ковского исполняла.
   Я чуть не свалилась со стула. Чайковский? Первый концерт?! Да у нее,  как
минимум, Центральная музыкальная школа за плечами?! Просто  бред,  не  может
быть такого.
   - Ксюта говорила, будто родители ее в детстве приковывали  к  пианино,  а
она рыдала, глядя, как другие дети носятся во дворе.
   Я вытащила фотографию и сунула Рите под нос.
   - Это она?
   Рита внимательно принялась разглядывать снимок.
   Потом протянула:
   - Фигура вроде похожа, а вот лицо... Ксюша носила очки, большие, в тонкой
оправе, крайне элегантные, с затемненными стеклами. Она без них очень  плохо
видела. Пару раз она их снимала при мне, совсем другое лицо делалось.  А  на
вашем  снимке  девушка  без  очков.  Наверное,  линзы  вставила,  давно   ей
советовала.
   - Так она это или нет? Рита пожала плечами:
   - Вроде похожа, хотя точно не скажу. Ксюта излишне ярко красилась - пудра
цвета  загара,  помада  пурпурная,  румянец,  фиолетовые  тени...  Другая  в
подобной раскраске будет выглядеть дешевой проституткой, а Ксюша  смотрелась
очаровательно. А на фото девушка почти без косметики... Нет, не скажу точно.
Хотя похожа.
   Я удрученно молчала. Час от часу не легче.
   - Ксения не говорила ничего про своих родителей?
   - Нет, мне кажется, они скончались.
   - А братья, сестры?
   Рита отрицательно покачала головой.
   - Где она жила?
   - Знаете, - вздохнула  Рита,  -  они  снимали  квартиру  вместе  с  Ниной
Сорокиной. Тоже у нас работала  девушка.  Вот  та  с  Ксенией  по-настоящему
дружила, неразлейвода, а я просто соседкой по раздевалке была.
   - Как найти эту Сорокину?
   Звягинцева спокойно закурила и ответила:
   - Практически невозможно.
   - Почему?
   - Ниночка вышла замуж за модного писателя  Селиванова  и  страшно  боится
напоминаний о своей прежней работе.  Небось  скрыла  от  мужа,  что  наемной
партнершей служила!
   - Селиванов, - повторила я, - что-то я не слыхала о таком...
   - Так он под псевдонимом Николая Серого пишет.
   - Это тот, что без конца выпускает тома про отморозка? Отморозок на зоне,
отморозок на воле, отморозок среди своих?
   - Он самый, - засмеялась Рита, - я его книги  читать  не  могу,  сплошная
кровь и порнуха, но мужики тащатся...
   Я в задумчивости принялась вертеть  пепельницу.  Николай  Серый!  Как  же
подобраться к известному автору и его женушке?

Глава 13

   Браться за такое дело, как визит к капризной супружнице модного прозаика,
нельзя с наскока, и я поехала  домой.  Следовало  обдумать  дальнейший  план
действий.
   В квартире  стояла  звенящая  тишина,  собаки  отчего-то  не  вышли  меня
встречать, но уже через минуту до слуха донеслось царапанье и по-визгиванье.
Кто-то запер всех животных на кухне, и они, не привычные к такому обращению,
обиженно плакали.
   Я распахнула дверь и обозрела поле боя. Так, все ясно.  Муля  залезла  на
стол и опустошила вазочку  с  шоколадными  конфетами.  Мопсиха  умеет  ловко
разворачивать носом бумажки, и сейчас на клеенке валялась куча  фантиков  от
"Белочки", "Мишки" и "Грильяжа". Ада побоялась последовать примеру сестры. В
тандеме мопсов Ада занимает низшую ступень. Она не такая активная, шкодливая
и хулиганистая. Если Муля может на  ваших  глазах  нагло  лезть  в  бачок  с
грязным   бельем,   чтобы   выудить   оттуда   какую-нибудь   вещичку    для
сладострастного обжевывания, то Ада проделает то же самое  ночью,  в  полной
тишине. Она тише лает, второй  подходит  к  миске  и  на  улице  моментально
откликается на зов. Даже странно: две собачки,  рожденные  одной  матерью  с
разницей в десять минут, оказались  совершенно  разными.  А  коммунисты  еще
хотели создать человека нового типа! Нет уж, что  родилось,  то  и  выросло.
Воспитывай, не воспитывай, генетика возьмет верх.
   Муля с невинным видом посмотрела на меня.
   - Можешь сколько угодно корчить из себя ангела, - сердито сказала я, - но
твоя маленькая, гадкая морда вся перемазана шоколадом. Так что не надейся на
калорийный обед и вкусный ужин. Еще скажи спасибо, что Катерины нет дома,  а
то бы сейчас получила гигантскую клизму.
   Услыхав про  неприятную  процедуру,  псы  мигом  испарились.  Ну  кто  же
все-таки додумался запереть их на кухне? Я уходила вроде  последней.  И  где
Валентина? Спит, что ли?
   Окинув глазом Эльбрус из грязных тарелок и чашек, я  вышла  в  коридор  и
толкнула дверь комнаты. Валентина преспокойненько лежала в кровати с книжкой
в руках. "Кошмар в подворотне"! Только вчера я купила этот детективчик и еще
не успела дотронуться до новинки. Значит, гостья заглядывала в мою  спальню,
конечно, скрывать мне нечего, но все равно, данный шаг характеризует Тину не
с лучшей стороны. То ли бесцеремонна, то ли любопытна без меры.
   - Ты встала? Что же не позавтракала?
   Валентина послюнила  палец,  загнула  угол  страницы  и  вздохнула.  Меня
передернуло. У всех нас есть маленькие слабости.  Сережка  видеть  не  может
людей с грязной головой, Кирюшка даже не притронется к чужой  чайной  ложке,
Катерина обожает мыть руки, а Юля доходит до нервного  припадка,  начищая  и
без того блестящие сапожки. Я же обожаю  читать  книги  и  газеты  первой  и
ненавижу измятые листы и страницы, залапанные чужими руками.
   - Не слишком удобно в постороннем доме по холодильнику шарить, - ответила
она.
   - Это ты заперла собак на кухне? Тина кивнула.
   - Они все время лезли на кровать  и  лизались,  а  потом  одна  из  этих,
толстеньких, уселась мне прямо на лицо.
   Так, Муля в своем репертуаре.
   - В другой раз просто выгони их из спальни  и  прикрой  дверь,  мопсы  не
смогут войти, впрочем, Рейчел тоже.
   - Закрывала, - обиженно пробормотала девушка, - а они вновь тут как тут.
   - Этого не может быть! - категорически ответила я.
   - Сами проверьте!
   Я выставила псов в коридор. Что бы там Тина ни говорила, но  ни  одна  из
наших собак не  умеет  поворачивать  ручку.  Секунду  стояла  тишина,  потом
раздалось пофыркиванье, повиз-гиванье, царапанье. Красивая  бронзовая  ручка
медленно наклонилась и свора влетела в комнату. Я обомлела. Мопсам просто не
достать до запора, их рост едва превышает тридцать сантиметров,  впрочем,  и
Рейчел не дотянуться...
   - Слушай, - велела я Тине, - сейчас я уйду на кухню и заберу псов,  а  ты
позови их через минуту, интересно, как они такое проделывают?
   Спустя несколько  секунд  я,  раскрыв  от  удивления  рот,  наблюдала  за
происходящим. Сначала мопсы ткнулись мордами в закрытую дверь, потом попытку
предприняла Рейчел. Не добившись результата, псы сели и тихонько  заскулили.
И тут из Кирюшкиной детской величаво выступил Морис, ну не кот, а тигр,  что
походка,  что  посадка  головы.  При  виде  его  собаки  принялись  радостно
повизгивать. Морис подошел к двери  и  снисходительно  глянул  на  мопсов  и
стаффордшириху. Весь его вид говорил: "Ну вот, опять выручай вас,  идиотов!"
Мгновение котяра сидел без движения, потом, коротко  мяукнув,  подпрыгнул  и
всем тяжелым, сытым телом повис на ручке.  Язычок  щелкнул,  вход  открылся.
Собаки  радостно  кинулись  в  спальню.  Морис   разжал   лапы,   пружинисто
приземлился на пол и  торжествующе  глянул  на  меня.  В  его  глазах  горел
бесовский огонек. Онемев, я наблюдала, как он не торопясь уходит в  детскую.
На пороге Морис обернулся и коротко произнес "мяу". Звучало это, как "ха".
   Ошеломленная, я побрела на кухню мыть посуду, ну  не  котище,  а  кладезь
талантов. Интересно, что он еще умеет?
   Самые кровожадные мысли приходят мне в голову во время чистки сковородок.
Смывая противный, засохший жир, я перебирала в уме варианты подхода  к  Нине
Сорокиной. Не придумав ничего хорошего, еще раз позвонила Бурлевскому:
   - Не вспомнили, где живет Федина?
   - Вы можете приехать ко мне в офис?
   - Только через час с небольшим, - обрадовалась я.
   - Жду, - коротко ответил Федор и отключился.
   Я бросилась к вешалке, выкрикивая на ходу:
   - Тина, помой посуду и возьми в холодильнике еду.
   - Ладно, - донеслось из комнаты.
   На этот  раз  Бурлевский  предложил  кофе.  Я  посмотрела  на  чашечку  с
коричневой жидкостью и подавила вздох. Чаю я могу выпить канистру, но только
цейлонского, растворимый же "Нескафе" не выношу, мне дурно от одного запаха.
Просто не понимаю, как можно называть "кофе" эту смесь химикатов...  Но  для
пользы дела придется притвориться, что нахожусь в телячьем восторге.
   - На кого вы работаете? - резко спросил Федор.
   Я улыбнулась:
   - Не все ли равно, надеюсь, вы не ждете, что я назову имя клиента...
   - Какое агентство представляете, - настаивал продюсер.
   - Я занимаюсь частным сыском.
   - Лицензию имеете?
   Простой вопрос поверг меня в ступор.
   - Нет.
   - Понятно, - протянул Федор, - от налогов уходите, нехорошо, мадам!
   - Слушайте, - обозлилась я, - какая вам  разница,  если  вспомнили  адрес
Фединой, давайте, а не хотите, зачем звали тогда?
   - Ну-ну, не горячитесь, - усмехнулся продюсер,  -  о  Фединой  ничего  не
знаю.
   - Так какого черта...
   - Тише, тише, хотел предложить вам  работу.  Я  уставилась  на  Федора  и
хмыкнула:
   - Совершенно не умею петь, танцевать, впрочем, тоже.
   Бурлевский ухмыльнулся:
   - Я вовсе не собирался приглашать вас на сцену. Хочу,  чтобы  вы  помогли
моему сыну.
   - Абсолютно невозможная вещь, - отрезала я.
   - Почему?
   - Я занята по горло с другим клиентом.
   - Бросьте его.
   - Как это бросьте? - возмутилась я. - Человек заплатил деньги!
   - Сколько стоит день вашей работы? - поинтересовался Федор.
   - Пятьсот долларов плюс расходы, - ляпнула  я  в  надежде,  что,  услышав
астрономическую сумму, мужик отстанет.
   Но Бурлевский выдвинул ящик  письменного  стола  и  принялся  отсчитывать
купюры. Я во все глаза глядела на растущую стопку.
   - Здесь пять тысяч за десять дней и еще штука на расходы, берите, - велел
Федор. Я покачала головой:
   - Знаете, все-таки я не являюсь суперпрофессионалом, обратитесь  лучше  в
агентство.
   - Не хочу, - четко сказал Федор.
   - Почему?
   - По кочану, считайте, такой у меня каприз, берите деньги и начинайте.
   - Ну, а если я ничего  не  узнаю  или,  наоборот,  выясню,  что  ваш  сын
виноват... Федор потер ладонью затылок.
   - На нет и суда нет, коммерческий риск. Деньги все равно останутся у вас.
   Человек слаб, и мои руки сами по  себе  потянулись  к  деньгам.  Я  смогу
купить Сережке новую  машину!  Говорят,  у  простых  сотрудников  уголовного
розыска в работе одновременно по пять-шесть  дел...  Может,  и  мне  удастся
справиться, не боги горшки обжигают. Допустим, понедельник, среду и  пятницу
я стану заниматься поисками Ксении,  а  вторник,  четверг,  субботу  посвящу
младшему Бурлевскому. Чтобы не испытывать угрызений  совести  от  того,  что
взяла деньги сразу у двух клиентов, я буду трудиться не покладая рук, вернее
ног, с девяти утра  до  полуночи,  сократив  время  на  сон,  еду  и  чтение
детективов.
   - Хорошо, - пробормотала я, - рассказывайте суть.
   - Только что я вернулся из милиции, - пояснил Федор, -  Антон  наконец-то
проспался и смог внятно ответить на вопросы. Так вот, он  клянется,  что  не
делал Вере Зайцевой ничего плохого. Пришел  к  ней  около  девяти  вечера  в
легком подпитии. В желудке плескалось несколько бутылок пива. Вера встретила
Антона нелюбезно и даже попыталась выставить за дверь, но парень показал  ей
деньги, полученные недавно от меня, и она его впустила.
   - Они давно были знакомы? - поинтересовалась я.
   - С детства, - вздохнул Бурлевский, -  учились  в  одном  классе.  Я  был
против этой дружбы.
   - Почему?
   - Она отвратительная девчонка, хотя о покойных плохо не говорят. Лживая и
без  всяких  стоп-сигналов.  С  двенадцати  лет  таскалась  по  подвалам   с
мальчишками, нюхала клей, жрала таблетки, курила и пила. Это  она  Антона  с
толку сбила. Я его даже поколотил один раз, да без толку, прямо тянуло парня
на дерьмо. Ни дня без сучонки прожить не мог.  Конечно,  я  виноват,  целыми
сутками был занят, матери все по фигу. Словом, когда  спохватился,  пришлось
укладывать Антона в клинику.
   - Он сильно пил?
   - Не то слово, - махнул рукой Федор,  -  чего  я  только  не  пробовал  -
кодирование, зомбирование, всякие "Эспераль" и торпеды, гемодиализ... Даже в
церкви молебен заказывал, да толку  чуть!  Он  держался  максимум  неделю  -
держался, и вперед, по новой, ползет домой на животе.
   - Он с вами жил?
   - Раньше да, а пару лет назад я купил ему квартиру. Честно говоря, махнул
на парня рукой. В конце концов, он не мальчик, двадцать пять стукнуло, может
отвечать за  свои  гадкие  поступки.  Мне,  между  прочим,  в  его  возрасте
приходилось  пахать  как  лошади,  бегая  с   аккордеоном   по   ресторанам.
Добренького  папочки,  оплачивающего  счета,  не  было.  Сам  лапками   бил,
старался, из дерьма вылезал, а этот! Ну  ничего  моего:  ни  трудолюбия,  ни
целеустремленности, ни силы воли... Весь в мать. Та такая же рохля.
   - С чего бы ему убивать подружку детства?
   - Сам не пойму, - пожал плечами Федор, - он, когда нажрется,  никогда  не
буянит, ляжет на диван и спит тихонечко. Не  кричит,  не  ругается.  Знаете,
есть  люди,  которые  под  воздействием  алкоголя  дуреют,  в  драку  лезут,
злобятся, а Антон, наоборот,  ласковый  делается,  плачет,  всех  ему  жаль.
Деньги прохожим раздает, пальто с себя снимет, часы... Ну не в его характере
за ножик хвататься. И потом - он патологически боится крови, в детстве, если
разбивал  колени,  моментально  в  обморок  шлепался.  Да  что  ссадины,   в
ресторанах блюдо подают - говяжье филе на вертеле.  Разрежешь  кусок,  а  он
внутри сочный, розовый. Так Антоше становилось дурно при одном виде. Ну как,
скажите, он мог перерезать  горло  девчонке,  да  еще  преспокойненько  лечь
спать, сжимая окровавленными руками нож? Ладно бы задушил, или  отравил,  ну
по башке треснул, я могу в такое поверить. Но полоснуть лезвием по шее! Там,
говорят, кровь фонтаном хлестала.
   Я молча теребила в руках пачку "Вог", алкоголь делает с  человеком  дикие
вещи!
   - Антон уверяет, - продолжал Бурлевский, - будто в тот день  выпил  сущие
капли. Сначала две бутылки пива,  затем  Верка  поставила  водку,  крохотную
бутылочку "мерзавчик", всего 250 грамм. Себе налила граммов сто пятьдесят, а
остальное предложила кавалеру.
   Он возмутился, почему ему меньше достается, но  хозяйка  быстро  заткнула
гостя. Не успел он опрокинуть рюмку, как алкоголь мигом ударил в мозг. Антон
еле-еле добрался до дивана и рухнул, словно подкошенный. Тяжелый, дурной сон
не прошел даже к утру, и, когда его забирали в отделение,  Антон  ничего  не
соображал. Хмель  начал  отпускать  только  сейчас,  по  прошествии  слишком
большого количества времени.
   - Может, он врет, вылакал ведро, а вам поет песни про две бутылки пива  и
сто грамм.
   - Нет, - вздохнул Федор,  -  не  врет.  Анализ  крови  показал  ничтожное
содержание алкоголя и присутствие клофелина. Значит, кто-то хотел одурманить
сына. Но кто и зачем? Что, если эта таинственная личность специально  опоила
Тошу, чтобы свалить на него убийство?
   -  Погодите,  погодите,  -  попробовала  разобраться,  я  -  водку-то  из
"мерзавчика" они пили с Зайцевой вдвоем?
   - Вроде да, но  Антон  сразу  прошел  в  комнату,  может,  на  кухне  кто
прятался?
   - Ну не глупо ли, - фыркнула я, - значит, Зайцева подносит вашему сыночку
водку с клофелином, а потом дает себя зарезать... То есть сама готовит алиби
для преступника...
   - Антон уверяет, что заснул не сразу, сначала впал в  какое-то  состояние
между сном и явью и в этом полузабытьи услышал, как  Вера  набрала  номер  и
сказала: "Слышь, Пончик, все готово, жди". А Пончиком  они  называли  своего
одноклассника, Никиту, сына модного писателя, Николая Серого, небось слыхали
- про отморозка томищи ваяет. Вот поезжайте к парню и  потрясите  за  жирные
бока.
   Первую секунду я не верила своим  ушам,  потом,  стараясь  изо  всех  сил
скрыть торжество, велела:
   - Давайте адрес и телефон.
   - Погодите, - сказал Федор, тыча пальцем в кнопки, -  Серый  на  старости
лет с ума совершенно сошел, развелся с прежней женой и женился на девчонке в
два раза себя младше. Да что там себя, она моложе Никитки,  Нина  зовут.  Ну
так данная Ниночка всех старых приятелей мужа  отшила,  попробую  сейчас  ее
уговорить вас пустить.
   Минут пять он щебетал в трубку, потом спросил:
   - А что, Кит дома? Хочу подослать к нему одну даму... Нет,  нет,  Нинуля,
это мне нужно, будь добра, дай им поговорить.
   Из трубки понесся возбужденный писк.
   - Откуда ты знаешь? - оторопел Федор. - Ладно, сдаюсь, она  и  впрямь  из
милиции. Только рассуди сама, Никитку все равно вызовут, может,  лучше  дома
побеседовать.
   Трубка коротко всхлипнула, и понеслись гудки.
   - Вот дрянь, - с чувством произнес Федор, - хорошо хоть, эта дура мечтает
о карьере певицы и боится со  мной  откровенно  ругаться.  Видали,  уже  вся
столица про Антона знает! "Московский комсомолец" сообщил.  Ладно,  езжайте,
пока Нинка  не  передумала,  там  все  дома,  улица  Усиевича...  Кстати,  -
остановил меня Федор.
   - Что?
   - Держите, - он протянул мне пейджер.
   - Зачем?
   - Такие у всех моих служащих, понадобитесь, сброшу информацию.
   Я пошла к  метро,  тихо  радуясь.  Утром  ломала  голову,  как  выйти  на
Сорокину, а вечером уже спешу к ней в гости.

Глава 14

   Модный писатель не зря положил глаз на Нину.  Девчонка  оказалась  хороша
экзотической, восточной красотой. Изящная, стройная  фигурка,  нежно-смуглый
цвет юного лица, иссиня-черные, абсолютно  прямые  волосы.  Слегка  раскосые
глаза, похожие на кошачьи,  свидетельствовали  о  родственниках  с  Востока,
высокие скулы и круглый овал лица...
   - Это вы из милиции? - нежным,  словно  звук  хрустального  колокольчика,
голосом пропела Нина.
   Я кивнула.
   - Проходите, - приказала хозяйка и крикнула, - Кит, к тебе пришли.
   В коридоре послышались шаги, и в холл вышел высокий  плечистый  парень  в
мятой рубашке и потертых джинсах. На щеке виднелось  красное  пятно.  Скорей
всего он спокойно спал.
   - Где будем разговаривать? - сухо осведомилась я.
   Раз уж я из милиции, значит, не  стану  разводить  китайские  приседания,
сотрудники правоохранительных органов не отличаются излишней вежливостью. Во
всяком случае в моем любимом  сериале  "Улицы  разбитых  фонарей"  менты  не
слишком церемонятся со свидетелями.
   - Можно у меня, - вежливо ответил Никита.
   Мы вошли в большую просторную комнату с двумя окнами. Да,  здорово  живут
дети преуспевающих писателей. Отличная новая мебель, компьютер,  музыкальный
центр, дорогой туркменский ковер  и  суперплоский  "Филипс"  -  парень  явно
устроился со всеми удобствами. В противоположной от окна  стороне,  у  стены
стоял рояль, не пианино, которое обычно тоскует  в  домах,  где  детей  учат
музыке, а настоящий концертный инструмент с  открытой  крышкой.  Около  него
помещался  пюпитр,  а  на  диване  лежала  скрипка.  Когда-то  я  училась  в
консерватории, правда, по классу  арфы,  но  на  фортепьяно  и  на  скрипке,
естественно, играю не слишком хорошо.
   Не  в  силах  скрыть  любопытства,  я  окинула  взглядом  скрипку.  Потом
спросила:
   - Разрешите посмотреть?
   - Только аккуратно, - напрягся хозяин, - инструмент не любит чужих рук.
   Я осторожно взяла скрипку. На первый взгляд мне  показалось,  что  она  -
произведение великого Амати, вот я и не утерпела,  захотела  прикоснуться  к
раритету. Но сейчас  стало  ясно  -  передо  мной  копия  виолы  гениального
мастера. Скорей всего работы немецких мастеров. Завиток маловат для Амати...
Но все равно подобный инструмент стоит несколько  десятков  тысяч  долларов.
Впрочем, если бы на диване лежала скрипка Амати,  счет  пошел  бы  на  сотни
тысяч...
   Я вскинула скрипку, и чистый, нервный звук поплыл  в  комнате.  Отличная,
великолепная вещь...
   - Вы играете? - поразил