цая  весь  тарарам.  Я  погладила  его
крупную ушастую голову. Кот перевел на меня загадочные желто-зеленые глаза и
вздохнул, как человек. Чувствуя, что сейчас упаду от усталости и засну прямо
на полу, я, отказавшись от ужина, пошла к себе и рухнула на  диван.  Тут  же
принеслись мопсы и принялись шумно выяснять, кто займет лучшее место прямо у
моего подбородка. В пылу спора Муля несколько раз грохалась тучным задом  на
мое лицо, а Ада бегала взад-вперед по подушке,  нещадно  царапаясь.  Кое-как
скинув их на пол, я закрыла глаза. Сквозь подступающий сон  я  почувствовала
толчки:  увидав,  что  хозяйка  задремала,  мопсы  вновь  принялись   делить
территорию.
   Нет ничего гаже, чем вставать в выходной день  около  шести.  Но  у  меня
просто не было другого выхода. Селихово расположено на краю  света.  Сначала
два часа на электричке до Коломны, а потом  бог  знает  сколько  на  местном
автобусе до некоего Ромашина, далее следовало передвигаться пешком  либо  на
попутном транспорте.
   В электричке стоял зверский холод. Не  успела  я  развернуть  только  что
купленный журнал "Мир криминала", как над головой раздался громовой бас:
   - Граждане пассажиры, вашему вниманию предлагаются  качественные  газовые
зажигалки по типу "Ронсон". Невероятно удобная вещь, элегантно  оформленная,
можно переделать клапан, и она станет многоразовой. Цена намного меньше, чем
в ларьках и магазинах.
   Я обернулась. Тощий парень с испитым лицом  держал  над  головой  дешевую
зажигалку черного цвета с белой надписью "Ro-o". Пассажиры тихо  дремали,
уткнув носы в воротники. Продавец не спешил уходить,  с  надеждой  оглядывая
потенциальных покупателей, но никто не  торопился  обзавестись  огнивом  "по
типу Ронсон". Мне стало жаль неудачника, и руки сами собой раскрыли кошелек.
Но не успела я, пощелкав зажигалкой, убедиться, что  та  после  исчезновения
"дилера" моментально перестала  работать,  как  над  ухом  зачастил  высокий
женский голос:
   - Граждане пассажиры... На этот раз моему "вниманию предлагалась"  всякая
мелочь - набор ниток, клеенки, кипятильники и жуткие  китайские  фломастеры.
Торговала этим  хабаром  неопределенного  возраста  женщина  с  безграничной
тоской в глазах. Рядом  стоял  белобрысый  мальчишка  в  девчачьих  сапогах.
Возраст примерно Кирюшкин, но школу не посещает, таскается  коробейником  по
вагонам. Одна  из  пассажирок,  старушка  в  грязноватой  китайской  куртке,
протянула  пацану  сдобную  булочку,  явно  купленную  для  себя  в  дорогу.
Мальчишка вежливо поблагодарил и тут же вцепился зубами в мякиш.
   - Господи, твоя воля, - вздохнула бабка.
   Я   почувствовала,   как   к   горлу   подступает   комок,   и   поманила
представительницу малого бизнеса пальцем. На  этот  раз  в  руках  оказались
ножницы, которые не хотели резать.
   Через полчаса сумка ломилась от ненужных предметов. Коробейники  тянулись
нескончаемой чередой. У всех  был  тоскливый  вид,  всех  было  жутко  жаль.
Примерно через час ассортимент сменился. Теперь предлагали газеты,  домашние
пирожки,  отварную  картошку...  Пару  раз  пробегали  тетки   с   огромными
термосами, вопя:
   - Чай, кофе, какао...
   Потом появился тихий мужик и проникновенно зашептал:
   - Кто желает согреться? Имеем ассортимент с закуской.
   Мужская часть вагона  крайне  оживилась  и  стала  вытаскивать  кошельки.
Продавец  подходил  к  скамейке  и   раскрывал   сумку-холодильник.   Оттуда
выглядывали  бутылки  с  водкой.  Из  другой  тары  извлекались  одноразовые
стаканчики и нехитрые бутерброды, правда, целомудренно замотанные пленкой.
   - А минеральная вода есть? - спросила я.
   - Не держим, - вежливо ответила "рюмочная", - щас после "Кратова"  Танька
побегет, у нее все в наличии - "Спрайт", "Пепси" и "Буратино".
   Так и вышло. На следующей станции в вагон вскочила толстощекая девчонка с
рюкзаком, набитым  пластиковыми  бутылями.  Я  купила  "Святой  источник"  и
бездумно уставилась в окно. Там  проносились  заснеженные  поля  и  какие-то
полуразрушенные конструкции.
   Наконец, спустя два часа,  я  оказалась  в  Коломне  и  чудом  успела  на
отходящий в Ромашине автобус. Народу в  небольшой  желтый  ящик  на  колесах
набилась тьма. По Москве давно не ходят такие  машины,  но  в  области  они,
очевидно,  единственный  вид  транспорта.  Вниз  по  шоссе  автобусик  бежал
довольно ходко, вверх еле полз, тяжело фыркая.
   Через каждые  три-четыре  километра  он  останавливался  возле  очередной
деревеньки, и пассажиры менялись, оставаясь  парадоксальным  образом  внешне
такими же - бабы в мохеровых шапках и пальто с  "норкой",  мужики  в  старых
куртках. Одновременно с людьми в салоне мирно покачивались кролики, собаки и
куры.
   Только когда на остановке с милым  названием  "Крысово"  сухонькая  бабка
стала затаскивать по ступенькам упирающуюся козу, водитель заорал:
   - Вылазь, тетка, ты бы еще с крокодилом ехать надумала.
   - Так  какая  от  крокодила  польза,  -  резонно  ответила  неконфликтная
бабулька, втянув животину в салон, - ни молока, ни творога, а  Машка  -  моя
кормилица.
   - Слазь, говорю, - вопил шофер, - вчерась одна такая с козлом ехала,  так
он все вокруг заблевал.
   - Тише, тише, сыночек, - просила бабка, - моя Маня  к  машине  привыкшая,
тихонечко в уголку примостится.
   - Слазь, - не успокаивался водитель, - пока не слезешь - не поедем.
   Пассажиры загудели. Бабулька затряслась и чуть не плача спросила:
   - Граждане, делать-то что? С собакой можно, а с козой нет?
   - Слышь, парень, - буркнул  огромный  красномордый  мужик,  -  хорош  над
людями измываться, давай ехай!
   - А ежели коза всех перепачкает, обосрется, мне убирать? - злился шофер.
   - Давай ехай, - хором закричали селяне, - сами разберемся.
   - Ну, как хотите, - присмирел парень и, выплескивая злобу,  резко  рванул
вперед.
   Стоящие люди попадали, как груши. Лишь одна  коза  удержалась  на  ногах.
Наверное, на четырех конечностях удобнее стоять, чем на двух.
   - Спасибо, граждане, - с чувством произнесла бабка, устраиваясь в углу, -
кабы не вы, переть бы нам с Маней пехом.
   - Отчего же пехом? - удивился тонкий парень в рваной кроличьей  шапке,  -
ты бы, бабуся, на козу села и галопом домой!
   Автобус грохнул от хохота, даже  водитель  засмеялся.  Так,  хихикая,  мы
добрались до церкви. Народ потянулся на выход. Ромашине, конечная.
   - Где Селихово? - спросила я у шофера.
   -  Туточки,  -  ответил  тот,  пиная  скаты,  -  через  лесок,  недалеко,
километров пять будет.
   - Доехать нельзя?
   - На попутной только, - сообщил водила и закурил.
   Я уныло оглядела пустое  шоссе.  Никаких  признаков  автомобилей,  только
где-то далеко-далеко тарахтит мотоцикл. Минут через пять звук приблизился  и
стало понятно, что это не мопед, а  совершенно  диковинный  вид  транспорта,
никогда ранее мной не виданный. Впереди один мотор без признаков капота,  от
него тянется длинная ручка к небольшому железному ящику  на  колесах.  Перед
ящиком на скамеечке, держась за повод, сидела баба в резиновых сапогах.
   - Чего маешься? - крикнула она мне. - Подвезть?
   - Спасибо, - с чувством произнесла я, устраиваясь возле водительницы.
   - Не за что, - ухмыльнулась тетка, ловко управляя  таратайкой,  -  не  на
плечах несу, колеса везут. В Селихово? Я кивнула.
   - Докторша, что ли, новая?
   - Нет, к Фединым, по делу.
   - А-а, - протянула баба и потеряла ко мне всякий интерес.
   Мы мирно тряслись по колдобистой дороге, до носа долетала вонь, очевидно,
в кузове лежал навоз. Наконец тетка притормозила у пригорка и ткнула  черным
пальцем вбок.
   - Гляди, Селихово.
   - Спасибо, - вновь сказала я, одурев от тряски и запаха.
   - Ступай себе, - вздохнула добрая самаритянка и добавила:
   - Ты там у Фединых поосторожней.
   - Почему?
   - Хулиганы они, - пояснила бабка и завела колымагу.
   Провожаемая треском, я дошла до поворота и увидела несколько  почерневших
избенок с полупокосившимися заборами. "Улица  Матросова,  дом  12",  -  было
намалевано белой краской на первом  домишке.  Недоумевая,  куда  по-девались
одиннадцать предыдущих зданий, я толкнула калитку и оказалась в захламленном
дворе. Значит, Писемский ошибался,  Ксюша  жила  не  на  улице  Космонавтов.
Слева, у полуразбитого кресла стояла огромная ржавая ванна, справа  высилась
поленница. Покосившиеся ступеньки жалобно запели под  моей  тяжестью,  дверь
распахнулась, и ноги ступили внутрь невероятно грязной комнаты. Всюду,  куда
только хватало глаз, тянулись немытые банки, висели вонючие тряпки, ведра  и
сита.
   - Есть кто живой? - крикнула я.
   - Чего надоть? - раздался голос.
   Тут  же  отворилась  другая  дверь,  на  меня  пахнуло  стойким  ароматом
перегара. В проеме стояло существо мужского пола  неопределенного  возраста.
Красные опухшие глазки, всклокоченная сальная шевелюра, трехдневная  щетина,
на плечах - драный ватник, на ногах -  калоши.  Ален  Делон,  да  и  только.
Небось как французский актер, тоже не пьет  одеколон.  Правда,  про  бурбон,
наверное, не слышал, обходится самогонкой.
   - Чего надоть? - повторило небесное создание, яростно  скребя  подбородок
черными ногтями. - Ты кто будешь, пенсию носишь?
   Его глаза с надеждой заблестели, но я порушила его мечты:
   - Ксения Федина здесь живет?
   Если бедная девочка пошла на кражу, чтобы вырваться из  этой  обстановки,
ее даже и упрекать нельзя!
   - Ксения, Ксения, - забормотал хозяин, морщась, - кто ж это такая будет?
   - Сестра твоя, уебище, - донеслось из избы.
   - Ксюха! - обрадовался братец. - Так она померла!
   - Когда? - спросила я, чувствуя ужасную усталость. - Когда?
   Собеседник расстегнул ватник и начал чесать грудь. Может, у него блохи?
   Отойдя на всякий случай подальше, я повторила:
   - Когда?
   Мужик перестал скрестись и крякнул:
   - Ленк, не помнишь?
   - Года два назад, - ответил голос и  тут  же  в  комнату  вошла  довольно
молодая востроносенькая женщина в застиранном байковом халате.
   - А вам зачем? - поинтересовалась она.
   Секунду я колебалась, что ответить. Для таких  киностудия  -  как  другой
мир, а милиционеру тоже ничего не скажут, испугаются.
   - Видите ли, я представляю лотерею "Поле чудес". Ксения  Федина  выиграла
большой приз, но в квитанции указала этот адрес.
   - Да вы проходите в залу, - оживилась Лена, услышав про деньги.
   Мы прошли в довольно опрятную, явно парадную  комнату,  в  которой  стоял
дикий холод.
   - Ксения померла, - сказала невестка и спросила, - а чей теперь  приз?  Я
развела руками:
   - Во-первых, мы должны удостовериться, что девушка  мертва,  у  вас  есть
свидетельство о смерти?
   Лена покачала головой.
   - С чего вообще вы решили, что она покойница? И где Раиса Петровна?
   - Свекровь тоже померла, - спокойно ответила Лена, - силосом задавило.
   - Чем?
   - Она в яме вилами  корм  для  коров  доставала,  а  тут  силосораздатчик
сломался и на нее  целую  тонну  комбикорма  высыпал.  Враз  задохнулась,  -
спокойно пояснила женщина. - А о Ксюхе бумага есть.
   - Какая?
   Лена встала, выдвинула ящик буфета, порылась и подала мне листок.
   - Вот.
   Справка  из  больницы  ј1754.  "Ксения  Федина  находилась  на   лечение,
доставлена с травмами, несовместимыми с жизнью. Скончалась 28 сентября. Тело
кремировано, как невостребованное".  Ни  даты,  ни  круглой  печати,  только
подпись - доктор Иванов и штамп. Филькина грамота! Да еще  с  грамматической
ошибкой - на лечениt. Ни один здравомыслящий человек не поверит  данному,  с
позволения сказать, "документу". Но тот,  кто  состряпал  бумажонку,  хорошо
знал Ксюшиных родственников, для них подобная справка - документ.
   - И вы, конечно, не в курсе, где она похоронена?
   Лена пожала плечами. Ну не дура ли! О каком невостребованном  теле  может
идти речь, когда "извещение" отправили родственникам?! Впрочем, бабе  просто
все равно: умерла сестра мужа, и ладно!
   - У нее есть кто из близких?
   - Только мы, - быстро ответила Лена, - наследство наше.
   - А Витька? - очнулся муж. - Витька-то... Женушка  пнула  его  ногой,  но
поздно. Я сердито сдвинула брови и сообщила:
   - Сокрытие родственников при получении  наследства  карается  по  закону,
можно в тюрьму угодить. Кто такой Витька?
   - Тоже мне, родственник, - фыркнула Лена, - сколько лет не виделись, одно
название.
   - Кто он? - настаивала я.
   - Брат ихний старший, - пояснила Лена, - в Москве  живет,  богатым  стал,
загордился. Домой носа не кажет, помощи никакой...
   - Адрес давайте!
   Лена вздохнула и вновь полезла в буфет. На этот раз она  долго  рылась  в
коробочке и, наконец, сообщила:
   - Приютский переулок, дом один.
   - Кто еще есть из родственников?
   - А никого, - сказала женщина, - четыре брата было и  Ксюха,  ну  и  мать
еще. Сенька помер, Костька сидит, Раиса  Петровна  задохнулась,  Ксюха  тоже
убралась. Только и осталось, что Васька мой, да Витька-хмырь.
   - Константин когда выйдет?
   - Никогда, - пояснила Лена, - пожизненное  получил  за  убийства,  девять
человек порешил, маньяк!
   Я только вздохнула, ну что за люди могли вырасти в  подобной  обстановке?
Только алкоголики да маньяки.

Глава 9

   Домой я вернулась около  десяти  вечера  в  отвратительном  физическом  и
моральном состоянии, крайне злая и усталая.  Даже  за  миллион  долларов  не
выйду больше сегодня из дому.
   Впрочем, подняла голову  жадность,  за  миллион  обязательно  побегу,  не
задумываясь. Хотя пока никто не собирается предлагать  мне  подобные  суммы.
Сейчас лягу на диван, возьму детективчик и пару бутербродиков...
   Но не тут-то было. Открывшая дверь Юля буркнула:
   - Иди скорей на кухню, ждем не дождемся!
   - Что случилось? - испугалась я, оглядывая домашних и животных.
   Вроде все живы, крови и бинтов не видно.
   - Пока ничего, - ответила Катя, - вы меня сейчас внимательно  послушайте,
дело серьезное, требует совместного решения.
   После подобного заявления все  помрачнели  еще  больше  и  уставились  на
Катерину. Та смахнула худенькой рукой волосы со  лба  и  начала  выкладывать
ошеломляющие новости.
   Несколько  лет  тому  назад  Катя  оперировала  милейшую  тетку,  Евгению
Николаевну, архитектора. Потом они слегка подружились, архитекторша пару раз
приходила в гости, а Катя ездила к ней на дачу. Милые, добрые,  приятельские
отношения, почти дружба.
   Сегодня Евгения Николаевна в страшном волнении позвонила Катюше и  велела
ждать своего приезда. Недоумевающая подруга осталась дома, гадая, что  могло
приключиться с бывшей пациенткой.
   Примерно около двух Евгения  Николаевна,  расшвыривая  в  разные  стороны
собак и кошек, влетела на кухню и шлепнула на стол папку.
   - Вот, - сказала она.
   - Что это? - изумилась Катерина.
   Архитекторша  плюхнулась  на  стул  и   принялась,   размахивая   руками,
объяснять. Суть вкратце такова. Летом будущего года на месте  переулка,  где
стоит наш дом, начнут прокладывать огромный проспект, часть третьего кольца.
Причем прямо под нашими  окнами  пройдет  линия  так  называемого  "легкого"
метро, а попросту, надземка, городская электричка, альтернатива троллейбусам
и трамваю. Только метрополитен упрятан под  землю,  а  эта  бегает  поверху,
оглашая окрестности диким ревом. Добрый мэр велел установить  вдоль  будущей
трассы шумозащитные щиты, только  они  в  данном  случае  помогут  мало,  мы
гарантированно лишимся покоя и сна.
   Проект держится в страшном секрете, чтобы москвичи, оказавшиеся  в  "зоне
риска", не подняли вопль и не начали ходить с транспарантами  вокруг  мэрии.
Собственно говоря,  пострадают  только  три  башни.  Наша  и  две  соседние.
Остальные дома, пятиэтажки первой серии из унылых,  серых  блоков,  подлежат
сносу. Их разберут, а жителям дадут новые квартиры в Митино или  Марьино,  а
может, в Бутово. Во всяком случае, не в центре.
   Нас же никто переселять не собирается, и очень скоро жизнь превратится  в
кошмар.
   - И что делать? - испугалась Катя.
   - Быстро продавать квартиру и покупать в  другом  месте,  -  посоветовала
Евгения Николаевна, - причем, действовать следует немедленно. Как только  до
риэлторских контор дойдет слух  о  строительстве  проспекта,  цена  на  ваши
хоромы упадет ниже некуда.
   Перепуганная Катерина, подталкиваемая  энергичной  Евгенией  Николаевной,
побежала в контору по продаже недвижимости. У  активной  Евгении  Николаевны
имелась подружка, весьма успешно работающая агентом.
   В фирме их встретили с  распростертыми  объятиями  и  моментально  выдали
большой лист со списком  квартир,  приготовленных  на  продажу.  Катя  сразу
наткнулась на подходящий вариант.
   - Две квартиры, соединенные в одну. Прямо как наша, - щебетала подруга, -
и самое главное!  В  двух  шагах  отсюда,  Майский  переулок.  Дом  хороший,
кирпичный, потолок три метра...
   - Боже, - пришла в ужас Юля, - нам придется делать ремонт  и  переезжать,
просто катастрофа!
   - Это не катастрофа, - отрезала Катя, - ужас начнется, когда  под  окнами
понесутся электрички, прикинь на минуту: летом жара, духота, а мы паримся  в
закрытом помещении.
   - Почему в закрытом? - удивился Кирюшка.
   - Потому что окна из-за грохота открыть нельзя.
   - А куда денется наша хата? - поинтересовался Сережа.
   -  Там  целая  цепочка,  -  ажиотировалась  Катя.   -   Семья   Никитиных
разъезжается. Дети отправляются в двухкомнатную, родители  в  трехкомнатную.
Из трех комнат люди переезжают в две. А из тех двух Петровы  отправляются  в
четыре, а уже из этих четырех Михалевы едут в наши,  вместе  с  Поповыми  из
трехкомнатной,  куда  переселяются  старшие  Никитины.   Понятно?   У   меня
закружилась голова, но на всякий случай я кивнула.
   - Они хотят жить в коммунальной квартире? - изумилась Юля.
   - Кто? - спросила Катя.
   - Ну Поповы с Никитиными...
   - Они родственники, двоюродные сестры, и хотят жить вместе.
   - Зачем? - изумилась я.
   - Ну это не наше дело, - начала потихоньку закипать  Катерина,  -  завтра
пойдем. Поглядим на квартиру и, если подойдет, тут же оформим сделку,  нужно
успеть до Нового года.
   - Почему? - спросил Кирюшка.
   - Ну, - слегка растерялась Катюха, - так в  агентстве  сказали,  вроде  в
январе могут начаться трудности.
   - Какие?
   - Не знаю, - рассердилась Катя, - да вы не волнуйтесь, если нам в Майском
понравится, Сонечка бумаги оформит, везде пробежит, останется только подписи
поставить.
   - Кто такая Сонечка? - насторожилась Юля.
   - Риэлторша, подруга Евгении Николаевны...
   - Небось думает до Нового года комиссионные получить, вот  и  торопит,  -
буркнул Сережка.
   - Впрочем, - вздохнула Катя, - я не  настаиваю.  Не  хотите  -  не  надо.
Правда, потом станем локти кусать. Да, боюсь, поздно.
   Поспорив еще с полчаса, мы  достигли  консенсуса.  Завтра  утром  смотрим
предлагаемую жилплощадь и  принимаем  окончательное  решение.  Не  успела  я
двинуться в ванную, как где-то запищал телефон.
   В нашей семье первой на звонок всегда отвечаю я. И  тому  есть  множество
причин. Очень часто Катю беспокоят надоедливые люди,  ипохондрики,  желающие
поплакаться. Я знаю их всех наперечет и холодным голосом отвечаю:
   - Нет дома.
   Юлечка боится, что  начнут  разыскивать  из  редакции,  а  Сережка  хочет
провести вечер спокойно. Но его начальник обожает трезвонить  после  семи  и
раздавать путаные,  часто  взаимоисключающие  указания.  В  мои  обязанности
входит говорить всем коротко:
   - Хозяева отсутствуют.
   Впрочем, после подобного заявления у ребят начинают надрываться пейджеры,
но,  в  конце  концов,  это  односторонняя  связь.  Мы  давно  хотим  купить
автоответчик. Только на дорогую игрушку  все  время  не  хватает  денег.  То
Кирюшка разобьет ботинки, то поломается чья-нибудь машина...  Так  что  пока
роль секретаря выполняю я.
   Писк несся из гостиной. Кто-то бросил трубку возле телевизора.
   - Алло, - пропела я, чуть задыхаясь.
   - Вас беспокоит телеф