спахнула дверь, и не успела Нина раскрыть рот, как  на  ее  голову
обрушилась тяжелая палка от швабры.
   - Проститутка, шваль, - вопила мать, нанося удары  дочери  по  голове,  -
сволочь подзаборная. Завтра пойдешь к гинекологу на осмотр,  небось  сифилис
подцепила!
   Плохо понимающая происходящее, Ниночка пыталась закрыть лицо  руками,  но
удары сыпались один  за  другим,  страшно  болезненные,  озверевшая  матушка
норовила ткнуть шваброй в губы и нос. Успевший спуститься на один лестничный
проем, Андрюшка понесся назад.
   Он вмиг отобрал у озверевшей бабы деревяшку и заорал:
   - Вы чего? Белены объелись? Полная негодования мать взвизгнула:
   - Ах так! Хахаля на подмогу вызвала! Ну и убирайся  вон  на  панель,  там
тебе место!
   Дверь с громким стуком захлопнулась. Нина осталась  стоять  на  лестнице,
вытирая дрожащими руками кровь.
   - Часто тебя так? - участливо поинтересовался Андрюшка.
   Девушка даже не  смогла  ответить,  пытаясь  справиться  с  подступающими
рыданиями.
   Данилин  повез  ее  к  себе  домой.  Его  отец  служил  в  их   институте
заместителем декана, поэтому для Нины сделали исключение: закрыли  глаза  на
московскую прописку и дали общежитие. В комнате, кроме Сорокиной,  оказалась
еще одна девушка - Ксюша Федина.
   - Кто? - удивилась я.
   - Ксения, - спокойно ответила Нина.
   Я разинула рот, ну ничего себе, она  что,  училась  одновременно  в  двух
институтах?
   В отличие от робкой  забитой  Нины,  Ксюша  была  настоящая  сорвиголова.
Единственная дочь достаточно хорошо обеспеченных  родителей.  Мама  работала
главным бухгалтером на птицефабрике, папа владел  авторемонтной  мастерской,
расположенной на трассе Москва-Калуга. Ксюте присылали достаточно денег,  но
та,  не  приученная  к  бережливости,  моментально  просаживала  дотацию   и
оказывалась на нуле. Впрочем, жадной она не была и охотно помогала Нине.
   Именно Ксюше первой пришла в голову идея наняться в "Лауру", чтобы слегка
подзаработать. Сначала девушки успешно совмещали учебу и  службу,  но  потом
бросили институт и целиком отдались бизнесу. Сняли квартиру и зажили в  свое
удовольствие. Но "правильно воспитанной" Ниночке  скоро  надоела  разгульная
жизнь. Ксюша устраивала каждый день  вечеринки,  где  рекой  лились  вино  и
водка, не стеснялась менять мужиков и даже  подбила  Нину  завести  роман  с
красавцем Гришей. Потом появился Леня, следом Миша, Павел,  П„тр...  Однажды
утром  Ниночка  проснулась  и,  глядя  на  мирно  похрапывающего   кавалера,
судорожно пыталась вспомнить его имя - Леша? Саша? Костя? Внезапно ей  стало
нехорошо, неужели она и впрямь превратилась в проститутку... А ведь работала
она в "Лауре" всего два месяца!
   Решив взяться за ум, Нина восстановилась в  институте  и  стала  посещать
занятия. В тот год декан пригласил  Николая  Серого  читать  курс  советской
литературы. Писатель увидел в  аудитории  скромно  сидящую  Нину  и  пропал.
Стрела Амура пронзила его насквозь. Начался бешеный роман.
   Нина  правильно  оценила  шанс,  подаренный  судьбой,   и   повела   себя
соответственно - невинная девушка, благосклонности которой  можно  добиться,
только имея на руках свидетельство о браке.  Ксюша  была  в  курсе  действий
подруги и лишь посмеивалась, глядя,  как  та  смывает  с  себя  косметику  и
стягивает волосы в простой хвостик. Но когда заявления были поданы  в  загс,
Нина внезапно испугалась. В  первую  брачную  ночь  обман  выяснится,  Серый
поймет, что целомудренная невеста давно не девственница.
   - Эка печаль, - хмыкнула Ксюша и сунула подруге в руки газету,  -  гляди,
объявление.
   "Восстанавливаем девственность" - кричали громадные  буквы.  Испытывая  к
Ксюше глубокую благодарность, Ниночка воспользовалась подсказкой  и  успешно
стала женой модного писателя. Накануне бракосочетания она набралась смелости
и сказала подруге:
   - Извини, но нам придется прервать общение.
   - Понимаю, - хмыкнула Ксюша, - от свидетелей избавляешься.
   - Извини, - твердо повторила Нина, - но я хочу вести  спокойную  семейную
жизнь. Знаешь, я поняла, все эти гулянки не для меня.
   - Ну-ну, - пробормотала Ксения, - давай разбежимся.
   Целый месяц от нее не было ни  слуху,  ни  духу,  но  однажды,  распахнув
дверь, Нина увидела перед собой подругу.
   - Что тебе надо? - растерянно спросила она.
   - Неласково встречаешь, - прощебетала Ксюша и ввинтилась  в  прихожую,  -
поговорить хочу.
   Слава богу, муж был на даче, но  в  комнате  занимался  Никита,  и  Нина,
обмирая от ужаса, провела  нежданную  гостью  к  себе.  Ксюша  плюхнулась  в
кресло, вытянула ноги и завела пустой разговор, суть которого в конце концов
свелась к одной простой мысли - если Нина хочет, чтобы никто не  знал  о  ее
прошлом, она должна платить Ксюше дань - двести долларов  ежемесячно.  Сумма
вполне приемлемая для солидной дамы. Но Ниночка хорошо понимала,  что,  если
даст слабину, - она пропала. Ксюша не отцепится до конца жизни, а ее аппетит
начнет только расти.
   - Нет, - вырвалось у Нины.
   - У меня сейчас затруднения, - принялась объяснять коллега по "Лауре",  -
с деньгами плохо, считай, в долг даешь.
   Но Ниночка упорно качала головой.
   - Ладно, - пробормотала Ксюша, - тогда посижу, подожду твоего мужа.
   Нина испугалась, но решила не подавать вида и заявила:
   - Сколько угодно, только не в моей квартире.
   - А ты меня выгони, - хихикнула Федина.
   Сорокина ухватила подругу за запястье, та принялась отбиваться,  началась
драка. В пылу схватки девушки задели торшер,  и  тот  с  ужасающим  грохотом
упал, засыпая все вокруг мелкой стеклянной пылью. На  шум  явился  Никита  и
попытался их разнять.
   - Погоди, Нинуся, - вопила гостья, - запомнишь ты  меня,  Ксению  Федину,
всю правду о тебе выложу, слушай, парень, кто она такая!
   Никита лишь обалдело хлопал глазами.
   - Это я про тебя всю правду  знаю,  -  неожиданно  тонким  от  напряжения
голосом завизжала Нина, - не думай, что тебе удалось всех обмануть.  Я  тоже
все знаю и могу кое-что интересное выложить!
   Неожиданно Ксюша присмирела, в ее глазах мелькнул откровенный испуг,  она
отпустила Нину и довольно грубо поинтересовалась:
   - Что ты имеешь в виду?
   - Сама подумай, - заорала Нина, - вспомни, как напилась и все выложила!
   Ксения разом растеряла пыл и, подталкиваемая  Никитой,  безропотно  ушла.
Ниночка только поразилась  эффекту  своих  слов.  Наглая  шантажистка  молча
убралась. Никита собрал осколки и принес рыдающей мачехе валерьянку.
   - Умоляю тебя, - просила та, клацая зубами о стакан, - умоляю, никому  не
рассказывай о визите Ксюши, никому...
   - Да мне-то что, - пожал плечами Никита, - я уже забыл.
   Нина вполне устраивала его в качестве мачехи, и юноша решил не  вдаваться
в подробности скандала.
   Сорокина истерично рассмеялась  и  убежала  в  ванную  приводить  себя  в
порядок.
   Позднее выяснилось, что она зря волновалась. Мерзкая шантажистка  исчезла
и больше не объявлялась.
   - И что же вы знаете про нее такое? - поинтересовалась я.
   -  Ничего,  -  совершенно  спокойно  произнесла  Нина,  -   кроме   того,
разумеется, что она - дрянь!
   - Как это? - поразилась я.
   - Знаете, - вздохнула Нина, -  я  так  перепугалась,  что  Ксения  сейчас
выложит все про "Лауру", просто разум потеряла... Вот и крикнула первое, что
пришло в голову, так кричат в ответ - "сама дура". Она мне в лицо орет: "Все
расскажу",  а  я  ей:  "Нет,  это  я  все  про  тебя  расскажу".  Чего   она
перепугалась?
   - А что за история с ее откровением? Нина засмеялась:
   - Ксения вообще не пила, даже  странно.  Ни  вина,  ни  водки,  ни  пива.
Говорила, будто от алкоголя моментально пьянеет и теряет  рассудок.  Даже  в
"Лауре", уходя с клиентом, всегда специально оговаривала -  она  употребляет
лишь минеральную воду.
   Тот вечер они провели с шумной компанией на  своей  квартире.  Кто-то  из
парней, желая подшутить над Ксюшей, поменял ее бокал с крем-содой на фужер с
шампанским. Цвет  напитков  был  одинаков  -  светло-желтый,  и  Ксения,  не
заподозрив ничего  плохого,  одним  махом  проглотила  почти  сто  пятьдесят
граммов шампанского. Секунду она сидела с обалдевшим видом, а  потом  только
спросила:
   - Кто же это мне такую свинью подложил?
   Нина никогда не видела, чтобы люди пьянели с такой невероятной  скоростью
от малой толики шампанского.
   Через пару минут Ксюша лыка не вязала, словно выдула  бутылку  водки,  не
меньше.
   Так как празднество происходило в комнате Фединой, Нина отволокла подругу
в свою спальню  и  попыталась  уложить  в  кровать,  но  Ксюшу  окончательно
развезло. Девушка принялась рыдать, хватать Нину за руки и ныть:
   - Не уходи...
   Пришлось ей сесть возле буянки и ждать, пока ту свалит сон, но Ксюша и не
собиралась засыпать. Лихорадочно блестя глазами, она схватила Нину за руку и
принялась болтать. Бедная Нина не знала, как избавиться от потерявшей всякий
человеческий облик Фединой.
   - Спи давай, - велела она.
   - Нет, ты слушай, - бормотала Ксения,  -  я  ужасный  человек,  за  моими
плечами страшные вещи, и вообще, я не Ксюша...
   - Ты - пьянчужка, - засмеялась Нина, - ложись спать.
   - Я не Ксюша, я Таня Митепаш, - бормотала Федина, - бедная, глупая  Таня,
а ведь я думала, что будет лучше!
   Нина не  поверила,  естественно,  ни  одному  слову  и  попыталась  вновь
отвязаться от Ксюши.
   - Хорошо, хорошо, Таня, Маня, Аня, хоть горшок с кашей, только спи.
   Федина еще пару минут несла  какую-то  чушь  про  суд,  злого  клиента  и
бабушку. Потом, в конце концов, свалилась на подушку и тяжело захрапела.
   Утром  ее  подташнивало,  болел  желудок  и   кружилась   голова.   Когда
сердобольная  Нина  подала  подруге  чашку  кофе,  та,  выхлебав   ароматную
жидкость, простонала:
   - Кто мне налил шампанское? Нина пожала плечами:
   - Понятия не имею.
   - Наверное, Игорь, - пролепетала  Ксюша,  -  в  его  духе  шуточка.  Ведь
объясняла, мне нельзя пить!
   - Да уж, - фыркнула Нина, - ты  вчера  была  хороша,  как  майская  роза.
Главное, нет бы спать тихонько лечь! Давай глупости нести.
   - И что я говорила? - неожиданно севшим голосом поинтересовалась Ксюша.
   - Ой, не помню, - отмахнулась Нина, - я и не слушала, бред полнейший, про
бабушку и какую-то Таню с жуткой фамилией то ли Хренаш, то ли Митепаш!
   - Просто беда, - зашептала Ксюша, - ну стоит чайную ложку  выпить,  разом
рассудок теряю, несу околесицу. Представляешь, один раз я наболтала, будто в
тюрьме сидела, в другой раз клялась, что родилась в Америке... И откуда  мне
такое в голову приходит! Уму непостижимо! Просто стыдно потом...
   - Забудь, - засмеялась Нина, - чего только спьяну не несут...
   - И то верно, - вздохнула Ксюша и попросила, - раствори аспиринчику.
   Нина пошла в кухню, принесла таблетки и забыла про разговор.
   - Можете точно припомнить даты,  когда  познакомились  с  Ксюшей...  Нина
нахмурилась:
   - Значит,  так!  В  девяносто  седьмом  мы  начали  работать  в  "Лауре",
ровнехонько второго ноября наниматься пошли, и нас взяли. В  тот  же  год  я
вышла замуж, но в самом конце, свадьбу играли 29 декабря, под праздник.  Нам
еще советовали на месяц отложить с ней.
   Я молча барабанила пальцами по столу. Осенью того же года  Ксения  Федина
ограбила Вику Попову и исчезла  в  неизвестном  направлении.  Значит,  после
разбоя  она  преспокойненько   отправилась   в   общежитие   педагогического
института. Но как это ей удалось? Ведь вступительные экзамены сдают летом!
   В  голове  образовалась  каша,  и,  наверное,  поэтому  я  излишне  резко
спросила:
   - Она играла на рояле?
   - Просто великолепно, - подтвердила Нина, -  настоящий  профессионал.  Ее
из-за этого очень ценили в "Лауре", и вообще она - настоящая актриса, мастер
перевоплощений. Наденет черненькое платьице, глазки вниз опустит и  лепечет:
"Ах,  простите,  разрешите  мне,  будьте  любезны..."  Это  если   на   кого
впечатление произвести хочет. Но как только объект  за  дверь,  наша  тихоня
разом меняется: "Эй вы, мать вашу..."  Материлась  она  жутко,  прямо  через
слово. Мне первое время просто не по себе было, что ни фраза, то "жопа"  или
еще чего похуже...
   - Это она? - сунула я Нине под нос фото. Сорокина принялась  разглядывать
снимок и протянула не слишком уверенно:
   - Ну, вроде похожа. Хотя все другое - прическа, одежда...
   - Одежда, - хмыкнула я,  -  она  что,  в  одном  платье  ходила!  Одежда,
естественно, меняется, на лицо смотрите!
   - Вы не совсем правы, - ответила Нина, - конечно, платья  будут  разными,
но неизменным останется стиль. Ксюша, как правило, носила все  обтягивающее,
яркое,  короткое,  на  грани  вульгарности,  порой  явно  безвкусные   вещи,
отвратительно красилась... А на снимке элегантно и  дорого  одетая  дама,  с
безупречной прической и макияжем...
   - Так это она или нет?
   - Говорю же, похожа, но точно не могу подтвердить!
   Я почувствовала навалившуюся усталость и махнула рукой:
   - Ладно, адрес института, где учились, помните?
   - Сокольская улица, дом забыла, возле  фабрики  кондитерских  изделий,  у
ворот огромная труба торчит, мы еще шутили, что там кремируют студентов,  не
сдавших с десятого захода логику...
   - Фамилию точно запомнили - Митепаш?  Ну  ту,  что  она  в  пьяном  бреду
повторяла?
   - Отчего-то очень хорошо помню, - протянула Нина,  -  может,  потому  что
никогда такой не слышала - Митепаш, а имя - Таня. Да вы забудьте, пьяная она
была, вот и несла всякую чушь.
   Я молча смотрела на успокоившуюся Нину. А вот здесь  ты,  моя  милая,  не
права! Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке!

Глава 16

   Домой я ворвалась, волоча неподъемную сумку. Скоро все явятся с работы  и
запросят есть. В кухне по-прежнему громоздилась гора невымытой посуды.
   - Тина, - завопила я, чувствуя, как злоба начинает подкатывать к горлу, -
немедленно поди сюда!
   Заскрипела дверь, и заспанная девица появилась на пороге.
   - Ты почему не помыла посуду?
   - А надо было?
   От гнева я так швырнула  щеточку  в  раковину,  что  любимая  темно-синяя
кружка Сережи, жалобно тренькнув, развалилась на части. Ну  вот,  теперь  он
будет весь вечер злиться, обнаружив осколки.
   - Ты же целый день была дома, ну неужели трудно ополоснуть тарелки!
   - Мне плохо, - тихим голосом пробормотала Валя, оседая  на  стул,  -  мне
очень плохо, желудок болит,  и  в  глазах  темно,  пожалуйста,  принесите  с
тумбочки таблетки, розовенькие такие, в пузырьке.
   Вот актриса! Хочет оправдать лень болезнью.
   В спальню я все же сходила и обнаружила на столе не  только  предписанные
Катей снадобья, но и кучу бумажек  от  шоколадных  конфет,  цветные  фантики
валялись  и  на  одеяле.  Там  же  лежала  испачканная  книжка   "Кошмар   в
подворотне".
   "Спокойствие, только спокойствие, - пробормотала я про себя -  раз,  два,
три, четыре, главное, не сорваться..."
   Но, сунув томно вздыхающей Валентине лекарство, я все же не удержалась  и
отвела душу.
   - Разве можно есть такое количество сладкого!  Да  еще  если  не  слишком
хорошо себя чувствуешь! Здоровый человек и тот  в  больницу  загремит,  если
килограмм "Мишек" сожрет.
   - Да, - покорно согласилась Тина, - вы абсолютно правы, не  понимаю,  как
это вышло, зачиталась, наверное.
   Я отвернулась к мойке и принялась яростно мыть тарелки.
   После ужина, часов в десять, Катя объявила:
   - Все, завтра в девять подписываем документы.
   - Какие? - удивилась Юлечка.
   - Договор купли-продажи.
   - Уже? - выкрикнули мы все в голос.
   - А чего тянуть? - пожала плечами Катерина. - Вся цепочка готова,  бумаги
собраны.
   - Как-то впопыхах получается, - забормотал Сережка, -  серьезные  дела  с
наскока не делаются.
   - Надо успеть до Нового года, - пояснила Катя.
   - Почему? - изумилась Юля.
   - Не знаю, так говорят в агентстве,  -  отмахнулась  подруга,  -  да  еще
Евгения Николаевна боится,  что  в  начале  января  о  строительстве  дороги
объявят вслух, и мы останемся на бобах.  Ну  кто  поедет  в  квартиру  возле
надземки!
   - Получается, мы обманываем тех, кто сюда въедет,  -  встрял  в  разговор
Кирюшка.
   Повисло молчание. Наконец Юлечка нашлась.
   - Ну мы не на прямую меняемся. Сюда въедут те, кто в самом конце цепочки.
   - Наверное, и впрямь не слишком хорошо, - забормотала Катя.
   - Слышь, мамуля, - быстренько поинтересовался Сережка, - а как завтра все
будет происходить? И. потом, если мы квартиру покупаем, то где деньги?
   - Мы же одновременно и продаем, - пояснила Катя, - там вообще ни  у  кого
нет денег.
   - Как это? - изумилась я.
   Катерина вздохнула и принялась объяснять:
   - Михалевы и Поповы покупают нашу  квартиру  и  приносят  сто  тысяч.  Но
одновременно Михалевы продают свою  четырехкомнатную  и  получают  семьдесят
пять штук от нас, а Поповы берут двадцать пять от Петровых...
   - Постой, постой, - засуетилась Юля, - но откуда  у  нас  семьдесят  пять
тысяч?
   - От Михалевых.
   - Мы же им сами должны дать?
   - Ну нет!
   - Ты же только что сказала! Катя замолчала, потом вздохнула.
   - Напутала. Слушайте, мы даем сто тысяч  Никитиным,  нам  дают  семьдесят
пять Михалевы и двадцать пять Поповы, а те получают свои денежки от Петровых
и...
   -  Господи,  -  одурев  от  обилия  фамилий,  поинтересовалась  я,  -   а
изначально-то сто тысяч чьи?
   - Петровы двадцать пять и Михалевы семьдесят пять, - терпеливо разъяснила
Катя, - только они вносят деньги, остальные их просто передают по цепочке из
рук в руки...
   - Но ты же только что произнесла,  будто  Петровым  двадцать  пять  дадут
Поповы? - изумилась я.
   - Нет, - завопила Катя, - все, отстаньте, этими проблемами, кто,  кому  и
сколько дает, занимается агентство! Наша задача стоять завтра в девять  утра
в офисе с паспортами.
   - Ура! - завопил Кирюшка. - На тренировку не пойду.
   - Ты нам совершенно не нужен, - сообщила Катя.
   - Это ущемление прав ребенка, - заныл мальчик.
   - Завянь, - велел старший брат, - во что вещи паковать станем?
   - В коробки, - сказала Юля.
   - Кошмар, - вздохнула Катя.
   - Ну это ты сама придумала, - парировал Сережка.
   - Хочешь жить на дороге? - рассердилась Катя.
   Слушая, как они ругаются, я пошла к себе и принялась звонить по телефону.
Сначала соединилась с Писемским и узнала, что никаких известий о Ксюше  нет.
На мой вопрос, играла ли супруга на пианино, Олег растерянно ответил:
   - Не знаю, никогда не слышал, у нас нет фортепьяно.
   - Ладно, - вздохнула я, - дайте другую фотографию жены,  на  той,  что  у
меня, ее лица практически не различить.
   - У меня их нет, - пробормотал Писемский.
   - Как так? - искренне удивилась я. - А свадебные?
   - Там незадача вышла, - пояснил бензиновый король, - мы наняли фотографа,
и он исправно отщелкал кадры. А  потом  вернул  деньги  и  очень  извинялся.
Пленка отчего-то оказалась засвеченной.
   - Но отдыхать же вы ездили?
   - Да, только один раз  Ксюша  забыла  пленки  в  гостинице,  а  другой  -
случайно обронила альбомчик в ванну...
   - А негативы?
   - Пропали куда-то, она очень переживала.
   Я швырнула трубку на диван и вытащила сигареты. Вообще  курить  я  начала
недавно и делаю это не слишком правильно. Курильщики вдыхают дым,  а  я  его
глотаю. Все попытки научиться дымить по науке  закончились  крахом.  Но  вид
тающей сигареты приводит меня в отличное расположение духа, а горячий дым  в
желудке приятно согревает и расслабляет. Поэтому я плюнула на все  каноны  и
расправляюсь с сигаретами по-своему.
   Ох, неспроста молодая жена Писемского уничтожила снимки. Интересно,  чего
она боялась?
   Следующий мой звонок адресовался Бурлевскому. Федор молча выслушал меня и
велел:
   - Великолепно, теперь осталось только найти того, кто убил Веру,  и  дело
сделано. Легко сказать, да трудно сделать.
   - Может, все-таки лучше поставить  в  известность  милицию?  -  осторожно
предложила я.
   - Никогда, - с