стелили холл и сняли картины в
зале на первом этаже. Гроб привезут  в  двенадцать,  и  я  хочу,  чтобы  все
желающие могли сегодня часов с трех начать прощаться. Вызовите  пару  лишних
лакеев и двух уборщиц. Еще нужен служка из церкви. Пусть  ночью  читает  над
гробом молитвы, или поет псалмы, или... Не знаю что. Что там надо... пусть и
делает. Да выключите вы телевизор!
   Софи закивала головой:
   - Все будет сделано, мадам. Из похоронного  бюро  уже  пришли  и  ждут  в
кабинете. Наташка встала, резко отодвинув стул.
   - Хорошо, я сейчас пройду к ним, а ты, - обратилась она ко мне, -  помоги
собраться Маше.
   - Куда собраться? - удивилась я.
   - Доктор Жанвиль вчера был прав, - проговорила Наташка,  -  девочка  явно
пережила страшный стресс. Сейчас вся эта суета, похороны будут  ей  явно  не
под силу. Доктор был так любезен, что пригласил Машу  к  себе  на  некоторое
время. У него дом в Ницце, прямо на берегу. Дети доктора с его женой  сейчас
там. Море, солнце, развлечения - вот что ей надо. Так что собирай красавицу.
Доктор придет за ней в одиннадцать.
   Наташка вышла из столовой, не дожидаясь моего ответа, Софи стала  убирать
со стола. Я  направилась  в  свою  комнату.  Что-то  слишком  много  тайн  в
добропорядочном семействе! Машку явно стремятся запрятать подальше, опасаясь
ее длинного языка. И еще мне не давала покоя ампула, найденная в  коробке  с
печеньем. Не знаю, как во Франции, но в  России  не  принято  колоть  собаку
наркотиком. Луи моментально выхватил у меня из рук жестянку, но  я  все-таки
успела разглядеть, что на ампуле было написано: "Промедол".

Глава 5

   Следующие дни пронеслись как в кошмарном сне.  Десятки  знакомых  Жана  и
Наташки, вереницы служащих Жана... Тяжелый,  сладкий  аромат  роз  и  лилий,
смешивающийся со специфическим запахом духов и лекарств, сами похороны - все
производило тяжелое, гнетущее впечатление.
   Поэтому, когда во вторник утром меня пригласили в  кабинет  для  вскрытия
завещания, я пошла с большой неохотой и явилась, когда все уже были в сборе.
Вокруг стола, как на  совещании,  сидели  все  приглашенные:  Аркадий,  Оля,
Жаклин, Яцек, Андре, Наташка, Аллан и еще несколько незнакомых мне мужчин  и
женщин. Нотариус внимательно оглядел собравшихся:
   - Прежде чем приступить  к  делу,  мне  хотелось  бы  выразить  вам  свое
глубокое сочувствие. Горе, постигшее вас, безмерно. Ну что ж, начнем!
   Состояние Жана выражалось в  запредельной.  для  меня  сумме  в  десятках
миллионов франков.
   Приличный годовой доход был завещан Луи и Софи. Жаклин и Яцек получали  в
наследство по картине. "На добрую память обо  мне",  -  именно  так  и  было
сказано в завещании. Аллан стал  владельцем  нескольких  книжных  раритетов.
Андре  был  подарен  гарнитур  из  сапфиров.  Две  незнакомые  мне  женщины,
названные мадам  и  мадемуазель  Прудон,  получили  серьги  с  изумрудами  и
бриллиантами. Нотариус, оказавшийся месье Прудоном, - коллекцию бабочек. Все
остальное  отходило  Наташке.  Наконец-то  сбылась  ее  мечта,   высказанная
когда-то на московской кухне: она стала необыкновенно, потрясающе богата.
   -  Я  думаю,  что  это  все,  -  подытожил  незнакомый  мне  мужчина,  не
упоминавшийся в завещании. - Мне он  не  оставил  ничего,  даже  на  память.
Редкая забывчивость. Мадам, - обратился  он  к  Наташке,  -  что  же  вы  не
представите меня вашей семье? Я ведь вам не посторонний человек. Как-никак я
столько лет прожил с Жаном душа в  душу,  пока  вы  не  разрушили  наш,  так
сказать, брак!
   - Вы пьяны, Пьер, - с отвращением проговорила Наташка. - Вам бы следовало
Лечь и выспаться. Если хотите, я могу устроить вас в комнате для гостей.
   - Ах, какие мы ласковые, ах, какие заботливые, так трогательно, я  сейчас
зарыдаю! Нет уж. Меня позвали, и я буду сидеть здесь до конца.
   - Кто позвал Пьера? - спросила Наташка. Нотариус закашлялся:
   - Видите ли, мадам, завещание должно быть прочитано  в  присутствии  всех
заинтересованных лиц. Для господина Фалю есть  конверт,  который  необходимо
передать ему лично.
   - Давай сюда, судейская крыса. - Пьер выхватил конверт из рук нотариуса и
вскрыл его.
   На пол посыпались фотографии. Пьер захохотал:
   - Как мило, глядите все! - И он начал совать фотографии  нам  в  руки.  -
Глядите, наслаждайтесь. Вот все, что я получил!
   Я взглянула на снимки. Глаз выхватил изображение Жана и  Пьера  в  весьма
откровенных позах. Женщины семейства Прудон тихо попытались  покинуть  место
побоища.
   - Ну уж нет, - разъярился еще больше Пьер, - я еще не закончил. Вы  куда,
корабельные крысы?
   - По-моему, этого зоолога пора остановить, -  шепнул  мне  Аллан  и  взял
Пьера за плечо. - Успокойся, ты пьян, тебе надо лечь и проспаться.
   Пьер дернулся.
   - И ты здесь? Думаешь, я не знаю, чего ты ждал? Только  и  мечтал,  когда
приберешь к рукам его денежки, ты...
   Коротким и точным ударом Аллан отправил  Пьера  на  пол.  Из  носа  Пьера
потекла кровь.
   - Не бейте его! - закричала Андре. - Разве вы не видите? Он  болен  и  не
отвечает за свои слова.
   - Успокойся, детка, - проговорил Аллан, - небольшая зуботычина  прочистит
ему мозги.
   - Он без сознания, - сообщила склонившаяся над Пьером Оля. - Надо позвать
врача.
   - Он просто пьян, душа моя, - констатировал Аллан. - Хорошо бы унести его
в спальню. Яцек, давай, ты за ноги, я за  руки,  оттащим  этого  скандалиста
наверх, - распорядился он.
   - Я помогу, - вызвался Аркадий.
   Мужчины втроем потащили  Пьера  на  второй  этаж.  Оставшиеся  женщины  и
господин Прудон молчали. Когда молчание стало гнетущим, Оля робко спросила:
   - Может, выпьем кофе? У меня во рту пересохло.
   - Сейчас распоряжусь, - благодарно посмотрела на нее Наташка и  вышла  из
комнаты.
   Я стала подбирать фотографии. Семья Прудон тихо ушла.
   - Что ж теперь, когда остались все свои, можно и отдохнуть, -  засмеялась
Жаклин и взяла одну из фотографий. - Ну и вид у этих мужиков! Вы знали,  что
Жан - педик? - обратилась она к Андре.
   - По-моему, нам не следует рассматривать эти фото,  -  отозвалась  та.  -
Сексуальная жизнь Жана нас нисколько не касается.
   - Кофе подан, - объявила Софи, и мы перешли в столовую.
   Наташка, очень бледная, сидела на диване.
   - Прошу простить за то, что вам пришлось  вытерпеть  эту  ужасную  сцену.
Впрочем, я даже рада, что она произошла. Наконец-то  можно  объясниться.  Я,
конечно, знала, что Жан гомосексуалист. Именно по этой причине распался  его
брак с Катрин. Когда мы  встретились,  Жан  очень  хотел,  как  он  говорил,
"измениться",  но  женщины  не  привлекали  его.  Его  неудержимо  влекло  к
мужчинам, но, с другой стороны, он мечтал о ребенке,  наследнике  состояния.
Когда стало ясно, что детей у нас не будет, я предложила  Жану  вызвать  мою
сестру из Москвы.
   Наташка повернулась ко мне.
   - Я сказала, что у моей сестры двое детей, моих  племянников,  и  что  он
может сделать наследниками их. Состояние все-таки не уйдет государству.  Как
вы знаете, я намного старше Жана, и  никто  не  предполагал,  что  он  умрет
раньше меня.  Жан  согласился  познакомиться  с  детьми,  и  его  совершенно
очаровала Маша. Накануне смерти он говорил мне, что с радостью  займется  ее
образованием, а потом выдаст замуж, и, может  быть,  она  родит  мальчика...
Часть денег он хотел доверить Аркадию с условием, что тот получит во Франции
юридическое образование. А чтобы имя барона Макмайера не исчезло,  я  должна
была усыновить Аркадия. Это возможно, если ты, - Наташка повернулась ко мне,
- откажешься от него. Эта процедура называется  не  усыновлением,  а  как-то
по-другому... Ну, да это теперь не важно.
   Я посмотрела на Аркадия. У него буквально отвисла челюсть.  Конечно,  так
сразу из бедного московского служащего превратиться  в  барона  Макмайера...
Теперь понятно, почему всем присутствующим говорилось, что я ее  сестра.  Ай
да Наташка! Вот это план. А мне  побоялась  сразу  сказать,  ожидая,  что  я
вспылю и крикну что-нибудь типа: "Детьми не торгую". Может,  и  крикнула  бы
этакое лет двадцать тому  назад.  Но  годы  дикого  российского  капитализма
сделали свое дело. Если Машка с Аркадием получат  состояние,  так  пусть  их
хоть пит-бультерьер Банди детьми называет. Мне все равно.
   - Позволь выразить мне свое восхищение  твоим  умом,  дорогая  Натали,  -
проговорила Жаклин. - План великолепен. Не знаю,  как  с  титулом  -  думаю,
сделать из этого милого молодого человека барона Макмайера будет  трудно,  -
но состояние эти дети точно получат. Ведь деньги теперь твои, и ты можешь их
завещать кому угодно.
   - Я бы хотел... - начал Аркадий.
   - Молчите, мой друг, - прервал его вернувшийся  Яцек.  -  Мы  все  здесь,
кроме покойного Жана и Жаклин,  были  когда-то  очень  бедны  и  знаем,  что
богатство лучше, чем нищета.
   - А что, если у Жана есть родственники? - спросила Андре. - Что тогда?
   - У Жана никого не осталось, - вмешался Аллан. - Его  родители  и  сестра
погибли, а других родственников  у  него  не  было.  Впрочем,  даже  если  и
объявится  какой-нибудь  троюродный  племянник,  ему  все  равно  ничего  не
оставлено. Все переходит к Натали.
   - У отца Жана был младший брат, - проговорила  Наташка.  -  Он  погиб  во
время войны. Кажется, у него  остались  жена  и  дочь.  Но  они  никогда  не
поддерживали никаких отношений с Жаном. Я даже не знаю их имен.
   Яцек вздохнул:
   - Ну, хватит обо всем этом. Мне  бы  хотелось  выбрать  себе  картину  на
память. Натали, если ты разрешишь,  я  бы  взял  Утрилло.  Люблю  его  серые
краски, а ты, Жаклин?
   - Не знаю даже, - протянула та. - Честно говоря, мне бы  больше  хотелось
получить дорожный набор Жана, тот, в серебряном сундучке!
   - Жаклин, я с удовольствием подарю вам и набор! - засмеялась  Наташка.  -
Но Жан хотел, чтобы у вас дома висели две картины от него.
   Вошла Софи.
   - Мадам, пришел комиссар из полиции.
   - Раз пришел, пусть проходит.  Темпераментный  лысый  толстячок  колобком
вкатился в столовую.
   - Мадам, месье, прошу простить, но стали известны результаты  экспертизы.
Мне хотелось бы задать баронессе несколько вопросов.
   - А что случилось? - поинтересовался Яцек. - В машине обнаружилось что-то
не то?
   - Видите ли, господа, - замялся комиссар, - мне хотелось бы поговорить  с
баронессой наедине.
   - Да будет вам, комиссар, - сказал Аллан. - Мы все здесь близкие друзья и
родственники - можно сказать, одна семья, а какие в семье тайны?
   - О, я мог бы рассказать вам  много  интересного  о  семейных  тайнах,  -
засмеялся комиссар. - Ну ладно, так и быть. Состояние тормозов  внушает  нам
опасение, что эта авария была подстроена,  -  вытекла  почти  вся  тормозная
жидкость. По мнению нашего эксперта, убийца надеялся, что тормоза откажут  и
автомобиль станет неуправляем. Что, к несчастью,  и  случилось.  Дьявольский
план, если учесть, что  тормозная  жидкость...  Безусловно,  того,  кто  это
сделал, будет трудно найти...
   - Но возможно, - раздался ликующий голос в дверях.
   Все обернулись. На пороге хохотал окровавленный Пьер.
   - Рано, рано вы поделили денежки. Как  там  в  законе  сказано,  господин
комиссар, может ли убийца быть наследником, а?
   Раздался громкий хруст. Андре и Мари вскрикнули. Это Аркадий  раздавил  в
руках пузатый коньячный бокал, и по его ладоням  потекли  тоненькие  струйки
крови.

Глава 6

   Следующую неделю я провела в каком-то  полусонном  состоянии,  выслушивая
бесконечные Наташкины уговоры. В конце концов  ее  аргументы  подействовали.
Тихая, безбедная жизнь во Франции начинала казаться мне все привлекательней.
Аркадий и Оля дипломатично не высказывали своего мнения по этому поводу,  но
я понимала: даже в случае моего отказа их вряд ли можно заставить  вернуться
назад. Они спешно засобирались и уехали в Москву, чтобы  завершить  там  все
свои дела перед окончательным  переездом  во  Францию.  Наконец,  в  субботу
вечером Наташка объявила радостную новость: она нашла для меня работу.
   - У нас есть такой Дом наук о человеке.  Там  существуют  курсы  русского
языка для тех, кто собирается ехать в Россию, - щебетала она.
   О зарплате речь не шла. Приятно быть богатой, подумалось мне.  Итак,  все
бытовые проблемы решались разом - я должна была выйти на работу 15  августа.
После возвращения из Москвы Аркадий пойдет учиться в Парижский  университет,
а Машка отправится в колледж для  девочек.  Оле  же  предстояло  выбирать  -
отправиться ли в Школу изящных искусств  на  факультет  славистики,  или  же
изучать право вместе с Аркадием. Вот почему в конце июля я вновь  летела  из
Москвы в Париж.
   Дела были улажены окончательно: московская квартира сдана, на работе взят
годичный отпуск без сохранения содержания. Но самое главное  -  я  везла  из
Москвы документ, подтверждавший наши с Наташкой родственные связи. Метрику о
рождении Наташки, превращавшую ее в мою сестру, мне выписала одна из  старых
Наташкиных знакомых. Не сказала ни  слова,  только  бросила  быстрый  взгляд
внутрь бархатной коробочки, прибывшей из Парижа. Сапфиры в бриллиантах  хоть
кого сделают сговорчивым. На обратном пути в самолете я  еще  раз  прочитала
документ. Нет, все-таки здорово быть богатой...
   В аэропорту Шарля де Голля  меня  не  встречали.  Спускаясь  по  длинному
эскалатору в зал прилета, я тщетно искала глазами кого-нибудь из  своих.  Не
было никого и на  стоянке  машин.  Что  там  произошло?  Могли  бы  прислать
кого-нибудь  из  слуг,  раздраженно  подумала  я,  ловя  такси.  Подумала  и
засмеялась - быстро же я вошла в роль богатой дамы.
   У парадной двери лежал Банди. Увидев меня, он радостно забил хвостом.
   - Мальчик мой, - проговорила я, - а где же все?
   - Ох, мадам, это вы? - Софи распахнула двери. - А мы  и  забыли,  что  вы
сегодня приезжаете! Я вошла в холл.
   - А где все, Софи? Женщина не отвечала.
   - Где все? - тупо продолжала настаивать я. Странный, знакомый запах витал
в доме: цветы, лекарства,  духи...  Страшное  подозрение  схватило  меня  за
горло.
   - Софи, - заорала я не своим голосом, -  отвечай  сейчас  же,  что  здесь
происходит? Уволю!
   Не дождавшись ответа, я понеслась в гостиную, распахнула двери и замерла:
словно кучка черных ворон, на диване восседала семейка Прудон.
   - Мамочка, - всхлипнула Маня и, как в детстве попыталась спрятать  голову
у меня на груди. - Мамочка, Наташка умерла, завтра похороны.
   Перебивая друг друга, мои домашние выкладывали мне  страшные  новости.  В
один из вечеров у Наташки разыгралась мигрень. Она выпила лекарство и  пошла
спать. Очевидно, как предположил комиссар, ночью ей стало хуже. Она  приняла
таблетки еще раз и запила  их  для  лучшего  действия  коньяком.  Во  всяком
случае, полупустую бутылку коньяку нашли на тумбочке,  около  кровати,  а  в
крови было обнаружено  значительное  содержание  алкоголя.  Потом  ей  стало
душно, она распахнула окно своей  комнаты  на  третьем  этаже,  но,  потеряв
сознание,  рухнула  вниз.  И,  к  несчастью,  ударилась  головой  о   крышку
канализационного люка. Смерть, как утверждают врачи, была мгновенной.
   В день похорон  я  последний  раз  погладила  Наташку  по  рыжим  кудрям.
"Оказывается, она не красила волосы, - подумалось мне некстати, -  у  корней
не пробивался другой оттенок". И вообще, хорошо зная друг друга, мы  многого
не замечали. Откуда,  например,  у  Наташки  на  шее  этот  небольшой  шрам,
прикрытый бусами? Может быть, она делала операцию на щитовидной железе? Бусы
эти надела на нее Машка. Несмотря ни на что, держалась она спокойно, но  вот
в день похорон потребовала надеть на умершую бусы.
   - Наташка говорила мне, - настаивала Машка, - что хочет быть похороненной
с этими бусами. Мы говорили с ней  о  похоронах,  и  она  хотела,  чтобы  ее
похоронили в них.
   Пришлось пойти ей навстречу и обмотать шею покойницы агатами.
   Процедура вскрытия завещания была мне уже  знакома.  Все  те  же  лица  -
Андре, Яцек, Жаклин, Аллан, Прудоны и мы. Нотариус развел руками:
   - Мне трудно подобрать приличествующие  случаю  слова,  мадам:  за  такой
короткий срок вы потеряли зятя и сестру. Какой рок преследует вас!
   Я кивнула, хотя никогда не верила в судьбу и роковые совпадения.
   Распоряжения  Наташки  были  короткими:  кое-что  на  память  друзьям,  а
основной капитал делился между Аркадием и Машей. Я  назначалась  опекуном  с
обязательным годовым отчетом о тратах.  Чтобы  владеть  деньгами,  мои  дети
должны  были  выполнить  ряд  условий.  Во-первых,   получить   образование,
во-вторых, обеспечить жизнь  своей  матери,  то  есть  мне.  Были  и  совсем
странные условия: Аркадий должен был  дать  клятву,  что  никогда  не  будет
ездить на автомашине со скоростью, превышающей восемьдесят километров в час.
Маше  же  запрещалось  выходить  замуж  раньше  двадцати  пяти  лет.   Особо
оговаривалась пожизненная служба в доме Софи и  Луи.  Сам  дом  и  коллекцию
картин мы не могли продавать в течение десяти лет и обязаны были жить именно
здесь и нигде в другом месте. Тело Наташки  должно  было  быть  кремировано.
После официальной части Софи подала кофе. Наливая себе  сливки,  Аллан  тихо
сказал мне:
   - Вот ваша жизнь и изменилась, не правда ли? Я ничего не ответила. Честно
говоря, меня удивляло спокойствие французской полиции. Сначала в  результате
катастрофы погибает Жан, потом Наташа... Кто же будет  следующим?  А  может,
это и правда цепь случайностей?
   Проводив гостей, я вышла в сад побродить. Рядом со мной тихо рысили Банди
и Снапи. Собаки затеяли веселую возню, а я подняла голову вверх.
   Занавешенное шторами окно второго этажа - моя комната. Дальше влево слабо
светятся два окна, за которыми горит ночник. Это Машка, несмотря на  строгий
запрет, читает в кровати. Окна третьего этажа  были  темны.  Вот  через  три
проема окно, из которого упала Наташка. Где-то  здесь  должен  быть  люк,  о
который она ударилась головой с такой  силой,  что  ее  лицо  в  гробу  было
прикрыто маской. Даже руки опытных гримеров не сумели ничего с ним  сделать.
Около меня тихо заскулил Банди.
   - Что ты, мальчик? - ласково спросила я его. - Я  теперь  твоя  мама,  не
бойся, дружок.
   Питбуль прижался ко мне лоснящимся боком, и я увидела - он держал  что-то
в пасти.
   - Банди, фу, - сказала я.
   Воспитанный пес  моментально  выплюнул  добычу.  На  земле  лежали  часы.
Маленькие, без браслета. Я взяла их в руки. Интересно, кто бы мог  их  здесь
потерять? У Наташки были "Картье", подаренные Жаном на  свадьбу.  Навряд  ли
кто-нибудь из гостей носил на руке эту дешевую электронную  игрушку.  Скорее
всего, кто-нибудь из слуг или молочник, а может быть, почтальон.
   На следующий день я показала часы всем, но никто не  признал  их  своими.
Самая лучшая версия принадлежала Маше:
   - Мамочка, в  саду  было  полно  полицейских  и  врачей.  Может,  потерял
кто-нибудь из них?
   И я сочла своим долгом передать часы комиссару Перье.
   Полицейский  внимательно  осмотрел  циферблат,  а  потом   рассыпался   в
благодарностях.
   - Очевидно, мои сотрудники были недостаточно внимательны, - сказал он.  -
Могу я вам чем-нибудь помочь, мадам?
   - Я хотела бы прочитать акт осмотра тела моей сестры.
   Комиссар замялся:
   - Видите ли, мадам, это не очень приятное чтение. Навряд ли оно  доставит
вам удовольствие, но если вы настаиваете...
   Он достал из ящика стола тоненькую  папку.  Итак,  число,  день,  год,  в
присутствии... врач... перелом шейных позвонков,  открытая  черепно-мозговая
травма, сломанные ребра, правая нога, разрыв печени - травмы, не совместимые
с жизнью.  Из-за  изуродованного  лица  тело  не  подлежит  идентификации...
Требуется консультация стоматолога. Я  перевернула  несколько  страниц.  Акт
опознания  тела.  Тело  идентифицировали  после   осмотра   его...   Марией,
двенадцатилетней племянницей покойной.
   - Бог мой, вы показали труп ребенку! Комиссар совсем смутился:
   - Ма