детский дом впервые выехал в Чернолучье. Новые шефы предостави-
ли на два месяца свой дом отдыха, расположенный на берегу Иртыша. Омские
шинники много сделали для детского дома:  добавили фондов,  организовали
сбор одежды,  нашли несколько хороших,  любящих детей воспитателей. Сме-
нился  я директора детского дома.  Старый директор не только растаскивал
детдомовское имущество,  но и приставал к девочкам старших  групп  -  за
этим  занятием  его  застала истопница "тетя Тома",  простая деревенская
женщина. Выпроводив из кабинета плачущую девочку, она "нанесла директору
несколько  ударов тупым предметом по голове",  говоря нормальным языком,
обломала об него стул.  Директора судили и лишили свободы на  семь  лет.
Обстановка  в  детском доме резко изменилась:  отношение к воспитанникам
стало лучше, доброжелательнее и милосерднее...
Приснилось Савелию и то,  как его выбрала одна семья для усыновления.  В
этот солнечный день они плескались в Иртыше...
Трое мальчиков, сверстники Савелия, окружили его и били ладошками по во-
де, стараясь ослепить своего друга брызгами. Они не давали ему вырваться
из кольца.
- Трое  на одного?!  - весело выкрикивал он,  яростно отбиваясь от своих
соперников.  Вода попадала в глаза, заливала уши, рот, нос... - Ну я вам
покажу! - крикнул Савка и неожиданно для "неприятеля" исчез под водой.
Хитрость его заключалась в том,  что он не нырял в какую-либо сторону, а
просто опустился в воду на месте и,  энергично работая руками и  ногами,
проплыл  под водой несколько метров,  вынырнув рядом с одним из соперни-
ков.  Обхватив его за пояс,  завалил головой в воду и принялся методично
окунать:  раз,  другой, третий... Наглотавшись, тот стал отплевываться и
кашлять, а разгоряченный маленькой победой Савка бросился ко второму и с
ним проделал то же самое,  что и с первым.  Заметив,  что двое приятелей
повержены и выведены из "боя",  третий соперник, самый толстый и непово-
ротливый, предпочел бежать.
- Сдаюсь,  Савка, сдаюсь! - кричал он, пытаясь ускользнуть от цепких рук
Савелия,  но его неповоротливость, усиленная сопротивлением воды, сослу-
жила  ему  плохую  службу:  он  был  схвачен и опрокинут в воду.  На его
счастье наглотаться иртьшской воды ему много не пришлось:  с берега  до-
несся женский голос:
- Говорков! Савелий, подойди, пожалуйста, ко мне!
- Да мы играем,  Марфа Иннокентьевна! - с горячностью стал оправдываться
Савелий.
- Я вижу!  - улыбнулась воспитательница,  полненькая невысокая  женщина.
Миловидное лицо ее, обрамленное кудрявыми волосами, светилось добротой и
нежностью.  Строгие массивные очки,  за  которыми  она  иногда  пыталась
скрыть  мягкость своего характера,  не делали ее строже.  Хотя надо ска-
зать,  что она редко ими пользовалась, и только для того, чтобы рассмот-
реть что-либо вдали. Марфа Иннокентьевна заменила Риту.
- Подойди ко мне! - настойчиво повторила воспитательница.
Не без сожаления выпустив из рук толстячка, который, потеряв равновесие,
бултыхнулся в воду,  поднимая в воздух мириады разноцветных брызг,  зас-
веркавших на солнце яркими огоньками, Савелий нехотя вышел на берег.
- Вот что, Савушка! - стараясь быть серьезной, произнесла воспитательни-
ца.  - Пойди и приведи себя в порядок: оденься в парадный костюм, приче-
шись, а потом приходи ко мне в кабинет... в директорскую...
  - Хочу познакомить тебя с... - Воспитательница неожиданно смущенно зап-
нулась, но тут же спохватилась: -... с одними хорошими людьми...
- Опять в сыновья детей ищут? - догадливо произнес Савелий, потом вздох-
нул совсем по-взрослому и деловито добавил,  безнадежно махнув рукой:  -
Не возьмут,  худенький я... Сколько раз уж хотели... Он снова вздохнул и
послушно отправился одеваться.
Марфа Иннокентьевна с жалостью смотрела ему вслед,  пока он не скрылся в
жилом корпусе, потом вздохнула точно так же, как и Савка, и быстро пода-
ла в директорскую...
Савелия не впервые выбирали для "смотрин", но от него всякий раз стыдли-
во отказывались. Однако каждый раз он волновался и ждал, что придет доб-
рая и красивая женщина,  похожая на тетю Тому и на Марфу  Иннокентьевну,
заберет его в сыновья и вся его жизнь станет сплошным праздником...
Вот и сейчас,  услышав эту новость, он очень спешил: вдруг не дождутся и
уедут, не встретившись с ним. Руки никак не хотели попадать в рукава по-
лосатой футболки,  а ноги - в штанины темно-серых брюк, подаренных шефа-
ми. Однако он справился, взглянул на себя в большое трюмо, установленное
между  кроватями,  пригладил  мокрые  непослушные  вихры и несколько раз
"проутюжил" рукой стрелки на брюках.
У самого входа в административный корпус Савелий быстро огляделся и юрк-
нул за угол.  Наклоняясь под итогами окнами, он подкрался к кабинету ди-
ректора. Створки окна были приоткрыты, и Савелий прислушался.
А мне все-таки непонятно, -  голос Марфы Иннокентьевны звучал  несколько
раздраженно, - когда  двое бездетных людей усыновляют ребенка, тогда все
ясно и вполне естественно,  а вы...  Она сделала паузу.  - У вас же есть
уже ребенок?!
- Я  не понимаю,  какое вам до этого дело?  - спокойно отозвался женский
голос, который вполне можно было спутать и с мужским: настолько грубым и
низким он был.  Савелий вскарабкался на завалинку и с опаской заглянул в
окно. Полная, вычурно одетая дама с ярко накрашенными губами невозмутимо
разглядывала свои ухоженные руки с ядовито-красными ногтями.
- Как вам ни кажется странным,  но мне действительно не безразлично, как
будет жить единю  моих  воспитанников,  будет  ли  ему  хорошо  в  новой
семье...
- Вы что же,  думаете, ему будет хуже в нашей семье, чем в вашем приютс-
ком доме? - Дама заметно начала терять терпение и спокойствие.
- Я этого не говорила... пока, во всяком случае! - мягко возразила Марфа
Иннокентьевна. - А почему ваш муж не приехал вместе с вами за ребенком?
- Мой муж,  как вам, вероятно, известно, занимает ответственную должнос-
тей у него просто физически нет времени,  чтобы отвлекаться по...  - она
явно хотела сказать "по пустякам",  но вовремя спохватилась, - ...по тем
вопросам, с которыми я могу справиться сама... - Женщина горделиво улыб-
нулась, довольная тем, что ей удалось вывернуться из щекотливого положе-
ния. - Так где же этот мальчик?
- Сейчас появится, я ж его прямо из речки вытащила...
Услышав, что воспитательница взволнована его долгим отсутствием, Савелий
спешно соскочил на землю. Подбежав к дверям кабинета, он перевел дыхание
и негромко постучал.
- Входи, Говорков, входи! - сразу отозвалась Марфа Иннокентьевна.
Чуть приоткрыв дверь,  Савелий бочком проскользнул и остановился у поро-
га, переминаясь с ноги на ногу. Немного помедлив, тихо поздоровался.
- Здравствуй, здравствуй, мальчик! - Женщина даже не пыталась скрыть ра-
зочарование.  Беззастенчиво обошла его вокруг,  внимательно осматривая с
ног до головы.  - Какой же ты худющий!  - поморщилась она,  ощупывая его
руки, грудь, как покупатель на невольничьем рынке.
Чтобы как-то скрыть свою досаду и неловкость,  Марфа Иннокентьевна  сму-
щенно улыбнулась Савелию:
- Познакомься, Савушка, - это Алла Семеновна.
- Ты  можешь  называть меня Альбиной Семеновной!  - перебила ее женщина.
Савелий тут же согласно кивнул.
- Так вот,  Савушка,  Альбина Семеновна хочет взять тебя жить к себе до-
мой... - продолжала воспитательница. - Ты как, будешь возражать?
Эта фраза явно не устроила гостью,  и она недовольно посмотрела на Марфу
Иннокентьевну.
- Ну,  что же ты молчишь?  - не обращая внимания на недовольство посети-
тельницы, спросила воспитательница Савелия.
- Я...  я не знаю... - Он наконец поднял голову и посмотрел своими голу-
быми печальными глазами,  в которых было тревожное ожидание,  сначала на
женщину,  потом на Марфу Иннокентьевну. - Тетенька же говорит, что я ху-
дющий...  Значит, не приглянулся. Его детская непосредственность смутила
женщину.
- Это я так...  для себя отметила! - быстро пояснила она в тут же распо-
рядилась:  - Ладно, иди собирайся и подходи к воротам - там наша "Волга"
стоит...
Савелий вопросительно  взглянул на воспитательницу,  словно не веря еще,
потом радостно улыбнулся:  наконец-то и его тоже выбрали в  сыновья!  Он
столько  ждал  этого момента,  что даже растерялся и позабыл,  что хотел
сделать, когда услышит это важное решение. Много раз он мысленно репети-
ровал, как радостно бросается он к своей новой маме и новому папе, обни-
мает,  целует их... Савелий уже заранее любил их той чистой и всепрощаю-
щей  любовью,  какая  бывает только у детей.  В его глазах было написано
столько счастья,  столько радости, что Марфа Иннокентьевна, ревниво пос-
мотрев на женщину, грустно кивнула ему:
- Иди, собирайся... Я тоже сейчас приду и помогу тебе...
Окрыленный и  радостный,  выскочил  Савелий из кабинета и побежал первым
делом на берег,  чтобы рассказать своим друзьям о  неожиданном  счастье,
свалившемся на него...
Пацаны! - кричал он на бегу.  - Пацаны!..  Меня в сыновья берут! Берут в
сыновья!
Первыми к нему подбежали его бывшие соперники.
- Савка, а как же мой день рождения? - растерянно проговорил толстенький
паренек. - Тетя Валя столько печенья напечет...
- Ничего, Серый, слопаете, а мне теперь магазинного купят! - Он похлопал
огорченного паренька по плечу
Фартовый ты! - завистливо протянул ушастый Ничего, и вас скоро тоже всех
заберут в сыновья,  вот увидите,  - успокоил их Савелий.  - Ну, мне пора
собираться,  а вы к нашей машине идите...  Там у ворот...  "Волга"! - не
удержался он, чтобы не похвастаться.
Он быстро  побежал  к жилому зданию,  а приятели смотрели с завистью ему
вслед, потом, словно по команде, устремились к воротам...
Ну где пропадаешь?  - спросила Марфа Иннокентьевна, когда Савелий вбежал
в спальную палату, она уже принесла новенький вещмешок и аккуратно укла-
дывала в него нехитрые пожитки.
К пацанам бегал... прощаться! - Савелий неожиданно бросился ей на шею. -
Мама-Марфочка!  Я никогда, никогда не забуду вас!.. Я все время буду на-
вещать вас!  А если она не разрешит -  буду  писать!  Длинные-предлинные
письма!   А  когда  вырасту  большой,  то  всех  вас  заберу  к  себе...
Всех-всех...
Воспитательница крепко прижала к груди,  его голову, чтобы он не заметил
ее волнения, и тихо произнесла:
- Добрая у тебя душа, Савушка! Ласковая и добрая! Счастья тебе! Огромно-
го счастья!  - Незаметно смахнув невольно навернувшиеся слезы, Марфа Ин-
нокентьевна подтолкнула его к выходу.
Перед корпусом собрались почти все обитатели детского дома:  воспитанни-
ки,  воспитательницы, поварихи... Савелий осмотрелся, выискивая кого-то,
растерянно спросил:
- А где тетя Тома?
- В город она уехала...  Вот жалость какая... - отозвалась повариха. - Я
передам ей от тебя поклон...
Савелий вздохнул.  Его сразу же окружили плотным кольцом ребята и  хором
проскандировали:
- До-сви-да-ни-я-Са-ве-лий-Го-вор-ков!      Же-ла-ем     те-бе-сча-стья!
Сча-стли-во-го-пу-ти! Пи-ши-нам!
- Обязательно напишу! До свидания! - грустно улыбнулся Савелий и медлен-
но пошел к воротам.  Перед ним расступался живой коридор и сразу смыкал-
ся.  Плотной толпой все следовали за мальчиком до самых ворот.  Трое его
приятелей, обняв Савелия за плечи, шли рядом, как бы купаясь в лучах его
счастья.  Это странное молчаливое шествие  запомнилось  Савелию  на  всю
жизнь. Казалось, что они целую вечность двигались к воротам, за которыми
поблескивала на солнце кофейная "Волга".  Перед тем как сесть в  машину,
Савелий обернулся, и все вновь хором попрощались с ним.
- До свидания!..  Я буду приходить к вам!.. - Его голос дрогнул, и Саве-
лий быстро сел на заднее сиденье. Машина сразу тронулась с места.
В заднее окно он видел, как ребятишки высыпали из ворот и, махая руками,
долго бежали следом за машиной.
- Мы еще встретимся! - шептал Савелий...


Опасный прыжок

- Спасибо тебе, Бешеный! - услышал Савелий и проснулся.
- О чем ты? - Савелий недоуменно уставился на Угрюмого.
- Спас ты меня...
- Я-то, может, еще и попытался бы сам выбраться, но тебя он точно с того
света вытащил!  - усмехнулся Тихоня. - Ты ж вообще не дышал... Сейчас-то
как?
- Оклемаюсь со временем...
- Это хорошо,  да времени-то нет: река скоро... - Он как-то странно пос-
мотрел на Угрюмого, прищурился. - Прыгать нужно будет...
- Чего пялишься? - вспылил вдруг тот. - Жалеешь, что не окочурился? - Он
закашлялся - и со злостью бросил:  - Я еще тебя переживу!  Пялится...  А
прыгать... чуть толкнете, и все... Плаваю-то я отлично, выплыву!
- Да что ты, кореш?! Я ничего такого не имел... - смущенно пожал плечами
Тихоня.  - Нервный какой!  Уж и посмотреть на него не моги... Ладно, го-
товьтесь, я дыбану пойду... - Он пополз к краю вагона.
- Ты вот что... Бешеный - прошептал Угрюмый, едва Тихоня отполз в сторо-
ну и не мог услышать - будь осторожен: избавится он от тебя... при удоб-
ном случае...  Вот,  держи для верочки! - Он вытащил из-за пояса финку с
ножнами.  - Сам сгоношил, для себя... С ртутью, в любом положении бросай
- воткнется...
Савелий с интересом посмотрел на него и молча сунул подарок в карман. От
неосторожного движения рана отозвалась резкой  болью.  Он  поморщился  и
приподнял куртку - рубашка на боку была в крови.
- Тоже задело?
- Ну... печет здорово...
- Вот гад! А ему хоть бы царапина...
Пожав плечами, Савелий вдруг вспомнил о фотографии.
- У тебя пакета нет? Полиэтиленового...
- Большого?
Савелий вытащил фото.
- В рюкзаке есть, с продуктами... Савелий быстро развязал рюкзак и сунул
фото  в пакет с припасами,  потом подполз к Угрюмому и подхватил его под
мышки, пытаясь поднять на ноги.
- Может,  не стоит?  - простонал он. - Плавать-то я все равно не умею...
Савелий  удивленно  взглянул на странного парня,  вспоминая его стычку с
Тихоней, потом решительно проговорил:
- Вместе прыгать будем, вытащу - только сапоги снять придется: тяжелова-
то с ними будет...  - Он подхватил одной рукой рюкзак, другой Угрюмого и
подтащил к краю борта вагона. Опустив его на опилки, снял с него сапоги,
потом с себя.  Немного подумав,  вернулся назад и отыскал в опилках свою
разорванную майку, связал ею обе пары сапог.
- Может, сохранить удастся...
- Как же тебя проткнуло-то,  ведь доска?.. - неожиданно спросил Угрюмый,
над чем-то размышляя.
- Если бы не она, то и меня бы пригвоздило к вагону, а так юзом ткнуло в
бок...
Вернулся Тихоня и протянул Савелию коробок спичек:
- Посвети-ка!
Вырвавшееся пламя ярко осветило их грязные н потные лица.  Тихоня поднес
к огню кусок какой-то белой ткани,  но что это было, Савелий рассмотреть
не успел: спичка погасла.
- Ты-то успел? - спросил он Тихоню.
- Вроде...  - неуверенно буркнул тот.  - Если он не  наколол,  то  речка
вот-вот будет... - сказал Тихоня, вглядываясь в темноту. - Скорость вро-
де небольшая...  от борта сильнее толкайтесь метра на два...  - Он сунул
ткань в пакет,  туда же и спички, сложил в несколько раз и сунул, в дру-
гой.  Скрутив все в плотный комочек, опустил в карман. Подойдя к Угрюмо-
му, положил ему руку на плечо:
- Ты не думай... я это...
- Ладно, чего там... - ухмыльнулся тот и похлопал его по боку.
- Постарайся тело прямо держать и войти в воду ногами! - прошептал Саве-
лий, поднимая Угрюмого на ноги. Взяв в другую руку связку сапог, он стал
всматриваться вперед. - Рюкзак возьми, Тихоня!
Тот хотел возразить, но Савелий вдруг тревожно крикнул:
- Смотрите!
- Тьфу, черт! Суки позорные! - ругнулся Тихоня.
- Пролеты начали строить... Ничего, должны успеть: они только до полови-
ны дошли...
Он подхватил рюкзак и вцепился рукой в борт вагона.
Крепче прижав правой рукой Угрюмого за талию,  Савелий выждал,  когда до
моста оставалось метров семьдесят, и выбросил за борт связку сапог. Реч-
ка действительно неширокая, и ее ширины было явно недостаточно для того,
чтобы вписаться в нее с такой скоростью состава.  Вся трудность заключа-
лась в том,  что мост был почти наполовину застроен железными переклади-
нами пролетов...
Савелий вспомнил, как однажды ему пришлось прыгать с вертолета без пара-
шюта в небольшой котлован,  наполненный водой. Это было единственно вер-
ным решением,  чтобы выжить:  вся местность простреливалась, и добраться
до небольшой группы наших ребят,  окруженных душманами,  было просто не-
возможно. Передать по рации разработанный план координированных действий
нельзя:  рация была разбитая да еще и боеприпасы у группы были на  исхо-
де...  такие прыжки,  конечно, отрабатывались им в "спецназе", но в спо-
койных условиях,  а в бою...  Короче,  он предложил пойти на  риск  и...
Там-то получил и свое первое ранение,  но не во время прыжка, а в бою, и
свой первый орден...
Ситуация очень похожа...  Еще раз взглянув в сторону моста,  Савелий по-
нял,  что отталкиваться нужно прямо над берегом:  только тогда можно ус-
петь вписаться в свободное пространство до железных пролетов моста.
- Над берегом прыгай, Тихоня! - крикнул он. - Над берегом! Понял?
Стремительно приближался мост,  и Тихоня, судорожно сжимая рюкзак, вдруг
испуганно завопил:
- Почему? Почему над берегом?
- Чтоб  живым остаться,  идиот!  - зло бросил Савелий и тут же прошептал
Угрюмому: - Приготовься... Сильнее оттолкнись!.. Пошли!..
Угрюмый, увидев внизу землю, зажмурился от страха: ему казалось, что они
сейчас разобьются в лепешку о землю, но, всецело доверившись своему спа-
сителю, сиганул вместе с ним в неизвестное, страшное...
Они летели в воздухе,  и земля стремительно летела на них, казалось, еще
мгновение - и им придет конец...
Уже у самой воды они расслышали истошный,  нечеловеческий крик,  который
резко оборвался...
- Лешь! Слыхал? - спросил машинист своего помощника, который за обе щеки
уписывал огромный бутерброд с колбасой, запивая молоком из бутылки.
- Чего ж ты хочешь?  - спокойно отозвался тот, с трудом проглотив кусок.
- Тайга,  милай, тайга! Здеся и не такое можно услыхать. - Тяжело вздох-
нув, он снова вгрызся в бутерброд...
Когда они вынырнули из воды,  до берега было совсем близко,  но Угрюмый,
обезумевший от страха, хватал Савелия за шею, цеплялся за руки, не давая
ему свободно плыть.
- Да отпусти же,  вместе потонем! Слышишь? Не размахивай руками, не цеп-
ляйся за руки, положи руку мне на плечо, а второй подгребай!
Савелий говорил спокойно, уверенно, без нервов, пытаясь образумить ране-
ного. Однако Угрюмый уже ничего не слышал и продолжал хвататься за Саве-
лия.  К берегу они продвигались очень медленно.  В какой-то момент Саве-
лий, чувствуя, что силы на исходе, изловчился и резко ударил его кулаком
в лицо.  Угрюмый,  оказавшись в нокдауне, разжал руки. Савелий поднырнул
под него и подтолкнул своего "напарника" вперед,  хватил воздуха и снова
ушел под воду. Наконец ноги коснулись илистого дна, и он вытащил ранено-
го на берег.
Они долго лежали неподвижно набираясь сил.  Приподнявшись, Савелий прис-
лушался,  вглядываясь в гладкую поверхность реки: вокруг стояла звенящая
тишина. Он посмотрел на очнувшегося Угрюмого.
- Ну как ты?
- Напился на всю жизнь!  - икнул тот.  - Если бы не ты... Второй раз мне
жизнь даришь... Ну и ручонка у тебя! - Он потрогал опухшую щеку.
- А что оставалось делать?  Могли оба на дно  пойти...  Крик  слышал?  -
Да... жуткий! Не Тихоня ли?
- Пойду... за сапогами схожу! Босиком далеко не уйдешь.
- Погоди... - Угрюмый неуверенно запнулся. - Ты... ты не бросишь меня?
- Ох и дурак же ты, Угрюмый! Такой большой, а дурак! - улыбнулся Савелий
и укоризненно покачал головой. - Слушай, почему Угрюмый? Как твое имя?
- Федор я... Федор Угрюмов! - Он вдруг смутился.
- Ну а меня - Савелий! - Говорков крепко пожал Федору руку. - Вот и поз-
накомились!
И не оглядываясь,  Савелий быстро начал подниматься по насыпи к железно-
дорожному полотну. Шел, осторожно прислушиваясь и внимательно, оглядыва-
ясь по сторонам. Наступив на острый сучок сухой ветки, чуть не вскрикнул
и чертыхнулся на себя за невнимательность. Небо совсем очистилось от об-
лаков и вызвездилось до самого горизонта. Яркая луна хорошо освещала все
вокруг. Искать сапоги дол