, а Паша умирает!
   Катя понеслась в палату. Одного взгляда  опытному  врачу  хватило,  чтобы
понять: к операции на щитовидной железе нынешнее  состояние  Павла  никакого
отношения не имеет. У мужика развилась крайняя форма аллергии - отек Квинке.
Когда после всех принятых мер Копылов порозовел и  задышал  нормально,  Катя
внимательно пересмотрела историю болезни. Там  указывалась  довольно  редкая
форма аллергии - на пищевую  соду.  Вызванная  жена  Копылова  категорически
отрицала даже возможность попадания соды к мужу.
   - Слава богу, - тараторила женщина, - не первый год живем вместе,  ничего
содосодержащего не было.
   - Может, приятели  принесли?  Печенье  покупное  или  пасту  отбеливающую
"Блендамед"? Там сплошной натрий гидрокарбонат,  -  констатировала  Катя,  в
глубине души прекрасно понимая, что от такого  малого  количества  аллергена
отек Квинке не разовьется. Ну съест Павел Семенович крекер-другой, ну чихнет
пару раз, почешется, но чтоб до удушья!..
   Однако жена стояла насмерть. Муж употребляет  только  зубной  порошок,  а
прежде чем съесть продукт, внимательно изучает упаковку, да и  не  любит  он
кексы, печенье и готовые булочки.
   Но утром ситуация повторилась вновь, как раз после обхода, затем вечером,
где-то около шести. Павел Семенович явно брал соду, ел ее два раза в день, а
потом утверждал, что не притрагивался к запрещенному порошку. Катя  терялась
в догадках и подумывала позвать на консультацию психиатра.  Катюша  обыскала
тумбочку Копылова, но ничего, кроме чая, кофе, фруктов и коробочки витаминов
не нашла. И именно красивая упаковка "Витаформ" привлекла  ее  внимание.  На
этикетке  стояло:  "Наиболее  полная,  сбалансированная,   универсальная   и
высокоэффективная  формула,  обеспечивающая  суточную  норму   витаминов   и
минеральных веществ". Ниже приводился состав, а в углу маленькими  буковками
указывалось: нет искусственных добавок, формула из натуральных  компонентов:
не содержит соли,  сахара,  крахмала,  дрожжей,  кукурузы,  животного  жира,
молока и соды.
   - Сколько раз вы их принимаете? - поинтересовалась Катя у Копылова.
   - Дважды в день, - честно ответил мужик, - как предписывается.
   - Дайте мне одну таблеточку, - попросила Катюша.
   Днем она отнесла розовенькую пилюлю в  химическую  лабораторию  и  велела
побыстрей сделать анализ. Результат ошеломлял. Дорогое  импортное  средство,
сделанное в США,  оказалось  чистейшей  воды  подделкой.  Оно  не  содержало
витаминов А, Е, С, Д и В... Не было там ни кальция, ни фосфора, ни йода...
   Только краситель и чистый натрий  гидрокарбонат,  по-простому  -  пищевая
сода.
   Рассказав  Павлу  Семеновичу  об  анализе,  Катя  спросила  расстроенного
мужика:
   - Где вы взяли баночку?
   - Сосед по палате порекомендовал,  -  ответил  Копылов,  -  он  их  давно
принимает, очень хвалил. Не слишком дорогие и качественные, да их тут многие
пьют!
   Катенька не поленилась и  обошла  отделение.  Действительно,  примерно  у
десятка больных на тумбочках стояли знакомые белые баночки. Взяв отовсюду по
таблетке,  Романова  понеслась  в  лабораторию.  И  вновь  химики  сообщили:
краситель и сода.
   Хирург пришла в полнейшее негодование. Упаковка  из  пятидесяти  таблеток
стоила двести рублей, ощутимая сумма для кармана, правда,  она  была  меньше
той, которую запрашивали широко известные фирмы "Витрум",  "Доктор  Тайс"  и
"Ир-винг Нэчурлз". Наверное, людей подкупала цена.
   Катя  не  могла  оставить   без   внимания   факт   подобного   вопиющего
мошенничества и принялась искать, кто  же  поставляет  в  Москву  фальшивки.
Сначала  она  узнала,  что  "Витаформ"  не  распространяется  через  аптеки.
Витамины рекламировались в листовках,  которые  раскладывались  по  почтовым
ящикам, позвонив по телефону, вы получали коробочки, их приносил курьер,  за
доставку не брали ничего. Пару раз реклама прошла по телевидению, но  не  на
центральных, а на так называемых коммерческих каналах.
   И тогда Катя, страстная любительница  детективных  романов,  решила  сама
разоблачить фальсификаторов.  Действовала  она  просто:  заказала  для  себя
"Витаформ", а потом проследила за курьером.  Словом,  через  неделю  женщина
вышла на небольшой домишко в Красногорске, превращенный в крохотный заводик.
В одной комнате штамповались баночки, в другой  из  соды  и  розовой  краски
лепились витамины, в третьей приклеивали изготовленные на  цветном  принтере
этикетки. При всей своей миниатюрности производство поражало  размахом  -  в
день получалось несколько тысяч упаковок. Работали  на  "фабрике"  инвалиды.
Возле машины, производящей банки, стояли два глухонемых  мужика,  аппаратом,
выплевывающим таблетки, управляли женщины, тоже не умеющие разговаривать,  а
в "цеху", наклеивающем этикетки, ловко управлялись слепые.
   Кате удалось не только найти заводик, она ухитрилась заснять производство
на пленку и украсть  несколько  важных  бумаг,  четко  разъяснявших:  дом  в
Красногорске принадлежит некоему Михаилу Николаевичу Громову и  там  создана
реабилитационная база для инвалидов  детства.  Благородное  дело,  полностью
освобождаемое от налогов.
   - Как Михаилу Громову? - заикаясь, спросила я. - Не может быть, наверное,
это просто тезка моего мужа.
   - Нет, - покачал головой Володя, - должен вас  разочаровать.  Именно  ваш
супруг и руководил данным производством.
   - Не может быть, - заикалась я дальше, - тут явно ошибка, Михаил  торгует
компьютерами...
   - Торговал, - поправил майор, - но давно прогорел...
   - Не знала, - пробормотала я удрученно.
   - А что вы вообще знали о своем муже? - спросил Костин.
   Я молчала. Хороший вопрос, похоже, что ничего.
   - Ладно, - миролюбиво согласился майор, - об этом потом.
   - Значит, Катя добралась до истины и вернулась домой, сжимая документацию
и негативы. Тут  бы  ей  пойти  в  милицию,  но,  на  беду,  женщина  решает
действовать самостоятельно и отправляется в офис к Громову.
   Михаил приветливо встречает Катю, мило  улыбается,  сообщает,  что  вышла
явная  ошибка.  Он  торгует  программными  продуктами  и  никаким  домом   в
Красногорске  не  владеет.  Но  Катя  показывает  ксерокопии  бумаг.  Михаил
выдерживает удар и по прежнему утверждает: вышла ошибка, это  не  он.  Но  у
Катюши новый аргумент  -  фотографии.  И  здесь  у  Рогова  с  лица  слетает
всяческое радушие. Он медленно перебирает снимки. Вот инвалиды у машин,  вот
готовые банки, вот этикетки,  а  вот  и  сам  Михаил,  стоящий  во  дворе  и
наблюдающий за погрузкой готовой продукции  в  "Газель".  На  других  кадрах
виден компаньон по афере - Слава  Гоголев,  огромный,  жирный  мужик,  возле
которого особо щуплыми кажутся слепые  тетки  из  "цеха  наклеек".  Вкупе  с
документами на владение дома  и  записями  бесхитростных  рассказов  нанятых
курьеров, впрочем искренне полагавших, что они разносят  отличные  витамины,
дело выглядит просто убийственно. В случае вмешательства  правоохранительных
органов Рогову и Гоголеву грозит за мошенничество пятнадцать  лет  тюрьмы  с
конфискацией. Понимая это, Михаил моментально спрашивает у Кати, сколько она
хочет за молчание.  Женщина  приходит  в  полнейшее  негодование  -  она  не
шантажистка и даже готова передать документы  обманщикам,  ей  нужно  только
одно: пусть кто-нибудь выступит по телевидению  и  сообщит,  что  "Витаформ"
подделка, и еще следует дать объявление в газетах и, естественно, прекратить
производство...
   Услышав эти наивные требования, Михаил сразу понимает, с кем имеет  дело.
Он  моментально  принимает  все  условия.  Катя  оставляет  у  него   папки,
предупреждая: здесь копии. Подлинники и  негативы  в  тайнике.  И  это  так.
Бумаги отданы на хранение крайне надежному человеку.
   Тут Володя остановился и спросил:
   - Пока все ясно?
   - Да, - ответили мы.
   - Ну ладно, едем дальше.

Глава 31

   - Только за Катей захлопнулась дверь,  -  сказал  Костин,  -  как  Михаил
кинулся к компаньону с вопросом: "Что делать?"
   Слава успокаивает подельника, предлагает не волноваться и  берет  дело  в
свои руки. Сначала он просто водит за нос Катю, сообщая, что на  телевидении
нет свободного эфирного времени, а газеты берут информацию  за  месяц.  Пока
наивная женщина ждет, Гоголев быстро  свертывает  производство  и  переводит
заводик в другое место.
   Время бежит, Катя начинает понимать, что ее  попросту  дурят,  и  настает
момент, когда она звонит и говорит Громову:
   - Все, завтра иду в милицию.
   Михаил просит не торопиться и велит ей быть....утром возле  Останкинского
телецентра. Якобы он наконец договорился о записи,  и  Катя  своими  глазами
увидит, как они со Славой начнут каяться.  Женщина  является  на  встречу  и
попадает в лапы к Славе.  Тот  привозит  женщину  к  себе  домой  и  требует
подлинники документов, обещая в случае отказа просто убить Катю.  Та  просит
отпустить ее, обещая, что привезет папки  через  час,  но  подобная  просьба
вызывает у Гоголева нездоровый смех, и он велит, протягивая телефон:
   - Давай договаривайся с какой-нибудь подружкой, пусть подъезжает к  метро
"Динамо".
   Катя начинает звонить.У нее есть всего две  близкие,  абсолютно  надежные
подруги: Лена и Надя. Но одна уехала отдыхать в Карловы  Вары,  а  у  другой
дома муж сообщает:
   - Вечером Надюшкина мать звонила из Тамбова, якобы у нее  инфаркт.  Врет,
наверное, как всегда, но Надя туда в семь утра умотала.
   И тогда, в полном отчаянии, Катюша обращается к Ефросинье...
   - Кстати, - поинтересовался Костин, - а откуда вы друг друга знаете?
   - Она прыгнула под мою машину, хотела покончить с собой, - буркнула Катя.
   - Ага, - кивнул головой майор, - что-то подобное я и предполагал.
   Ефросинья едет к Катукову,  и  тут  начинается  чехарда  и  полный  бред.
Привезенный портфельчик оказывается пустым. И Слава велит искать  документы,
определив на все срок в  две  недели.  Здесь  следует  оговориться.  Гоголев
выглядит внешне абсолютным бандитом - огромный, наглый, грубый, он похож  на
отмороженного "быка" из какой-нибудь группировки. Но только внешне. На самом
деле  Слава  трус  и  никогда  не  имел  дело  с  законом,   хотя   усиленно
прикидывается авторитетом, используя блатной жаргон. На  Ефросинью  его  вид
действует завораживающе, она  до  полусмерти  пугается,  принимая  Славу  за
крестного отца мафии, и начинает бестолковые поиски.
   - Не верю, что Михаил оказался способен на такое, - медленно  проговорила
я, -  не  верю,  тут  ошибка.  Он  интеллигентный  человек,  неспособный  на
подлость!
   - Дорогая Ефросинья... - завел майор. Но я прервала его:
   - Сделайте одолжение, это имя мне неприятно.
   - Как же вас называть?
   - Евлампией.
   - Дорогая Евлампия, - вновь сказал Костин,  -  вы  просто  совершенно  не
знали человека, возле которого довольно долго прожили.
   - Все равно  не  верю,  -  упорствовала  я.  -  Ну  зачем  ему,  богатому
бизнесмену, связываться с сомнительным делом?
   - С чего вы решили, что он богат?
   - Как! - растерялась я. - Но мы ни в чем себе не отказывали, и потом,  он
сам говорил, когда нас сватали.
   - Именно что сам, - фыркнул Владимир. - Его дело дышало на  ладан,  когда
очень удачно подвернулись вы. Знаете, какое приданое дала за вами матушка?
   - Приданое?
   - Ну да, насколько понимаю, она мечтала увидеть вас замужем, а женихи все
не появлялись. Вернее, появлялись, но не те. Поэтому,  когда  тетка  Михаила
предложила вас сосватать, она потребовала за невестой приданое.
   Маменька отдала дачу и картину Кустодиева,  подлинник  великого  мастера.
Михаил  продал  полотно  и  вложил  деньги  в  бизнес,  что  позволило   ему
продержаться на плаву. Потом мамочка умерла, а Михаил продал ее  квартиру  и
вновь вложил полученные доллары в дело,  ну  а  потом  началась  витаминовая
афера.
   Я удрученно молчала. Это было похоже на правду. То-то  супруг  взбесился,
узнав, что я заказала "Витаформ", теперь понятна его злоба.
   Воцарилось долгое молчание. Потом Володя мягко сказал:
   - Понимаю, вам сейчас тяжело, но нужно осознать - Громов никогда не любил
вас.
   - Почему же тогда он был столь внимателен, выполнял любые капризы? - тихо
поинтересовалась я.
   Володя с жалостью поглядел на меня:
   - Знаете, какое вам досталось после смерти родителей наследство? Я пожала
плечами:
   - Дача, квартира, ну мебель, и еще, оказывается, картина,
   Майор так и подскочил на стуле:
   - Господи, да вы жили словно в колбе. Ну вспомните кабинет  своего  отца,
что там было на стенах?
   Я напряглась:
   - Какие-то пейзажи, портреты... После папиной смерти мамочка  все  убрала
куда-то, говорила, будто не может смотреть на них, постоянно плакала.
   - Ваша маменька, - медленно произнес Костин, - была  уникальная  женщина,
редкого трезвого ума, да еще обладала расчетливостью, ей бы не в опере петь,
а сбербанком  руководить.  А  пейзажи  и  портреты,  которые  вы  не  можете
припомнить, составляют одну из лучших  в  нашей  стране  коллекций  русского
искусства. Ваш отец собирал ее всю жизнь.
   Я разинула рот. Ну и ну!
   - После кончины мужа, - продолжил Володя, - ваша мама убрала картины,  но
не потому, что они вызывали тяжелые воспоминания. Она боялась воров. Полотна
отправились к ближайшему другу семьи - Геннадию Ивановичу Юровскому.  Знаете
такого?
   Я кивнула:
   - Конечно, дядя Гена, только он жутко старый.
   - Ну не настолько жутко, - хихикнул Костин, - ему  всего  восемьдесят.  И
притом сохранил полный разум,  мыслит  четко,  быстро  и  даст  фору  любому
молодому человеку.
   Ольга Петровна передала картины  Геннадию  Ивановичу  сначала  просто  на
сохранение. Лучшее  место  трудно  было  придумать.  Юровский  -  крупнейший
специалист в области ракетостроения, мировая  величина,  и  в  доме  у  него
постоянно находится охрана. Незадолго  до  смерти,  уже  в  больнице,  Ольга
Петровна попросила ближайшего друга:
   - Гена, после моей кончины ни за  что  сразу  не  отдавай  всю  коллекцию
дочери.
   - Почему? - удивился Юровский.
   Ольга Петровна вздохнула. Она до беспамятства обожала  своего  ребенка  и
сделала все, чтобы девочку  не  коснулись  жизненные  тяготы.  Результат  не
замедлил сказаться. Любимая дочь  в  тридцать  лет  оказалась  инфантильным,
абсолютно не приспособленным к жизни цветком, болезненным и глубоко ранимым.
По счастью, Ольге Петровне удалось  выдать  ее  довольно  удачно  замуж,  но
молодому зятю она все же до конца не доверяла, потому что сказала ему:
   - Миша, Фросенька обеспеченная девочка. Даже  если  станет  продавать  по
картине в год, всю жизнь проживет безбедно, в свое удовольствие. Но доверять
сейчас детке капитал нельзя, она слишком молода и  неразумна.  Поэтому  всем
станет распоряжаться Геннадий Иванович.
   Четкие указания получил и Юровский. Во-первых, давать  только  по  одному
полотну в год, во-вторых, иметь дело лишь с Михаилом, в-третьих,  рассказать
"неразумной девочке" правду только тогда,  когда  та  достигнет  подходящего
возраста.  А  он  был  определен  Ольгой  Петровной  в  сорок  лет.  В  день
сорокалетия дочь должна была получить из рук Юровского оставшиеся картины  и
могла делать с ними что захочет.
   Ольга Петровна убивала сразу нескольких зайцев. Естественно, что  супруг,
знающий, каким капиталом обладает жена, поостережется плохо относиться к ней
и никогда не затеет бракоразводного процесса. А инфантильная  девушка  будет
жить  припеваючи,  лишенная  возможности  потратить  все  деньги  сразу   на
какие-нибудь глупости. Было только одно "но".
   - А вдруг я умру? - спросил Юровский, быстренько посчитавший, что в  день
сорокалетия Фроси ему самому должно уже стукнуть восемьдесят три.
   Ольга Петровна нахмурилась:
   - Ты этого не сделаешь! Никогда!  Имей  в  виду:  Андрей  тебе  подобного
никогда не простит и на том свете к ответу призовет.
   - Понял, - рассмеялся Геннадий Иванович. - Разрешите  исполнять,  товарищ
генерал?
   Шутки шутками, но он благополучно проскрипел до восьмидесяти одного года,
выдавая Михаилу портреты и пейзажи. Тот продавал вещи, и они  жили  с  женой
безбедно.
   Громов постарался сделать так, чтобы супруга, не дай бог, не превратилась
в самостоятельную личность. Сначала он предложил ей отказаться от концертной
деятельности, мотивируя свои действия полной бесталанностью жены. Ефросинья,
не слишком любившая арфу, легко соглашается. Кстати, коллеги  по  филармонии
вспоминали, что Романова играла не так уж плохо, только всегда была зажата и
испуганна.
   Посадив жену дома,  Михаил  начинает  вкладывать  в  ее  голову  мысли  о
невероятной болезненности.  На  первый  взгляд  подобное  поведение  кажется
заботой. "Дорогая, не  пей  холодной  воды,  заболеешь!",  "Милая,  не  ходи
сегодня на улицу, помни о своих слабых легких", "Очень прошу, носи  с  собой
лекарства, вдруг приступ астмы приключится". Как все  артистические  натуры,
Фрося была крайне внушаема, да еще в детстве и юности мама чересчур  берегла
ее.  Результат  налицо  -  женщина  начинает  болеть  по-настоящему,   редко
высовывается из дома, практически ничего не  делает  и  чувствует  себя  без
Михаила  абсолютно  беспомощной.  Супруг  доволен,  он  может  распоряжаться
деньгами по собственному усмотрению. Фрося,  не  глядя,  подписывает  всякие
бумаги, например, на продажу родительской квартиры.
   Сделав фактически из жены  инвалида,  Громов  сам  живет  полной  жизнью:
заводит любовниц, ходит по ресторанам, встречается с приятелями... Фросю  не
знает практически никто.  Для  всех  существует  версия  -  супруга  Михаила
смертельно больна.
   Неизвестно, сколько бы продлилось  данное  положение  вещей,  но  однажды
Михаил знакомится с бойкой и цепкой  Таней  Молотовой.  Разгорается  бешеный
роман. Милая Танечка, естественно, не знает, на  чем  строится  благополучие
любовника, и решает избавиться  от  ненужной  дамы.  Действует  она  просто.
Посылает  больной  жене  видеокассету  с  записью  любовных  свиданий.  Таня
надеется, что Фрося разозлится и даст Михаилу развод.
   Но  женщина  совершает  невероятный  поступок,  абсолютно  немыслимый   в
структуре ее личности: пишет  предсмертную  записку  и  убегает  из  дома  с
твердым желанием покончить с собой.
   Говорят, наши судьбы записаны господом на скрижалях. Но иногда  он  любит
пошутить, и он решил позабавиться с Фросей, потому что из сотен, нет,  тысяч
проезжавших мимо машин она выбирает именно "Жигули" Кати. И здесь начинается
новый виток этой запутанной до крайности истории.
   Фрося, простите, Евлампия начинает поиски папки.  Она  методично  обходит
любовниц Катукова и тычется во  все  стороны,  бестолково  и  суетливо,  как
слепой щенок. Но женщина не одинока в  своих  поисках.  Напуганные  донельзя
отсутствием бумаг и негативов,  Слава  и  Михаил  тоже  начинают  обход  дам
Катукова. Мыслят они так же, как Евлампия, - скорей всего актер отдал  папку
кому-то из своих баб.
   - Значит, это они убили Костю, - протянула я. - Только кто? Вячеслав  или
Михаил?
   - Ни тот и ни другой, - ухмыльнулся майор.
   - Тогда кто? - не утерпела я.
   - Терпение, немного терпения, - улыбнулся Владимир,  -  я  же  говорил  в
самом начале: в этой истории в тугой комок  сплелось  сразу  несколько  дел,
причем не связанных друг с другом. Итак, по порядку.
   Расследование ведет Слава, Катю он привез в Алябьево и спрятал на чердаке
гаража.
   - Почему они ее не убили? - поинтересовалась я.
   - Ну, говорить об убийстве и на самом деле уничтожить человека  -  разные
вещи, - пробормотал Володя, - не у всякого  получится.  Сначала  они  просто
побоялись, потом решили оставить хирурга  в  живых  до  того  момента,  пока
документы наконец попадут к ним в руки.
   - Слава все время требовал рассказать, где спрятана  папка,  -  вздохнула
Катя. - Пару раз даже ударил меня, но я тупо  твердила:  спросите  у  Кости.
Честно говоря, я была просто в отчаянии и не понимала, куда все  подев