сятый  член  Великого  Магистрата  снял  под  свою  фиктивную  фирму
двухэтажный особняк в центре Москвы и до лучших времен припрятал  наличность
в оборудованном в подвале особняка суперсовременном стальном сейфе.
   Задолго до  того  как  в  Нью-Йорке  и  Москве  Орден  Масонов  задумывал
поучаствовать  в  странной  гонке  под  названием   "выборы   в   российский
парламент", на другом конце земли, в  Сингапуре,  еще  один  человек  принял
аналогичное решение.
   Этим человеком был не кто  иной,  как  Аркадий  Сергеевич  Рассказов.  Он
посчитал, что наконец-то пришла пора ему вернуться в Россию.
   Некогда влиятельный генерал КГБ, а ныне процветающий глава  разветвленной
южноазиатской организации, торгующей наркотиками на протяжении  многих  лет,
Аркадий Сергеевич неожиданно для себя понял, что  продолжать  делать  деньги
ему просто-напросто стало скучно. Если бы он прожил еще сто лет - и тогда бы
ему с лихвой хватило на роскошную, не знающую проблем и тревог жизнь.
   Однако с некоторой поры деньги почти перестали его интересовать.  Как  ни
странно, но и спустя многие годы, которые  он  провел  на  чужбине,  Аркадию
Сергеевичу была небезразлична судьба страны, где он когда-то родился. Сидя в
своем Сингапуре, Рассказов мог - благодаря своим деньгам, связям и влиянию в
международном   криминальном   бизнесе,   а   также   своему   компьютерному
гению-самородку, создавшему уникальную  компьютерную  программу,  с  помощью
которой к нему стекались все важные  сведения  со  всего  мира,  -  обладать
информацией, недоступной простому смертному, да и иным  спецслужбам  ведущих
держав планеты.
   Не считая себя патриотом какой бы то ни было  страны,  Рассказов  тем  не
менее переживал за  судьбу  своей  матери-России  и,  будучи  давним  врагом
Ордена, конечно же, был готов принять участие в борьбе с  Великим  Братством
на российской  территории.  Его  беспокойная  и  авантюристская  натура  уже
предвкушала серьезную схватку.
   Легализоваться в России для Рассказова было  парой  пустяков.  У  него  в
запасе имелось несколько подходящих вариантов. Дело было в  другом  -  какую
сферу приложения своих  знаний  и  способностей  избрать,  где  он  принесет
возможно большую пользу и, соответственно, какую именно маску надеть на свое
уже прочно забытое на Родине лицо.
   Аркадий Сергеевич не изобрел для себя ничего лучшего, как баллотироваться
в Госдуму и попытаться занять там пост председателя комитета по геополитике:
ему  казалось,  что  именно  в  этом  качестве  он  сумеет  в  полной   мере
использовать свои  материальные  и  информационные  ресурсы,  чтобы  активно
противодействовать интригам и растущему влиянию Ордена.
   Во свое время в руки Рассказова попали документы  Великого  Братства,  из
которых он многое узнал о стратегии  и  тактике  внешне  необъяснимых  шагов
Ордена и о тех, кто планирует, и о тех, кто исполняет. Многие  документы  он
тогда же демонстративно вернул руководству тайного Ордена - в тот  момент  в
его планы конфликт с ним не входил, - но копии с них, конечно  же,  снял  и,
конечно же, утаил и надежно припрятал наиболее  взрывоопасные  оригиналы.  К
его сожалению, за те несколько лет,  что  прошли  с  момента  их  получения,
документы несколько устарели, тем не менее при  разумном  использовании  они
еще могли послужить детонатором  и  катализатором  не  одного  сенсационного
скандала всемирного значения.
   Люди, которые  доставили  Рассказову  эти  документы,  были  убиты  почти
немедленно - Аркадий Сергеевич сам приложил к их гибели руку, выдав Великому
Ордену тех, кто его  предал.  Потому  непосредственных  выходов  на  Великое
Братство у Рассказова не осталось, Аркадий Сергеевич не только  был  опытным
аналитиком, но и обладал прекрасной интуицией. Еще в годы службы  в  КГБ  он
был знаменит этими качествами и признан начальством и  подчиненными,  что  в
большой степени способствовало его быстрому служебному росту.  Острый  ум  и
умение интенсивно и продуктивно перелопачивать массу информации, оставляя  в
итоге крупицы истинного и полезного знания, по-прежнему помогали  Рассказову
видеть картину действий могущественного Ордена в целом не только  в  России,
но и по всему земному шару.
   Оставаясь в тени, Рассказов собирал и накапливал информацию, его досье на
тайный Орден с каждым месяцем росло. По косвенным признакам,  используя  это
досье, Аркадий  Сергеевич  вычислил  несколько  известных  в  России  людей,
которые так или иначе работали на Великое Братство.
   Одним из них, без  сомнения,  был  Нугзар  Джанашвили.  С  этим  банкиром
Рассказов был знаком еще с начала девяностых годов:  ведь  именно  его  люди
переправляли  из  Таиланда  во  Вьетнам  наркотики  для   чеченских   друзей
Джанашвили. С той поры у Рассказова в его личном сейфе  появилась  еще  одна
папочка, куда педантичный и дотошный Аркадий  Сергеевич  постоянно  добавлял
любопытные факты из биографии Нуги. Досье Джанашвили пухло по мере того, как
возносился его герой.
   В один прекрасный день, проглядывая папку, Рассказов пришел к выводу, что
Джанашвили является человеком тайного Ордена, и его аналитический мозг сразу
восполнил  несколько  недостающих  звеньев  в  запутанной  схеме  российской
политики. Так складывается мозаика - отдельные части кажутся  бессмысленными
и некрасивыми. Но приходит мастер, расставляет все части по местам, и  общая
картина  обретает  смысл  и  художественную  ценность.  Мозаика  современной
русской  политики  была  чересчур  запутана  даже  для  такого  зубра,   как
Рассказов, однако место и роль Джанашвили он установил верно, а пока больше,
ничего и не требовалось.
   Несмотря на членство этого олигарха в тайном Ордене, Рассказов решил, что
для своего выхода из небытия на авансцену российской политики он  использует
Джанашвили: тот был патологически жаден и хранил верность  лишь  деньгам,  а
деньги у Рассказова, как известно, были - и он всегда был готов их потратить
ради собственного удовольствия...
   Рассказов появился в России за год до описываемых событий.  Незначительно
изменив свою внешность - чего было вполне достаточно, чтобы когда-то знавшие
его люди теперь не смогли его узнать, - он обосновался в  одном  из  крупных
городов дальневосточного Приморья  и,  используя  свои  давние  криминальные
связи, прочно утвердился в местной политической элите. Знали  его  на  новом
месте жительства как Матвея Семеновича Рогожина.
   По легенде, он приехал на  Дальний  Восток  из  Прибалтики,  откуда  смог
вывести свой капитал и удачно  вложить  его  в  один  из  золотых  приисков.
Превосходно разбираясь в местной ситуации  и  не  жалея  денег  для  подкупа
нужных людей, он за короткое время оказался доверенным  советником  местного
губернатора и подружился с депутатами всех уровней. Несколько раз  Рассказов
ездил в Москву  с  областной  командой,  которую  возглавлял  губернатор,  и
проявил себя в этих  поездках  с  самой  лучшей  стороны.  Все  прочили  ему
блестящее будущее.
   - Пора тебе, Матвей, расти политически, - говаривал ему губернатор, когда
они, обливаясь потом, сидели в какой-нибудь сауне, - без этого  тебе  дальше
расти некуда... Ты как, готов, морально-то?
   - Я-то готов, пожалуй... - отвечал Рассказов. - На  депутата  Госдумы  я,
может быть, еще потяну, но как это избирателям моим будущим объяснить? Я  же
тут у вас без году неделя... - Досконально изучив своего шефа, он знал,  как
строить с ним разговор.
   - Ничего, объясним! - самоуверенно заявил  губернатор.  -  Ты  у  нас  не
последний человек в городе, личность заметная. Кого  еще,  как  не  тебя,  в
депутаты выдвигать? Что еще мне в тебе, Матвей, нравится, так это то, что ты
в партии модные не стремишься, на себя только и надеешься.
   - Ну, без добрых и верных друзей тоже никак  нельзя...  -  хитро  ввернул
Рассказов губернатору.
   - И я о том же! Друзья  -  это  не  партия,  тут  другие  завязки.  Более
интимные, что ли. Вот, скажем, мы с тобой. Ты мне нравишься: умен, образован
предприимчив, дорогу другим не переступаешь, но и свое  не  отдаешь.  Я  сам
такой. - Он самодовольно усмехнулся. - Как  говорится,  рыбак  рыбака  видит
издалека - вот нас друг к другу и  потянуло.  -Да  нахера,  скажи,  нам  эти
партии? Есть только одна в России партия - партия власти!  Все  остальные  -
говно. Короче, не тяни резину и начинай действовать. Выборы - не за  горами.
А мы, чем надо, поддержим, так что и денег тебе на  все  про  все  много  не
потребуется...
   Получилось, как и  планировал  Аркадий  Сергеевич:  в  нужный  момент  он
выставил свою кандидатуру на выборах. И, как показали предварительные опросы
общественного мнения,  его  кандидатура  в  Госдуму  лидировала  с  огромным
отрывом от других кандидатов.
   Можно было считать, что депутатский  мандат  у  Рассказова  уже  почти  в
кармане. Тогда Аркадий Сергеевич собрался  вести  борьбу  на  другом,  более
сложном фронте. Оставив своих помощников решать местные дела, он  отправился
наводить политические мосты в Москву. И первым, кого он вытащил на  встречу,
стал Нугзар Джанашвили.
   Имена людей, на которых ссылался, прося о встрече, по телефону Рассказов,
сделали свое дело - Нугзар согласился сходить в ресторан с  неизвестным  ему
предпринимателем из Приморья. Нуга не узнал Рассказова в его новом  обличье.
Аркадий Сергеевич знал,  на  какие  клавиши  надо  надавить  в  разговоре  с
Джанашвили, и сумел в два счета расположить к себе собеседника.
   Они договорились, что Нугзар  поможет  наладить  Рассказову  политические
связи в Москве, а Аркадий  Сергеевич  будет  за  каждое  знакомство  платить
хорошие деньги, а также обязуется представлять интересы Нугзара  на  Востоке
России и даст ему рекомендации к банкирам Южной Кореи и Японии.
   Для первого раза этого было более чем достаточно, и  оба  предпринимателя
разошлись в тот вечер взаимно, довольные беседой. Если бы Джанашвили хотя бы
на  секунду  померещилось,  что  его  новый  знакомый  отдаленно  напоминает
известного ему по прошлой жизни главаря сингапурской наркомафии  Рассказова,
он не был бы в столь бодром настроении: уж слишком страшные вещи  слышал  он
об Аркадии Сергеевиче, чтобы так легко и дружелюбно с ним сходиться...


   VII. Заложники

   Вот уже третьи сутки сидели Савелий и его проводник Мамет-хан  на  опушке
горного редколесья, невзирая  на  то,  что  почти  все  время  -  то  ли  из
окутывающих горы облаков, то ли из нависшего над ними густого  тумана  -  на
них сочилась противная мелкая изморось, пропитавшая за эти дни все их вещи и
одежду насквозь; казалось, влага проникла  до  самых  костей.  Хорошо,  хоть
воздух в это время года был теплым, даже по ночам,  иначе  им  по-настоящему
пришлось бы туго. Савелий и Мамет-хан не могли ни натянуть тент  над  собой,
ни разжечь костер: вершина горы, на которой они расположились, торчала среди
других, похожих на нее, неподалеку от границы Чечни и  Дагестана  и  была  в
самом  центре  укрепрайона  большого  чеченского  отряда,   который   отсюда
постоянно совершал набеги на дагестанские села.
   Они не знали, сколько еще продлится их томительное  ожидание.  Все  время
молчащий Мамет-хан Магометов на вопрос Савелия,  когда  здесь  появится  его
человек,  отвечал  только  "надо  ждать"  и  снова  замолкал,  погружаясь  в
собственные думы.
   Мамет-хан был жителем небольшого приграничного дагестанского села, власть
в котором вот уже с год  захватили  дагестанские  мусульмане-ваххабиты.  Они
ввели в селе шариатские порядки. Магометов был чеченцем, из тейпа горцев,  к
которому принадлежал сам знаменитый чеченский командир Басаев. Но к введению
шариата Мамет-хан относился отрицательно: у него была русская жена,  которую
он привез из Махачкалы пять лет назад; двое  его  -  в  мать  -  русоголовых
детей, двух и четырех лет,  даже  внешне  отличались  от  детей  односельчан
Мамет-хана. И с введением шариата в их приграничном  селе  начались  тяжелые
времена.
   Сначала какие-то пришлые злые  люди  вдоволь  поиздевались  над  Наташей,
женой Мамет-хана. Поймав ее у местного магазинчика, трое  вооруженных  людей
затащили Наташу в "уазик" и увезли в горы. Двое суток они втроем  насиловали
ее, на ночь привязывая за светлые волосы к вбитому в землю колу.
   - Ты - дочь шайтана! - прохрипел один из них. - Скажи нам спасибо, что мы
оставили тебе жизнь. В вашем святом селе не должно быть грязных неверных!
   И насильник, сорвав с нее платье,  обхватил  грязными  лапами  ее  бедра,
приподнял, больно ударил по спине, заставляя  прогнуться  сильнее,  и  грубо
ввел в ее задний проход свою разбухшую от похоти плоть.  Рыча  по-звериному,
насильник сопровождал движения постоянными ударами по нежному телу  женщины.
Насытившись вволю, бандит оттолкнул женщину на землю, вытер  свою  плоть  ее
платьем и презрительно сплюнул на бедную  жертву.  Наступил  черед  второго,
такого же злобного и похотливого насильника, затем третьего...
   Второй насильник был  настоящим  садистом:  ему  нравилось  слушать,  как
Наташа стонет, когда он, заставив ее доставлять себе удовольствие ртом,  при
этом  кончиком  небольшого  кинжала,   который   он   носил   в   хитроумном
приспособлении у локтя, прокалывал ее атласную кожу на  спине.  А  когда  от
боли она теряла сознание, он в ярости  безжалостно  дубасил  ее  кулаками  и
тыкал ей в задний проход кожаными ножнами кинжала, раздирая прямую кишку  до
крови.
   Третий оказался прямо-таки ненасытным зверем: даже  его  приятели  ржали,
когда он снова и снова  залезал  на  совсем  уже  потерявшую  силы  женщину.
Недовольный ее бесчувственностью, боевик бил ее, заставляя языком возбуждать
его плоть, - и Наташа только ради своих малолетних  детей  находила  в  себе
силы, чтобы вытерпеть этот дикий ужас...
   Она буквально  приползла  домой,  когда  почерневший  от  безрезультатных
поисков Мамет-хан сидел, обняв детей, на крыльце своего дома  и  думал,  как
ему дальше жить. Увидев, что бандиты  сотворили  с  его  любимой  женой,  он
заскрипел от  ярости  зубами:  такое  нельзя  было  простить,  и  Мамет-хан,
призывая в свидетели всех святых, поклялся,  что  найдет  насильников  и  их
кровью смоет позор со своей семьи.
   Через несколько дней, когда бедная женщина немного  пришла  в  себя,  они
собрали вещи и уехали в  Махачкалу,  где  жил  дальний  родственник  Наташи,
офицер-пограничник. Оставив семью на попечение его жены (сам  капитан  почти
безвылазно находился на службе), Мамет-хан хотел вернуться  в  родное  село,
чтобы начать поиски насильников, но тут-то его  на  автовокзале  и  подцепил
Савелий, безошибочно угадавший,  что  у  этого  мрачно  молчащего  мужика  с
опустошенными грустными глазами случилось большое  горе.  Понемногу  Савелий
разговорил Мамет-хана и, узнав его  страшную  историю  и  откуда  он  родом,
предложил ему объединить их усилия.
   Савелий не стал ничего скрывать от Мамет-хана и объяснил, зачем ему  надо
быть в чеченском селе неподалеку от райцентра Ведено: по сведениям,  которые
ему добыл его названый брат Андрюша Воронов, майор ФСБ, там,  на  территории
бывшего пионерского лагеря,  находится  основной  учебный  центр  Хаттаба  -
чеченского командира, пожалуй,  самого  фанатичного  и  жестокого  поборника
ислама на чеченской территории.
   О нем стоит сказать особо. Эмир аль-Хаттаб, известный  также  по  кличкам
Ахмед-Однорукий (у него покалечена правая рука) и  Черный  Араб,  родился  в
Иордании в 1969 году, в состоятельной семье. Учился  в  военной  академии  в
Аммане и служил в гвардии короля Хусейна. Исповедует  ваххабизм  -  одно  из
наиболее радикальных направлений в исламе.
   Последние пятнадцать лет участвовал в различных вооруженных конфликтах: в
Афганистане,  Палестине,   Ираке,   Таджикистане.   Владеет   всеми   видами
стрелкового оружия, имеет репутацию  классного  специалиста  минно-взрывного
дела. Хаттаб близко знаком с "мировым террористом  N1",  самим  Бен-Ладеном,
которого не без оснований считают организатором взрывов у  посольств  США  в
Кении и Танзании в 1998 году.
   В Чечню  Хаттаб  приехал  в  1995  году  и  возглавил  отряд  иностранных
наемников   "Джамаат   ислами".   От   подчиненных   он    всегда    требует
беспрекословного повиновения  и  зачастую  даже  отбирает  документы,  чтобы
боевики не смогли уехать без его ведома.
   Хаттаб неплохо владеет русским  языком,  но  с  российскими  журналистами
всегда  предпочитал  говорить  на  смеси  ломаного  русского  с  арабским  и
английским, внятно выговаривая по-русски  только  два  слова  -  "собаки"  и
"свиньи", которыми он характеризует русских и вообще всех,  придерживающихся
православного вероисповедания.
   Люди  Хаттаба  нанесли  нашим  войскам  большой  ущерб:   именно   Хаттаб
организовал засаду у села Дачу-Борзой в апреле 1996 года, когда его наемники
уничтожили батальон  федеральных  войск.  Тогда  из  мотострелковой  колонны
спаслись всего тринадцать военнослужащих.
   Хаттаб был  плотно  связан  с  лондонскими  мусульманами,  возглавляемыми
шариатским судьей, который объявил джихад России и снабжал Хаттаба не только
финансами, но и боевиками.
   Именно Хаттаб является основателем Исламского института Кавказа, основная
задача  которого  насаждение  на  Северном  Кавказе  ваххабизма.   Исламский
институт готовит агитаторов,  диверсантов  и  террористов.  Занятия  ведутся
круглосуточно. Там обучаются юноши с  Северного  Кавказа,  из  Таджикистана,
Киргизии, Казахстана, а также из Татарии, Башкирии и других регионов России;
их общая численность достигает примерно двух тысяч человек.
   Хаттаб всегда отличался изощренной жестокостью:  отрезал  у  своих  жертв
уши, носы, снимал скальпы. Все это часто снималось на видео,  которое  потом
демонстрировалось   лидерам   заграничных   мусульманских   организаций   на
переговорах о выделении Хаттабу денег.  Еще  один  важный  источник  средств
Хаттаба - производство и реализация наркотиков, похищение людей...
   Проводив в аэропорт майора Измайлова и  спасенных  им  солдат,  Говорков,
после недолгих размышлений, отправился на автовокзал, чтобы попытаться найти
себе проводника для нелегального рейда в Чечню. Наметанным глазом  он  сразу
нашел того, кто ему нужен. И он  не  ошибся  -  Мамет-хан  Магометов  словно
специально дожидался здесь Савелия. Так как он сам собирался перейти границу
Чечни, чтобы начать поиски насильников, человек, который при случае мог  ему
помочь, конечно же, был нужен Мамет-хану. Он, правда, плохо знал окрестности
Ведено, но пообещал связать Савелия со своим дальним родственником,  который
жил в тех краях и тоже пострадал от экстремистов-боевиков.
   Его двоюродный брат  Хасан-бек  работал  агрономом  в  одном  из  местных
колхозов и, когда начались военные действия против  российских  войск,  счел
своим долгом занять нейтральную позицию и не поддаваться на уговоры вступить
в чеченское ополчение.
   Хасан-бек любил читать книги, всерьез интересовался театром и до  прихода
Дудаева к власти часто ездил  в  Грозный  на  спектакли;  в  своем  селе  он
считался образованным, интеллигентным человеком - ив общем-то  был  таковым.
Именно поэтому, когда от него потребовали забыть об искусстве и взять в руки
автомат, Хасан-бек не смог этого сделать (он не хотел убивать и  никогда  не
поднял бы руку на человека), что превратило его в изгоя в  глазах  не  столь
образованных,  как  он,  односельчан.  Они  сочли  его  поведение  если   не
предательством, то трусостью. Для  мужчины-чеченца  подобное  мнение  о  нем
односельчан равносильно гражданской и моральной смерти.
   После  окончания  боевых  действий  праздновавшие  свою  победу   боевики
прогнали Хасан-бека из собственного дома, и тот последнее время  зарабатывал
себе на хлеб тем, что пас в горах баранов одного богатого чеченца  -  другую
работу с такой репутацией, как у Хасан-бека, ему получить  не  удалось.  Но,
если честно, его  устраивала  эта  работа,  во  время