мался Савелий, услышав исторический экскурс Бойко.  -
Тогда скажи, полковник, как ты думаешь, почему у чеченцев точка в Пече?
   - Понимаешь, так уж вышло, что сейчас  в  Пече  одни  албанцы-мусульмане.
Выжили они постепенно оттуда сербов, братан. Наши православные там только по
монастырям остались да на хуторах рядом с этими монастырями.  Я  так  думаю:
чеченцев хотят как раз на эти монастыри натравить -  в  этот  отряд,  как  я
понимаю, только самых ярых мусульман брали, а они ж настоящие отморозки!  Им
только в радость будет над монашками поиздеваться.  Вовремя  вы  этот  отряд
просекли: там, в Пече, армии югославской нет, милиции тоже с  кот  наплакал,
они не справятся, если ОАК и чеченцы сообща даванут на них. У  монахов  одна
надежда - генерал Черный!
   - И много ваших там?
   - Честно говорю: не знаю. В моем отряде две роты. Ну, и на  обучении  еще
человек пятьдесят. Этого, конечно, мало. Я слышал, у Черного таких,  как  я,
полковников человек пять наберется.
   - А у НАТО сорок тысяч  солдат  на  границах  с  Югославией,  -  напомнил
Савелий.
   - Да и хрен с ними! Мы -  партизаны,  они  по  лесам  за  нами  на  своих
танкетках не угонятся. Надо будет, всех их тут положим! Народ-то за нас...
   Через два дня их отряд вышел на вершину пологой горы, с  которой  как  на
ладони  был   виден   весь   Печ.   Город   пересекала   неширокая   речушка
Печска-Бистрица. Отряд устроил привал под высокой, сложенной из неотесанного
камня стеной одного из близлежащих  монастырей.  Появился  молодой  монах  в
черном подряснике, принес деревянное ведерко с вкусной водой.
   - Наш связной, - пояснил Савелию Бойко и подошел к монаху.
   Полковник и монах несколько минут о чем-то говорили, затем  Бойко  сделал
знак - и все снова углубились в лес.
   - Отец Иоанн говорит, что с юга у Печа стоит большой отряд ОАК,  -  Бойко
был заметно озабочен, когда говорил это Савелию, - албанцев больше нас раз в
десять. Если к ним придут чеченцы - тогда здешним сербам совсем хана: сожгут
на хрен все - и монастыри, и хутора... Тут неподалеку есть  наша  база.  Это
еще  пятнадцать  бойцов.  На  другое  подкрепление  рассчитывать   пока   не
приходится. Для начала мы к ним выдвинемся,  а  там  посмотрим,  что  делать
дальше.
   - Ты можешь рассчитывать на меня, - предложил Савелий, - получается  так,
что дело, ради которого я сюда прибыл, у нас общее - вместе и делать будем.
   - Никаких возражений! - довольно подхватил Бойко. - Честно  говоря,  я  и
так на тебя рассчитывал...
   Отряд быстро шел по  лесной  тропинке.  Неожиданно  откуда-то  сбоку,  из
густых кустов орешника, раздались автоматные очереди.
   - Засада! - крикнул Бойко. - Албанцы, мать их!  Отходим!  -  закричал  он
своим бойцам и, пригибаясь от пуль, побежал вперед, в самую гущу боя.
   Но было поздно: сзади тоже уже раздавались выстрелы, отрезая им все  пути
к отступлению. Наверное, база, которой говорил  полковник,  была  уничтожена
албанцами.
   Только раздались первые выстрелы, Бешеный бросился на землю:  его  боевой
опыт  автоматически  подсказал,  как  действовать.  Упав,   Савелий   тотчас
перекатился по траве, одновременно приводя автомат к  бою:  если  бы  кто-то
засек его, то наверняка открыл бы огонь по тому месту.
   Бешеный не стрелял - сначала надо было выявить огневые точки  противника:
ведь палить просто так означало только обнаружить себя и стать мишенью.
   Бешеный благодаря своему опыту сохранил себе жизнь, но он  остался  один,
весь сербский отряд уже был уничтожен - Савелий понял это,  поскольку  сразу
утихли  выстрелы.  Ему  не  оставалось   ничего   другого,   как   незаметно
перекатиться  поглубже  в  кустарник,   покрепче   прижаться   к   земле   и
замаскироваться ветками. Из своего убежища он увидел, как  на  поляну  вышли
сначала  двое,  потом  еще  трое  солдат.  Все  они  были  одеты  в   форму,
напоминающую натовское  обмундирование.  В  руках  у  солдат  были  автоматы
Калашникова - оружие ОАК получала от Албании,  которая  во  времена  Хрущева
покупала его у Советского Союза.
   Один  из  солдат  ОАК  достал  штык-нож  и  под  присмотром  появившегося
командира обошел лежащие вразброс по поляне тела сербских добровольцев.
   Солдат нагнулся над одним из них и, пару раз резко махнув рукой,  воткнул
штык в тело, видимо добивая раненого.  Тем  временем  двое  других  албанцев
принялись обыскивать трупы. Офицер склонился над Бойко - Савелий смог узнать
полковника по его светлой - ежиком -  прическе,  белевшей  в  темной  траве.
Говоркову очень хотелось положить оаковского офицера  рядом  с  полковником,
отомстить за смерть так нелепо погибшего земляка. Но усилием воли он подавил
свое желание. Внезапно Савелий услышал за  своей  спиной  шаги  -  наверное,
несколько солдат-албанцев прочесывали лес;  может  быть,  они  недосчитались
трупов на поляне и теперь искали тех, кому удалось избежать засады...
   Савелий  так  и  не  смог  точно  подсчитать,  сколько   всего   албанцев
участвовало в засаде. На поляне  сейчас  находилось  тринадцать  человек;  а
сколько еще прочесывали лес, откуда узнаешь?  Их  могло  быть  и  десять,  и
двадцать. Савелий знал одно: ему срочно надо уходить с этого места, рано или
поздно солдаты ОАК на него наткнулись бы - и тогда  он  ничего  бы  не  смог
сделать против этой орды. Савелий криво улыбнулся: "Чай, не Илья Муромец..."
Он помнил обратную дорогу до монастыря, помнил, как выглядит монах - связной
Черного.
   Как ни старался Савелий, уйти  незамеченным  ему  не  удалось:  буквально
через сто метров его окликнули на непонятном ему языке. Судя  по  гортанному
выговору, это был албанский.
   "Требуют  остановиться,  -  понял  Савелий,  -  вот  гады,  они  тут  все
обложили..."
   Савелий медленно остановился  и,  не  делая  резких  движений,  чтобы  не
получить автоматной очереди, огляделся, всматриваясь туда, откуда  прозвучал
голос. Бешеный увидел, как с земли встает солдат-оаковец. Там был  еще  один
албанец, который остался лежать на земле,  держа  его  под  прицелом  своего
автомата.
   - Говори по-английски, - сказал Савелий приближающемуся к нему албанцу, -
я не знаю сербского.
   - Ты - русский! - почему-то уверенно заявил албанец.
   Глаза у него радостно сверкнули: еще бы, такую птицу  в  плен  захватить!
Местные албанцы ненавидели русских еще больше, чем сербов, всерьез опасаясь,
что Россия сможет когда-нибудь со всей  своей  мощью  выступить  на  стороне
сербов - и тогда шансы албанских сепаратистов станут равны нулю.
   - Оружие на землю, руки за  голову!  -  приказал  на  ломаном  английском
албанец.
   Савелий спокойно выполнил приказ, выжидая, что будет дальше. С  двумя  он
бы  справился.  Главное  было  не  допустить,   чтобы   они   вызвали   себе
подкрепление...
   Видя обезоруженного врага, албанец не удержался и кулаком  нанес  Савелию
удар в лицо. Тот устоял на ногах; из разбитой губы  потекла  струйка  крови.
Савелий  слизнул  кровь  языком  -  пока  он  находился  под  прицелом,  ему
оставалось только терпеть и ждать подходящего момента.
   Албанец довольно заржал. Он что-то крикнул  своему  напарнику  -  видимо,
приглашал поучаствовать в новой забаве. Бешеный ждал, когда  второй  албанец
подойдет к нему как можно ближе. Вот он оказался на расстоянии  пяти  шагов,
четырех, трех... Первый солдат тем временем обыскивал карманы Савелия.
   Настал миг действия. Бешеный видел, что второй опустил ствол  автомата  к
земле, снимая его с прицела, и это развязало Савелию руки. Сначала он вернул
удар первому албанцу, и вернул сторицей: руки Савелия находились сцепленными
в замок за головой, он пригнул голову - и все так  же  сцепленные  руки  изо
всех сил обрушились на череп солдата. Албанца не спас  даже  плотный  берет:
удар был настолько сильный, что голова как будто вросла  в  плечи,  по  ходу
сломав шейные позвонки.
   Савелий не стал ждать, пока албанец свалится на землю, и,  сделав  шаг  в
сторону, ударил своим излюбленным двойным ударом "маваши" в грудь и тут же в
голову второго албанца. Тот, рыхлым  мешком  пролетев  пару  метров,  рухнул
спиной на землю. Савелий одним прыжком очутился возле него  и  добил  ударом
локтя в область сердца. Затем тем же приемом он добил все  еще  хрипящего  в
траве первого солдата. После чего, присев на корточки, попытался разобраться
в обстановке.
   Вокруг было  тихо.  Действовать  следовало  немедленно,  пока  солдат  не
хватились. Но ему хотелось  хоть  как-то  отомстить  за  погибших  в  засаде
сербов.
   Бешеный вооружился и, обнаружив у албанцев несколько ручных гранат, решил
воспользоваться афганским опытом. С  пояса  одного  из  них  он  взял  штык,
воткнул его поглубже в землю, разогнул усики у  колец  и  снятым  с  ботинка
албанца шнурком привязал гранаты к ручке штыка. Затем Савелий подтащил  труп
оаковца поближе к своей импровизированной мине, протянул второй шнурок через
кольца гранат и крепко привязал  его  к  поясу  убитого  солдата.  Осторожно
положив труп спиной на гранаты и убедившись, что растяжка незаметна, Савелий
с чувством исполненного долга покинул место недавнего рукопашного боя.
   "Это вам, гады, за ребят и полковника!" -  А  подумал  об  этом  Бешеный,
когда минут через пятнадцать быстрого  бега  по  лесу  услышал  позади  себя
грохот  далекого  взрыва:   его   грамотно   поставленная   растяжка-ловушка
сработала, унося в память о погибших славянах жизнь троих сепаратистов...
   Савелий оказался в  трудном  положении.  Его  предыдущая  легенда  теперь
никуда не годилась. Он смог  раздобыть  в  монастыре  гражданскую  одежду  и
немного денег, большего, даже при очень сильном желании, монахи не могли ему
дать. В остальном он должен был полагаться на себя.
   Дождавшись темноты, Савелий отправился в Печ. Успешно  избежав  албанских
патрулей, он достиг окраины города, с большим  трудом  разыскал  в  укромном
месте уцелевшую телефонную будку. Бешеный  набрал  номер  агента  российских
разведслужб.
   Обменявшись  с  ним  условными  фразами  по-английски,  Савелий  объяснил
ситуацию, и агент, назвавшийся Петром, попросил никуда не уходить,  пока  за
Бешеным не приедут.
   Через полчаса Савелий уже был в относительной безопасности. Он  сидел  на
небольшой кухоньке у Петра и пил кофе, закусывая его бутербродами с сыром.
   Петр, несмотря на свое славянское имя, которое, как выяснилось, дала  ему
мать-сербка, оказался похожим на албанца невысоким мужчиной  лет  сорока,  с
большим горбатым носом и умными темными глазами. Он был местным фотографом и
-  для  отвода  глаз  -  даже  числился  в  одном  из  добровольных  отрядов
сепаратистов и, конечно же, был одет в форму ОАК.
   - Вы хорошо говорите по-английски? - спросил  Петр  у  Говоркова.  -  Мне
кажется, я сумею вам помочь с документами.
   - Я говорю достаточно свободно, - ответил Савелий, - во всяком случае,  в
Штатах меня никогда не принимали за иностранца, тем более за русского.
   - Прекрасно! - Петр порылся в ящике стола, достал оттуда парочку каких-то
документов и положил их перед Савелием.  -  Вот,  удалось  когда-то  добыть.
Будете американским журналистом. Надо  только  карточку  вашу  вклеить,  что
займет немного времени.
   - Сойдет, - согласился Савелий, осмотрев документы. - Откуда это у вас?
   - Пару месяцев назад приезжал тут к оаковцам этот американец.  Напился  в
городе, к сербским  женщинам  стал  приставать.  Здесь  тогда  еще  сербская
милиция власть имела. Они его, как нелегально перешедшего границу,  посадили
в местную тюрьму. Документы у него  тогда  же  и  забрали.  А  когда  пришли
солдаты ОАК и заняли тюрьму, я был с  ними.  Зашел  в  кабинет  следователя,
нашел в столе эти документы и оставил на  всякий  случай  у  себя.  Так  что
американец уехал домой без них. Думаю, что уже никто и не  помнит,  как  его
там звали, - так что можно пользоваться ими вполне спокойно. Солдаты ОАК для
американцев землю готовы лизать, лучшего прикрытия не найти.
   - Джон Маккензи, "Вашингтон тайме", - прочел Савелий. - Все  это  хорошо,
но...
   - Понимаю, американцы выглядят побогаче, чем вы сейчас. Что ж, деньгами я
могу вас обеспечить, а вот с одеждой - проблема... Хотя  думаю,  что  вам  и
обычного натовского камуфляжа хватит - большинство  корреспондентов  в  зоне
боевых действий так и одеваются. А этого добра сейчас  у  всех  в  достатке,
НАТО снабжает ОАК отлично.
   Петр сходил  в  глубь  дома  и  принес  Савелию  полный  комплект  формы.
Облачившись, Савелий попозировал перед фотообъективом, затем посмотрел,  как
Петр ловко пристраивает его фотокарточку  в  американские  документы.  После
ламинации уже ни за  что  нельзя  было  бы  догадаться,  что  фотографии  на
пропуске,  выданном  комендантом  ОАК,  и  на  журналистском   удостоверении
подменены.
   Наутро, выяснив  у  Петра,  где  находится  местный  штаб  ОАК,  Савелий,
позаимствовав у агента одну из его фотокамер,  отправился  к  албанцам.  Там
Говоркова действительно чуть ли не на руках  внесли  к  местному  командиру,
который тут же предложил Савелию отобедать с ним.
   За обедом, сдобренным красным вином, генерал-оаковец разговорился, на что
и  надеялся  Бешеный,  и  Савелий  узнал,  что  завтра   должна   состояться
торжественная встреча чеченцев и албанцев. На это важное событие  приглашены
многочисленные  корреспонденты,  представители   НАТО,   влиятельные   члены
албанской оппозиции.
   Вернувшись в Печ, Савелий сразу же отыскал Петра. У него на уме был  один
план, исполнение которого, как Бешеный  надеялся,  совершенно  испортило  бы
албанцам завтрашнее торжество...
   - Мне нужна взрывчатка, - сказал Савелий.
   - Много? - Петр, казалось, совсем не удивился просьбе Бешеного.
   - Смотря какая...
   - В городе можно сейчас купить  все:  есть  пластит,  динамит,  тротил  в
шашках... - начал перечислять Петр. - Что ты задумал?
   - Хочу заминировать машину и взорвать ее на мосту через  Бистрицу,  когда
по нему повезут чеченцев.
   - Хорошая идея... - задумчиво прищурился  Петр.  -  Только  как  сделать,
чтобы машина была на мосту, когда это понадобится? Ведь кто-то должен  будет
в ней сидеть. Если оставить там машину заранее, ее может осмотреть  патруль,
и тогда наша затея потерпит фиаско.
   - Доставай взрывчатку, как можно больше -  чтобы  рвануло  наверняка.  Не
волнуйся, в машине буду я.
   - Ты что, самоубийца?
   - Нет. Я все рассчитал, у меня будет время, чтобы уйти...
   ...Лагерь ОАК радостно бурлил: еще бы, первая по-настоящему  значительная
помощь вот-вот должна прийти к ним! По рации уже сообщили, что чеченцы всего
в нескольких километрах от места назначения. Все руководство албанцев, выйдя
к воротам лагеря, выстроилось перед  ними  в  ожидании  гостей.  Позади  них
стояли шеренги солдат: три роты добровольцев ОАК, еще одну роту построили по
обочинам стометрового отрезка дороги,  ведущего  от  бетонного  моста  через
Печска-Бистрицу к деревне,  неподалеку  от  которой  расположился  албанский
военный лагерь.
   Вскоре из-за поворота дороги показался большой туристический  автобус,  в
котором везли чеченский отряд. Вот автобус въехал на мост  -  еще  несколько
минут, и он остановится перед воротами в лагерь.
   Неожиданно для  встречающих  из  деревни  на  бешеной  скорости  выскочил
небольшой грузовичок и помчался навстречу автобусу. Они съезжались на  узком
двухполосном мосту  лоб  в  лоб.  Шофер  автобуса  попытался  увернуться  от
грузовика, но на узком мосту это было невозможно сделать. Единственное,  что
удалось шоферу автобуса, - это избежать лобового столкновения:  до  минимума
сбавив скорость и почти полностью перегородив мост, он подставил автобус под
боковой удар.
   Когда столкновение уже было неизбежно, из кабины грузовика  выпрыгнул  на
мост человек, одетый в  камуфляж.  Он  кубарем  прокатился  по  мосту  и,  в
мгновение ока перемахнув через перила, полетел в реку. Наблюдавшим  все  это
стремительное действо проследить  за  дальнейшей  судьбой  упавшего  в  воду
человека  не  удалось:  буквально  через  секунду  грузовик  со  всего  маху
воткнулся в бок автобуса, и тут же раздался страшный  взрыв,  разметавший  в
клочья и автобус, и всю мостовую конструкцию.
   То, что осталось от роскошного двухэтажного автобуса,  полетело  в  воду,
перемешиваясь в  воздухе  с  бетонными  обломками.  Взрывная  волна,  накрыв
оцепление и встречавших, разметала их по земле - и вряд ли кто смог увидеть,
как человек в камуфляже вылезает из  воды  на  противоположном  берегу  реки
Бистрицы и бежит к поджидающей его там легковушке...


   IX. Следы ведут в Москву

   Как ни странно, но когда Савелий, возвратившись в Нови-Сад,  позвонил  по
номеру, оставленному ему людьми генерала Черного, то свои русские  документы
он получил у Христо Гранича - как будто тот был вездесущ.
   Обратно из Косово Савелий выбрался куда быстрее, чем туда забрался:  Петр
на своем стареньком "Фольксвагене" за  несколько  часов  довез  Бешеного  до
сербской границы  и,  пристроив  на  идущий  в  Нови-Сад  рейсовый  автобус,
по-дружески  распрощался  с  ним  -  этот  неразговорчивый  русский  парень,
сумевший уверенно и профессионально устроить такую диверсию против албанских
сепаратистов и их чеченских союзников, пришелся ему по душе.  Еще  несколько
часов в душном, поскрипывающем стареньком "Икарусе" - и Савелий очутился  на
автовокзале столицы сербского края Воеводины.  Он  прямо  с  вокзала  сделал
звонок - и через пятнадцать минут уже пожимал руку своему знакомому Граничу.
   Христо привез его в свою просторную квартиру. Вручив Савелию его сумку  с
вещами и документы, он вынул из бара большую бутылку "Столичной".
   - Давай выпьем за твой подвиг в Пече! - предложил он.
   Савелий еще раз поразился, насколько точно и оперативно узнает Христо все
новости: ведь со взрыва автобуса с чеченцами на мосту в  Пече  не  прошло  и
дня...
   - Давай-ка лучше помянем ребят из ополчения Черного, - предложил Савелий,
- они сделали больше, чем я: отдали свои жизни за Сербию...
   Они молча выпили по стопке.
   - Христо, я вижу, ты все про всех знаешь... - Савелий серьезно  посмотрел
ему в глаза. - Добудь  мне  адрес  полковника  Бойко.  Хочу  с  его  родными
связаться, рассказать им, как он погиб, и вспомнить  вместе  с  ними,  каким
отличным мужиком он был...
   - Мы бы и сами это сделали...  -  Христо  помрачнел:  видимо,  ему  часто
приходилось выполнять такие печальные поручения, - но у полковника в  России
нет никого, всю его семью вырезали узбекские националисты в  дни  ферганских
событий десятилетней давности. - Он налил еще по стопке. - Давай  выпьем  за
братство славян! Что бы там ни говорили  политики,  но  наши  народы  всегда
останутся братьями!
   - Да, политики... - презрительно  поморщился  Савелий,  вспомнив,  какими
словами клял их Бойко.
   - Говорят, оптимисты - это не информированные пессимисты...  -  задумчиво
произнес Христо. - Поверь  мне,  Бешеный,  иногда  гораздо  легче  не  знать
правду, чем ее знать.
   - Ты больше чем прав! - согласно кивнул Савелий: он все  это  испытал  на
себе не раз.
   - Американцы натравили на нас всю Европу, - продолжал Христо Гранич. -  И
все лишь из-за банальных денег:  немецким  электронщикам  нужна  наша  медь,
которую они считают  почти  своей,  -  ведь  она  у  них  под  самым  боком;
американцам не нравилось, что наши легковушки "Юго" продаются  в  Штатах  не
хуже японских, а в Европе наш табак покупали даже  охотнее,  чем  их.  Разве
дело  в  косовских  албанцах?  Те  еще  пожалеют,  что  пошли  на  поводу  у
американцев: из них такие веревки будут вить, что они сами к нам за  помощью
побегут...
   - Еще как побегут! - Савелий покачал головой: "Как удивительно происходит
порой с незнакомыми людьми! Казалось, совсем недавно познакомились, а  мысли
наши и точки зрения полностью совпадают..."
   - Ты, наверное, не  знаешь,  но  Югославия  с  восемьдесят  первого  года
сотрудничает с МВФ.
   - Вот ка