тшила Антона: лапать пытался всякий
раз,  когда Егора не было...  Ведь ему за шестьдесят, а своего шанса ни-
когда не упустит:  после гибели Егора и вообще проходу не давал.  Да,  а
Савелий  все не идет...  Надо же,  какой упрямый!  С характером мужик!..
Егор тоже не уступал,  если знал,  что прав. Неожиданно Варе показалось,
что кто-то плачет...  или стонет...  Она прислушалась... Господи! Это же
Мишка подвывает!  И так жалобно, тоскливо, как на похоронах... Точно так
же он выл, когда Егора хоронили... Долго потом стоял этот вой в ушах.
Варя вскочила  и  бросалась к дому.  Казалось,  что эти метры она бежала
долго, очень долго... Бежала изо всех сил, хотя прекрасно сознавала, что
может уже не торопиться... Поздно!
- Савелий,  - позвала она тихо,  неуверенно,  не желая верить в то,  что
никто не отзовется.
Послышались чьи-то странные шаги,  и Варя быстро обернулась - это  цокал
своими когтями Мишка.  Поджав лохматый хвост, он виновато опустил голову
и старался не смотреть на хозяйку,  словно чувствуя, что ей сейчас не до
него...  Хотя всем своим видом просил у нее прощения за то,  что не смог
удержать Савелия...
Она осмотрелась и неожиданно увидела белый листок бумаги,  нелепо торча-
щий на праздничном столе.  Еще не прочитав послание. Варя уже ЗНАЛА, что
в нем. Она тяжело опустилась на диван и долго не решалась прикоснуться к
этому злополучному письмецу... Наконец все-таки сразу встала, подошла на
ватных ногах к столу...  В глаза сразу же  бросилось  страшное  слово...
Страшное потому, что звучало категорично и безнадежно: "...прощайте!"
Прощайте! Это значит,  что они больше никогда не увидятся!  Господи!  Да
что же это такое?  Прощайте!!! Гос-по-ди!!! Что же она наделала?! Первым
желанием было броситься за ним вдогонку... вернуть его, попросить проще-
ния...
Как странно:  "прощение" и "прощайте" имеют один и тот же корень.  О чем
Это она?..  Он ушел!!!  Вот главное! Нужно идти за ним и как можно быст-
рее!  Он не выдержит, не проживет один в тайге! Он же совершенно не под-
готовлен к этой жизни! Только-только на ноги поднялся... Господи, это же
бред!  Все бред,  что она говорит!  Савелий прекрасно проживет  в  тайге
сколько угодно...  Стоп! Он пишет, что в ближайшее время вернет все, что
задолжал...  Значит,  "прощайте" не в смысле навсегда,  а  "прощайте"  в
смысле "до свидания"?..
Варя почувствовала  некоторое  облегчение,  снова  опустилась на диван и
стала машинально гладить Мишку по широкому лбу,  успокаивая  и  отвлекая
его от тоскливого подвывания...  Варя вдруг вспомнила о тряпичной карте,
которую видела у Савелия...  Как и откуда она у него оказалась? Ведь не-
даром  она  остановила свое внимание на ней?  Что-то же напомнил ей этот
рисунок...


Удивительный хлеб

До первого тайника,  указанного на карте, Савелий добрался к вечеру: еще
было светло... Выполнив незамысловатые отсчеты: десять шагов на север от
сосны с крестом, потом двадцать шагов под сорок пять градусов, - он стал
искать вход и вскоре наткнулся на металлическое  кольцо,  когда  откинул
трухлявое  дерево  в  сторону.  Очистив от снега крышку,  к которой было
прикреплено кольцо,  он не без труда поднял ее и увидел небольшую лесен-
ку, ведущую вниз. Спустившись по ней, Савелий чиркнул спичкой, осмотрел-
ся и увидел лампу,  название которой сразу же вспомнил - "летучая мышь",
точно такая же зажигалась у них в детском доме, когда по каким-либо при-
чинам отключался свет...
Бревенчатую комнатку залил яркий свет...  Это была своеобразная землянка
метра  в четыре длиной и три - шириной.  Помещение было утеплено со всех
сторон тщательно обтесанными бревнами, уложенными плотными рядами и про-
конопаченными.  Наткнуться на него случайно было практически невозможно;
бревенчатый потолок был засыпан землей,  на которую выложен дерн. И если
бы Угрюмый не рассказал ему,  как отыскать вход, то и карта бы не помог-
ла.
Точно такие же землянки строили себе партизаны  во  время  войны.  Умело
сложенная и, как говорится, со всеми удобствами для проживания: простор-
но, сухо, тепло и "мухи не кусают"...
Внутри было так чисто и уютно,  что казалось,  хозяин только что вышел и
вот-вот  вернется.  Напротив  лестницы  стоял топчан со спальным мешком.
Слева от него - небольшой столик,  прикрепленный к стене,  как в поезде.
На нем спиртовка и коробка с сухим спиртом.  Там же над столиком в стене
были два встроенных шкафчика:  один - с посудой, другой - с запасом про-
довольствия,  достаточного на добрый месяц нормальной жизни одному чело-
веку.
В отдельной коробке Савелий нашел и патроны,  которые,  к его радости  к
удивлению,  подошли к карабину:  одна половина - на птицу, а другая - на
крупного зверя.  Все было тщательно и аккуратно уложено, промаслено... В
деревянном  полу Савелий обнаружил еще одну крышку,  а когда откинул ее,
то увидел небольшой подпол,  в котором нашел бутыли с  водой,  небольшие
мешочки с различными крупами, банки с соленьями, вареньями...
- Солидно упаковался Браконьер! - воскликнул он. - О, даже книги!
Книгам Савелий удивился больше всего.  Их было несколько:  один - совре-
менных авторов,  другие - русских классиков, а одна, покрытая уже ветхой
корочкой, его просто поразила. "Все, что известно современной медицине о
травах лесных". С.-Петербургъ, издание А. С. СУВОРИНА, 1882 год.
Под топчаном Савелий нашел стальную канистру,  наполненную керосином. Ну
что ж,  довольно неплохо здесь: еды - завались, соли - в достатке, захо-
чется свежатинкн - карабин имеется...  Из муки можно блинов  напечь  или
оладьев. Жить можно! Он развалился на топчане и увидел еще один шкафчик,
вделанный в стену.  Открыв его,  Савелий наткнулся на какие-то  странные
бруски,  непонятно из чего сделанные. По форме и размерам они напоминали
кирпичи зеленовато-серого цвета.  Аккуратно уложенные,  бруски заполнили
всю нишу-шкаф.  Савелий осторожно взял один: поверхность его была барха-
тистой и мягкой, словно покрытая толстым слоем паутины. - Да и сам "кир-
пич" был очень мягким.
Достав финку,  он разрезал его пополам, и мгновенно землянка наполнилась
запахом хлеба?  Свежий,  мягкий, словно только что испеченный, но слегка
остывший пшеничный хлеб!!! С некоторой опаской Савелий отщипнул, кусочек
мякиша и сунул в рот... Если бы он не знал, что в землянке никого не бы-
ло более года, то подумал бы, что хлеб действительно испечен сегодня ут-
ром,  в крайнем случае - вчера...  А какой вкусный и ароматный! В чем же
секрет?  В  добавке в тесто или в этом странном обволакивающем материале
сверху?  Может, в том и в другом? Да-а-а... Савелий восхищенно вздохнул,
покачал головой:  ай да Браконьер!  Да его награждать надо.  Нобелевскую
премию давать,  а не в тюрьму сажать!  Сколько же еще  тайн  сокрыто  от
людского ума в природе? Уму непостижимо!..
Ладно, об этом еще,  будет время подумать. Устал очень, да и есть хочет-
ся! Перекусить и спать: нужно восстановить силы после перехода.
Интересно, что сейчас делает Варя? Верно, презирает за трусость - запис-
кой отделался! Нет чтобы поговорить, как сказала бы Марфа Иннокентьевна,
"глядя друг другу в глаза".  А он сбежал!  Сбежал?  Конечно, сбежал! Как
еще можно назвать его уход?.. С другой стороны, разве мог он, имел право
рассказывать ей правду о себе?  Этим бы поставил ее если не под удар, то
в щекотливое положение:  честный рассказ ставил Варю перед альтернативой
- либо сообщить в органы о его местонахождении (в этом  случае  подлость
но отношению к нему), либо промолчать и стать соучастницей бегства прес-
тупника (что совсем подло по отношению к ней самой)...
Короче, куда ни кинь,  всюду - клин!.. Он поступил более или менее поря-
дочно:  сбежал...  Так он раскладывал все "по полочкам", - однако мысль,
что Варя может посчитать его трусом, сверлила мозг и была очень неприят-
на... Да и что она может подумать, прочитав его послание?.. Трус!!!
Вяло, без  аппетита  пожевав  хлеб  с колбасой - остатки от праздничного
стола, - Савелий разделся и залез в спальный мешок... Хорошо! Наконец-то
он остался один:  никто не дергает,  испытает, никому и ничем не обязан,
полное раскрепощение и свобода!  Странное дело:  он так хотел этого, так
добивался, а достигнув, не чувствовал никакого удовлетворения...
Вытянувшись во весь рост,  Савелий крепко зажмурился,  и тут же промель-
кнуло: что-то забыл сделать? Точно, не потушил лампу.
"Летучую мышь" он подвесил на крючок лестницы, словно специально вделан-
ный для этого, но это было в двух метрах от него. Вылезать из уже нагре-
того спального мешка не хотелось,  и Савелий допрыгал до лампы  прямо  в
мешке и потушил ее.  Прыгая назад, он зацепился мешком за какой-то сучок
в полу и растянулся во весь рост... Это происшествие неожиданно развесе-
лило:  Савелий  расхохотался на всю землянку и пополз к топчану,  нелепо
перебирая руками и ногами...  Улегшись,  он долго еще продолжал вздраги-
вать от смеха, пока его не сморил сон. И приснился ему...


Они пришли на суд

...Переполненный зал судебных заседаний.  Сам же Савелий наблюдал,  этот
суд сверху,  словно птица, перелетая с места на место. Перед председате-
лем суда стояла Лариса.  - ...И подсудимый отдал вам свое сердце! А сей-
час вы отказываетесь от него?  Почему? - недовольно спросил судья. - Что
же вы молчите? Или сказать нечего?
Но Лариса молчала, опустив в пол глаза... И вдруг неожиданно для Савелия
раздался голос Егора (отчего он решил, что это голос Егора, которого ни-
когда не слышал, не знал, но был уверен, что это - голос Егора?). Но по-
чему муж Вари на суде?
Они же никогда не были знакомы... Савелий приблизился к Егору.
- Мне трудно выступать сейчас перед вами потому,  что меня, в отличие от
подсудимого, никто не предавал! Больше того, и после смерти моей моя же-
на продолжает меня любить и помнить... - Он внимательно осмотрел сидящих
в зале. - Коротка человеческая жизнь! Это в молодости кажется, что жизнь
большая  и все еще впереди...  Каждый человек имеет в жизни столько бед,
казалось бы, куда Усе больше? Но задумайтесь, часто ли вы помогали ближ-
нему  своему в его беде?  Хотя бы в тот момент,  когда вам это ничего не
стоило?.. Можете не отвечать - и так все ясно!..
Перед вами стоит молодая красивая женщина,  которая в трудную минуту для
подсудимого отказалась от него, говоря проще, предала человека, которого
еще вчера называла "любимым" и держала в своих объятиях)
Можно ли корить подсудимого за то,  что он выгораживает эту  недостойную
женщину? Он ее любит, и этим все сказано!
- Спасибо, свидетель Капота... - сказал судья.
- Разрешите мне! - услышал Савелий до боли родной голос.
- Кто вы и что хотите сказать суду?
- Я  - мать подсудимого!  Говоркова Мария Александровна...  По залу суда
шла молодая красивая блондинка.
- Мамочка! Мама! - залетал Савелий, но его крика никто почему-то не слы-
шал.  Он подлетел к ней, бросился на шею, целовал ее, но она не чувство-
вала его ласк, не видела и его самого.
- Вы утверждаете, что являетесь матерью подсудимого!?
- Да!
- Сколько же вам лет?
- Мне тридцать лет!  - невозмутимо ответила женщина. - Ровно столько мне
было,  когда  вместе с моим мужем мы погибли в автомобильной катастрофе.
Погибли и лишили нашего сына родителей!  Мальчику не было  и  трех  лет,
когда он остался один!.. Конечно, мне трудно что-либо говорить в его за-
щиту: почти все время он прожил без меня! Но поверьте сердцу матери, мой
сын - не преступник! Я это твердо знала. Верьте мне! - Голос ее дрогнул.
- Что ж, мы внимательно выслушали всех свидетелей, и теперь суд распола-
гает полными данными о личности подсудимого. Прошу всех встать: суд уда-
ляется для вынесения приговора...
- Как? - воскликнул Савелий. - А мое слово? Я же имею право на последнее
слово! Имею!
- Да, согласно советскому закону, вы имеете право сказать последнее сло-
во,  которое  вряд ли что изменит!  - согласился судья с какой-то наглой
улыбкой. - Но вы же спите!
- Нет!  Я не сплю!  - встрепенулся Савелий.  - Я не сплю!  Не сплю! - Он
взметнулся вверх и...


Один

...оказался на полу, свалившись с топчана. Он был по-прежнему в спальном
мешке, сидел на полу в кромешной темноте и долго соображал, где находит-
ся.  Когда же все вспомнил,  стал разбирать подробности своего странного
сна. Все-таки удивительно устроен человеческий мозг! Наверняка когда-ни-
будь ученые раскроют тайну сна!  Это надо же,  увидеть во сне то,  что и
наяву-то не придумаешь...
Куда он сунул чертовы спички?..  А, вот они... Он вылез из мешка, засве-
тил лампу и быстро оделся по пояс. Затем поднялся наверх и откинул крыш-
ку. Стоял морозный солнечный день. Вернувшись вниз, он подхватил чайник,
набрал в него чистого снега и поставил на спиртовку.  После этого  вышел
на воздух,  сделал специальную разминку для рук и ног,  растерся снегом,
вытерся полотенцем и взбодренный вернулся в свое убежище.
К этому времени чайник вскипел,  и Савелий заварил чай из банки  с  над-
писью:  "Чай,  витаминный сбор, утренний". Подземная комната наполнилась
душистым ароматом.  Вскрыв банку тушенки, подогрел ее и плотно позавтра-
кал, снова удивившись необычному и вкусному хлебу.
Одевшись, перепоясался патронташем, закинул карабин на плечо и отправил-
ся на охоту...


"Бешеный сам придет"

...В комнате  дежурного помощника начальника колонии перед Зелинским си-
дел Король, недовольный тем, что его вызвали на вахту. Капитан несколько
минут молча смотрел на него, не зная, с чего начать разговор.
- Вас,  гражданин Болидзе,  сейчас мучает вопрос: для чего вы приглашены
на вахту? - начал он осторожно.
- Меня никогда ничего не мучит!  - проговорил тот с заметным акцентом  и
ухмыльнулся. - Только удивляюсь немного: зачем я понадобился замкомроты?
- Буду с вами откровенен: мне нужна ваша помощь!
- Ха!  - выдохнул Король. - С каких это пор менты надеются на помощь Ко-
роля?
- А я тебя не как мент пригласил, а как человек! - сухо обрезал капитан,
и,  видно,  его тон заинтересовал собеседника. Он прищурил глаза и долго
смотрел на капитана,  но потом решил,  что не будет ничего плохого, если
поинтересуется конкретными вещами.
- Хорошо, начальник, я тебя слушаю! -
- Мне нужно знать маршрут, которым были снабжены Угрюмый и Бешеный!
- А больше ты ничего не хочешь, начальник? Или ты думаешь, если я согла-
сился на базар, то помогу тебе их словить? - разозлился тот.
- Напрасно ты такого мнения обо мне...  - Зелинский сделал паузу,  потом
решительно пояснил: - Органы прекратили поиски Бешеного, то есть Савелия
Говоркова...
- Поймали? - нахмурился король.
- Нет! Его дело пересмотрено и закрыто за отсутствием состава преступле-
ния.  А Угрюмый,  есть основания предположить, что он погиб... То, что я
тебе говорю, не должно...
- За кого ты держишь Короля?  - перебил он. - Король не трепач! Но зачем
тогда нужен их маршрут? И кто его может знать?
- Резонный вопрос - согласился капитан.  - Отвечу прямо.  Хотя и уверен,
что для вас, Болидзе, это не новость. Говорков кому-то очень мешает... -
Он снова сделал паузу. - А знать их маршрут может Браконьер... Более то-
го,  я уверен,  что и те, кому мешает Говорков, уже успели получить этот
маршрут...
Несколько минут Король молча смотрел на Зелинского,  решая какие-то воп-
росы, но ничего так и не спросил, а проговорил уверенно и четко:
- Мы с тобой,  капитан, стоим по разные стороны: ты - снаружи решетки, я
- внутри, но Король никогда не крутился перед законом: попал - получил -
сижу...  Мне понравился тот парень...  А сейчас, капитан, ты меня щелкни
свиданкой за то, что курил в секции... За это и вызывал, так?
- Ну, так... - Зелинский ничего не понимал.
- За  остальное не беспокойся,  капитан.  Браконьер сам к тебе придет...
Сукой буду, если не придет!..


Савелий преступник?!

Что бы ни делала Варя - работала ли по хозяйству,  слушала ли радио, чи-
тала ли - мысли постоянно возвращались к Савелию.  Как он там  в  тайге?
Что делает?  Где живет?  Вспоминая все время их последний вечер, точнее,
ночь,  она ругала свою невыдержанность!  Беспокойство о нем не покидало.
Единственно, что успокаивало, - наличие у него карты-самоделки...
Во время  последней  связи с Управлением Варя,  подчиняясь какому-то им-
пульсу, попросила выяснить что-либо об Антоне, сославшись на то, что тот
более года не появляется на ее участке...
Вчера с почтой,  сброшенной с вертолета. Варя получила и письмо от мате-
ри, в которое был вложен листок с "ладошкой". Егоринки: "сама нарисовала
для мамы" - гласила подпись корявыми печатными буквами.  Варя очень ску-
чала по дочке и сейчас со слезами на  глазах  буквально  исцеловала  эту
"ладошку".
Когда рядом был Савелий, ее жизнь была наполнена каким-то смыслом, забо-
тами о нем,  а с его уродом дом мгновенно опустел.  Она впервые  ощутила
себя одинокий, и тоска по дочери обострилась настолько, что ей вдруг за-
хотелось бросить все и уехать в Ленинград...  Что? Да как она могла даже
подумать об этом? Ведь Савелий может вернуться в любой момент! Вернется,
а ее нет!  Что он подумает? Бросила, оставила... А Варя чувствовала, что
нужна ему!  Наконец, она призналась и себе, что больше всего Савелий ну-
жен ей самой...
Почему она тогда не бросилась следом за ним?  Гордость?  Кому нужна  эта
гордость?..  Господи, она же не знает ни его фамилии, ни его адреса! Где
теперь искать его?  Эх, Савелий, Савелий!.. Савелий?! Боже, что же с ней
такое?  Совсем  память отшибло!  Она же совсем недавно слышала это имя?!
Конечно, слышала! Даже записывала Вовой журнал... Журнал!..
Варя бросилась к шкафу, достала журнал, где отмечала все сообщения, пос-
тупавшие с Большой земли...
Лихорадочно листая  его,  она быстро наткнулась на то,  что искала:  "Из
мест лишения свободы совершен побег трех опасных  преступников:  Данилин
Константин Иванович,  тридцати восьми лет, кличка Тихоня. Приметы: худо-
щавый,  глаза - серые, на груди, руках, бедрах - многочисленные наколки,
на лбу,  в верхней части,  ровный шрам, на плечах ожоговые пятна, рост -
сто семьдесят сантиметров...  Угрюмев Федор Валентинович, тридцати шести
лет,  кличка - Угрюмый.  Приметы:  плотного телосложения, рост - сто во-
семьдесят пять сантиметров, глаза - карие, на плечах наколоты погоны, на
тыльной  стороне  правой  кисти  -  "Не забуду мать родную",  на левой -
"Спорт - это жизнь"...  Говорков Савелий  Кузьмич,  двадцати  пяти  лет,
кличка - Бешеный. Приметы: плотного телосложения, рост - сто восемьдесят
сантиметров, глаза - голубые, особых примет нет..."
Господи!.. Говорков Савелий Кузьмич...  Варя  растерянно  опустилась  на
стул.  Неужели он? Опасный преступник?! Нет, не может этого быть! Не мо-
жет быть' потому,  что быть этого не может!  Не может, и все!.. Преступ-
ник? Да еще с такой страшной кличкой? Бешеный?.. Может, это не он?..
Варя немного успокоилась, вздохнула. А карта?.. Она вдруг вспомнила, что
на обороте карты была написана фамилия Угрюмого,  точнее - Угрюмова Л.С.
и адрес: Москва, Лосиноостровская улица, дальше не помнит... Видно, жена
или сестра,  а может,  и мать Федора Угрюмова... И все-таки нужно прове-
рить!..  Но как?.. А связь? Нужно использовать запасное время для связи!
Ежедневно в четырнадцать тридцать...  Так,  сейчас два - полчаса в запа-
се...  Все тщательно обдумать,  взвесить...  Что спрашивать? Как спраши-
вать?..  Заодно и об Аргоне напомнить...  Почему заодно?  С него и нужно
начинать!.. Так, отличие!..
Варя довольно улыбнулась: что-то еще соображает...
- Семен Алексеевич?..  Здравствуйте!  Колита беспокоит... Да нет, ничего
не случилось...  Да...  Нет,  я об Антоне беспокоюсь,  о Родине... - Она
старательно говорила ровным,  спокойным голосом. - Не случилось ли чего?
Бывало, раза два в месяц заглядывал, а тут с год носа не кажет...
- Погорел твой приятель,  Варвара!  - усмехнулся заместитель  начальника
Управления.
- Как погорел?
- За браконьерство...  Схлопотал себе три года отдыха: в колонии он сей-
час...  Буйным оказался:  лесничего ранил в руку...  Вот такие пироги...
Есть еще что?