ективом  на  фоне
трупов, но потом поняла, зачем ее сюда притащили.
   Она увидела, что лежащих на корме человеческих тел стало чуть ли не вдвое
больше. Среди них она заметила окровавленного Алексея. Рядом с ним, раскинув
в стороны руки, навзничь лежал Федор.
   Наташа вскрикнула и закрыла лицо  ладонями:  картина,  представшая  перед
ней, была настолько страшна, что ее будто парализовало. Она хотела подойти к
мужу, но не могла сделать ни одного шага. Слезы текли из  ее  глаз,  а  руки
прикрывали рот, не давая вырваться рыданиям.
   Калигула вывел ее из ступора, подтащив за плечи почти  вплотную  к  груде
окровавленных тел.
   - Гляди! Внимательнее гляди сюда! - приказал он ей, показывая на трупы. -
Здесь обязательно окажешься ты и твои сыновья, если не будешь умницей  и  не
поможешь мне уломать твоего отца! Сейчас я свяжу вас по телефону, надеюсь, у
тебя найдутся слова, чтобы он понял всю серьезность ситуации, в  которую  ты
попала.
   - Вы не понимаете... Это убьет его...  -  прошептала  Наташа,  -  у  него
слабое сердце...
   - Как же, слышал! - ухмыльнулся Калигула. - Но надеюсь, что его  здоровье
ухудшится не настолько, что он не в состоянии будет  заплатить  мне  деньги,
которые я честно заработал! Идем!
   Киллер схватил Наталью за руку и  снова  потащил  за  собой.  Вскоре  они
оказались в радиорубке.
   - Соединяй! - приказал он радисту.
   Тот,  видя  его  раздражение,  поспешил  выполнить  приказ.   Наталья   в
изнеможении рухнула на стул рядом с радистом, по-прежнему тихо плача.
   - Связь есть, - произнес радист.
   Калигула выхватил из его рук трубку.
   - Немедленно президента! - рявкнул он в нее. - Его дочь очень  хочет  ему
кое-что рассказать!..

   Генерал Богомолов, поняв, что на корабле  произошло  нечто  чрезвычайное,
немедленно  приказал  Пивоварову  переключить  канал   на   личный   телефон
президента.
   Трубку снял начальник президентской охраны Васильев.
   - Генерал Васильев слушает, - официально представился он.
   - Виталий Андреевич, это Наташа. Дайте мне папу! - услышал  он  в  трубке
женский голос. - Если он спит, разбудите его!  Меня  здесь  в  любую  минуту
могут убить, изувечить, изнасиловать... А что будет с моими мальчиками?!
   - Что ты, Наташа? Что случилось? Сейчас я тебя соединю,  -  испугался  ее
интонации Васильев.
   - Все! Все уже случилось! - заорала в трубку  Наталья.  -  Здесь  столько
убитых! Мой муж, мои друзья в их числе! Дайте мне отца, я ему все скажу!
   - Хорошо, хорошо, только успокойся! Я сейчас...
   Несколько мгновений в трубке не было ничего слышно, потом раздался сонный
голос президента.
   - Это ты, дочка? - спросил он.
   - Папа, Лешу убили! И с ним еще много  людей.  Умоляю  тебя,  поторопись!
Неужели нельзя найти эти  проклятые  деньги?  Ну,  позвони  в  Америку,  еще
куда-нибудь... Здесь же тоже их люди! Делайте, делайте быстрее  то,  что  от
вас требуют. Иначе нас всех тут убьют.  Это  настоящие  звери,  они  на  все
готовы. Ты больше никогда меня не увидишь!  И  внуков  своих  тоже!  Мы  все
умрем! Мы...
   - Достаточно! - сказал Калигула, отбирая у бьющейся  в  истерике  Натальи
трубку телефона. - Вы свою роль отыграли превосходно. Посмотрим, каков будет
ответ. Алло, господин президент, вы еще здесь? - спросил он в трубку.
   - Да. Кто это?
   - Не важно... Важно, чтобы вы наконец поняли, что ваша дочь  в  серьезной
опасности и, если ваши люди будут  играть  со  мной  в  кошки-мышки,  вы  ее
никогда больше живой не увидите...
   Киллер отключил связь. Он надеялся  на  то,  что  его  психическая  атака
принесет скорые плоды...

   Президент откинулся на спину, схватившись правой рукой за сердце.
   - Врача! Быстро! - громко крикнул Васильев. - Что  с  вами?  -  испуганно
спросил он. - Снова заболело?
   Вбежал полураздетый врач с чемоданчиком. Бегло  осмотрев  президента,  он
сделал ему укол.
   - Его срочно нужно отвезти  в  реанимацию.  Плохо  дело,  -  шепнул  врач
Васильеву, - очень плохо...
   - Тянут, понимаешь, тянут! - раздраженно вдруг сказал президент.
   Судя по всему, лекарство подействовало и ему полегчало.
   - Кто у нас отвечает за эту историю?
   - Генерал Богомолов, - подсказал Васильев.
   - Давай мне с ним связь! - приказал президент.
   - Может, не надо? - Васильев переглянулся с врачом.
   Тот согласно кивнул.
   - Тебя не спросили! Давай, тебе говорят! - недовольно бросил президент.
   Васильев набрал номер и протянул ему трубку.
   - Генерал, как у тебя  там?  -  спросил  президент  у  поднявшего  трубку
Богомолова.
   - Работаем...
   - Ты в курсе, что зятя моего уже убили?
   - Нет.
   - А чем вы тогда там занимаетесь?! - крикнул президент. - Ждете,  пока  я
дочки лишусь? Денег жалеете? Да я вас всех!..
   Президент выронил трубку и снова  схватился  за  сердце.  Врач  испуганно
начал щупать ему пульс.
   - Немедленно в больницу! -  крикнул  он  Васильеву.  -  Иначе  все  будет
кончено.
   - Шестопалов! Зови людей! Едем в госпиталь! - заорал Васильев.  -  Машину
реанимации к подъезду!
   Президент этих слов не слышал: он был без сознания...

   Богомолов еще несколько  секунд  слышал  крики  Васильева,  потом  кто-то
отключил связь.
   "Значит, террористы перешли предел и не стесняются в своих  действиях,  -
подумал генерал. - Они наращивают давление, заставляя  нас  идти  у  них  на
поводу. Да, пока счет в их пользу.  Посмотрим,  как  они  запоют,  когда  мы
начнем действовать. Но сейчас их надо обязательно успокоить. Иначе мы  будем
освобождать гору трупов".
   Генерал велел соединить его с аппаратной Центрального банка.
   - Посылайте подтверждение! - приказал он. -  Если  к  вам  придут  особые
требования  террористов,  обещайте  им  все  что  угодно,  но  для   каждого
требования просите время на исполнение. Они не дураки, должны понимать,  что
просто так за секунду ничего не делается. Нам надо выгадать время хотя бы до
девяти часов утра. - Богомолов выслушал ответ того, с  кем  разговаривал.  -
Да, действуйте таким образом. Надеюсь, что это сработает.
   Судя по тому, как вел себя их главарь, Константин Иванович понял, что  он
не  психопат  и  что  с  ним   можно   вести   диалог.   Главарь,   конечно,
суперпрофессионал; он целеустремленно, пункт за пунктом,  осуществляет  свой
план, но и на старуху бывает проруха: в любом плане есть  уязвимые  позиции,
главное - их обнаружить и нанести ответный удар.
   Генерал пожалел, что не может оказаться на месте заложников:  под  дулами
автоматов ему было бы несравненно легче, чем просто так ждать, зная, что  от
тебя ничего сейчас не зависит.
   "Не зависит?" - вдруг  усмехнулся  он  про  себя  и  попросил  Пивоварова
связать его с кораблем.
   - Давайте наконец познакомимся, - предложил он Калигуле, когда  тот  взял
трубку.  -   Меня   зовут   Константин   Иванович   Богомолов.   Я   генерал
госбезопасности. Президент поручил мне вести с вами переговоры. С  кем  имею
честь говорить?
   - У меня нет таких пышных званий, как у вас. - В голосе главаря  сквозила
неприкрытая ирония. - Зовите меня просто Командиром. Ведь парадом на корабле
командую я, не так ли?
   - Вы правы, Командир. И поэтому я хочу  еще  раз  подтвердить,  что  ваши
условия рассмотрены  на  самом  высоком  уровне  и  сейчас  мы  только  ищем
возможности их технического исполнения. Мне очень  жаль,  что  мы  не  нашли
взаимопонимания раньше и на корабле, как я знаю, появились новые жертвы.
   - Мне нравится с вами разговаривать, генерал, - отозвался Калигула.  -  Я
вижу, вы правильно оцениваете ситуацию. Надеюсь,  у  меня  больше  не  будет
повода умножать количество жертв.
   - Я тоже надеюсь на это, - сказал Богомолов.
   Он сделал то, что хотел: неведомый ему Командир успокоился и поверил  его
обещаниям.
   Это означало, что Богомолов сумел выиграть у  террористов  еще  несколько
часов.

   XI
   Начало операции
   Воронов и  Савелий,  которого  Андрей  разбудил  среди  ночи  и  ошарашил
известием о поездке в Штаты, улетали из Москвы  ранним  утром.  Рейс  был  в
Нью-Йорк, хотя им лучше было бы прямо добираться до Майами: там, во Флориде,
неподалеку от знаменитого мыса  Канаверал,  откуда  американцы  запускали  в
космос свои "шатлы" и "атлантисы",  располагалась  база  "Серых  тюленей"  -
специального   подразделения   морских   пехотинцев,   которым    предстояло
освобождать заложников на "Александре Пушкине".
   Но  остальные  рейсы  были  гораздо  позже,  и   Андрей,   связавшись   с
американцами, предупредил их, что они доберутся до  Майами  на  перекладных.
Офицер, поддерживающий с Вороновым связь, заверил Андрея,  что  американская
сторона сделает все, чтобы они добрались до места как можно скорее.
   Савелий долго думал, прежде чем спросить у Воронова, стоит ли ему звонить
Розочке и предупреждать ее о своем приезде в Нью-Йорк.
   - А вдруг мы в аэропорту и полчаса не просидим?  Она  только  расстроится
понапрасну, - выразил свои сомнения Савелий.
   - Вы сколько уже не виделись, а? - поинтересовался Андрей.
   - Около полутора лет прошло... - тяжело вздохнул Савелий.
   - Ну вот! И ты еще спрашиваешь! Да ей и пять минут провести с тобой будет
счастьем!
   - Если бы все так и было, как ты выстраиваешь... - вздохнул Савелий.
   И все-таки Савелий позвонил Розочке. Прямо из аэропорта  "Шереметьево-2",
пока Андрей оформлял их билеты. Савелий не стал объяснять ей причину  своего
приезда, просто сказал, когда прилетает в Нью-Йорк.
   - Ты надолго, любимый? - спросила его Розочка.
   - Боюсь, что нет, - честно предупредил  ее  Савелий.  -  Мне  надо  будет
срочно лететь в Майами. Я даже не знаю, сколько  у  нас  будет  времени  для
встречи.
   - Ну что ж... - вздохнула Розочка, - я все  равно  буду  тебя  встречать.
Лишь бы увидеть тебя, хотя бы на мгновение. Я так по тебе соскучилась! Боже,
какой ты молодец, что позвонил мне! Люблю и жду, родной мой...
   - Я тоже, милая...

   В нью-йоркском аэропорту имени Джона Кеннеди Андрея  Воронова  и  Савелия
Говоркова совершенно неожиданно для них встречал адмирал Джеймс. Он стоял  у
выхода из длинной кишки, к которой подкатил самолет. Савелий первым  заметил
его из-за спин пассажиров, спешащих к выходу, чтобы пройти визовый контроль.
   - Адмирал! - крикнул ему Савелий и махнул рукой.
   С тех пор как Савелий виделся с адмиралом в последний раз,  прошло  около
двух лет. Адмирал остался таким же подтянутым и сухощавым, только  седины  в
волосах заметно прибавилось.
   Он  пошел  навстречу  названым  братьям,  улыбаясь   своей   американской
белозубой улыбкой, и, широко расставив руки, обнял их обоих за плечи.
   - Рад видеть тебя, Сергей! И вас, Андрей. Мой  друг  Бешеный  мне  о  вас
рассказывал, - неожиданно проговорил он по-русски совсем без акцента: за эту
пару лет его американский акцент совсем исчез. - У  меня  для  вас  сюрприз,
пошли!
   Он показал свое удостоверение старшему по пограничной службе и сказал:
   - Эти люди со мной!
   После чего провел их по таможенному "зеленому коридору"  без  досмотра  и
потащил  куда-то  в  глубь  аэропорта.  Савелий  опасался,  что  они   могут
разминуться с Розочкой, и выискивал ее глазами среди  встречающих.  Адмирал,
как танк раздвигая толпу, быстро двигался вперед.
   - Постойте, Джеймс! - попросил Савелий.
   - Что такое?
   - Меня здесь должны встретить... - сказал Савелий, -  я  не  могу  отсюда
сейчас уйти.
   - Можно мне полюбопытствовать, с кем именно ты назначил здесь встречу?
   - С одной девушкой. Ну, да вы же ее знаете! С Розочкой...
   - Любопытно... - пробормотал себе под нос Джеймс. - Сюрприз, кажется,  не
получился...
   - Что вы сказали? - не расслышал Савелий.
   - Так, ничего... Хорошо, оставайся тут. А мы с Андреем пойдем,  нам  надо
по делу срочно... - Адмирал явно темнил и что-то недоговаривал. - Встретимся
на этом же месте через полчаса. Тебя устроит?
   - Да... Наверное, - неуверенно сказал Савелий.
   Он не понимал, что делает Джеймс. Зачем он куда-то тащит  Андрея?  Почему
им надо встречаться именно здесь? Да и  Розочки  что-то  не  видно.  Савелий
начал беспокоиться.
   Устав вертеть головой по сторонам, Савелий сел  в  неудобное  пластиковое
кресло и стал листать "Ньюсуик": он ожидал, что его будет легко  заметить  в
длинном ряду пустых кресел.
   Просидел он так  совсем  недолго.  Неожиданно  на  его  глаза  легли  две
прохладные маленькие ладони, и это прикосновение заставило учащенно забиться
его сердце: Савелий мгновенно понял, чьи это руки. Их хозяйку он  узнал  бы,
даже если бы  она  ничего  не  говорила...  Но  она  своим  нежным  голоском
спросила:
   - Узнал или нет?
   - Да... Моя девочка, я тебя узнал!
   Он отбросил журнал в  сторону  и  обернулся,  целуя  ее  такие  мягкие  и
прохладные ладошки.
   - Представляешь, милый, стою я в зале ожидания, считаю минуты до  посадки
твоего самолета. И вдруг, откуда ни возьмись, появляется адмирал Джеймс!  Он
мне: что да как? Я говорю: тебя жду. А он мне, представляешь, - и я тоже!
   Только теперь Говорков понял, о каком сюрпризе говорил адмирал. Наверное,
он отвел Розу в кафе и тащил его туда,  но  Савелий  уперся,  и  тогда  тому
пришлось направить Розочку к  нему.  А  Андрея  он  увел  специально,  чтобы
влюбленные смогли побыть наедине.
   - Твой Воронов такой славный! Вы  давно  с  ним  стали  братьями?  Откуда
адмирал знал, что ты приедешь?  Ты  ему  звонил,  как  мне?  Куда  вы  потом
полетите?
   Савелий слушал щебет  Розочки  и  не  знал,  как  остановить  этот  поток
вопросов. Он никак не мог решиться сказать правду, но он  все-таки  нашел  в
себе силы и произнес:
   -  Прости,  любимая,  мне,  наверное,  не  надо  было  с   тобой   сейчас
встречаться... У меня всего  несколько  минут.  Разве  о  такой  встрече  мы
мечтали?
   - Да мне и мельком увидеть тебя было счастьем, милый! -  Ее  карие  глаза
наполнились слезами. - Почему ты так говоришь? Ты  разлюбил  меня...  Ну-ка,
вспомни, когда последний раз ты мне звонил?
   - Давно, - уныло ответил Савелий,  -  прости  меня,  моя  девочка,  но  я
действительно был очень занят все это время.
   - Я понимаю, можешь мне не объяснять! - Розочка вытерла слезы  и  в  упор
посмотрела на Савелия. - Скажи, ты любишь меня, как прежде?
   - Да, очень! - искренне признался Бешеный. - Дня не проходит, чтобы я  не
думал о тебе!
   - Если ты меня и  вправду  любишь,  то  мы  немедленно  идем  с  тобой  в
гостиницу!
   - Но я должен дождаться здесь адмирала...
   - Прочти! - Розочка протянула Савелию небольшой листок бумаги.
   "Бешеный, будь мужчиной! - было написано там. - Сделай ее счастливой.  Не
волнуйся, у тебя есть время: на моем самолете мы прилетим на место  вовремя.
Удачи! Как освободишься, позвони мне по телефону..."
   - Спасибо, адмирал... - прошептал Савелий и посмотрел на Розочку.
   Он поразился перемене, произошедшей с его любимой  буквально  за  минуту:
вместо обиженных заплаканных глаз восемнадцатилетней девчонки на него в упор
смотрели по-женски страстные карие глаза уже взрослого,  отдающего  отчет  в
своих поступках человека, в которых Савелий прочел, что  их  хозяйке  сейчас
лучше не перечить.
   Он догадывался, зачем она тащит его в гостиницу,  но  все-таки  попытался
задать ненужный вопрос:
   - Почему в гостиницу? Мы можем поговорить и в кафе.
   - Ты что, ничего не понимаешь? Или только  притворяешься?  Я  хочу  тебя!
Немедленно, сейчас! Кто знает, соберешься ли ты в свой следующий приезд сюда
позвонить мне. Вдруг тебе снова будет некогда? У нас есть два часа,  адмирал
мне так сказал. Они - мои. Или мы идем с тобой в гостиницу, или я сейчас  на
твоих глазах остановлю первого попавшегося парня, и он сделает со  мной  то,
от чего ты так долго отказываешься.
   Савелий понял, что потеряет свою Розочку раз и навсегда, если  сейчас  не
уступит ее желанию.
   - Только не надо меня шантажировать, - ласково сказал он и  взял  Розочку
под руку. - Я бы и так согласился на все твои условия... Пойдем, милая...
   Они быстрым шагом направились в  соседний  блок  зданий,  где  находилась
скромная гостиница, предназначенная для летного состава  и  пассажиров,  чьи
рейсы откладывались на неопределенное время из-за погодных условий.
   Оказавшись в номере, Роза  захлопнула  дверь  и  прямо  у  порога  начала
срывать с себя и Савелия одежду. Он помогал ее нервным движениям, видя,  как
глаза Розочки становятся все темнее и темнее от  переполнявшей  ее  страсти.
Когда они оказались совершенно обнаженными, Савелий взял на руки ее горячее,
по-девичьи крепкое тело, осторожно положил  Розочку  на  кровать,  опустился
перед ней на колени и стал осыпать поцелуями ее медные густые волосы, мягкие
губы, торчащие соски грудей, бедра, колени, маленькие пальчики ступней...
   - Потом, все потом... - зашептала  Розочка,  взяв  его  лицо  в  руки,  и
страстно, нетерпеливо добавила: - Возьми  меня,  милый,  я  -  твоя,  только
твоя...
   Ноги Розочки обхватили бедра Савелия, и его возбужденная плоть, казалось,
вот-вот войдет в жаждущее девичье лоно - но Савелий все не  решался  сделать
этот последний шаг: он опасался, что сделает Розочке больно, разорвав раз  и
навсегда ее нежную пленочку, символ ее чистоты и невинности...
   Розочка сама сделала этот решающий шаг. Она ввела  рукой  набухшую  плоть
Савелия в себя и сделала резкое движение навстречу. Движение было  настолько
неожиданным для него, что он понял, что  случилось,  лишь  полностью  ощутив
себя внутри своей любимой. Раздался ее легкий стон, который  она  утопила  в
жарком и долгом поцелуе.
   Бедра Розочки, крепко обхватывая его бедра, плавно ходили  вверх-вниз,  и
Савелию оставалось только поражаться  тому,  как  у  нее  все  получается  с
первого раза. Ловя ее ритм, он лишь помогал ей. Розочка снова застонала,  но
уже не от боли, а от наслаждения.
   Савелий чувствовал себя словно на небе - так ему было удивительно хорошо.
Сколько  прошло  времени,  он  не  хотел  замечать.  Движения  его   любимой
становились все резче и быстрее. Наконец Розочка вонзила в  его  спину  свои
ноготки и радостно закричала, переживая свой первый полет к небесам...
   И повторилось это еще  и  еще...  Они  лежали  на  кровати,  не  в  силах
разорвать объятия, бесконечно счастливые от любви и бесконечно несчастные от
того, что им было суждено очень скоро опять расстаться.
   - Тебе пора, милый, - грустно сказала Розочка, -  я  не  хочу,  чтобы  ты
из-за меня нарушал свои важные планы.
   Савелию хотелось сказать: "Какие планы, ты и представления не имеешь, чем
я занимаюсь! Почему ты никогда не спрашиваешь  меня  об  этом?  Ты  даже  не
знаешь, почему мне пришлось сменить свое настоящее имя. Но черт меня возьми,
если твое доверие ко мне так бесконечно, то я -  последний  подонок,  потому
что продолжаю молчать и обманывать тебя и себя".
   Савелий глядел в ее глаза и не мог никак наглядеться,  но  в  глазах  его
была печаль.
   "Лучше сказать ей все. Сейчас - или никогда! Время еще терпит", - подумал
он.
   Савелий усадил девушку в кресло, уселся у ее  ног  на  ковер  и  принялся
рассказывать Розочке о своей бурной жизни. Розочка молча слушала Савелия,  и
только ее рука нежно  перебирала  его  светлые  волосы.  Иногда  она  тяжело
вздыхала, но Савелий не обращал никакого внимания на ее реакцию, ему  важнее
сейчас было выговориться, облегчить душу правдивым  рассказом.  Если  бы  он
остановился и  посмотрел,  как  реагирует  на  его  слова  Розочка,  он  бы,
наверное, не смог продолжать...
   Наконец он дошел до последних месяцев своей жизни и, не заостряя внимания
на конкретных событиях, остановился на том, что он в  России  сейчас  делает
все, чтобы отомстить Велихову за смерть своего боевого друга.
   - Сколько смертей! - вдруг воскликнула до того молчавшая Розочка.
   - Что? - удивился Савелий ее реакции.
   - Сколько человек ты убил и еще  убьешь?  -  спросила  Роза,  вставая  из
кресла. - Сколько смертей тебе надо, чтобы ты успокоился?!