой, чем все остальные, во-первых,
и более дешевой, во-вторых.
   Чтобы не отвлекаться перед вылетом, а  может  быть,  наоборот,  для  того
чтобы отвлечь  себя  от  постоянных  мыслей  о  Воронове,  Савелий  принялся
медленно и очень  тщательно  укладывать  вещи,  которые  ему  понадобятся  в
Америке, и подарки, купленные еще в день своего похищения.
   Отправляясь в какой-нибудь вояж, Савелий всегда старался  взять  с  собой
вещей ровно столько, чтобы они поместились в один чемодан, чтобы  одна  рука
обязательно  была  незанята.  Эта  привычка  выработалась  у  него   еще   с
Афганистана: одна рука должна быть свободной для защиты  или  нападения.  На
этот раз он боялся, что придется брать с собой и  спортивную  сумку,  однако
все обошлось. Даже осталось еще место для мелочей.
   Хлопоты, связанные с отъездом, закончились к шестнадцати часам, а  звонка
от Богомолова все не было. Не успел он подумать об этом, как  телефон  ожил.
Проверив, на месте ли "пуговичка", Савелий поднял трубку:
   - Да, слушаю!
   - Заждался? - Голос Богомолова был несколько взволнованным.
   - Не то слово! Какие результаты? Неутешительные?
   - Я бы сказал несколько иначе: настораживающие...
   -  Константин  Иванович,  можно   опустить   подготовительную   фазу?   -
нетерпеливо попросил Савелий.
   - Опущу мелкие, не столь важные подробности  и  термины.  Сообщу  главную
мысль, прозвучавшую у  нескольких,  работавших  независимо  друг  от  друга,
специалистов.
   - Вы что, испытываете меня на прочность?
   - Ладно, не сердись. Слушай лучше. Почти все из них сошлись на  том,  что
наш Воронов подвергся какому-то  психосоматическому  воздействию.  Отсюда  и
неадекватность поведения в отношении близких ему людей.
   - Это точно или высказано лишь как предположение?
   - Стопроцентного вывода никто из них не дал, но меня  настораживает,  что
каждый из них, исследовав запись и письмо, независимо друг от друга пришел к
одному и тому же выводу, хотя и с оговоркой, что это не аксиома