й год скитаний  и  одиночества.  По  несколько
дней  Савелий не имел ни крошки во рту.  Он перебивался случайными зара-
ботками,  брался за любую,  самую грязную работу, получал за нее гораздо
меньше,  чем любой безработный,  имеющий хоть какой-нибудь документ. Од-
нажды ему повезло:  его наняли матросом сухогруза на один рейс. Сухогруз
был  старый,  дряхлый,  и при взгляде на него с трудом верилось,  что он
сможет держаться на плаву.  А он,  словно подсмеиваясь над неверящими  в
него, тихо и уверенно плавал, да еще и перевозил на себе тонны грум.
   Шкипер сухогруза, заметив трудолюбие и безотказность новичка, которо-
му платить можно было поменьше,  оставил Савелия и  на  следующий  рейс,
выправил ему за небольшую мзду хлипкое удостоверение личности и зачислил
в состав команды.  Конечно,  документ был ненадежный, но он предоставлял
хоть какие-то права.
   И все было бы хорошо, но судьбе суждено было распорядиться по-своему.
В один из рейсов сухогруз, загруженный, как говорится, "под завязку", не
выдержал небольшого волнения на море и спокойненько отправился в царство
Нептуна.
   Большая часть команды погибла,  компания получила огромную страховку,
а Савелию, одному из немногих оставшихся в живых, вручили не очень боль-
шую компенсацию и показали на дверь,  посоветовав на прощанье не распус-
кать язык. И вновь начались изнурительные поиски работы, скитания по са-
мым отдаленным и укромным уголкам разных городов далекой восточной Стра-
ны.  По  укромным потому,  чтобы лишний раз не попадаться на глаза поли-
цейскими во время гибели сухогруза документ, с такими трудами выправлен-
ный ему шкипером, пробыв сутки вместе с хозяином в соленой морской воде,
обесцветился, и восстановить его не было никакой возможности.
   Савелий не знал,  что именно в эти дни,  точнее сказать, в единю этих
дней,  в Центральной России произошло событие,  имевшее самое непосредс-
твенное отношение,  к его судьбе,  определившее его ближайшее будущее, в
котором Савелию пришлось пройти через тяжелые, порой смертельные испыта-
ния. Насколько удивительно иногда переплетаются человеческие судьбы! Ка-
залось бы,  где Россия и где в это время находился Савелий, а вот поди ж
ты... Переплелись завязались в один узелок.


Захват склада с оружием

   Это событие произошло в одну из южных ночей. Ночь была темной, предг-
розовой:  свинцовые тучи плотно нависли над землей до самого горизонта и
еще больше усиливали обволакивающую чернильную темноту.
   По проселочной дороге на малых оборотах,  явно стараясь не привлекать
к себе лишнего внимания, двигались две военные машины покрытый брезентом
"Уазик" и мощный "Урал" с брезентовым верхом.
   В кабине  "УАЗика" сидело четверо.  Водитель,  молодой крепкий парень
лет двадцати,  был одет для маскировки в солдатскую форму.  Он  уверенно
вел машину,  несмотря на то, что они ехали с погашенными фарами. Рядом с
ним сидел мужчина лет двадцати пяти в такой же форме,  но с капитанскими
погонами.  Его глаза были прикрыты, и казалось, что он дремал, но прямая
спина и напряженные мышцы его мощной шеи говорили о готовности к стреми-
тельным действиям.
   На заднем сиденье,  прямо за капитаном, сидел огромный лысый детина в
форме прапорщика.  Его военное кепи лежало на коленях и постоянно падало
на пол, а он постоянно его поднимал и снова укладывал на то же место. Из
его нагрудного кармана выглядывала портативная рация.  Сидящий  рядом  с
"прапорщиком"  мужчина,  в  отличие от остальных,  был одет в элегантный
штатский костюм серого цвета.  Он  нет-нет  да  и  бросал  пронзительные
взгляды по сторонам. Водитель, не оборачиваясь, негромко сказал:
   - Через пять минут будем на месте.  Лысый "прапорщик" вытащил из кар-
мана рацию, нажал кнопку вызова и тихо сказал:
   - Внимание фургону! Вас вызывает Шестой!
   - Фургон слушает, Шестой! - мгновенно отозвался тихий голос из рации.
   - Пятиминутная готовность! Как поняли?
   - Вас поняли, Шестой, пятиминутная готовность!
   - Отбой! - сказал "прапорщик", выключил рацию и сунул ее в карман,
   В это время по брезентовой крыше "УАЗика"  звонко  застучали  крупные
капли дождя.  Они стучали все быстрее и быстрее, и вскоре дождь сплошным
потоком обрушился на землю. Казалось, что небеса, накопив в огромной ча-
ше тонны воды, опрокинули ее, заливая все вокруг.
   Щетки на лобовом стекле с трудом справлялись со своей работой,  моно-
тонно ширкая туда-сюда, словно отсчитывая секунды и почти совпадая с би-
ением сердца: вжик-вжик... тук-тук... вжик-вжик... туктук...
   Эта какофония  подействовала  на нервы "капитана";  его челюсти стали
нервно сжиматься и разжиматься, а глаза беспокойно забегали по сторонам.
   На его нервозность обратил внимание мужчина  в  штатском:  бросив  на
"капитана"  быстрый  цепкий взгляд,  он что-то записал в своем блокноте.
Затем положил тяжелую руку на его плечо и вкрадчиво произнес:
   - Ты что. Двадцать первый, плохо себя чувствуешь?
   - Все нормально, Психолог, не боись! - сквозь зубы процедил "капитан"
и попытался улыбнуться.  Мужчина и убрал руку с плеча "капитана".  После
этого он вновь сделал какую-то запись в блокноте.
   "Прапорщик" нахмурился и взглянул на него.  Мужчина в штатском усмех-
нулся и повернул блокнот к "прапорщику",  чтобы тот смог прочитать напи-
санное:
   "Если Двадцать первый вернется с этого задания,  то необходимо  будет
поработать с ним индивидуально."
   Лысый удивленно покачал головой,  но ничего не сказал, а про себя по-
думал: "Нужно будет подстраховать Двадцать первого".
   Наконец свет фар, которые включил водитель, высветил плотные ряды ко-
лючей проволоки.  Проехав еще с минуту,  "Уазик" остановился прямо перед
воротами из колючей проволоки,  за которыми,  чуть слева,  укрывшись  от
дождя под грибком, стоял часовой с автоматом на груди.
   Услыхав шум подъехавшей машины,  он вышел изпод грибка, подошел к во-
ротам и с тревогой взглянул на незнакомого капитана, выходящего из каби-
ны "УАЗика"
   - Стой! Кто идет!? - воскликнул часовой.
   - Где начальник караула? - строго спросил "капитан", подходя вплотную
к воротам.
   - Стой! Стрелять буду! - выкрикнул часовой, передергивая затвор.
   Единственное, что успел сделать он,  это  дослать  патрон:  "капитан"
выхватил из-за пояса пистолет с глушителем и выстрелил в часового.  Пуля
попала ему прямо в сердце и откинула назад.  Зацепившись за колючую про-
волоку,  тело повисло на ней.  Казалось, что молодой солдат решил отдох-
нуть на посту, подставив свое красивое лицо июльскому дождю.
   "Капитал" сунул пистолет за пояс  и  махнул  рукой.  Из-под  брезента
"Урала" выскочили трое мужчин в спортивных костюмах. Они быстро подбежа-
ли к воротам и мощными кусачками быстро перекусили  дужку  замка,  затем
распахнули ворота настежь.
   Территория военного  склада  ярко освещалась мощными прожекторами.  В
свете этих прожекторов были видны фигуры ловких парней,  которые  с  по-
мощью специальных приспособлений взлетали над колючим забором и, призем-
лившись с внутренней стороны,  тут же разбегались в разные стороны.  Все
делалось быстро, четко, без всякой суеты. Каждый из участников этой опе-
рации заранее до автоматизма изучил предстоящие  действия  и  профессио-
нально работал на своем участке.
   Вскоре погасли  основные прожекторы и все вокруг погрузилось в темно-
ту,  только несколько тусклых лампочек,  редко разбросанных по периметру
колючего  забора и у входа в кирпичное строение,  тщетно пытались отвое-
вать у темноты некоторое пространство.
   В полутьме у кирпичного строения,  являющегося военным складом, стоял
второй  часовой.  Услышав  какой-то подозрительный шорох и встревоженный
тем, что погасли прожекторы, он передернул затвор автомата и вскинул его
перед собой.
   - Стой! Кто идет? - с тревогой воскликнул он.
   - Свои!  -  спокойно  ответил "капитан",  появляясь перед ним в свете
тусклой лампочки.
   - Пароль?  - несколько неуверенно выкрикнул часовой,  не понимая, как
мог здесь оказаться этот капитан.  Он не заметил, как за его спиной про-
мелькнула тень "прапорщика".  - Пароль, говори! - повторил он, направляя
дуло автомата в грудь "капитану",  который тоже не заметил, как с другой
стороны, за спиной часового, появился еще кто.
   Яркая вспышка молнии озарила все вокруг.  Неожиданно загорелся  столб
забора,  то ли поддоженный кем-то, то ли вспыхнувший от ударившей в него
молнии.
   Часовой вздрогнул и растерянно посмотрел на пламя.  В этот момент лы-
сый "прапорщик" взмахнул двумя руками с ножами, и часовой, глухо вскрик-
нув,  повалился лицом вниз,  а тишину прорезала длинная автоматная  оче-
редь.  Это было так неожиданно, что никто не заметил продолжающейся оче-
реди, когда часовой уже упал в грязь лицом.
   Пули вспороли грудь "капитану",  его отбросило на несколько шагов на-
зад,  но  каким-то чудом,  неимоверными усилиями своего натренированного
тела он удержался на ногах и даже сделал шаг вперед. На его лице не было
признаков боли,  скорее удивление,  и,  если бы не залитая кровью грудь,
можно было бы подумать, что он просто удивляется падению перед собой ча-
сового, которого он и пальцем не тронул.
   - Странно...  - прошептал он, потом добавил несколько громче: - Вот и
все! - и упал на спину.
   "Прапорщик" подошел к лежащему без движения часовому, выхватил из его
шеи и спины свои ножи, вытер их об его плащ и сунул в ножны, укрепленные
за спиной.  Потом повернулся к трупу "капитана" и покачал со вздохом го-
ловой.
   - "Это тебе нужно бояться", - вслух повторил он слова, сказанные муж-
чиной в штатском. - Словно в воду глядел.
   Он оглянулся,  поежившись оттого, что за воротник попала струйка воды
и крикнул:
   - Семнадцатый, отнесите Двадцать первого в "Уазик!"
   Из-за угла вышли двое парней, подхватили тело "капитана" и быстро по-
несли в "Уазик".  Мужчина в штатском нисколько не удивился, увидев мерт-
вого "капитана", словно и действительно предвидел такой исход. Он невоз-
мутимо отметил что-то в своем блокноте.
   А вокруг работа шла своим чередом были перекусаны дужки замка склада,
и несколько человек с огромными усилиями раскрыли мощные ворота.
   "Урал" развернулся и сдал назад,  въехав прямо в здание склада. Сразу
началась быстрая погрузка оружейных ящиков.
   Через несколько минут кузов был заполнен, борт закрыли, и "прапорщик"
вытащил свою рацию:
   - Четвертый! Четвертый! Вас вызывает Шестой!
   - Четвертый на связи! Говорите, Шестой!
   - Уснул Двадцать первый! Погрузку закончили! Как с составом?
   - Отлично, Шестой! Все по плану! У вас будет через минуту! Все, конец
связи!
   "Прапорщик" сунул рацию в карман, подошел к "Уазику", с жалостью пос-
мотрел  на мертвое тело "капитана".  Потом повернулся к мужчине в штатс-
ком, хотел что-то сказать, но только покачал головой и бросил водителю:
   - Возвращайся,  Двадцать третий!  "Уазик" тут же сорвался с  места  и
вскоре исчез в темноте,
   Шестой быстро вскочил на подножку "Урала" и забрался в кабину.  Взре-
вел мощный мотор,  и машина двинулась вперед, а когда выехала на дорогу,
фары были вновь погашены.
   Через полчаса довольно быстрой езды военный грузовик оказался рядом с
железнодорожным полотном,  укрытым от шоссе высокими  деревьями.  Вскоре
показался товарный состав,  догнал "Урал", и несколько минут они шли ря-
дом с одной скоростью,  пока не показалась небольшая площадка, свободная
от насаждений.  Состав замедлил движение, грузовик задним ходом двинулся
к составу.  Вскоре точно у заднего борта машины остановилась  платформа,
на которой возвышался огромный контейнер иностранного производства.
   Из кузова  "Урала" на платформу выпрыгнули несколько мужчин и быстро,
без лишней суеты начали работать: открыли контейнер, распахнули борт ма-
шины.  Дождь все усиливался,  но нисколько не тормозил их работу.  Каза-
лось, они его просто не замечали.
   "Прапорщик" наблюдал за погрузкой из кабины "Урала" в зеркало заднего
вида.
   Вскоре щелкнули запоры контейнера,  клацнули зубы пломбиров,  и "пра-
порщик", с довольной улыбкой взглянув на часы, повернулся к водителю:
   - Поехали, дарагой! - с небольшим акцентом произнес он.
   Грузовик двинулся вперед,  выезжал на дорогую и одновременного ним  с
места тронулся и состав. Шестой вытащил рацию:
   - Четвертью Четвертый! Здесь Шестой!
   - Четвертый слушает! Говорите, Шестой!
   - "Фрукты" в пути! Все прошло по схеме!
   - Отлично, Шестой! Машину уничтожить! Все!
   - Есть, Четвертый!


Воспоминания о Варе

   Ни о захвате оружия,  ни о гибели Двадцать первого, которая вмешается
в его судьбу и вовлечет в эти события, ни о том, кто и зачем организовал
захват оружия, Савелий не знал.
   В этот момент он пытался уснуть,  но сон не приходил.  Тогда  Савелий
решил воспользоваться одним из советов своего Учителя:
   ЕСЛИ НЕ ПРИХОДИТ СОН, ТО ТЫ НАХОДИШЬСЯ В ОДНОМ ИЗ ДВУХ СОСТОЯНИЙ: ЛИ-
БО ВОЗБУЖДЕНО ТВОЕ ТЕЛО И НЕ ХОЧЕТ УЙТИ В СОСТОЯНИЕ ПОКОЯ.  ЛИБО ВОЗБУЖ-
ДЕН ТВОЙ МОЗГ И НЕ ДАЕТ УЙТИ В СОСТОЯНИЕ ПОКОЯ.  И В ТОМ И В ДРУГОМ СЛУ-
ЧАЕ НЕ СТОИТ ДЕЛАТЬ НАСИЛИЕ НАД СОБОЙ И ЗАСТАВЛЯТЬ СЕБЯ УСНУТЬ. ДАЖЕ ЕС-
ЛИ ЭТО УДАСТСЯ, ЭТО БУДЕТ ПЛОХОЙ СОН И ОТВРАТИТЕЛЬНЫЙ ОТДЫХ. Я ПРЕДЛАГАЮ
ДРУГОЙ ВЫХОД,  ПРИМИ Мой СОВЕТ С РАДОСТЬЮ И УВЕРЕННОСТЬЮ,  И ОН  ПОМОЖЕТ
ТЕБЕ В НУЖНЫЙ МОМЕНТ.
   ПРЕДЛАГАЮ ДВА  ПУТИ:  ПЕРВЫЙ  - АКТИВНЫЙ,  ЗАЙМИ СВОЕ ТЕЛО КАКИМ-ЛИБО
ТРУДОМ И, КОГДА ПРИДЕТ УСТАЛОСТЬ, ПРИДЕТ И ЗДОРОВЫЙ СОН.
   ВТОРОЙ ПУТЬ - ПАССИВНЫЙ,  ЛЕЖА РАССЛАБЬ ВСЕ СВОИ МЫШЦЫ, ПРИКРОЙ ГЛАЗА
И НАЧИНАЙ ВСПОМИНАТЬ ЭПИЗОДЫ ИЗ СВОЕЙ ЖИЗНИ.  МОЗГ САМ ПОДСКАЖЕТ,  КАКИЕ
ИМЕННО СОБЫТИЯ ТЕБЕ ЗАХОЧЕТСЯ "УВИДЕТЬ", И ТЫ НЕЗАМЕТНО ПОТЕРЯЕШЬ ГРАНИ-
ЦУ МЕЖДУ СВОИМИ ВОСПОМИНАНИЯМИ И СНОМ".
   Интересно, что  сейчас  подскажет  ему память?  Савелий лег на спину,
сложил на груди руки и медленно,  начиная от кончиков пальцев и заканчи-
вая макушкой, мысленно прошелся по всем мышцам, расслабляя их и переводя
в состояние покоя. Он сомкнул сразу же отяжелевшие веки.
   Варюша! Какая страшная судьба!  Потерять  любимого  мужа,  уединиться
среди тайги,  пытаясь уйти от людей,  слиться с природой и... наткнуться
на его почти бездыханное тело,  не предполагая, что эта находка принесет
столько всего, что, если положить на одну чашу весов все плохое, на дру-
гую - все хорошее, неизвестно, что перетянет.
   Да, Варюша спасла ему жизнь,  более того,  казалось, нашла свое и его
счастье: к ним неожиданно пришла ЛЮБОВЬ! Но...Воланд послал своих людей,
которые должны были расправиться с Савелием.
   Эх, Савелий! Если бы он не ушел в тот вечер от Варюши, если бы не ос-
тавил ту злополучную записку,  если бы вернулся чуть раньше.  Снова цепь
случайностей, на этот раз роковых. Подонки! Что они сотворили с Варюшей!
С его Варюшей!  Савелий так сильно стиснул зубы, что они заскрипели. Да,
они все мертвы, они получили свое, но...
   Окажись они сейчас перед ним,  он бы придумал такую кару, что они по-
завидовали бы даже мертвым!
   Телесная рана  со  временем  заживает,  но и она оставляет после себя
след, а душевная?
   Когда Савелий вышел из госпиталя,  залечив раны, полученные от банди-
тов  Воланда,  его встретил капитан Зелинский и лично вручил документы о
реабилитации с небольшим денежным пособием. Однако он почему-то не испы-
тал должной радости или хотя бы удовлетворения. Он чувствовал, что капи-
тан чего-то недоговаривает,  и это что-то было страшным. Савелий оттяги-
вал,  не торопился услышать об ЭТОМ, хотя и понял, что страшное и непоп-
равимое произошло с Варюшей.
   Они долго, чуть ли не час, молча ходили под мартовским солнцем, и ве-
селые  ручейки,  неизменные спутники весны,  шаловливо переговариваясь с
капелью,  не давали сосредоточиться на одной, главной мысли, словно спе-
циально сбивая с нее, отвлекая.
   Не выдержал Зелинский, первым нарушил молчание:
   - Что собираешься делать? - как-то виновато спросил он.
   - Что с Варюшей?  - хрипло выдавил Савелий,  его горло внезапно пере-
сохло.
   Зелинский остановился, положил руку на плечо Савелию и взглянул прямо
в глаза.
   - Ее... ее убили? - прошептал Савелий.
   - Вот. - Капитан, сунул руку в карман и, вытащив оттуда конверт, про-
тянул ему. - Тебе письмо от нее. - Он отвел глаза в сторону и начал тихо
говорить. - Эти подонки страшно надругались над ней. Все внутри повреди-
ли.  Нет-нет,  угрозы смерти не было! - тут же воскликнул он. - Но кале-
кой,  и не только физической, ока жить не захотела. - Он тяжело вздохнул
и продолжил еще тише; - Все в доме прибрала, вымыла, вычистила, написала
тебе письмо, затем помылась, приоделась во все новое, тщательно причеса-
лась, отправила Мишку в тайгу и... выстрелила себе в грудь.
   Савелий мгновенно ссутулился, словно на его плечи возложили непосиль-
ный груз, помолчал немного, потом тихо спросила
   - Ее похоронили с Егором?
   - Да, рядом.
   Савелий помолчал немного,  глядя себе под ноги, потом поднял глада на
Зелинского:
   - Спасибо тебе, капитан, за все. - Он крепко пожал ему руку. - Может,
когда и свидимся.
   - Твои координаты я знаю: ты же вернешься в свою квартиру?
   - Пока,  да.  -  Неопределенно  пожал  плечами Савелий,  потом тяжело
вздохнул.
   - Ты же еще не знаешь, я в Москву перебрался; закрыли, наконец, глаза
на мои "афганские" штучки. - Капитан как-то странно усмехнулся, - хотя я
думаю, что все это благодаря моему приятелю.
   - Тому, из Комитета, что ли?
   - Так точно. Богомолову. Да ты с ним же связывался!
   - Было такое в моей биографии,  - криво улыбнулся он. - Да толку ока-
залось мало! - Он снова помрачнел.
   - А  я же только из-за тебя сюда приехал - не обращая внимания на его
состояние и пыталась отвлечь от мрачных мыслей, добавил Зелинский. - Мо-
жет, вместе поедем?
   - Можно, но я сначала хочу... - Савелий запнулся и замолчал, не реша-
ясь произнести вслух ее имя.
   Но капитан сразу же догадался, что хотел сказать ему Савелий.
   - Я уже договорился с Управлением через...  - он взглянул на часы,  -
через два часа двадцать четыре минуты нас будет ждать вертолет,  который
доставит к ее могиле и пару часов подождет там. Как, принимается?
   - Спасибо. - Савелий был явно растроган его заботой.
   - Я рад,  что мы вместе вернемся в Москву.  И даже,  - он с хитринкой
взглянул на Савелия, - позаботился о билетах: вылет в два тридцать ночи.
Может, в ресторане посидим до прилета "вертушки"?
   - Нет,  хочу побыть один,  - выдохнул Савелий, сжимая в руках письмо,
словно оно обжигало ему пальцы.
   - Понял,  - кивнул капитан. - Жду тебя. - Он огляделся вокруг. - Вон,
у памятника, не знаю кому.
   - Через час, - он похлопал его по плечу и быстро ушел.
   Несколько кинут Савелий смотрел ему вслед,  затем медленно  побрел  в
сторону сквера.
   Присев на мокрую скамейку, он долго смотрел на конверт, словно разду-
мывая, читать или не читать.
   Это письмо было единственным послание,  сохранившим тепло ее рук. Как
несправедливо!  Тепло человека сохранилось,  а самого человека уже нет в
живых.  Нет и никогда не будет! Нет. Не будет. Никогда... Какие страшные
безысходные слова!
   Господи! Как ты можешь допускать такое?  А если допускаешь, то не оз-
начает ли это твоего высшего признания справедливости?  В любой  религии
человек,  лишивший себя жизни, заслуживает презрения. Но может ли, имеет
ли право человек судить другого человека за самовольный уход  из  жизни?
Сказано же в Библии:  "Не суди, да судим не будешь!" А это слова Христа!
Выходит, осуждение другими людьми самоубийц нужно презирать, и по-друго-
му не может быть! Да и как может быть по-другому? Как можно осуждать Ва-
рюшу,  если она решилась на такой страшный шаг?!  Решилась,  несмотря на
то,  что есть он, Савелий, который безумно любит ее, а она точно знала о
его любви!?  Решилась,  несмотря на то, что оставила свою крошку-дочурку
без матери?! Егоринка! Какое славное имя: словно ручеек журчит.
   Эх, Варюша...  Савелий  снова  тяжело  вздохнул и медленно распечатал
письмо, последнее послание Варюши:
   "Саву