усердствовал, и спасти  его  не  удалось.  Все  ниточки  оборвались,  но
Савелий отлично понимал, кто может охотиться за ним.
   На следующий день он созвонился с Ростовским.  Оказалось,  и  его  ребята
кое-что раскопали.
   - Представляешь, братишка, грузовичок-то, который наехал на твои "Жигули"
с Константином, был угнан с платной стоянки, причем за  несколько  часов  до
наезда, так-то вот! Найти его по этому следу - голый "васер"!  -  Ростовский
был явно огорчен.
   - Андрюша, не унывай!  Никуда  этот  водила-мудила  от  нас  не  денется:
человека, сидевшего за рулем грузовика, рубль за сто даю,  надо  искать  там
же, вернее сказать, среди тех, кто насел на меня.
   У Ростовского были и хорошие новости: его двоюродный брат  Сергей,  юрист
по образованию, оказался ушлым малым и сумел-таки  выяснить,  каким  образом
выследили маршрут "Жигулей" с Костей за рулем. Он под  каким-то  благовидным
предлогом  оказался  в  Главном  вычислительном  центре  московского  ГИБДЦ,
пообщался с тамошними специалистами и узнал, что в тот самый день  буквально
на несколько часов у них был сбой в системе видеонаблюдения -  отказал  весь
северо-западный блок. На место предполагаемого сбоя, не мешкая, но  и  особо
не торопясь, выехали техники и, к своему изумлению, обнаружили на  одной  из
мачт освещения грубо замаскированные следы  постороннего  подключения  к  их
кабелю.
   Пока сотрудники ГИБДД ломали голову, что это за любопытный такой наблюдал
за московскими трассами, те успели воспользоваться полученными сведениями  и
организовать наезд грузовика на машину Бешеного.
   Ростовский осторожно наводил справки по своим  каналам  о  тех,  кому  по
силам подобные фокусы.
   Пообщавшись  по  телефону  и  поняв,  что  информации,  для  того   чтобы
приступить к активным  действиям,  уже  хватает,  приятели  не  стали  долго
размышлять. Савелий поехал к Андрею  в  офис  его  ОЧП,  у  дверей  которого
красовалась богатая вывеска: "Твоя безопасность".
   В самом офисе только что закончился  основательный  ремонт  и  еще  пахло
свежей краской. В кабинете с роскошной мебелью, обитой мягкой кожей лилового
цвета, находились двое: Ростовский и невысокий  парень  лет  тридцати  пяти,
явно  кавказской  наружности.  Когда  Савелий  вошел  в  кабинет,  он  сидел
вполоборота к двери, но стоило ему повернуться, как Говорков воскликнул:
   - Гапур, дорогой, здравствуй!
   Савелий действительно был рад видеть этого парня, с которым его  когда-то
познакомил Ростовский. Этот обаятельный ингуш был весьма уважаемым человеком
в среде кавказцев и стоял во главе одного из ингушских кланов.  У  него  был
мягкий характер, но только до той поры, пока не задевалась  его  честь  либо
честь его родных или близких, тогда  следовал  такой  взрыв,  что  виновнику
стоило бы раствориться в воздухе и не показываться на глаза Гапуру хотя бы с
полгода, пока тот не успокоится.
   Одна из самых важных  и  привлекательных  черт  характера  Гапура,  можно
сказать,  главное  в  его  стиле  жизни  -  это  обостренная   беспредельная
преданность своим друзьям: за друга Гапур мог пойти, как говорится, в  огонь
и в воду, и ему совершенно неважно, что ему противостоят превосходящие  силы
противника.
   Гапур сидел и слушал внимательно  и  молча,  пока  Савелий  с  Ростовским
окончательно  не  выяснили,  что  оперативные  данные  Воронова,  наблюдения
Говоркова и то, что Ростовский узнал от  знакомых  авторитетов,  говорят  об
одном и том же: концы всех ниточек сходились в одну  точку,  и  этой  точкой
было охранное предприятие "Гарант".
   - Кого конкретно,  Бешеный,  ты  считаешь  должником  за  ранение  твоего
дружбана и за твою тачку? - вступил в разговор Гапур.
   - Исполнители меня  не  интересуют,  -  твердо  ответил  Савелий,  -  они
обыкновенные пешки. Тратить на их поиски время жалко. Надо смотреть в корень
и искать тех, кто отдал приказ  расправиться  со  мною.  Возможно,  это  сам
Калошин. Но, чтобы это точно узнать, надо выявить промежуточное звено  между
заказчиком и непосредственными  исполнителями.  А  это,  скорее  всего,  как
выходит из наших  расследований,  руководство  "Гаранта".  На  них-то  мы  и
нацелимся.
   - Да, похоже на то, - кивнул Гапур.
   - Ты как, Гапур, с нами? - спросил Андрей.
   - Без всякого сомнения, - чуть флегматично, но твердо заметил тот.
   - Ну что же, братишки, тогда по коням?! -  с  веселым  блеском  в  глазах
воскликнул Ростовский, засовывая за пояс внушительного вида "беретту"...


   XI. "Гарант" возвращает долг

   Промозглым и слякотным осенним вечером в гостиной трехэтажного  коттеджа,
примерно равной по размерам трехкомнатной квартире, о  которой  долгие  годы
мечтала обычная советская семья, за темным круглым старинным дубовым  столом
сидели три человека средних лет. Их лица не были  знакомы  телезрителям,  их
фотографии не появлялись в газетах и журналах, и имена двоих практически  не
были  известны  широкой  публике.  Меж  тем  все   трое   играли   несколько
таинственную, но чрезвычайно важную роль в политической жизни России.
   Широкой публике было отчасти знакомо  имя  одного  из  них  -  Александра
Долоновича.  Мальчик  из  интеллигентной  еврейской  семьи  был  с   детства
признанным вундеркиндом и носил прозвище Рыжий. Круглый отличник в школе, из
тех, кого  пренебрежительно  кличут  "ботаниками",  победитель  всевозможных
районных, городских и прочих олимпиад по математике и физике, он, с  блеском
пройдя собеседование, поступил в престижный физтех, и перед ним  открывалась
блистательная карьера физика-теоретика.  Профессора  пророчили  ему  карьеру
Зельдовича или Ландау. Но в постперестроечной России физики-теоретики, как и
большинство ученых иных специальностей, оказались не востребованы.
   Саша Долонович немного растерялся, но не унывал. Недаром  его  быстрый  и
холодный ум с юности любил и понимал цифры. Уйдя в бизнес, он  за  несколько
лет стал одним  из  богатейших  людей  России.  Силы,  способствовавшие  его
успехам на поприще коммерции, равно как и силы, приведшие его в  узкий  круг
"семьи", оставались загадочными даже для всеведущей  ФСБ.  Долгое  время  он
оставался тайной не только для простого обывателя, но даже у журналистов  не
было его фотографии.
   От большинства "олигархов" Долонович отличался невероятной скромностью  и
вообще старался держаться в тени.  Некие  деловые  отношения  связывали  его
только с  Велиховым,  который,  по  слухам,  немного  протежировал  молодого
бизнесмена.
   Долонович не пил, не курил, не афишировал своих романтических  увлечений,
был примерным семьянином, проводя много времени со своими  двумя  маленькими
детьми.
   Полной  противоположностью  Долоновичу  был  его  бывший  однокашник   по
физтеху, "государственный человек" Шура, он же Александр  Викторович  Позин,
маленький "винтик" нашей громоздкой и несуразной государственной  машины.  В
настоящий момент  он  числился  советником  главы  Администрации  Президента
Щенникова, но его реальное влияние было неизмеримо выше.
   Единственный   сын   крупного    советского    журналиста-международника,
работавшего в разных странах, Шура  Позин  с  детства  принадлежал  к  кругу
советской  интеллектуальной  элиты,  где  считалось  хорошим  тоном   ругать
советскую власть, взяв при  этом  у  этой  власти  все,  что  только  можно:
квартиры, дачи, машины, командировки за границу.
   Еще мальчиком Шура побывал  с  родителями  во  многих  странах,  страстно
увлекался иностранными языками и историей. Старший Позин, естественно, видел
сына еще более, чем он сам, известным и влиятельным журналистом. Но, окончив
школу с золотой медалью, Шура  подал  документы  в  физтех.  Что  это  было?
Закономерный протест против запланированной отцом карьеры? Желание  проявить
самостоятельность и  попробовать  себя  в  том  деле,  в  котором  почти  не
разбирался?  А  может,  просто  присущий  натуре  юного  Позина  откровенный
авантюризм? История умалчивает...
   Так или иначе, прирожденный гуманитарий, книгочей и  театрал,  без  труда
поступил в сложнейший  технический  вуз  и  успешно  его  закончил.  Карьеру
великого  физика  ему  не  прочили,  но  приличные  деньги  он  всегда   мог
заработать, делая переводы с трех европейских языков, которыми он с  детства
владел в совершенстве. Он и в студенческие годы принципиально не брал деньги
у отца, существенно приращивая стипендию гонорарами за переводы и выигрышами
в карты: среди знатоков преферанса он слыл редким виртуозом. До  перестройки
он практически не интересовался политикой.
   Но первая  мощная  и  мутноватая  волна  "демократизации"  выплеснула  на
поверхность целую когорту разного калибра и  разных  специальностей  научных
сотрудников, которые в одночасье стали видными политиками - Гайдар, Мурашев,
Попов,
   Станкевич и иже с ними.  В  их  числе  оказался  и  Шура  Позин,  что,  в
принципе,  было  неудивительно.  В  отличие  от  своего  приятеля   домоседа
Долоновича,  Позин  был  человеком  светским,  посещавшим  все  вернисажи  и
премьеры. Он в буквальном  смысле  знал  всех  и  со  многими  людьми,  даже
существенно старше себя, был на "ты".
   Он обладал изумительным даром легко сходиться с самыми разными  людьми  и
умудрялся поддерживать с ними приятельские отношения. В этом нечастом в наши
дни умении общаться, поддержать разговор на любую тему и сохранять, по сути,
бескорыстные приятельские отношения Позину не было равных.  Быть  может,  он
учился этому с детства, поскольку в родительском доме  с  младенческих  дней
сиживал на коленях у разных знаменитостей.
   Еще в те далекие годы,  когда  рядом  с  опальным  Ельциным  были  только
Коржаков  и  Суханов,  будущий  Президент  на  какой-то  встрече  московской
интеллигенции  с  кандидатами  в  российские  депутаты  заприметил   милого,
интеллигентного,  хорошо  воспитанного  и  прекрасно  выступавшего  молодого
человека. Когда Ельцин  стал  Председателем  Верховного  Совета  России,  он
пригласил Позина работать в свой  аппарат.  Зоркий  глаз  опытного  политика
разглядел главное свойство характера Позина - он не был карьеристом.  Власть
и деньги как таковые его вовсе не интересовали.
   А занимал его исключительно род человеческий,  вернее,  его  ничтожность.
Более всего на свете Шурик Позин любил наблюдать, как  ведет  себя  человек,
попавший в экстремальную ситуацию. Шура просчитывал его  шаги  наперед  и  в
подавляющем большинстве случаев оказывался прав. За это глубинное  понимание
человеческой природы и мотивов поступков тех или иных людей прежде  всего  и
ценил его Президент.
   Мало кто и помыслить мог  о  том,  что  большинство  знаменитых  кадровых
"рокировочек" Президента сделано по  советам  милого  и  обаятельного  Шуры,
который всегда оставался в тени.
   Можно было бы считать его злобным циником и мизантропом, однако сам  Шура
никогда никому не желал и не делал сознательного зла  и  ко  всем  относился
доброжелательно, хотя и не без иронии.
   В политической игре, как и в карточной, его занимал  не  выигрыш,  а  сам
процесс, метод проб и ошибок. Его  задачей  было  спланировать  стратегию  и
выработать модель, оптимально ведущие к поставленной заказчиком цели,  а  уж
конечный результат его не тревожил, пусть о нем заботится заказчик.
   Женат Позин никогда не был, но время от времени появлялся на презентациях
и светских приемах с юными привлекательными  девицами,  которых  представлял
как своих невест. Вечера он проводил в казино и ночных  клубах.  Одно  время
даже ходили слухи о его не совсем традиционной ориентации, шептались даже  о
его бурном, хотя и непродолжительном романе с модным беззубым певцом  Шурой,
с ударением на втором слоге, как будто их где-то видели  вместе,  но  скорее
всего это были беспочвенные сплетни,  которые  сам  Александр  Викторович  и
распускал исключительно ради собственной забавы.
   Последним членом славной  троицы,  пьющим  крепкий  кофе  без  сахара,  в
отличие от  двух  Александров,  приверженцев  чая,  был  персонаж  несколько
старший  их  по  возрасту  и  еще  более  колоритный.  Звали   его   Гавриил
Петропавловский. Внук православного священника по линии  отца  и  хасидского
раввина, знатока талмуда и каббалиста,  по  линии  матери  (оба  деда,  отец
Гавриил и  ребе  Габриэль,  бесследно  сгинули  в  лагерях)  с  детства  был
антисоветчиком и диссидентом.
   На его долю выпало три года лагеря, пять лет ссылки, отъезд в США, где он
получил диплом политолога, женился и  даже  несколько  лет  преподавал  курс
русской  истории  и  политики  в  одном,   правда,   не   самом   знаменитом
университете. В Москву он вернулся с теплыми рекомендательными  письмами  от
Дмитрия Саймса, известного американского политолога, тоже выходца из России,
женатого на дочери бывшего помощника Ельцина по международным делам.
   Приятели не спеша допивали чай и кофе из старинных  фарфоровых  чашек.  В
камине уютно потрескивали сухие поленья. Мебель, картины на стенах,  посуда,
коллекция старинных тростей, в каждой из которых таился острый стилет, - все
это создавало  особую  изысканную  атмосферу,  располагавшую  к  размеренным
движениям и неторопливой дружеской беседе.
   Позин очень любил этот дом.  Его  хозяин,  известный  антиквар,  приятель
Шуры, без излишних расспросов выпив, с гостями чашку  чая,  несколько  минут
назад ушел работать в мастерскую, расположенную в самой дальней  части  дома
на третьем этаже.
   Ставни в гостиной никогда не открывались, телефона  поблизости  не  было.
Приятели  выжидали,  кто  начнет  предстоящий  важный  разговор.  Первым  не
выдержал Шура. Светский и "государственный" человек терпеть  не  мог  долгих
многозначительных пауз.
   - Санек, а кстати, где Велихов? - спросил он Долоновича.
   - Отсиживается в своем  округе,  дом  там  купил,  -  односложно  ответил
неразговорчивый Долонович.
   - Неужто Аркашонка наконец-то взялся за ум и  притих  хоть  ненадолго?  -
эмоциональный  Петропавловский  относился  к  Велихову  с  известной   долей
презрения, считая того жлобом и мелким аферистом. - Моя  покойница  бабушка,
мир праху ее, всегда меня учила: нигде, ни  в  родной  стране  мира  богатых
евреев не любят. Скопил себе капиталец и сиди тихо, не высовывайся. Вот  ты,
Саша, правильно себя ведешь. А этот... То он уговаривает  кого-то  замочить,
то его взрывают! Если он что-то покупает - газету,  телеканал  или  нефтяную
компанию, так все об этом только и говорят. Если  не  он  покупает,  то  все
уверены, что покупает на самом деле он, но через подставных лиц. Скоро будут
писать о том, кто и как готовит ему кошерную курочку. Ну ни  в  чем  человек
меры не знает! Согласны?  -  Он  вопросительно  посмотрел  на  собеседников.
Долонович пожал плечами, а Позин примиряюще сказал:
   - Гаврик, ты умный и активный. Не трать свои нервные клетки на  Аркашу  -
он тебе за это ничего не заплатит. Давай переходи к делу!
   Эта троица составляла своего рода "мозговой трест"  будущей  предвыборной
кампании и должна была конкретизировать и развить разрозненные идеи, впервые
прозвучавшие на встрече "семьи" на даче Бакурина.
   - На коммунистической опасности эту кампанию не  построишь,  -  задумчиво
произнес Петропавловский.
   -  Да  какая  уж  от  них  опасность.  Дядюшка  Зю  блаженствует  в  роли
бессменного лидера оппозиции. Да и зачем им брать на себя ответственность за
страну, когда и так хорошо. Блага получай - ни за что не отвечай,  -  охотно
подтвердил Шура.
   - Олигархам опаснее всего тандем Лужков - Примаков. Если  кто-то  из  них
придет к власти, обязательно прогонит их со скандалом и назначит  олигархами
своих. - Петропавлорский бросил взгляд  на  невозмутимого  Долоновича.  -  А
"Яблоко" с его пацифистскими  настроениями  избирателей  потеряет  -  страна
жаждет чеченской крови.
   - Да уж, Гришенька занял  на  нашей  политической  сцене  ложу  честного,
бедного и непонятого и пусть там сидит. Иметь принципы да еще  и  отстаивать
их в нашем мире недешево стоит, - произнес как приговор Шура.
   - С доблестным "сыном юриста" у нас проблем, само  собой,  не  бывает.  И
правые давно приручены. Если вдруг наш сорокалетний вечный  "киндер-сюрприз"
зачудит, Толик его мигом  на  место  поставит,  -  соображения  Гавриила  не
вызвали никаких возражений. - Печально одно: дорогое в прямом и в переносном
смысле дитя нашей власти НДР сдулся, как детский цветной шарик. Есть идея, -
Петропавловский выразительно глянул на потолок, - создать новое  движение  в
пику Лужкову и Примакову, опираясь в основном на регионы...
   - Идея-то здравая, а успеем ли? - подал голос
   Долонович.
   - При солидных наличных деньгах в России за два месяца  можно  раскрутить
любую кандидатуру и на пост Президента, - самодовольно заявил
   Петропавловский.
   - Ты циник, Гаврик, - ухмыльнулся Позин.
   - Ну, хочешь на спор, сделаем Саню депутатом, к примеру, от  Ямала,  -  с
вызовом  произнес  политтехнолог,  -  понадобится   небольшая   пластическая
операция - укоротим нос, изменим немного форму глаз, чисто побреем, а  когда
будешь выступать перед избирателями, не забывай говорить "однако".  "Однако"
завезешь  им  туда  горючее  и  продукты  первой  необходимости,  только  до
голосования, поскольку плановый северный завоз государство в  очередной  раз
провалило, и будешь ты, Санек-ненец, достопочтенный депутат. Обойдется  тебе
все это примерно в три миллиона долларов.
   - На операцию не согласен, - на полном серьезе заметил тот.
   - Забыл добавить "однако". Попробуем обойтись без операции. А то  Велихов
тебя опять на кривой кобыле объедет, как пить дать пройдет в депутаты, а ты
   - нет.
   - Однако Долонович-ненец - красивый депутат будет, -  добродушно  пошутил
Шура,  всегда   немного   покровительственно   относившийся   к   "ботанику"
Долоновичу, что, впрочем, не мешало ему занимать у того деньги,  которые  он
чаще всего забывал возвращать.
   - Итак,  главный  вопрос  решили  -  свой  депутат  у  нас  уже  есть,  -
торжественно провозгласил Петропавловский. - Однако пора уделить внимание  и
более прозаическим и незначительным предвыборным сюжетам. Шурик, кто  у  нас
на этот раз сидит в лавке за кассой? У кого коробочка из-под ксерокса?
   - Покойный Джанашвили с Аркадием деньги в Россию  завезли,  и  Нугзар  их
где-то припрятал. Не знаю, нашел ли  Аркадий  этот  полноводный  источник  и
припал ли уже к нему жадными губами.
   - По-моему, нашел. Он ведь в Чечне  расплачивается  не  своими  деньгами.
Кроме того, он очень приличную сумму уже дал Березненко на его  программу  и
вообще... - не стал развивать эту тему Долонович.
   - Сколько конкретно? - поинтересовался любопытный Позин.
   - Да миллионов десять долларов, - ответил Долонович.
   -  Ну,  тогда  волноваться  нечего.  За  пару  миллионов  зеленых   Димка
Березненко маму родную  уроет,  логически  обосновав,  почему  никак  нельзя
поступить иначе, не то что  бедных  Лужкова  с  Примаковым.  -  Шура  Позин,
чистоплюй и эстет, откровенно презирал  этого  популярного,  расторопного  и
продажного журналиста, что опять-таки не  мешало  ему  находиться  с  ним  в
доброжелательно-деловых  отношениях.  -  Значит,  Аркадий   все   же   нашел
припрятанные лысым Нугой деньги, молодец. Следовательно, Гаврик, на кассе  у
нас лично Аркадий Романович Велихов.
   Проницательный и информированный Шура догадывался, откуда Велихов получил
эти деньги, но это его нисколько не расхолаживало: затевалась большая  игра,
и он впадал в обычный азарт, который был ему необходим, как  очередная  доза
наркоману. Нельзя обойти молчанием  и  тот  факт,  что  Тайный  Орден  давно
приглядывался к Позину, хотя Великого Магистра смущала внешняя несерьезность
Шуры. Все-таки один раз Велихову было позволено предварительно позондировать
почву, выяснить Шурину реакцию. Но Позин наотрез  отказался  даже  обсуждать
вопрос о своем возможном вступлении в Орден:
   - Не люблю дисциплину, не люблю подчиняться,