ец", то ли из-за его
заботливого отношения к матери, трудно сказать.
   - Прав ты, парень, - тихо проговорил Злодеев, - на все сто прав.  По-
лучив задание следить за ним, я както не въехал, что Вишневецкий -  "аф-
ганец". Он был для меня очередным "объектом", за которым  я  должен  был
следить, и все. Да и деньга хорошие платили, а на мне  мать-старушка  да
еще брат-инвалид с детства; сейчас я отправил его на полгода  в  санато-
рий, а это такие бабки...
   Только не подумай, что это я говорю, чтобы  оправдаться  или  вызвать
сочувствие. Совсем нет, мне хочется, чтобы ты понял  мое  состояние  те-
перь, после того как я побывал на похоронах Олега Вишневецкого,  увидел,
сколько народу пришло проводить его, встретил там тех, с кем  воевал  не
один год...
   Господи! Да мне самому жить не хочется после того,  что  я  натворил.
Только на похоронах до меня, тупого идиота, дошло, что Олег,  как  и  я,
бывший "афганец". Господи, если бы не мать и не брат, которые не выживут
без меня, я бы собственными руками придушил эту  гадину  Жарковского,  а
потом бы и себя наказал. До конца дней придется нести мне на  себе  этот
груз позора и вины. - Он замолк и виновато опустил глаза.
   Савелий, не перебивая, выслушал монолог этого, не совсем еще потеряв-
шего совесть, парня. И конечно же он  "слушал"  не  только  произносимые
слова, за которыми можно скрыть все, что угодно. И конечно же  вспомнил,
что видел его на похоронах.
   - Считай, что тебе выпал еще один шанс вновь стать  нормальным  мужи-
ком, - сказал Савелий и добавил: - Надеюсь, не нужно специально убеждать
тебя в том, что я в этом доме никогда не был?
   - Ты... Вы оставляете мне жизнь? - удивленно спросил  Валерий.  -  Вы
поверили мне?
   - Не тебе, а твоей матери, твоему брату, наконец...  А-а!  -  Савелий
махнул рукой, встал и направился к выходу.
   - Извините, - остановил его Злодеев, - вы обещали сказать, что  скры-
вает от меня мама, - напомнил он.
   - Как ты думаешь, куда каждый четверг она ездит?  -  Савелий  считал,
что отцу следует знать, что у него есть дочь.
   - Я не думаю, я знаю: в собачий питомник...
   - Сам ты собачий питомник, - съязвил Савелий. - Она ездит к твоей до-
чери.
   - У меня нет никакой дочери, - растерялся Злодеев.
   - Представь себе, есть. Твоя бывшая жена родила ее после вашего  раз-
рыва. Они сильно бедствуют... а твоя мать тайком от тебя и  поддерживает
их...
   - Это правда? - На его лице появилась глуповатая улыбка.
   - Зачем мне тебе врать? - Савелий пожал плечами и повернулся к  выхо-
ду.
   - Спасибо тебе, земляк, - бросил вдогонку Валерий дрогнувшим голосом.
   Перед входной дверью Савелий снял маску, сунул ее в карман и вышел из
квартиры. Спускаясь в лифте, он подумал, что, вероятно, не  зря  пощадил
этого парня, у него действительно есть возможность искупить  свою  вину.
Особенно убедила Савелия в его правоте реакция Злодеева на то, что у не-
го растет дочка.
   В машине Савелий подвел итог дня: еще одно звено цепочки отпало, впе-
реди более крупная рыба - Жарковский. Он набрал номер Воронова  и  спро-
сил:
   - Ну что, удалось "процедить" второго кандидата?
   - Ну и рыбина, доложу тебе. Где ты только таких выискиваешь?
   - Места знать нужно. Давай рассказывай.
   Выслушав все то, что Воронов "накопал" на Жарковского, Савелий не вы-
держал:
   - Как же ему удается всякий раз всплывать?
   - Говно ведь никогда не тонет. Никто из тех,  кто  ходатайствовал  за
него, не был с ним близок, а запах издали не доносится, пока ветра  нет.
Те же, кто знает его сущность, боятся нарваться на неприятности и  обхо-
дят его стороной, чтобы не нюхать. Их тоже можно понять.
   - Да, - согласился Савелий, - довольно противно описал, но образно  и
точно. Что поделаешь? И говно кому-то нужно убирать...
   С Жарковским оказалось сложнее, чем со Злодеевым, но это и естествен-
но: чем выше поднимешься по цепочке, чем ближе  к  главной  фигуре,  тем
сложнее и опаснее становится задача.
   Савелий приступил к наблюдению, чтобы определить оптимальную тактику.
Почти две недели, изо дня в день, с раннего утра он, как на работу, при-
езжал к дому Жарковского. Еще повезло, что Богомолов вошел в  положение,
и на имя Воронова выделялась машина, якобы для выполнения "спецзадания".
"Лексус" гератовцы продали, чтобы ничто  не  напоминало  о  трагедии.  К
счастью, в гараже ФСБ машин хватало, в крайнем случае номера можно  было
менять хоть два раза в день.
   Вскоре Савелий без труда установил, что Жарковский живет в одиночест-
ве. Семья от греха подальше отправлена за границу. Он никогда и нигде не
появляется один без сопровождения - коллеги по работе, просто  знакомые,
водители, и у него нет никаких привязанностей или интересовано работы  и
дома. Да и маршруты его перемещений были до нудности однообразные: утром
за ним заходил водитель, и через несколько минут они выходили из подъез-
да, садились в машину и ехали в департамент.
   Ровно в шесть часов вечера он садился в машину и ехал домой. Водитель
сопровождал его до дверей квартиры, после чего возвращался  к  машине  и
уезжал. Пару раз были неожиданные вызовы машины  поздно  вечером,  когда
ему нужно срочно с кем-то встретиться в "Рэдиссон-Славянской", но  Саве-
лий не рискнул следить за ним в самой гостинице. Эти встречи были в раз-
ные дни и продолжались не более часа. Однако,  как  говорится,  терпение
должно быть вознаграждено.
   Обладая феноменальной памятью, Савелий однажды  обратил  внимание  на
то, что в подъезд дома, где жил Жарковский,  вошла  миниатюрная  девица,
которую он уже раньше заметил среди служащих, входящих  и  выходящих  из
здания департамента, где работал Жарковский, и это не могло быть простым
совпадением. Вскоре он узнал, что Надежда Соломоновна Вайнштейн работает
секретарем Жарковского. Открытие это стоило того, чтобы убить уйму  вре-
мени и сил на утомительную и весьма нудную слежку. Скорее всего, эта де-
вушка и явится тем ключиком, который откроет Савелию путь  к  Жарковско-
му...

   Надя Вайнштейн жила вдвоем с матерью в районе Кутузовского проспекта.
Ее детство пролетело беззаботно и счастливо. Отец был  видным  ученым  и
хорошо зарабатывал, мать нигде не служила, домашним  хозяйством  занима-
лась домработница. Казалось, все так и будет длиться вечно, но...  Когда
Наде исполнилось четырнадцать лет, отец скончался от инсульта, и  с  его
смертью все внезапно рухнуло.
   Мать, ничего не умевшая и ни к чему не приспособленная, стала  посте-
пенно распродавать вещи, роскошная  в  прошлом  квартира  все  больше  и
больше приходила в запустение: убирать ее было некому, ни мать ни дочь к
черной работе не привыкли. Устав от материнских слез  и  ее  бесконечных
причитаний. Надежда уединялась в своей комнате и одна-одинешенька  горе-
вала об ушедшем навсегда счастливом детстве.
   Постепенно  она  пришла  к  не  слишком  оригинальному  выводу,   что
единственным шансом для нее выкарабкаться из  нищеты  является  мужчина.
Кое-как закончив школу, Надя без колебаний продала бриллиантовое кольцо,
подаренное отцом незадолго до его кончины, которое до сей поры  прятала,
оставляя на "черный день". На вырученные деньги она обновила свой гарде-
роб, приобрела модные наряды и начала искать работу.  Причем  не  просто
любую, но работу, что называется, в престижных местах: в богатой  фирме,
в банке, в посольстве. Ей здорово помогло то, что отец нередко просил ее
перепечатывать рукописи своих научных сочинений и она мало-помалу научи-
лась вполне прилично печатать на машинке.
   И вот судьба свела ее с Жарковским,  который  питал  слабость  к  ма-
леньким женщинам: его жена была и внешне, и особенно по характеру насто-
ящим гренадером, и он ее откровенно  побаивался.  Их  случайная  встреча
произошла в банке, где у Жарковского был открыт счет, а  Надежда  оказа-
лась там в поисках работы. Девушке в очередной раз отказали, но Жарковс-
кий, став невольным свидетелем этой краткой беседы, оглядел с ног до го-
ловы незнакомку и ни с того ни с сего протянул ей визитку:
   - Извините, получилось так, что я все слышал, как раз ищу секретаршу,
и если вы не найдете себе нечто лучшее, милости прошу.
   Мельком взглянув на визитку. Надежда поняла, что наконец  ей  улыбну-
лась удача, но не проявила бурного восторга и безразлично спросила:
   - Какая зарплата положена вашему секретарю?
   - Думаю, вам будет вполне достаточно для нормальной жизни, - с  наме-
ком ответил Жарковский.
   На следующий день она позвонила ему, а еще через день была  зачислена
на должность секретаря, в которой пробыла не более месяца, в течение ко-
торого "раскалила" бедного шефа так, что тот, когда девушка  смилостиви-
лась над ним и раскрыла на диване в его рабочем кабинете свои  прелести,
не успел даже донести свой любовный нектар и расплескал по дороге...
   На следующий день Надежда уже была его личным помощником. Между  ними
было заключено нечто вроде договора, что она будет его любовницей, а  он
обеспечит ей безбедное существование, однако на работе никто  не  должен
об их связи даже подозревать. Поэтому Жарковский был вынужден устраивать
ей демонстративно прилюдные головомойки, хамить. Для него это было невы-
носимо, и каждый раз после подобной сцены он всячески задабривал ее  до-
рогими подарками. И, естественно, она с ним делилась любой полезной  ин-
формацией, оберегая своего покровителя, - ведь он единственный  приносил
ей пользу.
   Жарковский, всю жизнь усердно лизавший начальственные задницы,  пани-
чески боялся, что снова окажется у разбитого корыта,  и  потому,  будучи
маниакально подозрительным, не только поощрял ее наблюдения за людьми  и
сбор информации о них с обязательными докладами ему, но и достал по слу-
чаю миниатюрный магнитофончик, вмонтированный в пудреницу, которым реко-
мендовал пользоваться по ходу важных встреч. Эта пудреница всегда  нахо-
дилась в ее сумочке, там она была и во время памятного ужина  с  Белико-
вым. Однако почему-то она, записав "разговор банкира с Григорием  Ефимо-
вичем, не стала докладывать не только о сделанной записи, но и  о  самой
встрече с банкиром.
   Когда же она поняла, что Велихов интересуется ее любовником и по сов-
местительству шефом, она задумалась: не пора ли менять "лошадку"?  Такие
люди, как банкир Велихов, никогда ничего просто так не делают. Когда  он
пригласил ее в ресторан, Надежде стало любопытно, чем это  может  завер-
шиться. Но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что она как та-
ковая, к ее огромному огорчению, нисколько не интересует богатого банки-
ра.
   Выждав несколько дней, Надежда как бы дала ему еще один шанс, но бан-
кир не позвонил. Это разозлило ее настолько, что ей захотелось отомстить
ему, а заодно и обеспечить себе безбедное будущее. У нее хватило мозгов,
чтобы понять, что в ее руках настоящая бомба, за которую она может  зап-
росить целое состояние. Но эти же самые мозги подсказали ей, что она за-
теяла слишком серьезную и опасную игру, в которой, если она допустит ма-
лейший промах, не только ничего не получит, но и потеряет все.
   После мучительных раздумий она позвонила Велихову и  многозначительно
сказала, что ей нужно срочно поговорить с ним. Не сомневаясь в том,  что
речь пойдет о Жарковском, Велихов туг же послал за ней  машину,  которая
подхватила ее за пару кварталов от департамента. Сказав Жарковскому, что
ей необходимо пойти к врачу, Надежда отправилась на встречу.
   Она с огромным трудом подавляла дрожь  в  ногах:  настолько  ей  было
страшно, но цель, согласитесь, стоила разумного риска.
   Машина доставила ее к ресторану "Маяковский". Велихов сидел у  самого
окна, и Надежда заметила его, едва  выйдя  из  автомобиля.  Ее  волнение
вполне оправдывалось той информацией, которую она хотела передать банки-
ру.
   Как только Велихов увидел ее, он заметил страх  в  глазах  девушки  и
своим звериным нюхом почуял опасность, однако не подал виду.  Он  встал,
галантно чмокнул ее в щечку, пододвинул стул.
   - Садись, моя девочка. - Велихов присел напротив, открыл меню. -  Что
тебе заказать?
   - Двойной мартини!
   Не моргнув глазом, он согласно кивнул, несмотря на то что  в  прошлый
раз она категорически заявила, что ничего из спиртного, кроме шампанско-
го, не пьет. Велев официанту принести даме двойной мартини, а ему  виски
с содовой, он внимательно посмотрел на девушку, потом мягко накрыл рукой
ее почти детскую ручку:
   - Ну, девочка, рассказывай, что случилось?
   - Даже и не знаю, с чего начать...
   - Начни с самого начала, и все будет нормально. - Он выдавил из  себя
улыбку, но она получилась страшноватой.
   - Хорошо. Сижу, значит, я, набираю текст, вдруг  звонок,  я  поднимаю
трубку и говорю как обычно: "приемная Жарковского, добрый день". А  сип-
лый такой голос бормочет: "Послушай, деваха, ты путаешься с этим  денеж-
ным дерьмом Велиховым..." Извините, это он так сказал, - поспешила уточ-
нить она.
   - Ничего, продолжай, - нетерпеливо разрешил банкир.
   - "Так вот, - говорит он, - передай ему, чтобы готовил  мешок  денег,
сколько, скажу потом..." - Она сделала паузу, чтобы перевести дыхание  и
глотнуть воды, чтобы смочить пересохшее горло.
   В этот момент официант как раз и принес их заказ.  Дождавшись,  когда
тот удалится, Велихов нетерпеливо спросил:
   - И это все?
   - Нет-нет, сейчас. - Она сделала огромный глоток, потом еще  один.  -
Извините, в горле пересохло.
   - Ну-ну, говори же! - уже раздраженно потребовал банкир.
   - А дальше я толком не поняла: "Скажи, - говорит, -  ему  только  два
слова: мертвец и "афганец"! "
   - "Мертвец и "афганец"? - нахмурился Велихов.
   - Господи, - Надя всплеснула руками, - не так! "Покойник и "афганец"!
", а потом добавил: "Он поймет!" То есть вы поймете.
   - И больше ничего?
   - Сказал, что свяжется со мной.
   - Когда?
   - Я спросила, но уже были короткие гудки. Я  правильно  сделала,  что
сразу позвонила вам? - Наивно улыбнулась она.
   - Конечно, девочка моя! Ты сделала все правильно, - машинально  отве-
тил он, погруженный в свои мысли, потом взглянул на нее, натянуто  улыб-
нулся и повторил: - Ты все сделала правильно и заслужила премиальные!  -
Он вытащил пухлое портмоне, достал пять бумажек по сто долларов и протя-
нул ей.
   - Я как-то... не знаю, - засмущалась она.
   - Бери-бери, заслужила!
   - Ладно, раз вы так считаете. - Она взяла деньги, сунула их в  сумоч-
ку, достала из нее пудреницу и стала припудривать носик. -  Скажите,  вы
что, тоже были в Афганистане? - глуповато улыбаясь, спросила она.
   - В Афганистане? Только этого мне не хватало! - зло  ухмыльнулся  он,
но взял себя в руки и смягчил интонацию. - Мне хватило и Чечни,  девочка
моя.
   - Там жутко было? - захлопнув пудреницу, она сунула ее в сумочку.
   - Там было по-всякому. Скажи, а как настроение у твоего шефа?
   - Нормальное. Сегодня даже ни разу ни к чему не придрался, даже анек-
дотом поделился, рассказать?
   - Не стоит.
   - У вас какие-то неприятности? - заботливо поинтересовалась Надежда.
   - А, пустяки, - ответил банкир. - Вот что, если он еще раз  позвонит,
сразу свяжись со мной.
   - Конечно, Аркадий Романович! - взглянув на часы, ответила она. - Ой,
мне пора бежать, я же отпросилась только на полчаса.
   - Хорошо, иди в машину, тебя отвезут. - Он подумал, что не  нужно  им
выходить вдвоем.
   - Хорошо, Аркадий Романович, я пошла. - Она встала, взяла сумочку  со
стола. - Спасибо вам за премию. - Надя наклонилась, чмокнула его в  щеку
и пошла к выходу.
   В ту же секунду телохранитель Велихова, сидевший за  соседним  столи-
ком, встал и вполголоса спросил банкира:
   - Может, присмотреть за ней?
   - Зачем?
   - Не нравится мне эта вертихвостка...
   - Помолчи, Коля, - с досадой оборвал его хозяин.
   Весть, сообщенная девчонкой, одним махом выбила Велихова из душевного
равновесия. Он был уверен, что держит ситуацию  под  контролем.  По  его
мнению, угроза ему лично могла возникнуть не ранее, чем они доберутся до
Жарковского. Однако, судя по всему, они пока даже не вычислили.
   "Покойник и "афганец".
   Каким образом кто-то мог связать смерть Вишневецкого  с  его  именем,
если правду знают на земле только три человека:  он  сам,  Жарковский  и
Гриша? Жарковский исключается, вряд ли он бы вел себя так беспечно, если
бы сдал его. Гриша? Вообще полный абсурд! Это все  равно  что  предполо-
жить, что он сам на себя решил донести. Нет, здесь  что-то  не  так.  Во
всяком случае, горячку пороть пока не стоит. Нужно подождать  очередного
сообщения: может быть, тогда все и прояснится...
   "А почему неизвестный шантажист выбрал для контакта со мной эту  дев-
чонку? - осенило Велихова. - Откуда он знает, что я имею с ней  какие-то
отношения, если мы и виделись-то один раз? Господи! Именно в тот  раз  и
звонил ему Лаврентьев! Неужели в ресторане кто-то подслушал  его  разго-
вор? "
   Велихов резко встал из-за стола, бросил пятьдесят баксов в чистую та-
релку и быстро пошел к выходу. За ним тенью двинулся телохранитель.
   Изо всех сил банкир пытался восстановить в памяти  тот  вечер,  желая
вспомнить все мелочи: кто сидел за ближайшими столиками, не громко ли он
разговаривал, не было ли чего странного, на что он тогда не обратил вни-
мания? Однако ничего путного вспомнить не удалось; всю память отбил  тот
чертов звонок, заставивший его прервать ужин и бежать, как  собачка,  по
первому свисту своего хозяина.
   Чертова страна, в которой ты, один из самых богатейших  людей,  зави-
сишь от какого-то, - пусть и приближенного к Президенту, чиновника!
   Он раздраженно приказал своему водителю:
   - Нет, не в банк, Веня, поехали в Кремль!
   - Так вы еще мне пропуск не оформили, - напомнил сидевший рядом с во-
дителем телохранитель.
   - У ворот подождешь, ничего с тобой не случится, - тон Велихова  иск-
лючал любые возражения.
   Водитель резко притормозил, и следующая  за  ними  черная  "Волга"  с
большим трудом избежала столкновения. Водитель высунулся из окна,  чтобы
извиниться, но "Волга" не остановилась.
   - Мне кажется, шеф, что этот кузов мне знаком, - разворачиваясь, ска-
зал водитель.
   - И что?
   - Не уверен на все сто процентов, но думаю, что эта тачка из  конюшни
ФСБ, и я на ней тоже ездил.
   Дело в том, что Вениамин Соколов, в прошлом классный гонщик,  работал
в гараже ФСБ. В период крупной чиновничьей деятельности  Велихова  он  и
возил Аркадия Романовича на "вольво".  Парень  так  понравился  банкиру,
что, когда его отправили в отставку, он  пригласил  Соколова  стать  его
персональным шофером.
   - Тебе что, впервой видеть, как меня "ведут"?
   - Да нет, я так, к вашему сведению, - заметил Вениамин.
   - Спасибо, но впредь, вместо того чтобы говорить  об  этом,  старайся
избавиться от хвоста.
   - Как скажете, шеф, - обиженно буркнул парень.
   Дело в том, что раньше, когда он сообщал Велихову, что за ними посто-
янно следуют машины, и причем самых разных марок, тот  не  принимал  это
всерьез и говорил, что его охраняют.
   Трудно себе представить реакцию банкира, если бы он узнал о том,  что
за его сегодняшней встречей с секретаршей  Жарковского  наблюдал  именно
тот, кого Велихов мысленно прозвал "мстителем"!

   В отличие от Велихова Надежда возвращалась из ресторана  в  радостном
возбуждении, довольная собой. Страхи, которые она нагоняла на себя, рас-
сеялись, а пятьсот долларов согревали душу. Чтобы  еще  больше  укрепить
чувство радости, она велела водителю остановить машину у одного  из  ши-
карных бутиков и купила себе туфли, к которым давно приглядывалась.
   Время в магазине для женщин всегда пролетает незаметно, и  когда  она
взглянула на часы, чуть не охнула: шеф, наверное, совсем  извелся,  бед-
ный. Она торопливо вернулась в машину и приказала тоном хозяйки:
   - А теперь в департамент.
   Удобно развалившись на заднем сиденье, Надежда мысленно  вернулась  к
сегодняшней встрече с Велиховым.
   Сначала у нее не было желания записыва