еской.
   Куски дерева так и летели в разные стороны.
   - Так это по календарю, - не  сдавался  мастер,  -  а  на  дворе  февраль
февралем, пурга, холод. Мне бы в тепле сидеть, нет, иди, чини  ваше  стекло,
надоело все, за копейки по квартирам таскайся!
   Он в гневе сплюнул на пол, подналег на стамеску и моментально отодрал  от
двери довольно большой кусок дерева.
   - Осторожней!
   - Нечего меня учить, возьмешь банку краски да замажешь!
   Отвратительный пролетарий начал раздражать меня до дрожи. Хотя  какой  он
рабочий! Настоящий работяга любит свою профессию, гордится умением и никогда
не позволит себе испохабить  материал.  Ну  не  станет  истинный  мастеровой
халтурить, потому что не умеет. А этот - люмпен, кричащий при любом  удобном
случае: "Вы все лентяи, а я рабочий".
   - Мух, что ли, били? - не успокаивался мужик.
   - Нет, кенгуру прогоняла. У стекольщика выпал из рук нехитрый инструмент.
   - Кого?
   - Кенгуру, знаете, есть такое животное, большое, с сумкой на животе?  Оно
иногда ко мне на балкон приходит, а я его гоню, вот неудача и вышла.
   Собеседник замолчал, потом сказал:
   - Уйди из комнаты!
   - Почему?
   - Не люблю, когда за спиной стоят.  Я  покорно  вышла  на  кухню.  Спустя
четверть часа стекольщик крикнул:
   - Все, готово!
   Я проводила его до лестницы. Он вышел, внезапно повернулся и сказал:
   - На шестом этаже, в 37-й квартире, профессор живет, Качалов его фамилия,
психами занимается. Хороший мужик и берет недорого. Когда у моей тещи  глюки
пошли, он ей какие-то  таблетки  выписал.  Не  поверишь,  как  новая  стала.
Готовит, убирает, в магазин ходит, а до этого  не  помнила,  как  зовут.  Ты
сходи к нему по-соседски, глядишь, и поможет чем.
   Вне себя от негодования я хлопнула  дверью.  Спасибо  за  совет!  Кенгуру
существует на самом деле, не знаю, почему его никто, кроме меня, не видит!
   Вечером с пятью чемоданами явилась Ира.
   - Там в машине еще всего полно, - отдуваясь, сказала она.
   Лиза  и  Кирюша  полетели  вниз.  Пока  они  таскали  телевизор,   видик,
музыкальный центр, кассеты и диски, я молчала. Но  когда  появились  тостер,
СВЧ-печка, утюг и кофеварка, я не выдержала:
   - Ну зачем всю бытовую технику приволокла! У нас своей полно. Хорошо хоть
стиральную машину с холодильником не привезла.
   - Они встроенные, - вздохнула Ирина, - отдирать тяжело,  а  то  бы  точно
прихватила, ничего козлу не оставила бы, пусть теперь без тостиков  поживет,
а то он жареный хлеб обожает.
   - Подумаешь, новый тостер купит, в чем проблема.
   Ирочка радостно засмеялась:
   - Никогда, у паразита денег нет, ему мамонька даже на сигареты давала. За
пять лет только одну картину и продал, идиот кретинский! Он святой, а  мы  с
мамой тряпки половые!
   И она поволокла агрегаты на кухню. Я в  задумчивости  пошла  в  ванную  и
начала вытаскивать из машины чистое белье. Однако странно. Ну кто же убивает
курицу, несущую золотые яйца? Почему Борис Львович кинулся обвинять  Аню?  В
его положении было бы логичней  защитить  супругу,  отмести  от  нее  всякие
подозрения. И как он думает теперь жить? Будет искать новую кормилицу?
   - О! - завопила Лиза. - Класс, у тебя все диски Земфиры есть!
   - Ага, - отозвалась Ирина, - бери.
   - Ой, какая кофточка, а жилетка!
   - Нравится?
   - Жуть.
   - Меряй, - разрешила гостья.
   Девчонки самозабвенно зашуршали пакетами. Я всунула голову в комнату.  На
кровати - гора шмоток, рядом Лиза с раскрасневшимся лицом, возбужденные Муля
и Ада. Рамик тихо жует что-то в углу.
   - Где мамина записная книжка? - поинтересовалась я.
   - Туточки, - ответила Ирина и притащила очень дорогую вещичку.
   Переплет из натуральной тисненой кожи и защелка из настоящего золота.
   Никита Малышев отозвался чуть слышно:
   - Да.
   - Вас беспокоит Евлампия Романова. Помните меня?
   - Нет.
   - Ну, та женщина, которая работала у Ани Ремешковой якобы в  прислугах...
Сообразили?
   - Да.
   - Мне надо с вами побеседовать.
   - Да.
   Немногословность собеседника начала меня злить, и я на  повышенных  тонах
поинтересовалась:
   - Что - да?
   - Помню.
   - Мне надо с вами поговорить, немедленно!
   - Приезжайте, - все так же коротко заявил  Никита  и  моментально  бросил
трубку.
   Нет, каков нахал! Даже адрес не сказал. Правда, все координаты записаны в
телефонной книжке, но он-то об этом не знает!
   Кипя от негодования, я оделась, подошла к комнате Иры и крикнула:
   - Про уроки не забудьте, манекенщицы!
   Девочки, самозабвенно потрошившие чемоданы, подняли растрепанные головы и
с недоумением уставились на  меня.  Наконец  отданный  приказ  дошел  до  их
мозгов, и они разом отозвались:
   - И ну их на фиг, уроки!
   - На фиг, так на фиг, - согласилась я и добавила:
   - Вернусь к ужину.
   - Можешь не торопиться, - радостно разрешила  Лиза,  -  нам  еще  столько
разобрать надо!
   Я прикрыла дверь. Надо же, пока что девицы  в  восторге  друг  от  друга.
Интересно, через какое время  Ирина  начнет  устраивать  скандалы?  Впрочем,
очень доволен был и Кирюша. Я нашла его в гостиной возле роскошного  видика.
У нас, честно говоря, самая примитивная, устаревшая модель,  так  называемый
видеоплеер.  Он  может  только  демонстрировать  кассеты,  а  вот   записать
передачу, которая идет по телевизору в ваше отсутствие, не способен. Кирюшка
постоянно убивался по этому  поводу.  Мультик  про  обожаемых  им  Симпсонов
Ren-TV показывает отчего-то в полдень, когда все приличные дети  тоскуют  за
школьными  партами.  Одноклассники   потом   преспокойненько   просматривали
записанное, а Кирюшка чуть не рыдал от зависти.  Сейчас  же  он  пребывал  в
крайней степени ажиотажа.
   - Лампа! - заорал он, заметив в  дверях  мою  фигуру.  -  Лампуша,  глянь
скорей, какой видак! Лазерные головки, будильник  и  записывает!  Ну,  кайф,
теперь ничего не пропущу. Ирка сказала, он сам  включится,  сам  заработает,
только программу задать надо! А еще кассет сколько! Прикинь, у нее почти все
есть, вон коробки стоят.
   У окна и впрямь высились три огромные упаковки из-под сигарет "Пэл-Мэл".
   -  Еще  она  ноутбук  дала,   -   потряс   Кирюшка   плоским   черненьким
портфельчиком, - сказала: "На, пользуйся, мне подарили, только я не хочу его
даже трогать".
   В вагоне метро я  отыскала  свободное  место  и  втиснулась  между  двумя
огромными тетками, закутанными в дешевые турецкие дубленки. "Одно  хорошо  -
Ирина совсем нежадная. Разрешила Лизе рыться в  своих  нарядах  и  поставила
видеомагнитофон не в своей комнате, а в гостиной", - подумала я.

Глава 7

   Никита Малышев долго  не  открывал  дверь.  Потеряв  всякое  терпение,  я
забарабанила в  нее  ногой.  Наконец  где-то  далеко  послышалось  шарканье,
загрохотал замок, дверь распахнулась, и я ойкнула. На  пороге  стоял  мужик,
мало похожий  на  щеголеватого,  импозантного  Никиту.  За  те  дни,  что  я
проработала у Ани, Малышев пару раз забегал к Борису Львовичу.  Выглядел  он
всегда безупречно - светлая рубашка, безукоризненно выбритое лицо  и  легкий
аромат дорогого парфюма. Сейчас же  передо  мной  предстал  индивид,  больше
всего смахивающий на бомжа. Щеки парня покрывала трехдневная щетина, красные
воспаленные глаза лихорадочно  блестели,  брюки,  когда-то  светло-песочного
цвета, напоминали мятую тряпку кофейного оттенка, волосы  сальные,  несвежая
рубашка. Похоже, за дни, прошедшие с момента смерти Жанны,  он  ни  разу  не
умылся, не почистил зубы, не менял белье. Спал небось в одежде.
   - Вы ко мне? - хриплым басом поинтересовался хозяин.
   Удушливая волна перегара ударила мне в ноздри, и я чихнула. Так, понятно,
беспробудно пил. Надеюсь, хоть сейчас протрезвел немного.
   Мы прошли на кухню, которую явно обставляла  женщина.  На  белом  карнизе
висели кокетливые розовые занавески с рюшами и ламбрекеном. На подоконнике -
кружевные салфеточки, сверху вазочки,  керамические  гномики,  пластмассовые
свинки.  По  стенам  развешана  тьма  полочек  с  баночками.  Часы  в   виде
сковородки, картина,  изображающая  набор  фруктов,  а  холодильник  украшен
доброй сотней разноцветных магнитов. Наверное,  при  жизни  Жанны  помещение
выглядело нарядно, сейчас же в мойке  громоздилась  гора  тарелок,  банок  и
чашек, на  овальном  столе,  покрытом  клеенкой,  стояла  куча  предметов  -
бутылки, полные пепельницы, масленка с  совершенно  растекшимся  содержимым,
отвратительно воняющая безголовая селедка и пакет явно сгнившего кефира.
   Я села за стол, положила руки на клеенку, и они  моментально  прилипли  к
ней.  Похоже,  тут  давно  не  убирались.  Никита   устроился   напротив   и
поинтересовался:
   - Чего надо?
   Меня чуть не стошнило от букета ароматов.  Селедка  смердела  невыносимо,
изо рта Никиты вырывалось зловоние, и  особую  пикантность  придавала  этому
"коктейлю" резкая вонь из вскрытого пакета "Биомакса".
   - Уберите со стола, - велела я.
   Никита молча поднялся, вытащил  почти  доверху  набитое  помойное  ведро,
рукой затолкал мусор поглубже, сверху навалил селедку, пакет кефира,  окурки
и запихнул переполненную мусорницу под мойку.
   - Нельзя так распускаться, - сказала я, - вы  когда  умывались  последний
раз? Никита напрягся:
   - Не помню.
   - А переодевались?
   - Не помню!
   - Что, все время пили?
   - Не помню.
   - Да хоть что-нибудь ты помнишь? - обозлилась я.
   Никита кивнул.
   - Что? - продолжала я кипятиться.
   - Как Жанна страшно закричала и  упала,  -  тихо-тихо  ответил  парень  и
потянулся к бутылке.
   Я моментально отобрала у него "Гжелку" и сказала:
   - Хватит. Лучше скажи, хочешь, чтобы убийцу Жанны наказали?
   Никита тихо пробормотал:
   - Да.
   - Тогда изволь ответить на несколько вопросов.
   Малышев сморщился и начал тереть виски.  В  открытом  шкафчике  виднелась
упаковка кофе. Я встала, включила электрочайник, приготовила крепкий сладкий
кофе и поставила чашку перед вдовцом:
   - Пей.
   Художник  покорно  стал  глотать  ароматную  жидкость.  Я  тем   временем
распахнула огромный холодильник и обнаружила там пяток кастрюль и  несколько
упаковок с продуктами.  Прокисший  суп,  заплесневелые  котлеты  и  колбаса,
стухший творог и вполне нормальный на вид сыр.
   - Ты что-нибудь ел? Никита покачал головой:
   - Не хочется.
   - Ладно, уж извини за бестактный вопрос, но ты знал, что  Жанна  и  Борие
Львович состоят, как бы это помягче сказать, в интимной связи?
   - Да, - спокойно ответил Никита,  -  мы  долго  колебались  между  ним  и
Сергеем Пашковым, но Сережка - хам, а Борис - интеллигентный человек, к тому
же обеспеченный.
   - Погоди, погоди, - пробормотала я, - как понять -  колебались?  Вы  что,
вместе решали, кого Жанне завести в качестве любовника? Ничего себе, однако!
   Никита с тоской взглянул на меня, потом взял со стола бумажки и сообщил:
   - Повестки прислали из милиции, только я не пошел, болел.
   - Пил, - поправила я.
   - Ну пил, - покорно отозвался Никита, - с горя. Только все равно придется
небось пойти к следователю?
   - Конечно.
   - Ноги не идут, - вздохнул парень, - боюсь, заставят на тело смотреть.
   - Зачем?
   - Вроде так всегда делают, вон в кино родственников вызывают на опознание
трупа.
   - Это когда неизвестно, чей труп, - успокоила я его, - а тут все ясно.
   - Вы ведь тоже из милиции? - тихо поинтересовался Никита.
   Не желая вдаваться в подробности, я кивнул а:
   - Вроде того.
   - Давайте я вам расскажу, а вы к следователю сами зайдите.
   - Ладно, - обрадовалась я. - А что рассказывать станешь?
   -  Про  нас  с  Жанной,   -   прошелестел   Никита,   -   только   ничего
противозаконного мы не делали, все по обоюдному согласию.
   - Давай, колись, - приказала я  и,  налив  ему  еще  кофе,  приготовилась
слушать.
   Жанна и Никита родом из  Иркутска.  Отца  у  них  нет,  а  мама  работала
художником в Доме культуры железнодорожников.
   - Погоди, погоди, - заволновалась я, - как это  -  папы  нет,  а  мама  -
художница? У кого? У тебя или у Жанны?
   - У двоих, - ответил Никита.
   - Надо же, какое совпадение, - поразилась я. Парень посмотрел на меня.
   - Вы не поняли. Мы не муж и жена, мы брат с сестрой.
   - Как? Зачем же вы тогда перед всеми супругами прикидывались?
   - Это Жанна придумала. Она ведь была очень красивая и умная, -  продолжил
Никита.
   Разница у них  всего  в  один  год,  Никита  старше,  но  на  самом  деле
верховодила в тандеме Жанна. Апатичный Кит слушался  сестру  беспрекословно.
Учились они в одном  классе,  вместе  получили  аттестаты  и  рука  об  руку
отправились покорять Москву, хотели поступить в  Строгановское  училище,  но
срезались  на  рисунке.  Жанна  не  растерялась  и   отнесла   документы   в
архитектурный, а когда и там вышел облом, кинулась в полиграфический. Но  им
везде не везло, не добирали баллов.
   Уезжать из шумной, яркой Москвы в сонный, провинциальный Иркутск  страшно
не  хотелось.  В  столице  все  время  что-то   происходило.   -   выставки,
презентации, всякие культурные  мероприятия.  Жанночка  и  Никита  -  натуры
артистические,  мечтавшие  стать  художниками,  просто  зубами  скрипели  от
злости, представляя свое возвращение домой. Да еще Никиту тут же бы  забрали
в армию. Честно говоря, после трех неудач парень  приуныл,  сложил  лапки  и
покорился  обстоятельствам.  Но  у  Жанны  был  другой  характер.   Природа,
наверное, ошиблась,  наградив  девочку  мужскими  качествами  -  невероятным
честолюбием, завышенной самооценкой, патологическим  усердием,  желанием  во
что бы то ни стало пробиться в люди  и  вырваться  из  нищеты.  Вся  женская
мягкость,  нерешительность,  слезливость,  перепады   настроения   достались
Никите.
   Жанна отыскала в  столице  техникум,  готовивший  гримеров  и  художников
сцены. Конкурс туда был небольшой, и ребятам удалось попасть на первый курс.
Поселились они в общежитии и три  года  страшно  бедствовали.  Подрабатывали
дворниками, лифтерами, делали за деньги чертежи для студентов  МАДИ  и  даже
преподавали рисование в школе. Но  заработанные  крохи  уходили  только  "на
унитаз". Громадными усилиями  Жанна  умудрялась  сэкономить  копейки,  чтобы
одеться. Зимой и летом ходила в одних джинсах и кофточках, связанных крючком
из катушечных ниток. Но дешевая одежда не скрывала редкой  красоты  девушки.
Индийские "техасы" подчеркивали изящество ее стройной фигурки.
   Приближалась защита диплома, и Малышевы  делались  все  мрачнее.  Никакой
возможности зацепиться в Москве у них не было. Шел 1985 год, чтобы  получить
в Белокаменной работу, нужна была столичная прописка.  Конечно,  можно  было
вступить в брак, но ни Жанна, ни Никита так и не нашли себе пару.
   А потом им повезло. Проректор по учебе, толстенький, лысоватый  мужичонка
с маслено поблескивающими карими глазками стал зазывать  к  себе  в  кабинет
Жанну. Поводы всякий раз были идиотские -  плохо  переплетена  курсовая,  не
правильно оформлен доклад...
   На пятый  раз  Константин  Петрович  нежно  взял  девушку  за  руку  и...
предложил провести с  ним  приятный  вечер  в  субботу  на  даче.  Жанночка,
прекрасно понимая, что за вечером последует и ночь, согласилась.  Константин
Петрович, кстати, секретарь партийной  организации  техникума,  обрадовался.
Жанна, правда, поставила одно условие. Двадцать пятого марта, в субботу,  им
выдают стипендию, вот получит ее и приедет.
   В  назначенный  день  надушенный  Константин  Петрович  ждал  девушку   в
условленном месте. Жанночка  пришла  хорошенькая,  в  симпатичной  курточке.
Весна в  этот  год  выдалась  ранняя,  жаркая.  От  нагретой  солнцем  земли
поднимался  одуряющий  аромат,  на  грядках  полезла  первая  травка,  и   у
Константина Петровича тряслись руки, когда он отпирал  заржавевший  за  зиму
замок. Впрочем, мужик не собирался торопиться. Накрыл стол, поставил бутылку
шампанского, налил бокалы, чокнулся с дамой,  выпил,  повторил  и...  больше
ничего не помнил.
   Пришел в себя он только на следующее утро. На даче все осталось в целости
и сохранности, кошелек с выданной накануне зарплатой мирно лежал в  кармане,
исчез только партийный билет.
   Похолодев от ужаса, Константин Петрович вернулся домой и наорал на  жену,
некстати подвернувшуюся под руку. До понедельника он еле дожил, не  понимая,
что произошло. Ситуация разъяснилась после конца занятий. В три часа к  нему
в кабинет вошли Жанна и Никита. Парень быстро запер дверь, девушка  выложила
на стол кипу фотографий. Плохо  слушающимися  пальцами  проректор  перебирал
компрометирующие снимки. Вот он с Жанной за столом, заставленным  бутылками,
а вот в постели. Самое интересное, что Константин Петрович не помнил ничего.
   - Вы получите снимки  и  негативы,  если  выполните  наши  требования,  -
отрезал Никита, - отдадим и партбилет.
   Константин  Петрович  похолодел.  Аморальное  поведение,  конечно,  очень
плохо, но оно ничто по сравнению с потерей красной книжечки.
   - Чего вы хотите? - проблеял мужик.
   - Два  места  в  аспирантуре  и  жилпощадь  в  Москве,  можно  комнату  в
коммуналке, - ответила Жанна. - Времени у  вас  ровно  месяц,  до  следующей
оплаты членских взносов.
   -  Ты  специально  назначила  свидание  на  день  зарплаты,   -   осенило
проректора, - знала, что у меня обязательно будет с собой партбилет, дрянь!
   - Спокойно, - ответил Никита.
   - А если я не соглашусь? Парень пожал плечами:
   - Нашлепаем карточек и разошлем всем:  вашей  жене,  ректору,  в  учебную
часть, в партийную организацию.
   - Между прочим, на них и Жанна есть, - пытался сопротивляться проректор.
   - Ну и что, - удивилась студентка, - скажу, полюбила вас, а вы  обманули,
обещали развестись с женой, еще все жалеть начнут! Лучше подумайте, что  вам
за утерю партбилета будет, мало не покажется.
   Константин  Петрович  только  вздохнул.  За  пропажу  партийного   билета
следовал в лучшем случае выговор, в худшем торжественное изгнание  растеряхи
из партийных рядов. Жизнь исключенного из КПСС человека,  как  правило,  шла
под откос, на карьерном росте и  загранкомандировках  можно  было  поставить
жирный крест.
   Пришлось проректору покрутиться, но возможности у него были, и  Никита  с
Жанной получили крохотный, девятиметровый пенальчик, правда, в самом центре,
на Кропоткинской улице, в аварийном доме. Комната их  напоминала  колодец  -
длина и высота помещения почти совпадали. Но  брат  с  сестрой  не  унывали.
Осенью  их  зачислили  в  аспирантуру,  а  в  карманах  лежали  паспорта   с
вожделенной московской пропиской.
   Началось восхождение к высотам благополучия. В Иркутск они больше никогда
не ездили, и через пять  лет  стали  обеспеченными  людьми,  даже  приобрели
кооперативную квартиру. Любопытствующим знакомым,  с  завистью  оглядывавшим
три просторные комнаты с чисто вымытыми окнами, Жанночка спокойно врала:
   - Мужу повезло, получил  заказ  на  мозаику  в  американском  посольстве,
заплатили отлично.
   На самом деле источник благополучия был иной, и для удобной  эксплуатации
"денежной скважины" Жанна и объявила Кита своим мужем.  А  чтобы  кто-то  из
бывших сокурсников, случайно встреченных на тусовках, не  удивился,  девушка
ловко пустила сплетню. Живут они вместе давно, с четырнадцати лет, но, чтобы
к ним в Москве не привязывались, выдавали себя за брата и  сестру,  а  потом
поженились. Но друзья юности встречались  на  их  пути  редко,  а  для  всех
остальных они превратились в молодую бездетную супружескую пару.
   Механизм обогащения был прост, как валенок. Сначала подбиралась жертва  -
мужчина, обязательно семейный,  при  деньгах  и  положении.  Потом  Жанночка
начинала  кокетничать  с  объектом.  Редкий  представитель   сильного   пола
оставался равнодушным к ее белозубой  улыбке  и  стройным  ножкам,  призывно
мелькавшим в разрезе длинной юбки. Как  опытная  обольстительница,  Жанночка
знала - возбуждает скрытое.  Мини-юбочка,  обнажающая  конечности  до  самой
"мадам