еподнесет самые что ни на есть свеженькие, горячие  и
очень взрывные. Их и в спецслужбах в таком объеме не найти...
   Взяв через  два  дня  у  Малютина  тонкую  папку  с  десятью  страничками
убористого текста, Савелий вышел на контакт с  Бернштейном  и,  заинтриговав
его вполне прозрачными намеками, договорился о встрече. Говорков  приехал  к
журналисту прямо на работу в издательский комплекс на улице 1905 года.
   - Не волнуйтесь, у меня тут прослушки нет, я регулярно вызываю спецов для
осмотра, - важно сказал Бернштейн, увидев, как Савелий  оглядывается  в  его
небольшом рабочем кабинетике.
   - Да я, собственно, все уже сказал  по  телефону.  Вот,  посмотрите...  -
Савелий протянул журналисту папку. - Это, естественно, ксерокопии, но,  если
вы сомневаетесь в их подлинности, я смогу устроить, чтобы вас ознакомили и с
оригиналами.
   Бернштейн углубился в документы. Быстро пробежав глазами  их  содержание,
журналист восторженно посмотрел на Савелия и воскликнул:
   - Боже мой! Это же самая настоящая бомба!
   - Знаю, - скромно сказал Савелий.
   - Я как раз сейчас работаю над  одной  статьей  по  аналогичной  теме!  -
Радости Александра не было предела. -  Все  застопорилось  из-за  отсутствия
точных фактов, а тут они сами идут мне прямо в руки! Словно вас сам  Господь
мне послал! Спасибо вам огромное! - И тут же виновато поморщился. - Только я
не могу вам заплатить столько, сколько они реально стоят...
   -  Давайте  договоримся  так:   если   вы   действительно   беретесь   их
опубликовать, то я, пожалуй, откажусь от гонорара!
   - Почему? - искренне удивился Бернштейн.
   - Скажем так: я за высшую справедливость; которую невозможно купить ни за
какие деньги! А вы?
   - Да, конечно, я тоже! - не раздумывая, согласился Александр.  -  Я  тоже
хочу, чтобы люди узнали больше о тех, кто ими руководит, - с пафосом добавил
он.
   - Но... вы уверены, что вам позволят их опубликовать?
   - В моей газете мне полностью доверяют! - гордо сказал Бернштейн.
   - Я не имею в виду газету, - намекнул Савелий.
   - А, вы об этом... - понял намек Александр.
   Он понимал, что сидящий перед ним  обладатель  такой  горячей  информации
наверняка работник какой-нибудь спецслужбы, возможно, конкурирующей с той, с
которой он сам сотрудничал. Бернштейну захотелось доказать своему начальству
в погонах, что он и без их помощи может добыть кое-что сенсационное. На  миг
он представил себе их обескураженные физиономии, и  это  перевесило  чувство
осторожности: он раздулся от важности и сблефовал:
   - В данной теме я имею карт-бланш  и,  следовательно,  сам  решаю,  какую
информацию использовать в подготовке моей новой статьи.
   Савелий  подумал,  что  это  вполне  похоже  на  правду.  Однако,   чтобы
подстраховаться, он договорился с Александром о том, что позвонит ему  через
пару дней, чтобы  узнать  точную  дату  выхода  статьи.  На  самом  деле  он
собирался уточнить, будут ли в предполагаемой газетной публикации  "сливного
бачка" использованы его документы.
   Ровно через  неделю  в  газете  появилась  очередная  статья  Бернштейна.
Начинаясь с анонса на первой полосе, она занимала всю вторую полосу газеты и
изобиловала фактами, которые подкинул Александру Савелий Говорков.
   Без  ссылки  на  конкретные  документы  речь  в  статье  шла   о   членах
президентской Семьи: назывались их траты за рубежом,  перечислялись  объекты
недвижимости за границей и громадные суммы в швейцарских банках,  полученные
в качестве подарков от зарубежных фирм.
   Приведя  все  эти  сведения,  Бернштейн,  словно  на  "десерт",   оставил
подробности деятельности Генеральной прокуратуры, расследующей эти факты.  В
качестве иллюстраций в газете воспроизводились те  самые  копии  документов,
которые были подготовлены Малютиным. Там чуть ли не в каждой строке мелькали
фамилии Велихова и Джанашвили: их  обвиняли  в  отмывке  денег  за  рубежом,
хищении бюджетных средств, даче взяток, отстаивании в Думе  своих  корыстных
интересов.
   В качестве примера в статье приводилась  позиция  Джанашвили  в  Думе  по
югославской проблеме. Настаивая публично на том, чтобы  Россия  не  помогала
восстановлению этой страны, он  одновременно  вел  закулисные  переговоры  с
американцами, чтобы вложить свой личный капитал  в  восстановление  табачной
фабрики на территории Косовского края. После прочтения этой статьи многие  в
Думе перестали подавать руку Нугзару; его влияние  в  российском  парламенте
заметно уменьшилось - и это был лишь один из болезненных ударов, которые  на
него обрушились...
   Джанашвили был взбешен: какой-то сопляк жур-налюга вздумал вмешиваться  в
его бизнес! Ему уже позвонил из Парижа многомудрый  Велихов  и  предупредил,
чтобы Нугзар больше не рыпался с той злополучной табачной фабрикой.
   - Раз засветился, сиди тихо, Нуга! - сказал Велихов. - Скажи еще спасибо,
что твои старые дела не подняли...
   - Вот еще! Кому спасибо говорить, этому паршивому журналисту? Да я его...
   - Даже не вздумай и пальцем его тронуть! - недовольно прикрикнул Велихов.
-  Парень  работает  на  спецслужбы,  неужели  до  тебя  не  доходят   такие
элементарные вещи? Если с ним что-то случится, твоей карьере конец, они тебе
этого никогда не простят. Лучше займись как следует подготовкой к выборам  в
Госдуму. После всех этих громких разоблачений  тебе  теперь  придется  много
потрудиться, чтобы убедить своих будущих  избирателей  в  ложности  газетных
домыслов...
   Джанашвили  чувствовал,  что  Велихов  прав,  но  не  мог  простить   эту
публикацию. Он знал, что изобличающие его документы могли появиться на  свет
только из ведомства Малютина. Правда, он не был уверен, что Сергей  Петрович
был лично причастен к "сливу" этих документов в прессу, но ему уже было  все
равно. Не имея возможности  отомстить  недосягаемому  Бернштейну,  он  решил
взяться за Малютина...
   С огромным удовольствием читая  статью  Бернштейна,  Савелий  подумал  об
Амиране-Мартали: вот бы кто порадовался этим разоблачениям!
   И тут-то Савелий вспомнил о небольшом пакете, отданном  Амираном  ему  на
хранение.
   - Надеюсь, Амиранчик, ты не будешь  возражать,  если  я  загляну  в  этот
пакет?
   Савелий достал его из потайного места, надорвал и вытащил из него  листок
бумаги, сложенный вдвое, и какой-то необычной формы ключ.  Недоуменно  пожав
плечами, Савелий раскрыл лист. Это была доверенность, выписанная на его имя.
В бумаге говорилось, что Амиран Варднадзе  доверяет  Говоркову,  без  всяких
оговорок, пользоваться принадлежащей ему банковской ячейкой, далее  следовал
ее номер и название банка.
   Почему-то Савелию пришла мысль, что в  этой  ячейке  спрятаны  документы,
раскрывающие суть деятельности Джанашвили.
   До названного банка  было  несколько  минут  езды,  и  Савелий  решил  не
откладывать поездку  в  долгий  ящик.  Через  полчаса  он  уже  находился  в
депозитарии и вытаскивал из ячейки Амирана-Мартали  небольшую  пластмассовую
коробку. Не без волнения Бешеный открыл  ее.  Внутри  лежали:  видеокассета,
несколько банковских упаковок стодолларовых купюр, тонкий стилет  в  изящных
ножнах,  кредитная  карточка  и  письмо,   написанное   Амираном-Мартали   и
адресованное Савелию.
   "Дорогой мой "бешеный" приятель!
   Коль скоро ты читаешь это  письмо,  значит,  мне  помогли  покинуть  нашу
грешную землю... Скорее всего, сам и виноват: видно, недооценил своих врагов
или переоценил свои силы.  Что  тут  скажешь?  Видать,  планида  моя  такая!
Знаешь, о чем я жалею больше всего? О  том,  что  мы  с  тобой  не  являемся
братьями! Мне было бы легче покинуть эту землю, зная,  что  у  меня  остался
такой брат, о котором я всегда мечтал!  У  нас  на  Кавказе  очень  серьезно
относятся к своим родственникам и  всегда  встают  на  их  защиту!  Не  знаю
почему, но мне кажется, что если  бы  мы  с  тобой  были  братьями,  то  это
когда-нибудь здорово помогло бы тебе! Не смейся над моими предрассудками, но
в последнее время я очень верю в интуитивные ощущения. Почему? Мне  кажется,
в этом что-то есть! Ладно, как говорится, вскрытие покажет...
   По-моему, ты знаешь, что у меня, кроме моего дяди Гочи-Курды, никого нет,
но он далеко и занят своими делами,  кроме  него  ты  единственный,  кому  я
доверяю до конца. Именно поэтому и назначаю тебя моим наследником: во-первых
- стилет мести, который в трудную минуту может помочь, во-вторых  -  деньги.
Сколько, точно не помню: где-то полторы сотни  тысяч  "зелени"  и  кредитная
карта на полтора лимона рублей - она корпоративная, на предъявителя РТП, код
7613. Уверен, ты найдешь им применение. За моего дядю не беспокойся, у  него
и без этих денег "капусты" хватает.
   Кстати, банковская ячейка оплачена за два года вперед, так что  используй
ее по полной программе.
   О видеозаписи ничего не говорю: сам все  увидишь  и  найдешь,  как  лучше
использовать.
   Ладно, прощай! Постарайся  не  подставиться  этим  сволочам!  Хороший  ты
парень, Бешеный, жалко, что мало времени общались, а может, там  встретимся?
Ты не против? Только прошу тебя, не спеши на эту встречу!
   Держись!
   Да, чуть  не  забыл,  не  думай  о  моих  похоронах:  скорее  всего,  они
постараются подальше запрятать мое тело, а скорее всего, сожгут...  Огонь  в
нашей семье как проклятье! Хорошо, что больше не осталось никого:  не  хочу,
чтобы кто-то еще погиб такой страшной смертью.
   Отомсти за меня этим сукам!
   С уважением твой Амиран-Мартали".
   Несколько  минут  Савелий   сидел   неподвижно,   оцепенело   уставившись
немигающими глазами на последнее письмо Амирана. Почему-то, несмотря  на  то
что они действительно совсем недолго знали друг друга, Савелию казалось, что
он потерял близкого  человека.  Ему  вдруг  вспомнился  разговор  с  Христо,
сообщившем о гибели Амирана: он словно предчувствовал, что  именно  огонь  и
будет причиной его смерти...
   Забрав только кассету и клинок,  Савелий  закрыл  коробку,  запер  дверку
ячейки на замок, сунул ключ в карман, вышел  из  депозитария  и  поспешил  к
машине.
   Вскоре он уже смотрел видеокассету, оставленную  ему  Амираном.  Сначала,
увидев на экране какого-то придурка  с  мерзкой  кличкой  Слюнявый,  Савелий
подумал, что ошибся в своих предположениях, и собрался уже промотать дальше,
как вдруг услышал фамилию Джанашвили. С этого момента он уже не отрывался от
экрана и внимательно ловил каждое слово.
   - Ну, Джанашвили, это ж какой сволотой, каким подонком нужно быть,  чтобы
расправляться Со своими же людьми, которые не только  защищали  тебя,  но  и
рисковали своей жизнью, защищая твою поганую жизнь. - Савелия  так  поразило
услышанное, что он не заметил, что говорит вслух.
   Наверное, поэтому Амиран и оставил эту  кассету  ему.  А  может  быть,  и
предчувствовал, что его могут убить. Если верно второе, то Савелий вправе на
него бочку обиды катить: почему Амиран не поделился своими предчувствиями  с
ним,  Савелием?  Не  доверял?  Вряд  ли.  Скорее  всего,   гордый   кавказец
постеснялся признаться, что чувствует  беду:  еще  подумают,  что  он  труса
празднует! Вот глупый! Это не трусость, а разумная предосторожность!
   - Стоп! - сам себе скомандовал Савелий и  вернул  запись  чуть  назад.  -
Какой ужас! - невольно воскликнул Савелий, услышав рассказ Слюнявого о  том,
кого приказал убрать Джанашвили, и голос самого Амирана-Мартали...
   Выходит, у Амирана были и жена, конечно, гражданская, и ребенок. Выходит,
гордый кавказец сам и снимал эту кассету! Боже,  какой  кошмар  он  пережил,
узнав, как погибли его родные люди! Каких сил, какой выдержки стоило ему так
спокойно задавать этому  подонку  вопросы!  Нужно  поинтересоваться  судьбой
этого Слюнявого: наверняка либо пропал без вести, либо отправился в  ад.  Во
всяком случае, лично он, Савелий, на месте Амирана не оставил бы в живых эту
мразь.
   Теперь Савелий твердо был убежден, что смерть Амирана на  совести  Лысого
Нуги. Савелий  вспомнил  слова,  сказанные  ему  на  прощанье  Амираном  про
кассету: "Пускай и у тебя будет..."
   Теперь ясно, что Лысый Нуга наверняка получил от Амирана эту вопиющую  об
отмщении кассету.
   - Думаешь, убрав со своего пути Амирана-Мартали,  ты  оказался  в  полной
безопасности? - Савелий так сильно стиснул скулы, что его зубы скрипнули.  -
Ошибаешься, мразь, теперь у тебя не просто  большие  проблемы,  теперь  тебе
предстоит самый настоящий  кошмар,  и  он  кончится  лишь  тогда,  когда  ты
провалишься в ад, который покажется тебе раем! И этот кошмар  обеспечу  тебе
я, Савелий Говорков, по прозвищу  Бешеный!..  И  от  меня  тебе  никогда  не
избавиться! Никогда! Клянусь памятью Амирана-Мартали!
   Если бы в этот момент кто-то наблюдал за Савелием, то у него бы наверняка
пробежал мороз по коже, и вряд ли кто-либо на свете  позавидовал  бы  теперь
Нугзару Джанашвили...
   Что касается меня, автора, то скажу прямо и  откровенно  -  я  целиком  и
полностью на стороне своего героя!
   На миг представив, что какая-то мразь могла бы  что-то  сделать  с  моими
дочерью и женой, я бы всю оставшуюся жизнь посвятил поискам этого  или  этих
подонков и расправился бы с ними безо всякого суда и следствия.  Да  простит
меня Господь!..


   XV. Месть Джанашвили

   Переговорив с Беликовым после статьи Бернштейна,  мгновенно  взбесившийся
Джанашвили тут же заорал, вызывая к себе в кабинет начальника своей охранной
службы Бахрушина. Помощник Нугзара Виктор Мирский уже сидел рядом с шефом.
   - Этот козел думает, что ему все сойдет с рук! - Джанашвили был в  ярости
и носился по кабинету, как заводная игрушка. - Надо наказать его  по  полной
программе - пусть знает, что я не терплю таких шуток!
   - Кого? - спросил Бахрушин.
   - Малютина, идиот! - завизжал Нугзар. - Этого недоношенного  следователя,
который осмелился через газету подложить мне свинью!
   - А может, этот Бернштейн все сам где-нибудь нарыл, а  Малютин  здесь  ни
при чем? - задумчиво сказал Мирский.
   - Теперь уже все равно! Мое имя полощут на всех углах, - упрямо набычился
Джанашвили, - мне надо сделать ответный и очень резкий ход, иначе и  мне,  и
вам полный каюк. Уже и криминалы зашевелились: затребовали полный  отчет  по
моим делам. Мне необходимо кинуть им кость, чтобы они отстали от  меня  хотя
бы на время выборов. Вот пройду по новой в Думу, а уж  там,  я  уверен,  все
по-другому пойдет. Но сейчас... В общем, Малютина надо прижать так, чтобы он
и пикнуть не смел, чтобы залез в самый темный угол и трясся только от одного
упоминания моего имени!
   - Так что, мочить его? - тупо спросил начальник охраны.
   - Зачем мочить, дуболом?! -  вспылил  Джанашвили.  -  Он  нам  еще  может
пригодиться. Но он должен быть ручным.  Его  не  трогать  даже  пальцем,  ты
понял?
   - А что тогда?
   - А вот что, - зловеще прищурился Нуга, - начнем с семьи. Бери-ка, Палыч,
свою команду - и вперед. Все равно кого: жену,  дочь,  сына  -  кого  первым
поймаешь, с тем и работай. Отработай по полной программе! Оставь в живых, но
так, чтобы им после общения с твоими головорезами самим жить не  захотелось.
Все ясно?
   - Вот сейчас ясно!  -  Тот  явно  повеселел  и  плотоядно  потер  потными
ладонями. - Это мы сделаем, чего там... за милую душу повеселимся!
   - Смотри  только  не  переборщи,  Палыч!  Пусть  твои  ребята  суют  свои
трипперные палки куда угодно,  хоть  в  нос,  только  чтобы  никакой  крови!
Понял?
   - Да понял я...
   - Ладно, иди работай. - Джанашвили немного  задумался,  потом  его  глаза
засветились сатанинским блеском. - А ты, Витя, пощиплешь самого следователя:
бери кассету, где Малютин с бабами, сделай с нее пару копий и  подкинь  одну
из них в думский комитет по депутатской этике. Попробуй собрать на  просмотр
кассеты как можно больше депутатов. Журналистов пока не надо, они  не  в  ту
степь дело направят. А мне сейчас нужно только одно: показать,  какой  мудак
на меня дело стряпает. Если мы Малюгина хорошенько замажем, то с  нас  грязь
сама собой слезет.
   Нугзар подошел к сейфу, вмонтированному в стену кабинета, набрал  шифр  и
открыл толстую бронированную дверцу. Внутри сейфа,  за  внушительной  горкой
банковских долларовых пачек и сувенирной коробкой  с  посеребренным  кольтом
26-го калибра, лежала  та  самая  видеокассета  с  порнофильмом  о  разврате
следователя.
   - И  смотри  не  потеряй  оригинал:  вдруг  понадобится...  -  он  гнусно
хихикнул, - самим порнушку посмотреть...
   Савелий, досконально изучив повадки Лысого Нуги, безусловно, понимал, что
после скандальной  публикации  о  его  грязных  делишках  Джанашвили  начнет
активные действия, - в принципе именно на это Бешеный и рассчитывал. Тем  не
менее он серьезно опасался за следователя и его  семью:  разъяренный  Нугзар
мог в той или иной форме жестоко свести с ними счеты.
   Савелий позвонил Малютину и рекомендовал ему  постоянно  иметь  при  себе
охрану. Кроме того, посоветовал охранять и его загородный  дом:  над  семьей
следователя, круглый год живущей в Архангельском, по мнению Говоркова,  тоже
нависла угроза нападения...
   Сергей Петрович договорился в Управлении правительственной охраны, и  ему
выделили двух сотрудников. Один всегда находился рядом с  Малютиным,  другой
на время поселился в архангельском доме следователя и неизменно  сопровождал
членов семьи, когда они куда-нибудь направлялись.
   Люди Бахрушина приехали в  Архангельское  вечером.  В  "Жигулях"  девятой
модели сидели четверо: трое самых  откровенных  отморозков,  без  каких-либо
признаков мозгов, но с накачанными мышцами,  и  Семен,  помощник  Бахрушина,
которому Палыч обычно поручал самые грязные дела.
   - Так, Кишка и Мокрый - к дому! - приказал Семен, или Сема, как его звали
подчиненные. - Поднимите свои задницы и осторожно проверьте, есть ли  кто  в
хате из чужих.
   Прошло менее десяти минут, и "тупая двойка" вернулась к машине.
   - Там только баба  одна  сидит,  телик  смотрит,  -  доложил  здоровенный
громила с жидкими прядями светлых волос; из-за них его и прозвали Мокрым.
   - Старая или молодая? - спросил Семен.
   - Да уж не молодая, кажись, - не очень уверенно ответил Кишка, получивший
свое прозвище за привычку вечно что-нибудь жевать.
   - Значит, нам не повезло, пацаны, - гадливо ухмыльнулся Сема,  -  молодой
загнать поршня куда как приятней.
   - А мне по херу, кому и куда вдувать, - сказал Кишка, - я вот, к примеру,
всаживаю во все, по самое не могу, что двигается. - Сделал небольшую  паузу,
потом угрюмо добавил: - Особенно когда жевать нечего...
   - Ладно, кончай базар! - прикрикнул  на  них  Семен.  -  Давайте  в  дом.
Заделайте бабу так, чтобы ей мало не показалось, да смотрите  не  затрахайте
до смерти. И в доме, во время погрома, особо не шухерите, чтобы  не  слишком
шумно было. Я останусь в машине,  на  стреме,  если  что  -  свистну,  тогда
делайте ноги.
   Трое отморозков, предвкушая веселое развлечение, гуськом двинулись к дому
Малютина.
   Охранник, постоянно дежуривший в доме Малютина, уехал с  его  дочерью  на
железнодорожную станцию, где она должна была встретить подругу.  Сын  в  тот
день позвонил и сообщил  матери,  что  останется  ночевать  в  Москве.  Жена
Малютина Людмила не отпустила домработницу  Нину,  которая  уже  приготовила
ужин и собиралась уходить.
   - Нина, подожди, я зайду к соседке ненадолго, -  попросила  она,  -  и  к
приезду Сергея Петровича вернусь.
   Нина включила в гостиной телевизор и стала смотреть исторический сериал.
   Внезапно красивый витраж входной двери  разлетелся  на  куски  -  ив  дом
ворвались трое одетых в черные маски людей. Испуганная домработница вскочила
с дивана и побежала в глубь дома, но один из громил в три прыжка настиг ее и
повалил на пол. Женщина попыталась  закричать,  но  парень  зажал  ей  своей
широкой ладонью рот, одновременно стараясь  другой  рукой  отжать  ей  руки,
которыми Нина уперлась ему в подбородок.
   Неожиданно зазвонил телефон. Кишка  подошел  к  телефонному  аппарату  и,