чит, слушай.
У нас тут много разных людей служит.

Коллектив Малевич подобрал первоклассный. Став директором кладбища, он
моментально выгнал вон всех вечно пьяных могильщиков, а затем начал
набирать новых. Основное условие при наборе, абсолютная трезвость. Через
год кладбище было не узнать. С лопатами в руках ходили несколько бывших
инженеров, пара преподавателей, штук шесть сотрудников разнообразных НИИ...
Все носили безукоризненную форменную одежду и получали хорошие оклады. От
ворот прогнали старух и нищих, построили концертный зал, отреставрировали
церковь. Теперь здесь работали только интеллигентные люди. Жили как одна
семья. Вместе справляли праздники, общались семьями. Потом Эдик привел на
работу Жору Саврасова. Как только Эмма Марковна взглянула на парня, сразу
поняла: этот из другой стаи. Уже сам внешний вид нового заместителя
директора навевал мысль об определенных структурах. Жора носил обтягивающие
мощное тело черные рубашки без галстука. Воротник, не сходившийся на
толстой шее, всегда был расстегнут, и виднелась золотая цепь, больше
похожая на якорную, чем на ювелирное изделие. Настораживала и речь парня.
Услыхав его заявление: "Ну, чисто конкретно, ребятишки, работать надо", -
Эмма Марковна впала в истерику и, влетев в кабинет к Эдику, шлепнула тому
на стол папку.

- Что случилось? - улыбнулся Малевич.

- Ваш Саврасов, - кипела Базилевич, - обманул всех. Вот. Я проверила, он
дважды отбывал срок, а в анкете об этом ни словечка! Гнать его взашей!
Господи, Эдик, где были твои глаза. Хоть понимаешь, кого привел?

Директор спокойно закурил, а потом тихо спросил.

- Эмма Марковна, дорогая, какая у вас зарплата?

Дама удивилась:

- По ведомости шестьсот рублей, но ведь вы еще первого числа конвертик
даете.

- Хотите, чтобы в конвертике лежало вдвое больше?

Базилевич хмыкнула:

- Конечно.

- Тогда попытайтесь повернуть мнение коллектива в благоприятную для Жоры
сторону, - спокойно пояснил Эдуард, - потому что благодаря его усилиям мы
станем намного больше зарабатывать.

- Но каким образом? - вскинулась Эмма Марковна.

- А это маленький мужской секрет, - хмыкнул начальник. - Успокойтесь,
ничего криминального.

Но Эмма Марковна чувствовала себя крайне неуютно. Саврасов ей не нравился.
И пухлый конвертик, полученный через две недели, ее не обрадовал. Надо
признать, что Жора старался быть милым, улыбался, частенько приносил на
работу торт или коробку шоколадных конфет, но каждый раз, откусывая кусок
свежего бисквита, Эмма Марковна вздрагивала, ей казалось, что жирный крем
пахнет чем-то противозаконным.

- Зарабатывать и впрямь стали хорошо, - вздыхала Базилевич, - только мне
по-прежнему кажется, что Жора негодяй. И потом, он же судимый!

Я поставила на стол красивую фарфоровую чашку, расписанную нежными розовыми
цветочками. Бедная, бедная, совершенно отставшая от жизни Эмма Марковна. Да
в нынешние времена срок за плечами не пятно на биографии, а медаль,
наградной лист. Люди с криминальным прошлым ходят по коридорам власти.
Единственное, лично меня удивляет в этой истории, почему милейший Жора
Саврасов, имея столь правильную анкету, не двинулся в депутаты или
губернаторы, а осел на скромном подмосковном кладбище. Что за делишки
проворачивали они тут с Малевичем?

- Но, к сожалению, - подвела черту беседе Базилевич, - нам сейчас придется
идти к Жоре, потому что он теперь исполняет обязанности директора.

В кабинет к Саврасову мы вдвинулись, когда мужчина, стоя спиной к двери,
говорил по телефону. Не поворачиваясь, он указал рукой на кресла. Эмма
Марковна поджала губы, но села. Жора нервно кричал в трубку:

- Ну и что? Мы обязаны похоронить их, его и ее, вместе, в одной могиле.
Наплевать на ваши правила. Родственников никого не осталось! Сделаем все на
свои деньги! Ну погодите, я найду на вас управу!

Он с треском швырнул трубку на базу, сел за стол, вытер бумажным платком
вспотевший лоб и сказал:

- Прикиньте, Эмма Марковна, какие кретины встречаются! Мать их налево! Не
желают отдавать тела Эдьки и Гемы, мол, я им не родственник! Ну жлобье!
Ничего, ща попляшут, у меня дружки везде есть, в том числе и в ментовке.
Неужто я допущу, чтобы Эдьку, как собаку, без отпевания...

- Эдуард был еврей, - напомнила Эмма Марковна, - а Тема не знаю кто, но
скорей всего тоже не православная, вероятно, татарка, а они мусульмане.

- Ни фига, позовем муллу и раввина, - стукнул кулаком по столу Жора, -
вообще-то бог один, но если не положено, то обстряпаем как надо.

Сначала мулла споет, потом ребе что следует почитает, а потом уж и в
церковь.

- Зачем? - изумилась Базилевич.

- Для надежности, - серьезно ответил Жора. - Чтоб уж совсем хорошо было,
потом поминки, прямо тут. Я уже указание дал.

- Георгий Ильич, - проворковала Базилевич, - знакомьтесь, Евлампия
Романова, она училась вместе с Малевичем и по трагической случайности
оказалась рядом с ним в момент смерти.

- Ну мать твою налево, - подскочил Жора, - рассказывай.

Пришлось опять повторять все с самого начала.

- Значит, Эдька работу, обещал, - задумчиво протянул Саврасов, потом
неожиданно гаркнул: - Будет тебе служба, чтобы я последнюю волю друга не
выполнил? Эмма Марковна, оформляйте ее в зал скорби. - Затем он обратился
ко мне:

- На пианино играешь?

Эмма Марковна заерзала. Я улыбнулась:

- Немного умею.

- Моцарта там, еще кого печального знаешь?

Тут терпение Базилевич лопнуло, и она заявила:

- Уважаемый Георгий Ильич, я лично учила Романову и могу заверить, она...

- Если вы, тогда полный порядок, - прервал даму Саврасов, - пусть завтра
выходит.

И он снова схватился за телефон. Уже покидая кабинет, я услышала, как он
заорал:

- Слышь, Колян, тут один чудак на букву "м" не разрешает мне Эдьку
похоронить по-человечески...

Мы выпали в коридор. Эмма Марковна тяжело вздохнула и спросила:

- Ну, как вам наш Жора?

- Колоритная личность, - ответила я, - а за что он сидел?

- По старому кодексу статья сто сорок шестая, часть третья, мошенничество в
особо крупных размерах, - словно прокурор, отчеканила Эмма Марковна, - оба
раза!

Я ничего не ответила. Володя Костин как-то рассказал мне, что статус
заключенного в зоне сильно зависит от того, по какой статье он сидит.
Человеку, осужденному за изнасилование или растление малолетних, суждена
судьба изгоя. В уголовном мире ценятся грабители, воры, убийцы. Мошенников
блатной мир считает интеллигентами, к заключенным с таким "диагнозом" барак
отнесется лояльно, но смотрящим на зоне ему никогда не стать.

- Значит, завтра в десять утра ждем тебя, - сказала Эмма Марковна, - да,
деточка, оденься официально, строго и без всякой боевой раскраски, ну
чуть-чуть пудры, поняла?

Я кивнула и побежала к остановке маршрутного такси.

Около нашего подъезда стоял голубой микроавтобус, на боках которого были
выписаны белые буквы МЧС. Отчего-то у меня нехорошо сжалось сердце, но
когда я, вознесясь на нужный этаж, увидела широко распахнутую дверь в нашу
квартиру и толпу мужчин на площадке, мне стало совсем плохо. Потом глаз
выхватил среди незнакомых лиц покрасневшие мордочки Лизаветы и Кирюшки.
Железная рука, сжимавшая сердце, разжалась. Слава богу, дети живы и
здоровы, а остальное, в конце концов, не важно.

- Что случилось? - крикнула я.

Одна из женщин обернулась, и я узнала Катю.

- Ох, Лампуша, - сказала она, - дверь пришлось с петель срезать.

Я уставилась на железную дверь, прислоненную к стене.

- Почему?

- Тут такое дело, - завела Катюня.

- Ее заперли, а ключа нет, - влез Кирюшка.

- Юльке на работу пора, прикинь, как она орала, - закричала Лизавета.

- Ничего не понимаю, - пробормотала я, - ключ, дверь, да объясните
по-человечески.

- Давайте расскажу, - суетилась Лиза. - Значит, у нас на двери три замка,
понимаешь?

Я слушала разинув рот. Когда заказывали стальную дверь, естественно, все
хотели, чтоб она оказалась неприступной. Поэтому начудили с запорами.
Изнутри мы можем закрыться на два ключа, снаружи тоже, но фокус состоит в
том, что нижний замок - самый обычный, английский, он отпирается как
снаружи, так и из квартиры, просто и элементарно. Настоящего домушника
такая преграда не остановит, спасет лишь от соседки-алкоголички да неуемных
подростков.

С другими "сторожами" дело обстоит хитрее. Это так называемый "сейфовый
вариант" с длинными ключами, на концах которых имеется сразу по две
бородки. А теперь основная фишка. Замок, врезанный снаружи, можно открыть,
только стоя на лестнице, со стороны квартиры нет никаких намеков на
скважину, и точь-в-точь такая же история с внутренним запором.

- Если вы запретесь в квартире, - терпеливо объяснял мастер, ставивший
дверь, - то никто не сумеет к вам никогда ворваться, отмычку подобрать
нельзя, потому что ее некуда засунуть. Спите себе спокойно, ни о чем не
тревожьтесь.

Честно говоря, я не слишком поняла, зачем было ставить такую же конструкцию
с внешней стороны, но меня, как всегда, не послушали. Дверь водрузили на
место.

Три месяца мы радовались суперсистеме, потом Кирюшка потерял ключ. Ни в
одной мастерской нам не взялись сделать дубликат, а контора, изготовившая
"сейф", успела за это время разориться и прогореть. Еще через месяц ключ
пропал у Сережки. Оставшийся мы повесили на запасную связку и сунули в
шкафчик. Теперь, когда уходим из дома, пользуемся только нижним, весьма
хлипким запором, верхний закрываем только тогда, когда съезжаем на дачу. Но
сегодня вышел странный казус.

Юлечка, благополучно проспавшая после бессонной ночи до двух часов дня,
вскочила, быстро проглотила чай и собралась на работу. Но не тут-то было.
Дверь не желала отпираться. Приехавшая к тому времени с дежурства Катюня не
сумела попасть в квартиру, с внешней стороны дверь тоже не открывалась. Тут
только они сообразили, что кто-то по ошибке запер наружный верхний замок.
Сережка, сидевший на работе, тут же ответил звонящей Юле: "Я вообще ключи
сегодня забыл". Кто был этот идиот, прихвативший вместо своей запасную
связку, стало ясно после того, как из школы вернулись Лизка с Кирюшкой и
показали свои ключики.

Пока Катерина пила у соседей чай, Юля, проклиная меня, бесновалась в
квартире. Положение усугублялось тем, что бедной девушке, в связи с
тотальным заболеванием сотрудников газеты гриппом, предстояло опять
дежурство, и она прихватила с собой кое-какие материалы. И теперь телефон в
квартире разрывался от воплей начальства, а электронной почты у нас нет.

В три часа дня позвонил сам главный редактор и сухо сказал:

- Юлия, если вас не будет в четыре часа на рабочем месте, можете считать
себя уволенной!

И тогда было принято решение вызывать МЧС. Под напором резаков дверь пала,
Юля с воплем: "Увижу Лампу, убью!" - унеслась на службу.

Оставшиеся принялись ликвидировать разгром, и тут очень кстати явилась я.

ГЛАВА 8

Естественно, связка обнаружилась в моей сумке.

- И как мы без двери спать будем? - строго спросил Кирюшка.

- Что у нас красть? - улыбнулась Катюша.

- А мои модели самолетов? - возмутился мальчик.

- Спрячь их под кровать, - посоветовала Лиза.

В этот момент раздался скрежещущий, отвратительный звук металлической пилы.
Я вздрогнула:

- У кого-то еще дверь ломают?

- Нет, - хихикнул Кирка, - это Арчи очень резак понравился, он его теперь
все время изображает.

- Арчи - хороший, - сообщил попугай, выходя из комнаты, - Арчи - молодец,
ж-ж-ж-ж...

- Арчи - идиот, - завопила Лизавета, - немедленно заткнись, без тебя мозги
в узел скрутились.

Птица повертела головой, потом глянула на девочку быстрым черным глазом и
неожиданно заявила тоненьким, детским голоском:

- Лизонька, тебе не надо есть пятое пирожное на ночь.

Лизавета разинула рот, а я чуть было не расхохоталась. Арчи спокойно
продолжил моим тоном:

- А то у тебя мадам Сижу - словно таз для варенья.

Воцарилась тишина. Покачивая серым хвостом, попугай ушел в гостиную.

- Никогда не говорила ничего подобного, - быстро сообщила я, - про пирожное
да, было, а про таз для варенья...

- Значит, с кем-то меня обсуждала, - зарыдала Лизавета и скрылась в своей
комнате.

- Ну и ну, - ошарашенно протянула я, - как ты думаешь, он случайно такое
сказанул?

- Естественно, - отмахнулась Катя. - Ладно, завтра вызовем мастеров и
вернем на место дверь, а сейчас пошли ужинать.

На кухне она распахнула холодильник и присвистнула. Я глянула через ее
плечо. Зрелище впечатляло. На верхних трех полках полнейшая пустота, на
нижней тосковал пол-литровый пакет кефира.

- Как ты думаешь, - шепотом спросила Катерина, - отчего дети его не выпили?

Я вытащила "Био-Макс" наружу, понюхала содержимое и вздохнула:

- Он сгнил. А что у нас в морозильнике?

Катюня открыла дверцу:

- Ничего, только два куска мяса для кошек, ну обрезки, которые Юлечка
приволокла с рынка. Ладно, сейчас сбегаю к метро в "Победитель".

- Нет, - сказала я, - в супермаркет отправлюсь я, а ты пока ставь воду для
пельменей.

- Возьми те, вкусненькие, "От Петровича".

- "От Палыча", - поправила я, - "От Петровича" туалетная бумага.

- Она "От Сергеевича", - влез Кирюшка, - а пельмешки "От Константиновича".

- Ладно, поняла, - ответила я и пошла надевать куртку. Из-за дверей комнаты
Лизаветы не доносилось ни звука, мне стало жаль девочку, и я всунула голову
в ее спальню: - Слышь, Лизок, хочешь пончики "Донат"?

- Ага, очень, - ответила незлобивая Лизавета, - только круглые, сердечком
не бери.

- Ключи можешь оставить, - крикнула Катя.

Я посмотрела на пустой дверной проем. И правда, ключики теперь совершенно
ни к чему.

Несмотря на поздний час, в супермаркете клокотал народ. Я быстро набила
корзинку продуктами, поискала глазами свободную кассу и увидела работающий
телевизор. Молоденький бойкий корреспондент бодро вопрошал:

- Ну и куда, скажите, лучше всего спрятать труп? Где его не станут искать?
Еще Шерлок Холмс утверждал, труднее всего найти вещь там, где она должна
быть: чашки - среди посуды, больного - между недужных, а труп... на
кладбище.

От неожиданности я выронила корзинку.

- Девушка, вы в кассу? - раздался сзади приветливый голос.

- Нет, - ответила я и вперилась в экран.

Теперь вместо паренька там показывали старый погост и двух мужиков с
лопатами, воровато копавших землю при слабом лунном свете. Репортер вещал
за кадром:

- Именно так и поступала банда Ветрова. Убитых грузили в автомобили и
свозили в подмосковный городок Людово. Там их просто закапывали в чужие
могилы. Расчет оказался верен, за пять лет, которые банда действовала в
столице, никто ни разу не заподозрил, что в Людове творятся жуткие дела.
Убийцы орудовали по ночам, кто из работников кладбища был вовлечен в
преступное сообщество, выяснилось только тогда, когда был взят главарь,
Степан Ветров. Боясь, что суд даст ему высшую меру, Ветров мигом начал
топить всех подельников. Сотрудники милиции арестовали Андрея Серегина,
водителя такси, Елену Рюмину, которая, "голосуя" на обочине, останавливала
дорогие иномарки... Но основной сюрприз был впереди. Прятал трупы не кто
иной, как Олег Савостьянов, директор кладбища, уважаемый в городе человек,
отличный семьянин и добрейший парень. Именно своему членству в банде он был
обязан материальным благополучием. Все рассказы о тетушке, оставившей
наследство, оказались ложью.

Зазвучала музыка, на экране появились белые буквы "Криминальная Россия".
Спотыкаясь, я побрела к выходу. Так, теперь я знаю, что происходило в
Белогорске. Эдик Малевич, желая разбогатеть, связался с Жорой Саврасовым.
Убитые, вот откуда к ним потекли деньги рекой. Теперь понятно, отчего Эмма
Марковна стала получать в своем конвертике удвоенную зарплату. Интересно,
кто из работников еще втянут в темный бизнес? Надо же, как быстро
выяснилась истина. Скорей всего Гема права. Этот Жора Саврасов и убил
Эдьку. Не сам, конечно, нанял киллера. Наверное, Малевич начал мучиться
угрызениями совести или наболтал спьяну чего не надо...

Дело за малым. Найти доказательства и сообщить в милицию. Подпрыгивая от
возбуждения, я понеслась домой, влетела в квартиру. Споткнулась о груду
сваленных у порога ботинок и только тут сообразила, что продукты так и
остались лежать в проволочной корзинке, стоящей на полу у кассы.

Тихо-тихо, чтобы не дай бог кто-нибудь из домашних не услышал, я понеслась
назад в "Победитель". Дверь супермаркета украшал лист бумаги. "Уважаемые
покупатели, убедительно просим вас извинить нас за причиненное неудобство.
Но, к сожалению, мы вынуждены сегодня завершить работу. Завтра магазин, как
всегда, приступит к круглосуточному обслуживанию клиентов".

Скрипнув от злости зубами, я подошла к ларькам, но там, естественно, не
нашлось никаких пельменей, только жвачка, конфеты да чипсы. Вагончик
"Русские блины" закрылся, в "Крошке-картошке" милая женщина с усталым лицом
сказала:

- Подойдите не раньше чем через полчаса.

Последняя надежда была на "Куры-гриль", но, когда я Подлетела к белой
будочке, две девушки в кокетливых голубых фартучках вытаскивали пустые
шампуры.

- Курочек нет? - заискивающе спросила я.

- Всех съели, - улыбнулась одна продавщица.

- Приходите завтра, - посоветовала другая.

В полном отчаянии я оглядела окрестности и увидела тетку, прыгающую вокруг
холодильника.

- Что у вас? - поинтересовалась я, заглядывая через стекло огромного ящика.

- Пицца, - клацая зубами, ответила торгашка, - бери, не прогадаешь. Вкусно,
сил нет.

Но мне показалось подозрительным, что она торгует полуфабрикатами ночью, и
я спросила:

- А что это все уже по домам разъехались, а ты тут стоишь!

- Ох, горе горькое, - вздохнула баба и потрясла пейджером, - вона глянь,
чего скинули в восемь вечера!

Она сунула его мне под нос: "Машина сломалась, стой до упора, починим -
заберем".

- Ну прикинь, - гудела бабища, - околела вся, ни пожрать, ни попить... Вот
сволочи, автомобиль у них забарахлил, а мне чего, тут ночевать?

- Ладно, - вздохнула я, - чья пицца-то? Кто делает?

- Фирма. Италия. Потом еще придешь, - пообещала продавщица.

- И с чем она?

- Только с морепродуктами осталась. Колбасу и грибы разобрали.

- Это с морской капустой, что ли?

- Почему? - удивилась тетка. - Никакой тут капусты и в помине нет. Мидии,
осьминоги, креветки и каракатица!

Я в задумчивости уставилась на холодильник. Представляю, что скажут дети,
когда услышат, что им на ужин предлагается каракатица! Но альтернативы нет!

- Давай!

Женщина вытащила коробку и вручила мне ее со словами:

- Кушай на здоровье.

Когда пицца оказалась дома, Сережка, пришедший с работы в мое отсутствие,
недоверчиво поинтересовался:

- А чего она какая-то синяя?

- Изделия с морепродуктами, - пояснила я, - темно-фиолетовые куски - скорей
всего, осьминог или каракатица.

- А вот этот несчастный червяк с выпученными глазами кто? - робко подала
голос Лизавета.

- Мидия.

- Ну почему ты не купила что-нибудь более привычное, пельмени или сосиски?
- упорствовал Сережка. - За фигом нам булка с акулой?

Мне страшно не хотелось рассказывать при всех про забытую корзинку с
продуктами, поэтому я только фыркнула, засовывая кусок мерзлого теста в
СВЧ-печку.

- Вы темные люди, дети гор. Так всю жизнь ничего слаще пельменей и не
попробуете. Сейчас столько разнообразных продуктов кругом, ну неужели не
интересно, а?

Через десять минут все столпились вокруг блюда, где исходила паром круглая
лепешка со странными темно-фиолетовыми кусками.

- Ну и кто начнет? - бодро спросил Сережка, нарезая угощение. - Я не
рискну, сначала посмотрю, что станет с тем, кто откусит от этого шедевра
кулинарного искусства.

Катя взяла ломоть, понюхала, потом задумчиво пожевала и сказала:

- Ничего!

- Ничего особенного, - подхватила Лизавета, пробуя свой кусок.

- По мне, так отвратительно, - подвел итог Сережка. - Несчастная каракатица
должна жить в море, рожать каракатят, а не служить начинкой для несъедобных
пирогов!

- Бывает хуже, - от