лчал.
- А что же случилось?  - спросил Савелий не из интереса,  а точно поняв,
что Федору очень нужно выговориться.
- В тот день я был, что говорится, в стельку... А у меня особенность од-
на:  какой бы ни был пьяный, на следующий день все помню, до мелочи пос-
ледней... - говорил Федор тяжело, часто замолкал, но Савелий не торопил,
внимательно слушал.  - Из кабака мы вышли втроем:  я. Тихоня и Лом, так,
слизняк один...  А было за полночь,  и навстречу,  как на грех,  парочка
влюбленных...  Идут, воркуют... А Тихоня и говорит: "Брать будем..." Ка-
кое брать,  я и лыка не вяжу...  Тихоня,  зараза,  перо вытащил и парню:
"Деньги,  мальчик,  и без шума..." А паренек, видать, не из пугливых по-
пался:  хрясь ему в морду - тот в осадок!  Лом меня выпустил и сзади  на
него навалился, а я кулем на асфальт, сучу ногами, встать пытаюсь... Ка-
кое там!..  Девчонка в крик...  А Тихоня вскочил и пацану тому  в  грудь
финкой:  он и осел сразу!.. Девка, видно, кровь увидала, завизжала и де-
ру.  Тихоня за ней,  а тут люди показались... Он назад, сунул мне в руки
платок  и  шепчет:  "Сдашь - из-под земли достану!" - и за Ломом...  Они
смотались, а меня повязали...
- Ну и?..
- Тринадцать лет!..  Пацан коньки отбросил, а девка, видно, со страху не
видала, кто его... А может, и видала, да просто не сказала...
- И ничего нельзя было сделать?
- Как?.. Финку ту я мастерил, платок у меня в руках, а Тихоня всегда нож
тряпкой обматывал, чтоб следов не оставлять... Экспертиза нашла ворсинки
от платка на ручке финки...  Куда ни кинь... - Федор махнул рукой. - Хо-
рошо еще,  что парнишка в больнице окочурился:  могли и зеленкой лоб сма-
зать...
- И после всего ты с ним... Как же ты мог?
- Знаешь,  пока крестили меня, я много передумал: решил, отзвоню и махну
куда на Крайний Север...  Хотел сначала жить начать,  да, видать, снача-
ла-то невозможно: вновь судьбинушка с Тихоней столкнула... По мокрому он
засыпался, но и в этот раз отвертелся от зеленки... И как нарочно, на ту
же командировку,  что и меня, бросили. Увидел меня и лисицей... Сука по-
зорная!  Вонючка!.. Тогда-то я и решил сам извести эту гниду, коль закон
не смог!.. Побег-то я придумал: за все хотел отплатить сполна, ох и поп-
рыгал бы я на нем!  Да Бог, видно, пожалел - не позволил душу кровью за-
марать, сам прибрал паскуду...
- Слушай, Федор, тебе есть смысл вернуться назад, в зону!
- Ты как хочешь, - Беше... тьфу, черт, Савка, но я сам себя посудил: нет
моей вины и не за что срок этот тащить...  Не за что!  Вот  кабы  пришил
его, то сам бы вернулся с повинной, а так...
Говорков смотрел  на Федора и всей душой пытался понять,  даже оправдать
этого изломанного жизнью человека.  Если правда то,  что он рассказал, а
ему почему-то казалось, что правда, то Савелию было откровенно, по-чело-
вечески  жаль  парня,  но  как помочь и чем, что посоветовать ему, он не
знал... Самому бы кто посоветовал...
- На зоне я снюхался с одним...  Браконьер, помнишь, говорил тебе о нем?
Так вот,  он из здешних мест:  трешник ему вляпали,  за браконьерство...
Смешно даже!  Нашли браконьера! Мужику под шестьдесят и лет тридцать жи-
вет в тайге,  один! Умнейший мужик, между прочим! Сколько про тайгу зна-
ет!  Куда тем ученым! Сечешь? За эти годы, живя один в тайге, ни разу не
обращался к врачам! Ни разу! А ты говоришь..
- Что, не болел, что ли?
- Да нет,  сам себя всегда лечил! Тайга, говорит, от всех болезней выле-
чить может,  только знать многое нужно... А он знает тайгу как свои пять
пальцев! Сюда бы его сейчас, живо вылечил бы... - Федор снова застонал.
- Ничего,  сейчас сделаю тебе перевязку - легче станет! - Савелий взялся
за край тампона.  - Ты уж потерпи,  братишка,  больно будет! - Он рывком
вырвал тампон из раны.
Громко вскрикнув,  Федор потерял сознание.  Рана была  ужасной:  гной  с
кровью потек по телу Федора, края опухли и покраснели.
Савелий вытащил из кармана Федора пакетик со спичками,  разложил,  чтобы
просохли,  снял костюм и направился к воде простирать бинты. Развесив их
сушиться на солнце,  вернулся к Федору и промыл рану от гноя.  Как он ни
старался не причинять ему боли,  но раненый снова вскрикнул  и  очнулся.
Воспаленными, ничего не соображающими глазами посмотрел на Савелия. Пос-
тепенно все осмыслил и вспомнил.  Скосив глаза на грудь,  обречено выда-
вил:
- Что, каюк мне?
- Ну что ты,  Федор, все будет "хоккей", как говаривал наш боцман, боль-
шой его любитель... Сейчас бинтики просохнут, а я тем временем лопух по-
ищу...
- Какой здесь лопух?
- Встречается...  А нет,  так дикой смородинки или еще чего... Сам гово-
рил, что тайга от всего лечит! - Савелий старался говорить Бодро и весе-
ло,  чтобы хоть немного успокоить Федора, а у самого сердце сжималось от
жалости...
Вернувшись к воде,  выстирал вторично остатки своей майки, которой обра-
батывал рану,  и тоже повесил сушиться. Тревожно посмотрел в сторону пе-
щеры и стал подниматься по оврагу,  высматривая  какое-нибудь  растение,
могущее облегчить страдание Угрюмого...


Побег обнаружен

Вот уже несколько часов на плацу под ярким палящим  солнцем  стояла  вся
зона. Зеки, выстроенные доя экстренной проверки, все сильнее начали роп-
тать: то с одного места, то с другого раздавались недовольные возгласы:
- Сколько можно парить нас?..
- Ты,  хамло усатое, булками шевели!.. Засадить бы тебе, чтобы лучше бе-
гал!..
- Чего это они, сколько можно проверять? - спросил старый зек, поминутно
вытирая обильно струящийся по лицу пот.
- Собачка вагон облаяла... - вякнул кто-то.
- Не шлепай,  коль не знаешь!  - зло бросил краснолицый зек.  -  Зеленый
прокурор кого-то в дорогу позвал...
Начальники отрядов и прапорщики проверяли каждого осужденного своего от-
ряда по личным карточкам. Несколько в стороне стояло все руководство зо-
ны и высокое начальство из Управления.  Начальник зоны подполковник Чер-
нышев со злостью поглядывал на спецконтингент и виновато на начальство.
- Ну что,  выяснили,  кого нет? - спросил седой высокий полковник из Уп-
равления подошедшего к ним капитана Зелинского.
- Так точно,  товарищ полковник! - ответил капитан и доложил: - Данилин,
Угрюмев и... - он поморщился, - и Говорков!
- Говорков? - недоуменно воскликнул Чернышев.
- Мне это тоже непонятно:  по оперативным данным. Говорков не был знаком
с ними...
- Способ побега? - хмуро спросил полковник.
- Предположительно, под опилками, вывезенными из первого цеха... На шты-
ре,  которым протыкали опилки,  обнаружена кровь, к сожалению, с большим
опозданием... - вздохнул Зелинский.
- Организуйте поиск по маршруту состава, свяжитесь с машинистом.


Группа поиска

Спустя некоторое время к месту,  где с состава прыгали в  воду  беглецы,
заикаясь  на каждом обороте колеса,  подъехала автодрезина,  на которой,
тревожно поглядывая в разные стороны,  сидели пять человек:  капитан Зе-
линский и четыре автоматчика. С ними была черная с белой грудью немецкая
овчарка.
- Где-то в районе этого моста машинист слышал то ли крик, то ли рев... -
сказал  капитан,  но его перебил солдат с благообразным,  интеллигентным
лицом, смешливо подхватив:
- То ли человек, то ли бык, то ли тур...
- Во всяком случае,  рядовой Подосин,  мы обязаны проверить этот факт! -
нахмурился Зелинский. - Левашов, проверить мост! Семенов, Полосни - вниз
справа, а ты, Коля, пока здесь сиди со своим Бодрым...
Он, хоть и оборвал солдата,  сам считал это пустой  тратой  времени:  не
могли беглецы прыгать в реку на такой скорости, если верить машинисту, -
60 километров... Но приказ есть приказ, он не обсуждается!.. Капитан то-
же решил спуститься к реке,  но слева. Не успел он дойти и до края насы-
пи, как услышал тревожный крик с моста:
- Товарищ капитан! Товарищ капитан! Сюда! Скорее, сюда!
Выхватив на ходу пистолет, Зелинский устремился на крик. За ним поспеши-
ли и остальные.
- В чем дело,  Левашов? Что случи... - Капитан осекся на полуслове. Поб-
ледневший прапорщик стоял рядом с кровавым месивом...
Зелинский вытащил из планшетки фото бежавших в склонился над трупом,  но
лицо было так сильно изуродовано,  что узнать погибшего оказалось невоз-
можным.  Удалось рассмотреть бирку,  хотя капитан успел уже понять,  кто
иерея ними, так как и Савелий Говорков и Федор Угрюмев были гораздо рос-
лее,  чем тот, что лежал... Зелинский вздохнул с облегчением, порадовав-
шись про себя, что это несчастье произошло не с Савелием...
- Это Данилин!.. - Зелинский внимательно осмотрел арматуру моста и обна-
ружил пятна крови.  - Видно, не вписался при прыжке с состава: струсил в
последний  момент  и запоздал с прыжком...  Однако кровь,  найденная под
брезентом в вагоне, не его: на теле нет колотых ран... Значит, кто-то из
двух оставшихся... - У капитана промелькнуло: не Савелий ли?
- Вавилов!  - приказал он.  - Бери Бодрого и вниз...  Направо идите, там
ищите следы!
- Почему направо,  ведь течение... - удивленно начал Полосни, но Зелинс-
кий нравоучительно пояснил:
- Верно,  течение, но небольшое, а прыгали они справа, по ходу поезда...
Об этом, кстати, и труп говорит.
- Может, и нам с Вавиловым?
- Нет, пока не нужно... Не нужно следы затаптывать.
Зелинский смотрел вслед проводнику,  а думал о Савелии  Говоркове,  виня
себя...  Зачем он ударил его по больному месту? Зачем стал расспрашивать
о Ларисе? С одной стороны, он всеми силами хотел помочь парню избавиться
от иллюзий... С самого начала, как только Зелинский узнал о том, что Са-
велий "афганец",  он не поверил в то, за что его посадили... Не мог "аф-
ганец" сесть за валюту!  Не мог!  За драку,  за неподчинение властям, за
грубость,  за убийство, наконец, но за валюту? Когда там, в Афганистане,
через руки любого солдата проходили деньги разных стран... Конечно, были
и такие, кто занимался контрабандными делами, но они не подставляли свою
шкуру под пули, они не получали орденов, не геройствовали, а изо всех сил
старались держаться в тени и остаться в живых... Неужели именно он своей
активностью подтолкнул Савелия на этот дурацкий и опасный побег?  Как-то
ему не верилось,  что из-за той женщины, которая была многолетней любов-
ницей такого типа,  как Александр Пургалин,  трижды судимого за мошенни-
чество, Савелий решился рисковать своей жизнью! Но если не из-за нее, то
что  побудило его на такой шаг?  Что или кто?  Но что-то же произошло за
тот время,  как они расстались с Савелием! Может, это связано с фотогра-
фией,  о которой рассказывал напарник Савелия?  Паренек сказал, что даже
испугался за него:  "Такое лицо было,  что жутко стало!" Надо будет  еще
раз поговорить с пареньком,  кажется,  он очень хорошо относился к Саве-
лию. Почему относился? Относится!
Его мысли прервал вернувшийся проводник с  собакой,  капитан  недоуменно
взглянул на него.
- В  чем  дело,  товарищ капитан.  Бодрый идет по следу!  Он следы сразу
отыскал, и они ведут сюда...
- Ничего не понимаю!  - пожал Зелинский плечами.  - Они что, за составом
пошли,  чтобы к поселку выйти? Но это же километров двести! Хотя... поп-
робуй!
- Дальше не идет!
Собака, дойдя до места, где лежал труп Тихони, виновато смотрела на сво-
его хозяина.  Тщетно он пытался заставить ее искать след. Бодрый жалобно
заскулил, но остался на месте.
- Может, кто-то из них решил вернуться на крик? - рассуждал Зелинский. -
Увидел труп,  понял, что ничем не поможет уже, а тут позвал тот, кто ра-
нен штырем...
- И он с моста да в воду?!  - усмехнулся Подосин. - Здорово! Но... мало-
вероятно!
- Может быть, вы, рядовой Подосин, своей версией поделитесь? - недоволь-
но бросил Зелинский.  - Или вам кажется, что он просто взял и... взлетел
с моста?
Все рассмеялись, а сконфуженный Подосин пожал плечами.
- Судя по вашему виду,  вы ничего не можете предложить оригинального, не
так ли?  Тогда позвольте уж мне поразмышлять  дальше?..  Спасибо!..  Нам
очень повезло со строительством эстакады...
- Зато ему не очень!  - снова влез неугомонный Полосни, кивнув в сторону
трупа.
- Нашел кого жалеть!  - фыркнул прапорщик.  - Убийцу!  А если бы он твою
сестру или мать...
- Человек все-таки...
- Хватит!  - оборвал капитан. - Семенов, Полосни - отнесите труп на дре-
зину и за мной, справа реки! Остальные - слева... Хотя нет! Со мной пой-
дут Левашов и Вавилов с Бодрым... Вряд ли они могли долго плыть: один ра-
неный! Где-то они вылезли на берег? Если вылезли, то кровь или следы ка-
кие да оставили... - Он задумался. - Один из них - моряк, значит, и пла-
вает хорошо, могли и далеко отплыть, если не он ранен... Да, надо искать
вниз по течению, должны мы найти следы...
Втроем они спустились к реке, а оставшиеся погрузили тело Тихони на дре-
зину и пошли по мосту, чтобы спуститься с другой стороны...
Когда прошли около километра.  Бодрый вдруг зарычал и бросился в воду  и
через  несколько  минут вытащил на берег окровавленную рубашку Угрюмого,
зацепившуюся за куст Рассмотрев ее, Вавилов задумчиво покачал головой:
Да-а! С такой-то раной он вряд ли доплыл до берега...
Товарищ капитан!  - крикнул Полосни с другого берега.  - Мы здесь куртку
поймали! На бирке фамилия Говоркова... в крови куртка!
- В крови?! - поморщился Зелинский, значит, Савелий ранен, жаль парня...
Да, на боку!  На уровне живота...  Капитан наклонился над рубашкой, пре-
дусмотрительно расстеленной сержантом.
Значит, и тот и другой ранены! Эх, сержант, сержант!
- Что, товарищ капитан? - Вавилов подумал, что тот обращается к нему.
Да нет,  это я не о тебе - о другом сержанте..  Неужели  не  выбрался?..
Есть еще какие следы?
- Нет, товарищ капитан! Пусто!
- Ладно,  с  километр  еще  пройдем и будем возвращаться...  - Капитан с
грустью посмотрел на рубашку. - Захвати, Левашов...


Подводная охота

Перевязанный выстиранными   бинтами,  Федор  быстро  заснул,  беспокойно
вздрагивали мышцы лица,  нервно сучили  пальцы  рук.  Савелий  вздохнул:
должно  раненому полегчать - он обложил рану листьями дикой смородины...
Нещадно чесалось тело,  и Савелий быстро разделся.  По всей потной  коже
налипли опилки,  не смытые во время переправы.  Он разбежался и нырнул в
воду. Вода была теплая, что парное молоко, а чистая настолько, что прос-
матривалось самое дно.  Плавал он долго, с охотней. Хорошо! В зоне часто
вспоминалось море, тосковал по воде. Иногда он даже плавал во сне...
Сейчас, отдыхая на спине,  Савелий попытался разобраться  во  всем,  что
произошло. Наконец ему удалось обрести то, чего он так страстно добивал-
ся:  свободу,  волю... Если захочет, может пойти куда душе угодно!.. Мо-
жет?  Свободно? Да ни черта подобного!.. Даже сейчас он похож на затрав-
ленного зверя,  окруженного красными флажками. Каждый час, каждый миг он
должен быть начеку. Опасность может подстерегать в любом месте: там, где
ты ее даже не ждешь...
Он вдруг подумал о таежнике,  который  тридцать  лет  живет  в  тайге...
Один!.. Живет? Сидит в зоне! И все потому, что столкнулся с людьми! Наш-
ли браконьера! Много ли нужно человеку мяса для жизни? Господи! Да можно
вообще обойтись без мяса:  мало ли всякой пищи в тайге?  Грибы,  ягоды и
другое.  Что "другое", он и сам толком не знал. Да он никак завидует? Об
этом ли нужно думать?  Нашелся Робинзон Крузо! - Для этого разве подвер-
гал себя риску?  Вот что значит хмельной воздух воли!  Даже забыл о цели
побега!  Хоть на минуту, а забыл! Нет, не забыл... Позволил себе рассла-
биться и помечтать... Разве можно такое забыть, тем более простить? Нет,
никогда!
Интересно, как они могли послать это ему, Савелию? На что, спрашивается,
рассчитывали? Что он напугается и лапки задерет? Плохо они его знают! Он
еще посмотрит,  кто будет лапки задирать! Главное сейчас - чуть выждать,
чтобы осаду сняли,  раз,  чтобы волосы немного отросли, два, да надеждой
неплохо разжиться,  как и деньгами,  три... С деньгами-то он выкрутится,
когда до Москвы доберется, но не в таком же виде? Ладно, все это - круги
по  воде!  Первым  делом нужно выжить!  А там будет видно:  спешка может
только навредить...  Разве что на тот берег сплавать?  А зачем?  И здесь
хорошо!  Усталость совсем прошла, и Савелий, широко раскинув руки, расп-
ластался спиной на воде а смотрел в ярко-синее небо. Ему стало так хоро-
шо и спокойно. Высоко в небе пролетела какая-то стайка птиц. Провожая их
взглядом,  Савелий нарушил равновесие и погрузился в воду с головой. Под
водой  он всегда плавал с открытыми глазами и теперь с любопытством наб-
людал за подводным миром реки...
Вот промелькнула быстрая тень большой щуки - жаль,  удочки нет,  - и се-
ребряные  плотвички шарахнулись в разные стороны,  исчезли,  испарились,
словно их и не было. Жук-плавунец деловито продефилировал на дно, смешно
шевеля длинными усами...
Неожиданно Савелий заметил небольшого рака,  который, почувствовав опас-
ность,  суетливо устремился, точнее сказать, попятился к затопленной ко-
ряге. Однако все его усилия были напрасными, и бегство не увенчалось ус-
пехом: волна схватил его за панцирь рукой. Вынырнув, он с огорчением об-
наружил,  что  тот  гораздо меньше,  чем выглядел в воде.  Завязав его в
куртку,  чтобы не сбежал, Савелий снова ушел под воду. Второго рака пой-
мал достаточно быстро,  и этот успех окрылил,  возбудил охотничий азарт,
но... Говорков, уже совсем выбился из сил, обследовал почти все коряги и
неровности дна, до которых удавалось донырнуть, все было тщетным: словно
почуяв угрозу, раки ушли в глубину... Когда он, совсем обессиленный, уже
хотел бросить свою охоту,  неожиданно заметил странное шевеление в водо-
рослях и приметил это место.  Вынырнув,  вдохнул  несколько  раз  полной
грудью, набрал воздуха ненова нырнул. На этот раз его настойчивость была
вознаграждена,  третий рак оказался едва ли не больше,  чем оба  первые,
вместе взятые...
С полчаса отлеживался Савелий на берегу, отдыхая, затем поднялся и насо-
бирал кучу сухих сучьев.  Сначала хотел просто поджарить раков на костре
как шашлыки, но вспомнил детдомовские времена, когда они во время летних
каникул ловили каких-то небольших птиц, название которых он забыл, обма-
зывали их глиной, прямо в перьях, и укладывали под костер. Те хорошо за-
пекались, и было очень вкусно. Может, и с раками стоит попробовать? Да и
от огня не обгорят...
Замуровав каждого пленника в мокрые глиняные комочки, он выкопал неболь-
шую ямку,  уложив в нее получившиеся "яйца", заложил их сучьями и сухими
листьями,  разжег костер, благо спички уже просохли. Устало раскинувшись
на песке, Савелий закрыл глаза.
Мир вокруг него был наполнен лесными звуками.  Перекликались между собой
птицы. Назойливо стрекотал кузнечик, и этот стрекот забавно вписывался в
шум речной воды,  почти беспрерывно накатывающейся на берег.  Неожиданно
затрещали сучья,  Савелий насторожился,  приподнялся, пытаясь определить
опасность, но, видно, это был какой-то крупный зверь, бросившийся за до-
бычей,  а может,  и сам чего-то напугавшийся...  Убаюканный непривычными
для его слуха звуками. Савелий крепко заснул... И приснился ему странный
сон.


Странный сон

Только что его ввели в зал судебных заседаний,  который  был  переполнен
людьми. Пересилив себя, он медленно взглянул на присутствующих и едва не
вскрикнул от изумления:  в первых рядах сидели  его  погибшие  родители,
воспитательница Марфа Иннокентьевна, старый тренер Укеру Магасаки, прия-
тели по траулеру,  их капитан, "афганцы", среди которых и ранее погибший
Баса,  и Шалимов, и сержант Варламов... Савелий хочет заговорить с ними,
спросить,  как они оказались в суде, но тело, скованное цепями, не отры-
вается от скамьи подсудимых,  язык не хочет подчиняться,  и только глаза
его все видели и запоминали...
- Подсудимый Говорков!  - громко обращается молодой судья.  -  Во  время
следствия, как явствует из документов, вы категорически отказывались от-
вечать на вопросы и этим сильно затянули процесс нахождения правды.  Од-
нако,  несмотря на эти ваши уловки,  ваша вина полностью доказана... Для
окончательной ясности я должен задать вам последний вопрос,  после кото-
рого и