Вспомни Кикабидзе? Или Нани Брегвадзе?
   - Не знаю, может, ты и прав, - решил согласиться Мушмакаев. Его разд-
ражало, что, о чем бы они ни заговорили, все время сбивались  на  нацио-
нальный вопрос. - Извини, приятель, но ты не объявил мне свою цену.
   - Какую цену? - не понял водитель.
   - Сколько я тебе должен за проезд? - Он вытащил из кармана  стодолла-
ровую купюру. - Только вот сдачу придется искать: мельче нет.
   - Убери, парень! - недовольно бросил тот. - Разве у вас  в  Дагестане
требуют деньги, когда выручают кого-нибудь в трудную минуту?
   - Извини, брат, не понял я, - смутился Мушмакаев  и  сунул  деньги  в
карман. - Может, встретимся когда-нибудь? Тогда и я помогу в чем-то...
   - Выпить хочешь?
   - Тебе ж нельзя.
   - Но тебе-то можно, - усмехнулся сибиряк и кивнул на бардачок. - Отк-
рой, во фляжке ракия виноградная, знакомый болгарин подогнал.
   Мушмакаев открыл бардачок, нащупал там плоскую металлическую  фляжку,
отвинтил крышку.
   - Из горла, что ли?
   - Зараза к заразе не пристает, - успокоил водитель.
   - Твое здоровье! - Мушмакаев отхлебнул пару глотков и тут  же  закаш-
лялся. - Да в ней градусов пятьдесят, не меньше.
   - Семьдесят шесть, - поправил довольный парень. - Ничего штучка, да?
   - Сразу в голову шибанула, - согласился Мушмакаев, завинтил крышку  и
сунул фляжку на место.
   - Ну вот, за разговорами и не заметили, как домчались. -  Шофер  стал
тормозить. - Сейчас я поворачиваю и дую на стоянку, чтобы спокойно  выс-
паться. Дальше, думаю, сам доберешься.
   - Спасибо... Извини, ты не сказал свое имя...
   - Мишкой меня зовут.
   - Меня Алимхан. Спасибо, Миша, у тебя не найдется монетки позвонить?
   - О чем разговор? Самому приходится позванивать: почти в каждом горо-
де знакомая есть. - Он по-свойски улыбнулся и протянул пару жетонов.
   - Еще раз спасибо, может, когда и встретимся.
   - Мир не велик, увидимся! - Парень дружески  хлопнул  его  по  плечу,
Мушмакаев соскочил с подножки, и машина пошла на поворот.
   Несколько минут он смотрел ей вслед, удивляясь широкой натуре  незна-
комого водителя. Внутри у него что-то защемило:  сначала  этот  странный
Бешеный, теперь Михаил.
   Трудно сказать, до чего бы довели его подобные мысли, но тут он  уви-
дел телефонную будку и поспешил к ней. К счастью, аппарат был  исправен,
и он торопливо набрал номер давнего знакомого, который жил совсем  неда-
леко от Таганки. Время было позднее, и никто не поднимал трубку:  то  ли
крепко спали, то ли отсутствовали.
   Досчитав гудки до пятнадцати, Мушмакаев повесил трубку. Он очень  на-
деялся, что застанет своего приятеля, с которым его  связывало  довольно
бурное прошлое. Был еще один, но его телефона он не помнил.
   Оставался лишь один московский номер, который он знал на  память,  но
звонить по которому было страшновато. Это был телефон Велихова,  который
настолько врезался ему в голову, что, попроси спросонья  назвать  цифры,
ответил бы без запинки, не задумываясь. По нему приходилось  звонить  не
один раз, но сейчас, когда он сдал банкира...
   Нет, не то чтобы в Мушмакаеве пробудилась совесть: разве можно разбу-
дить то, что начисто отсутствует? Он опасался, что Бешеный  стремительно
занялся разоблачениями, а тогда каждое его слово сулило Мухе жуткие неп-
риятности, последствия которых было трудно и предположить. Однако других
вариантов не оставалось и приходилось вновь идти на риск, но  пока  риск
оказывался оправданным.
   Мушмакаев твердо набрал памятный номер. Прозвучало  несколько  долгих
гудков, прежде чем он услышал сонно-недовольный голос банкира:
   - Кого вам?
   - Извините, Аркадий Романович... - начал Мушмакаев и красноречиво за-
молчал, надеясь, что Велихов узнает его голос.
   - Ты? - удивленно воскликнул банкир, и было  непонятно,  радуется  он
или злится. Мушмакаев стоически выдержал паузу. - Чего молчишь-то?
   - Не знаю, можно ли говорить?
   - По ЭТОМУ номеру можно! Ты где?
   - На Таганке, у Садового кольца.
   - Один?
   - Конечно!
   - Вокруг все "чисто"?
   - Вы что, думаете, я стал бы звонить, если бы не был уверен? - Мушма-
каев постарался говорить обиженным тоном.
   - Как тебе удалось... - начал банкир, но не стал договаривать до кон-
ца.
   - С трудом, - поспешил ответить Мушмакаев.
   - Были проблемы?
   - Думаю, да.
   - Тебе нельзя оставаться в городе, - чуть помолчав, проговорил  Вели-
хов. Из ответа чеченца банкир сделал вывод о том, что при побеге погибли
люди.
   - Поможете выбраться?
   - Я никогда не бросаю в беде своих партнеров! - гордо  произнес  бан-
кир. - Вот что, жди у этой телефонией будки, за тобой приедет мой  чело-
век. Думаю, помнишь ты его: Вазгеном зовут...
   - Конечно, помню.
   - Короче, он подхватит тебя и сделает все, чтобы ты не оказался в чу-
жих руках. Когда будешь в полной безопасности, позвони мне.
   - Спасибо вам, Аркадий Романович.
   - Ничего не изменилось с моей просьбой?
   - Как можно? Ваши просьбы для меня - дело святое, - не моргнув глазом
солгал Мушмакаев. - Все будет сделано по вашему плану и точно в срок.
   - Отлично! Знаешь, очень рад тому, что тебе удалось избежать неприят-
ностей. Сильно переживал за тебя и даже кое-что предпринимал...
   "Не твои ли люди пытались меня убрать?" - усмехнулся про себя  Мушма-
каев, а вслух сказал:
   - Спасибо вам за все! Я всегда знал, что вы не оставите в беде своего
партнера.
   - Ни в коем случае! Ладно, заканчиваем, а то мне еще  Вазгена  разбу-
дить нужно. Удачи!
   - Спаси тебя Аллах! - искренне ответил на прощанье Мушмакаев.
   Повесив трубку, он радостно потер ладонями: риск оказался не  напрас-
ным. Теперь остается только дождаться Вазгена и не попасться до его при-
езда на глаза милиции. В такое время они обязательно обратят внимание на
одинокую фигуру, а стоит им бросить единственный взгляд на его  физионо-
мию, то, если сразу и не узнают, кто он, задержание ему гарантировано на
все "сто" как лицу "кавказской национальности", не имеющему при себе до-
кументов. Недаром водила на праздник намекал.
   Он огляделся вокруг, но никакого подходящего  укрытия  не  обнаружил.
Однако даром он, что ли, столько времени провоевал в  полевых  условиях?
Заметив огромную кучу строительного мусора, он подошел к ней,  приподнял
несколько досок, торчащих из-под битого кирпича, и получилось нечто вро-
де небольшого углубления, в котором он мог спрятаться, согнувшись в  три
погибели. Зато в безопасности, и обзор хороший: отлично видна телефонная
будка.
   Впрочем, ждать долго не пришлось: только  Мушмакаев  приспособился  к
неудобному положению, пригрелся и прикрыл глаза, раздался визг тормозов,
и рядом с телефонной будкой остановилась черная "ауди". Убедившись,  что
облик вышедшего из машины мужчины ему знаком, Мушмакаев вылез из-под до-
сок и подошел к нему.
   - Приветствую тебя, Вазген! - радостно воскликнул он.
   - Здравствуй, Муха, садись быстрее!
   Когда машина тронулась, Мушмакаев спросил:
   - Куда едем?
   - Один мой знакомый кент везет груз в Ставропольский край, он и прих-
ватит тебя с собой.
   - Это не опасно?
   - Ты имеешь в виду, можно ли ему доверять?
   - Если ты его рекомендуешь, этого вполне достаточно, - тут же  возра-
зил Мушмакаев. - Я имею в виду проверки на дорогах.
   - Все продумано. Это восьмиосный трейлер, в кузове оборудован тайник.
Там все есть для дальней дороги: пища, вода, даже параша, так  что  тебя
доставят до Дагестана в целости и сохранности, а уж дальше...
   - Дальше и не нужно, дальше я сам, спасибо тебе. Когда-нибудь я  отп-
лачу тебе за помощь.
   - Не сомневаюсь. Шеф просил, чтобы ты рассказал, как тебе удалось уй-
ти. Не возражаешь? - кивнул он на диктофон и включил его,  не  дожидаясь
ответа.
   - Просьба шефа - закон. Мне случай помог, а у меня с ним отличные от-
ношения, - как можно спокойнее ответил Мушмакаев. Он сообразил, что  ин-
терес к его чудесному освобождению вызван не простым любопытством.  Бан-
кир его проверяет. Ему следовало сообщить те факты, которые можно  уста-
новить.
   - Меня чартерным рейсом привезли из Болгарии,  -  начал  рассказывать
он, - самолет прилетел в Мячково, а я весь полет перетирал веревку,  ко-
торой мне связали руки, и мне удалось освободиться. Как только мои  сто-
рожа вышли оформить документы, я и свалил. В меня стреляли, но было тем-
но, и они промазали. Добрался До шоссе, там остановил рефрижератор,  ко-
торый и довез меня до Садового кольца. Что еще?
   Он вопросительно посмотрел на Вазгена, но тот никак не реагировал  на
его взгляд, и Мушмакаев продолжил:
   - Для проверки: водителя рефрижератора зовут Михаил, едет он в  Омск.
Сейчас, как он сказал, они с напарником отправились на стоянку  большег-
рузных машин, чтобы отдохнуть, а потом рвануть в Сибирь. Все!
   - А дальше?
   - Дальше я позвонил Аркадию Романовичу и спрятался в строительном му-
соре, чтобы дождаться тебя. Что еще непонятно? Спрашивай. - Он постарал-
ся сделать вид обиженного этим вопросом.
   - Да нет, все нормально, - безразлично ответил Вазген. Однако  Мушма-
каеву не понравились его вопросы, и он подумал:
   "Как же не похожи друг на друга люди, с  которыми  мне  пришлось  об-
щаться в последние дни. Скорее бы оказаться на родной земле..."

   После бурной ночи с ненасытной болгаркой по имени Ваня,  несмотря  на
то что Изабель ему понравилась и выглядела она роскошно, Савелия  совер-
шенно не тянуло к новым сексуальным подвигам.  Однако  вызов,  брошенный
француженкой, был принят.
   Накупив по дороге всякой всячины, они, нагруженные пакетами,  наконец
прибыли к временному пристанищу Савелия. Знал бы он,  что  его  ожидает,
то, скорее всего, не пошел бы на пляж.
   Бесцеремонно обойдя всю квартиру и трогая то, что вызвало ее интерес,
Изабель как будто успокоилась, присела на широкую кушетку прямо напротив
Савелия, развалившегося в огромном кресле. Закинув ногу на ногу, францу-
женка словно намеренно провоцировала его, обнажив аппетитное бедро.
   - Так чего мы ждем? - кокетливо спросила она.
   - В каком смысле?
   - Почему даме не наливают вина, не угощают ее, не развлекают, а?
   - Дама, вероятно, забыла, что ей было сказано? - возразил Савелий.  -
Я прилетел ночью, устал с дороги, пошел на море,  чтобы  отдохнуть,  но,
как истинный джентльмен, учитывая пожелание дамы, прервал свой отдых,  и
вот мы здесь. Так что если даме чего-то хочется, то пусть она встанет  и
сама возьмет. - Савелий специально говорил нудным, менторским тоном, на-
деясь сбить спесь с этой избалованной девчонки; тогда она надолго  здесь
не задержится... Но все получилось совсем наоборот.
   - Надеюсь, вы человек слова?
   - Несомненно, - ответил Савелий, не подозревая, что сам себя загнал в
ловушку.
   Изабель невозмутимо встала, пододвинула столик на колесиках  прямо  к
креслу, наполнила бокалы красным вином, затем села рядом с  Савелием  на
подлокотник кресла.
   - Выпьем за наше знакомство: такого у меня до сих пор не  было!  -  с
намеком проговорила девушка.
   - Какого такого? - не понял Савелий.
   - Ты первый мужчина, который ТАК ведет себя со мной.
   - Как ТАК?
   - Не восхищается, не пристает, не делает комплиментов, даже не глядит
в мою сторону...
   - Тебя это сильно задело?
   - Любую девушку задело бы. Тебе не понравился мой тост? Или ты  пьешь
только шампанское?
   - Ты что, следила за мной на пляже?
   - Все началось с раковины. Когда ты вынырнул из глубины, почти  задев
меня, я вздрогнула от неожиданности, но тут  увидела  раковину,  которая
как две капли была похожа на ту, что лежит рядом с моей кроватью с само-
го детства. Она мне так дорога, что я никогда не расстаюсь с  ней,  а  в
этот раз я ее забыла. И вдруг вижу ее в твоих руках, повеяло чем-то род-
ным, близким...
   - А чем она дорога тебе? Воспоминаниями о детстве? - Впервые  Савелий
взглянул на Изабель с интересом.
   - И ими тоже, но больше всего тем, что это единственная мамина  вещь,
которая вызывает ее образ в моей памяти.  -  Глаза  Изабель  наполнились
слезами.
   - Она... умерла?
   - Погибла в автокатастрофе, когда я была совсем крохой, -  прошептала
Изабель и добавила: - Папа выжил, а мама нет.
   Она вдруг припала губами к фужеру и стала жадно пить большими глотка-
ми, словно желая утопить в вине горечь своей утраты.
   Эти слова настолько потрясли Савелия, что и его глаза  невольно  пов-
лажнели, он ласково провел ладонью по ее волосам, выпил  вино  залпом  и
тихо проговорил:
   - Ты не поверишь, но мне было около трех лет, когда мои родители  по-
гибли в автомобильной катастрофе.
   - Бедненький мой, - прошептала девушка, потом обняла его за  плечи  и
прижалась щекой к его затылку. - Как же  ты  жил?  Со  мной  всегда  был
отец...
   Вдруг Савелий, сам не зная почему,  начал  рассказывать  этой  совсем
незнакомой девушке из далекой Франции о своей  жизни.  Вероятнее  всего,
это был очередной пример того поведения, которое  автор  определяет  как
"пассажирский синдром".

   Каждый человек наверняка хотя бы раз в жизни испытал подобное  ощуще-
ние. В любом из нас накапливается информация, которой никак  не  удается
поделиться даже с близким человеком, а выплеснуть из себя эту информацию
очень хочется, и это желание становится просто нестерпимым.
   И вот удача: ты оказываешься в дороге - в поезде, самолете или на па-
роходе. Рядом едут совсем незнакомые люди, пассажиры, как и ты. Вас свя-
зывает только общее купе, каюта или рядом стоящие кресла.
   Достигнув места назначения, вы мило попрощаетесь заверяя друг  друга,
что будете звонить, писать, встречаться, прекрасно зная, что  этого  ни-
когда не будет.
   Вы заметили, как быстро знакомятся люди в транспорте? Несколько минут
- и вы знакомы, пара часов - и вам кажется, что этот  человек  стал  вам
чем-то даже близок, и тогда вы, не сомневаясь в том, что больше  никогда
не увидитесь, с огромным облегчением делитесь  со  случайным  попутчиком
той информацией, которую устали держать в себе и которую не решались до-
верить самым близким людям.
   Именно потому автор и назвал это психологическое явление  "пассажирс-
ким синдромом".

   Савелий рассказывал и рассказывал: о детдоме, о службе  в  армии,  об
афганской войне, о тюрьме. В его рассказе все было  обнаженной  правдой,
но он, естественно, даже и не намекнул на то, чем ему приходилось и при-
ходится сейчас заниматься.
   Изабель внимательно слушала, не прерывая его, и лишь подливала и под-
ливала себе и ему вкусное болгарское вино.
   То ли алкоголь, то ли рассказ о его жизни, насыщенной такими драмати-
ческими сложностями, которые она и представить себе не могла, но  что-то
подействовало, и девушке стало казаться, будто рядом с ней человек,  ко-
торого она знает с детства, который всегда ее защищал, дрался из-за нее,
никогда не давая никому в обиду.
   А Савелий, немного опьяневший, увлеченный своим рассказом, неожиданно
почувствовал такую жалость к себе, что захотел быть  маленьким,  ощутить
материнские тепло, нежность, заботу, доброту. И вдруг все это пришло...
   Изабель прижала к груди его голову, некоторое время гладила ее, потом
расстегнула его рубашку и принялась ласкать его соски. Разгоряченный ви-
ном и воспоминаниями, Савелий принимал эти ласки с  нежностью,  как  сын
принимает ласки матери. Однако девушка восприняла его состояние  по-дру-
гому, и ее ласки делались гораздо более откровенными.
   Чуть прикасаясь, словно боясь спугнуть своего партнера, она незаметно
опустила молнию на его брюках, потом погладила рукой поверх брюк, как бы
убаюкивая Савелия ритмом и плавностью движений, затем, с ловкостью Гуди-
ни, расстегнула пуговицу на брюках - последнюю преграду - и снова погла-
дила сверху.
   Савелий чуть напрягся, но не сопротивлялся, и девушка, приняв это  за
молчаливое поощрение своих намерений, смело залезла к нему  в  плавки  и
нежно провела пальцами по его члену.
   Только тогда Савелий очнулся от своих грез и открыл  глаза.  Рядом  с
ним сидела красивая блондинка, в глазах которой бушевал  огонь  страсти.
Савелий понял, почему на него нахлынули воспоминания детства, руки мате-
ри, ее нежность. Изабель была так необыкновенно похожа на его мать, что,
взглянув на нее, он на одно мгновение поверил, что видит ее.
   Девушка, отнеся его нежный взгляд на свой счет, уже без всяких  цере-
моний выпустила на волю его член, оглядела оценивающим взором,  наклони-
лась, лизнула осторожно головку, а когда ощутила его  готовность,  вдруг
вобрала его в рот, ловко перед этим надев на него предохранительное оде-
яние. И когда только успела приготовить? Это было проделано  столь  про-
фессионально, словно Изабель всю жизнь только этим и занималась.
   Савелий плохо понимал, что с ним происходит.  В  голове  перемешались
разнообразные мысли и чувства, но остановить напор этой девушки было не-
возможно, тем более что ему и не хотелось этого. В какой-то  момент  ему
показалось, что перед ним Розочка, он чуть было не крикнул: "Остановись!
Что ты делаешь?" Однако желание победило разум, и Савелий принялся  лас-
кать ее уши, шею, касаясь самых эрогенных точек.
   Изабель громко застонала, извиваясь всем телом, и стала срывать с се-
бя платье, купальник, одновременно успевая обнажать и Савелия. У нее бы-
ла бархатистая прохладная кожа и светло-коричневый загар, подчеркиваемый
белым треугольником от трусиков.
   - Казалось, девушка настолько подчинилась своей страсти, что ни о чем
не помнила, однако, прежде чем впустить в себя его плоть, она  поправила
надетый загодя кондом.
   Привстав над ним и широко расставив ноги, Изабель будто дразнила его,
а может быть, и себя, не опускаясь на стоявшую под ней вертикально мужс-
кую доблесть, а лишь слегка касаясь ее своей раскрывшейся плотью. Но  ей
недолго удалось сдерживать свою страсть, резким движением вниз она  пог-
лотила его вздыбившееся естества и закричала то ли от  боли,  то  ли  от
наслаждения. Опустившись до конца, Изабель замерла,  словно  желая  пол-
ностью вобрать его в себя и бесконечно продлить сладость этого ощущения.
   С удивлением Савелий почувствовал, как по его животу  потекло  что-то
горячее. Но разбираться было не к месту, ибо девушка с удвоенной энерги-
ей принялась взлетать над ним и опускаться. Ее влагалище так плотно  об-
нимало его плоть, словно это было у нее впервые.
   Для Савелия все это было столь необычно, что он просто  отдался  этим
волнам страсти и безропотно принял отведенную ему пассивную роль  в  лю-
бовной игре.
   Изабель вновь громко закричала, и вместе с ее криком Савелий  выплес-
нул свой нектар. Изабель бессильно упала на его грудь и тихо прошептала:
   - Спасибо тебе, ты такой милый...
   Но буквально через мгновение она привстала, совершенно не  стесняясь,
внимательно ощупала кондом, сняла его с успокоившейся плоти и удовлетво-
ренно проговорила:
   - Все в порядке: выдержал.
   И тут Савелий заметил на ее ладони кровь.
   - Господи, ты что, девственница? - с волнением спросил он.
   - Уже нет, - невозмутимо ответила Изабель.
   - Ничего не пойму, - удивленно покачал головой Савелий. - Мне и в го-
лову не приходило, что ты девица. Ты все так профессионально делала,  да
еще и кондом...
   - А он у меня всегда в сумочке, мало ли что может случиться, а болеть
не хочется, - совершенно серьезно ответила Изабель. - А  профессионально
потому, что я посещала специальные занятия по сексологии...
   - Но почему?
   - Почему ты? - угадала она смысл вопроса.
   - Ну да. - Савелий даже протрезвел. - Сколько тебе лет?
   - Восемнадцать, - усмехнувшись, ответила она. - А тебя я выбрала  по-
тому, что дала себе слом" отдать свою девственность только тому мужчине,
который мне не только понравится, но и не будет меня домогаться с первой
же минуты.
   - Странная логика.
   - А я вся странная. Разве ты не заметил? - Изабель кокетливо тряхнула
головой.
   - Господи, наверное, даже убеленный сединами мудрец никогда не сможет
сказать, что он знает женщин. Ты что, хоч