таинственной обладательнице  этой  роскоши.  Утром
она просыпается и, не  вставая  с  кровати,  открывает  шкаф,  выбирая,  что
надеть. Потом зовет горничную... О, черт, как же позвать эту горничную!
   Натянув на себя мятые свитер и джинсы, я вышла из  комнаты.  Передо  мной
лежал длинный коридор, в конце которого виднелась лестница.
   Я двинулась вдаль. Вдруг одна из дверей с треском распахнулась, и из  нее
выскочила девочка, буквально  вбитая  в  очень  тесные  и  короткие  розовые
джинсы. "С этакой толстой попкой не носят узкие штаны", - невольно  подумала
я. Девочка развернулась и издала вопль:
   - Мамочка проснулась!
   Это была абсолютно счастливая Маша. Новости выливались из нее рекой.  Они
обедали, потом Жан повез Машу в магазины.
   - Он купил мне все, что я хотела, - задыхалась Маруся. -  Абсолютно  все!
Гляди!
   Она толкнула дверь и буквально втащила меня в комнату.
   Посреди  фиолетового  ковра  возвышался  трехэтажный   дом   для   Барби.
Вожделенный дом, покупка которого в Москве подорвала бы наш семейный  бюджет
на полгода. Вокруг были разбросаны пакеты с одеждой.
   - Да, - промычала я, - надо бы все это убрать в шкаф, а джинсы тебе  эти,
наверное, жмут.
   - Жмут! - радостно подтвердила Маня.  -  Но  здесь  сейчас  так  носят  -
коротко и тесно. А вот гляди, это платье для вечера.
   Ив мгновение ока она стянула  с  себя  брюки,  футболку  и  облачилась  в
голубое платье, обильно украшенное блестками и бантами.
   - Ну, как тебе? - подпрыгивала она от полноты чувств.
   - Великолепно, ты неотразима, но давай уберем все это в шкаф.
   - А Жан сказал, что это наряд начинающей  путаны,  -  обиженно  протянула
Маша. - А убирать не надо, надо позвать Софи, она все уложит.
   - А как позвать Софи? - поинтересовалась я.
   - Да очень просто, - сказала Маша.
   Она дернула за шнурок около двери.
   - Сейчас прибежит.
   Не прошло и пяти минут, как в дверь постучали.
   - Входи! - крикнула девочка. На пороге  возникла  женщина  лет  сорока  с
суровым выражением лица.
   - Софи, - приказала Мащка, - это все надо убрать в шкафы!
   Я сжалась от ужаса: сейчас эта мегера объяснит нам, кто здесь хозяин.  Но
лицо Софи расплылось в сладкой улыбке.
   - Сладенькая ты моя, - закудахтала  она  радостно,  -  ты  доверяешь  мне
разложить все твои новые вещи? Ах ты, ягодка, белочка сладенькая!  Иди,  иди
покушай вкусненько. Иди, моя радость, а я все уберу, кроватку тебе  разложу,
пижамку погрею...
   - Ну пошли скорей, - запрыгала Машка, - видишь, там вкусный ужин!
   Захлопывая дверь, я увидела, как Софи аккуратно раскладывает белье.
   По бесконечному коридору мы дошли до  лестницы  и  спустились  на  первый
этаж. По дороге я чуть не сломала шею, пытаясь рассмотреть картины,  обильно
развешанные по стенам. Репродукции импрессионистов были просто  великолепны,
а вот абстрактные композиции на первом этаже понравились  мне  куда  меньше.
Двери в столовую были раскрыты, и, когда  я  вошла  в  зал,  мне  на  минуту
показалось,  что  я  нахожусь  на  съемках  фильма,  сцена:  "Ужин  в  семье
аристократа". Яркие лампы, сверкающая посуда, голые плечи  женщин  и  черные
костюмы мужчин, беззвучно двигающиеся слуги... Я  в  моем  мятом  свитере  и
грязных джинсах была тут как нельзя к месту.
   - О, дорогая, - проговорил Жан, вставая из-за стола, - мы не  хотели  вас
будить!
   Я с облегчением заметила, что он был в джинсах и рубашке без галстука. Да
и другие женщины тоже были одеты просто, голыми плечами щеголяла только одна
дама. Зато что это были  за  плечи!  Белые,  полные,  покатые  -  совершенно
роскошные.  Такие  плечи  просто  грех  прятать  под   платьем!   К   плечам
прикреплялась массивная шея, украшенная ухоженным лицом средних лет.
   - Давайте я вас познакомлю, -  улыбнулся  Жан.  -  Это  Жаклин.  -  Плечи
милостиво повернулись в мою сторону. - Жаклин - моя кузина.
   - Двоюродная, - поправили плечи неожиданно тонким голосом.
   - Дорогая, не будьте  столь  педантичны,  -  засмеялся  ее  сосед.  -  Я,
например, до сих не могу понять,  какие  родственные  узы  связывают  нас  с
Натали! Вообще-то я брат первой жены Жана.
   Жан захохотал:
   - Не надо сразу пугать наших гостей, Яцек.
   - Да мы не из пугливых, - сказал Аркадий.
   - Моя первая жена, - уточнил Жан, -  вышла  замуж  за  брата  Яцека.  Они
познакомились случайно на одной вечеринке и поженились.
   - Да, - протянула Маша, - мамины бывшие мужья тоже дружат с мужьями своих
бывших жен... Воцарилась тишина.
   - Я всегда говорил, - процедил Аркадий сквозь зубы по-русски, -  не  надо
было учить ее иностранным языкам.
   Жаклин ласково улыбнулась мне:
   - Ну, со мной и Яцеком вы уже познакомились. А это Андре, наша дочь.
   - Не совсем наша, - уточнил Яцек, - Андре моя дочь.
   Я  почувствовала  себя  как  дома.  В  стйловой  уютно  и   светло,   еда
потрясающая, вино вкусное. Я расслабилась и улыбнулась соседу справа.
   - Меня зовут Аллан, - шепнул он мне. - А как ваше имя?
   - Дарья, - пробормотала я с полным ртом, - меня зовут Дарья, или Даша.
   Сосед согласно закивал головой:
   - Прекрасное имя, необыкновенно вам подходит!
   Тихая беседа за столом текла своим чередом. После  седла  барашка  подали
блюдо с сырами. Запивали все это великолепным, совершенно потрясающим вином,
название которого я  не  знала,  а  этикетку  не  увидела.  Официант  держал
бутылки, обернув их салфеткой. Разговор перекинулся  на  искусство.  Сначала
обсудили достоинства и недостатки Лувра, потом Британского музея,  добрались
до галереи Уффици.
   - А ваш любимый художник? - обратился ко мне Алан.
   - Люблю всех импрессионистов, - призналась я, - а вот Пикассо, Малевич не
для меня.
   - О, - засмеялся Жан, - тогда вам надо ходить только по второму этажу. Не
зря Натали  настаивала,  чтобы  ваша  комната  была  именно  там,  можно  не
спускаться на первый этаж. Он у нас весь посвящен современному искусству.
   -  Да,  -  восторженно  закивала  я,  -  на  втором  этаже  такие  чудные
репродукции.
   Повисла тишина, потом  все  опять  разом  заговорили  -  на  этом  раз  о
китайском фарфоре эпохи Мин.
   Кофе подали в соседней комнате, скорее всего это была  библиотека:  стены
плотно заставлены  томами  разных  форматов,  кожаные  и  бумажные  корешки,
подарочные и карманные издания - все стояли вперемешку.
   Неся в руках две маленькие чашечки с кофе, Наталья подошла ко мне.
   - Ну что, нравится? - спросила она.
   - Очень, но вот только...
   - Что-то не так? - озабоченно спросила Наташка.
   - Да нет, все в порядке. Но  не  могла  бы  ты  поселить  меня  в  другую
комнату?
   - Не нравится? А я так старалась все сделать для тебя как можно лучше...
   - Да все прекрасно, вот только меня смущают чужие вещи в шкафу. Я кого-то
выселила из комнаты?
   Наташка захохотала во весь голос:
   - Ну, ты даешь! Это все твои вещи.
   - Мои?
   - Твои, твои. У тебя что, памяти нет? Помнишь, как мы с тобой  под  Новый
год мечтали? Ты говорила, что хотела бы  шкаф,  который  можно  открыть,  не
вставая с кровати, и там должны лежать куча нового белья  и  нераспечатанные
пачки с колготками, и по паре разных туфель к каждому костюму.  Можешь  быть
уверена, я все сделала точь-в-точь, как ты хотела. Знаешь, этот чертов  шкаф
отказались делать три фирмы.
   - Прости, - в полном ошеломлении пробормотала я.
   - Да ладно, чего уж там, - снисходительно бросила Наташка. -  Я-то  знаю,
как съезжает крыша, когда мечты вдруг воплощаются в жизнь.
   Я лишилась дара речи.
   - Натали, - позвал Жан.
   - Иду, - заулыбалась Наташка, - да, вот еще что, имей в виду  -  так,  на
всякий случай, на стенах у нас нет репродукций, все только подлинники...
   Хорошо, что я не могла увидеть себя в эту минуту со  стороны  -  отвисшая
челюсть не красит. Подлинники! Все эти прекрасные картины, густо развешанные
по стенам, подлинники. Значит, и этот Гальс, украшающий библиотеку, тоже.  А
рядом маленький этюд - о нет! Это набросок Да Винчи.
   - Не завидуйте, - раздался голос позади меня. -  Жизнь  так  изменчива...
Вдруг вы станете богаче своей сестры!
   - Ну, это маловероятно, - ответила я, поворачиваясь. - Не думала, что  на
моем лице написана откровенная зависть!
   Мой бывший сосед по столу расхохотался.
   - Я хорошо знаю женщин - вы завидуете даже новой шляпке. А при виде такой
коллекции, да еще у сестры, да еще если вы бедны...
   - Кто вам сказал, что Натали моя сестра? - перебила я Аллана.
   - Она сама. Вы, русские, так цените родственные связи, так держитесь друг
за друга...
   Я посмотрела на  Аллана  и  вздохнула.  Объяснить  этому  самовлюбленному
болвану ничего невозможно. Неужели он не  понимает,  что  русские  такие  же
разные, как и французы, а большое число  родственников  одинаково  угнетающе
действует на людей любой национальности. Интересно другое: с чего это Наташа
выдает меня за свою сестру?
   Но вслух я произнесла совсем другое:
   - Богатому человеку трудно понять бедного.
   - Боже, да вы  философ!  -  восхищенно  проговорил  Аллан.  -  Но  вот  в
отношении меня вы ошиблись. Я долго, слишком долго был беден.  Затем  удачно
женился. Мартина была богата. Злые языки судачили, что наш брак держится  на
голом расчете. Не спорю, сначала так было, но потом я искренне полюбил ее. И
сейчас я вдовец, и мне е„ не хватает. Она была не красива, но умна, и в этом
вы чем-то на нее похожи!
   Наш разговор прервала Маша.
   -  Мамочка,  мамочка,  мне  нужно  сказать  тебе  что-то  по  секрету,  -
театрально зашептала она.
   - Дитя мое, - сказал Аллан, - смело говори по-русски. Ничего, кроме  слов
"Ельцин" и "Горбачев", я не пойму!
   - Мамулечка, - затараторила Маша, - поди скажи Аркадию, он  не  разрешает
взять мне десерт, скажи ему - это нечестно.
   - Ябеда-корябеда, - отреагировал Аркадий. - Мать, она выдала тебе  только
часть информации. Я не разрешил ей в четвертый раз взять взбитые  сливки.  И
не подумай, что я забочусь о ее фигуре, здесь уже  ничего  не  поделать.  Но
ведь ее прошибет поносус вульгарис. Будет стонать и охать.
   - О, как приятно видеть столь трогательную заботу брата о младшей сестре,
- произнес тонкий голос.
   - Они ухитрялись спорить даже тогда, когда Машка еще не умела говорить, -
вздохнула я и вдруг поняла, что что-то здесь не так.
   - Как вы здорово говорите по-русски! - заорала, как всегда, во весь голос
Маша. - Мамулечка, она говорит по-русски ну прямо как мы!
   - Что же здесь удивительного? - сказала Жаклин. Я ведь  русская,  девичья
фамилия моей матери Коновалова. Сейчас все эмигранты прикидываются князьями,
а я признаюсь честно - моя мама была простой девчонкой  из  деревни,  просто
Галька Коновалова.
   - А как же вы оказались в Париже? - заинтересованно спросила Маша.
   - Во время войны моя мать попала в оккупацию, - охотно ответила Жаклин, -
а после побоялась вернуться в Россию. Скиталась сначала без денег,  жилья  и
работы, потом устроилась судомойкой в один богатый  дом.  Ну  а  дальше  все
пошло, как в сказке. Богатый хозяин увидел бедную  служанку,  полюбил  ее  и
взял в жены. Так что я - дитя любви!
   - Вы великолепно владеете русским языком, - сказала я, - практически  без
акцента.
   - Мать настояла на том, чтобы в доме было два языка, - пояснила Жаклин. -
Она говорит, что, чем больше знаешь, тем лучше.
   - Ваша мать жива? - спросил Аркадий.
   - Да, слава Богу. Может быть, вы выберите день и придете к нам  в  гости?
Она будет очень рада поговорить с русскими. Ностальгия, знаете  ли,  типично
русская инфекция. Мать усердно смотрит вашу первую программу  телевидения  и
обожает все русское. А может быть,  вы  одолжите  нам  на  пару  дней  ваших
молодых? Мы бы устроили неделю русско-французской дружбы: наша дочь  и  ваши
дети. Это было бы чудесно. Не правда ли, Яцек?
   Муж Жаклин оторвался от бокала с коньяком:
   - Да, да, дорогая, все, что хочешь!
   - Правда, он прелесть? - умилилась Жаклин, - Все, что ни скажу, - на  все
один ответ: "Да, да, дорогая!" А что ему отвечать, когда он нищий  поляк,  а
все деньги у меня? Да нет, не  волнуйтесь,  польский,  конечно,  походит  на
русский, но Яцек не понимает ни слова, потому что он идиот. - И  она  громко
засмеялась.
   Тут только я поняла, что Жаклин совершенно пьяна. Яцек подошел к ней.
   - Пойдем, дорогая, нам пора выпить по чашечке крепкого и сладкого кофе.
   - Да, - неожиданно покорно закивала Жаклин, - кофе - это прекрасно.
   За окнами совершенно  стемнело,  слуга  зажег  торшеры.  Мягкий  полумрак
смягчил краски, сделал лица присутствующих моложе. Легкий хмель  кружил  мне
голову  -  вкусный  джин,  прекрасное  вино...  Все  вокруг  показались  мне
необыкновенно  приятными  людьми,  слегка  резкими  на  язык,  но  милыми  и
приветливыми. Стены библиотеки уютно поблескивали корешками  книг.  Аркадий,
Оля и Маша разглядывали альбом Босха, Наташка и Жаклин щебетали о чем-то  на
диване. Яцек угощал Аллана сигаретой. Андре тихо вязала в  кресле.  Андре!..
Андре подняла  глаза  от  вязания  и  с  нескрываемой  ненавистью  и  злобой
поглядела на Жана, Взгляд этот, явно  не  предназначенный  для  посторонних,
поразил меня какой-то детской яростью. В мирной комнате повеяло грозой. Мимо
моего лица большой черной птицей пролетела ненависть. Если бы взглядом можно
было убивать, Жан свалился бы замертво около бара с коньяками. Увидев, что я
смотрю на нее, Андре моментально улыбнулась.
   - Ненавижу запах коньяка. Каждый  раз,  когда  Жан  открывает  этот  бар,
готова всех убить. Правда, смешно?
   Я засмеялась вместе с ней. Засмеялась, но не поверила ей  ни  на  минуту.
Коньяк нельзя ненавидеть,  как  человека.  А  взгляд  Андре  был  более  чем
красноречив. И зачем только она стала оправдываться?
   Чудесный вечер полностью потерял для меня свое очарование.
   На следующее утро меня разбудила Наташка.
   - Хватит дрыхнуть, - сказала она и раздвинула занавески. - Ты чего, спать
сюда приехала?
   Я зажмурилась от яркого солнца и потянулась к джинсам.
   - Ну уж нет! - воскликнула Наташка. - Хватит лохмотьев, давай, сделай мне
приятное. Надень. что-нибудь поприличнее. Вот хотя бы это. - И она  вытащила
из необъятного шкафа легкое голубое платье в белую полоску и белые туфли.  Я
оделась, и мы спустились в столовую. Там царила пустота. На столе был накрыт
кофе с круассанами.
   - А где все? - поинтересовалась я.
   - Ты бы еще больше почивала, - засмеялась Наташка.  -  Проглядела  детей,
так тебе и надо. Пока ты дрыхла без задних ног, дети-то уехали!
   - Куда уехали?
   - Аркадия с Олей забрала Жаклин, она же прихватила с собой и  двух  твоих
котят. Говорит, что это лучший подарок для ее матери - котята из  России.  А
Машка с Жаном отправились на экскурсию в Париж - сначала "Самаритэн",  потом
"Галери Ла-файет". Поедят они в городе, а мы  с  тобой  прямо  сейчас  -  по
музеям. С чего начнем: Лувр, Дворец Инвалидов?
   - Подожди, подожди, - попробовала  я  охладить  Наташкин  пыл.  -  Может,
поедем туда же, куда и Маша с Жаном. Что там выставлено?
   - Шмотки, - захохотала Наташка, - там выставлены шмотки! Ты что, в  своем
институте совсем одичала? Это же крупнейшие парижские универмаги. Жан  повел
Машку делать покупки.
   Мне стала неудобно.
   - Они и так уже накупили целую  комнату  вещей.  Чтобы  все  это  увезти,
потребуется грузовой самолет.
   - Ничего, ничего, - успокоила Наташка, - пусть покупает, а насчет отъезда
мы еще подумаем: кто, куда и когда поедет. Знаешь, Машка напоминает Жану его
сестру.
   - У Жана есть сестра? - спросила я.
   - Была. Нужно тебе все равно рассказать,  но  только  по  дороге,  хватит
тратить время на кофе.
   Мы прошли сквозь большой холл и вышли во двор. На ступеньках дома  лежали
страшные собаки  Жана.  Из-за  их  спин  вылезла  кошка,  а  за  ней...  моя
Клеопатра. Единственный оставшийся  котенок  самозабвенно  играл  с  хвостом
питбуля.
   - Эти идиоты обожают кошек, - расхохоталась  Наташка.  -  Их  купили  для
охраны, но они оказались совершенно ни на что не  годными.  Зубы  используют
только для еды, лижутся со всеми. Да и как им быть другими? Слуги вечно суют
им в пасть сдобное печенье. Софи поит их кофе со сгущенкой.  Даже  почтальон
приносит халву. И вот результат! А кошки, мышки,  птички  -  просто  любимые
друзья! Самый смех был, когда Яцек привез своего попугая. Он их заклевал,  и
мои грозные охранники боялись выйти из кухни.
   Продолжая рассказывать, Наташка распахнула дверь гаража, и я увидела  три
машины.
   - Вот это моя, -  ткнула  Наташка  пальцем  в  "Ситроен".  -  Простовата,
конечно, но  чего  выпендриваться?  Французы,  знаешь,  не  любят  тех,  кто
высовывается. Предпочитают скромность. Платье попроще, совсем не красятся...
Здесь быть богатой вроде как бы вульгарно.
   С этими словами мы сели в машину.
   - Пристегнись обязательно, тут тебе не Москва. Могут содрать штраф,  даже
если, не пристегнувщись, простo сидишь в машине с включенным двигателем.
   Мы выехали на автостраду. Наташка подняла окно и вдавила педаль газа.
   - Может, не надо так быстро? - робко попросила я.
   - А разве это быстро? - удивился мой шофер, входя в  поворот  на  третьей
скорости. - Мы же еле ползем! Ну слушай. Теперь о  Жане.  Конечно,  об  этой
истории известно всем, но вслух мы никогда  о  ней  не  говорим.  Отец  Жана
англичанин, а  мать  француженка.  Оба  состоятельные  люди  и  после  брака
объединили свои состояния.  Эдуард  коллекционировал  картины,  а  Сьюзен  -
старинные куклы. У них родилось двое детей: Жан и Элизабет. Дочь  Лиза  была
младше на два года. Как-то раз в  Лондоне  предполагалась  большая  выставка
кукол, и Сьюзен повезла туда свою коллекцию. У них  был  небольшой  самолет,
Эдуард пилотировал сам. И вот уже в момент отлета Жану стало плохо: тошнота,
рвота... Срочно вызвали врача, тот определил отравление.  И  Жана  отправили
домой. А его отец,  мать  и  сестра  полетели  в  Лондон.  Но  туда  они  не
прилетели. Исчезли, скорее всего упали в  Ла  Манш.  История  эта  произошла
шесть  лет  назад  и  наделала  много  шума.  Коллекция  кукол  Сьюзен  была
застрахована на очень крупную сумму, и страховая компания не хотела платить,
пока им не предъявят точные доказательства гибели коллекции. В общем,  Целое
дело. Жану тогда было семнадцать лет, его сестре  пятнадцать.  От  тоски  он
женился в восемнадцать лет на Катрин. Но что-то там у них не  заладилось,  и
уже через год они разошлись. Катрин быстро снова вышла замуж и теперь  живет
в Америке. А Жан и я встретились на дне рождения у Бернара,  друга  Гаспара.
Помнишь Гаспара, моего первого мужа?
   Я кивнула.
   -  Ну  вот,  встретились,  и  через  некоторое  время  Жан   сделал   мне
предложение. Я развелась с Гаспаром и вышла замуж за Жана.
   - А кто такие Яцек и Жаклин? Наташка еще сильнее нажала на газ.
   - О Господи, сейчас я тебе все объясню. Слушай внимательно. Жан был женат
на Катрин. У Катрин есть новый муж. У мужа есть брат. Это Яцек.  Яцек  женат
на Жаклин. Андре - дочь Яцека от первого  брака.  Общих  детей  у  них  нет.
Жаклин еще та штучка. Ее мать и правда была бедной деревенской  девушкой.  А
вот отец - совсем другое дело. Что уж он такого  нашел  в  Галине  -  матери
Жаклин, - никто не понимал. Сейчас она вполне благообразная  старушка,  а  в
молодости, поговаривают, красотой не блистала, да  и  не  очень  умна  была.
Может, это-то его и привлекло. Короче, чтобы там ни  было,  но  отец  Жаклин
женился на  Галине,  обеспечил  ей  райскую  жизнь  и  более  чем  безбедную
старость. А на Жаклин мужики слетаются, как мухи на мед.  И  дело  не  в  ее
богатстве. Что-то есть в ней такое... В общем, куда ни  придет,  все  вокруг
нее вьются.
   - А чем она занимается? - глупо поинтересовалась я.
   - Замуж выходит. Правда, последние годы живет с Яцеком. Но  до  него  уже
трижды  разводилась.  А  с   Яцеком   просто   невозможно   поругаться.   Он
удовлетворяет любые ее капризы. Знаешь,