дет в ванной и стонет: "Эх, Алка, классно у вас! Лежи в пене, никто в дверь не стучит, не орет: "Выходи скорей, всем помыться надо". Кафель розовый, кругом чистота. Вот выучусь, разбогатею, куплю себе квартиру и тоже красоту наведу".
     - Ваш отец не возражает против визитов Риммы?
     - Нет, - хохотнула Аллочка, - потому что его у меня нет. Был, наверное, но встретиться с ним как-то не удалось. Мамуля молчит, ничего не рассказывает, у меня ее фамилия.
     - Алла, - тихо сказала я, - боюсь, я принесла вам очень плохие новости.
     Девушка внезапно побледнела так, что ее губы по цвету сравнялись со щеками.
     - Мама! Она попала в аварию!
     - Нет-нет, я имела в виду Римму.
     На лице Аллочки появилось выражение явного облегчения.
     - Фу, напугали. Что с ней?
     - Римма умерла.
     - Как? - вытаращила глаза девушка. - Вы че!
     Таким не шутят! Римка маленькая совсем, с какой стати ей в ящик играть?
     - Причина смерти пока не установлена, - осторожно добавила я, - вроде у нее сердце больное было. Нездоровая генетика, тяжелое голодное детство, побои. Наверное, Римме доставалось от матери.
     - Она ее колотила, - пробормотала Алла. - Борискина рассказывала, как на пустыре крошкой сидела, ждала, пока мать задрыхнет. У нас с Римкой судьбы похожи, она тоже своего папульку не знает.
     Только моя мама совсем другая, чем Ленка. Она все мне несет, работает, надрывается, чтобы дочь не хуже всех выглядела. Знаете небось, что академия - платное заведение? Римка деньги копит. Ой! А вы уверены, что она умерла?
     - Аллочка, - ласково сказала я, - давай сядем где-нибудь в уголке и поболтаем.
     Алла кивнула:
     - В моей комнате пойдет?
     - Конечно.
     Мы переместились в крохотное, едва ли не пятиметровое помещение. Из-за тесноты сюда влез лишь раскладной диван, узенькая тумбочка и крошечное кресло. Маленькая кубатура казалась еще меньше из-за полок, висевших над диваном. Я невольно вздохнула.
     - Вам тут, наверное, очень тесно.
     - Вовсе нет, - улыбнулась Алла, - мы с мамой из коммуналки выехали, денег лишь на двухкомнатную квартиру хватило, с крохотной кухней. Стали ремонт делать и поняли: поставим холодильник, стол не влезет, стол впихнем, рефрижератор надо крохотулечный покупать. И тут мне как стукнет!
     Комнат-то две, одна большая, двадцать метров, вторая маленькая, двенадцать. Мама хотела в меньшей себе спальню сделать, а мне отдать большую. Только я сказала: "Ладно, живи в двенадцатиметровке, в большой устроим гостиную-столовую-кухню, я поеду в пятиметровку, где планировалась кухня". И теперь красота! Все влезло. Мне главное, чтобы фото расставить.
     Я улыбнулась:
     - Действительно, столько снимков! Увлекаетесь фотоделом?
     Аллочка кивнула:
     - Да, еще со школы, у нас кружок был, много чего интересного наснимала. Вон мамин портрет, правда, классно получилось?
     - Просто великолепно. Но почему на простой пленке?
     Алла прищурилась:
     - Мне кажется, что черно-белые тона лучше передают характер. Цветные кадры дают лубочную картину, слишком яркую. Вот, например, смотрите!
     Свириденко потянулась было к одному из снимков, стоявших на полке, но я решила вернуть разговор в прежнее русло и быстро спросила:
     - Алла, а где Римма брала деньги? За счет чего или кого жила?
     Собеседница пожала плечами:
     - Фиг ее знает, где-то зарабатывала. Римка за любую службу хваталась: собак прогуливала, полы мыла. Одевалась она в секонде, там порой классные вещи нарыть можно, а на еду не тратила.
     - Это как? - удивилась я.
     Аллочка ухмыльнулась:
     - Просто. Придет к кому-нибудь в гости и поест или в супермаркете украдет чего.
     - Там же охрана.
     - И что? Есть "мертвые" для камер зоны, их легко вычислить. - Алла стала обучать меня мастерству магазинного воришки:
     - Заходишь туда, срываешь защиту, запихиваешь в карманы кусок колбасы, баночку кофе, йогурт, потом берешь пакет сухариков, самых дешевых, и на кассу. Главное - наглый вид и полнейшая уверенность в том, что не поймают. Римка ни разу не попалась. Она вообще-то честная, у своих никогда ничего не стырит, ни деньги, ни колечки, а в магазине чего ж не взять? Там же все непонятно чье. И потом, известно, кто супермаркетом владеет, олигарх какой-нибудь, он у народа деньги спер, мы у него колбаски с сыром натырим, по-моему, все по-честному выходит.
     Я не стала оспаривать более чем вольную трактовку понятия "честность", в мои планы совершенно не входило заниматься воспитанием Аллы.
     - У Римки была цель, - объясняла Аллочка, - институт, она диплом любой ценой получить хотела.
     Я кивнула:
     - Понятно. А теперь скажи, кто дал Борискиной пакет с завтраком?
     Аллочка захлопала красными, опухшими веками.
     - Вы о чем?
     Пришлось довольно детально объяснять суть дела. Чем дольше я говорила, тем сильнее удивлялась Алла, и скоро мне стало понятно: время потрачено зря, она совсем ничего не знает, Римма не вводила подружку в курс дела.
     - Ну как ты думаешь, - в полном отчаянии спросила я, - Борискина способна на дурной поступок?
     - За большие деньги - да, - не раздумывая, брякнула хозяйка.
     - Что же ты, даже предположить не можешь, кто подбил ее принять участие в подобной забаве?
     - Нет, - протянула Алла, - мы, конечно, дружили, но не настолько, чтобы такое доверять друг Другу.
     - Я поняла, что вы лучшие подруги.
     - Просто приятельницы.
     - Но ты порекомендовала ее Касаткиным.
     Аллочка хмыкнула:
     - Мы с Виталькой корешимся, хоть он и дебил.
     Я знала, что Касаткины ищут бабу с псами гулять, Римка нуждалась в работе, вот я и свела их. К тому же Борис Сергеевич наш ректор. Римка мечтала в академию попасть. Вот я и подумала их столкнуть, со всех сторон хорошо выходило. Думала, Римка Касаткиным понравится, Борис Сергеевич ей с поступлением поможет, ну, как своей. Виталька, правда, гад, но ведь с ним общаться необязательно.
     Алла замолчала, я растерянно смотрела на нее.
     Кажущаяся такой прочной нить внезапно оборвалась. Покойная Римма, в отличие от большинства школьниц, умела держать язык за зубами, она унесла тайну с собой в могилу.
     - Хотите, покажу Римкины фотки? - неожиданно спросила Аллочка.
     Я машинально кивнула и в тот же момент пожалела о содеянном. Ну зачем мне сейчас заниматься перелистыванием чужого альбома?
     Но Аллочка уже стащила с полки толстый том, открыла его и пустилась в объяснения:
     - Это Римка и Ленка Осипова в академии, тут мы на озере, потом в кафе. Вот эта смешная, в моей комнате сделана, узнаете?
     Я кивала из вежливости, краем глаза глядя на совершенно неинтересные снимки, запечатлевшие памятные моменты чужой жизни. Аллочка медленно переворачивала толстые страницы. Минут через пять я решила, что соблюла все приличия, набрала в грудь побольше воздуха, собралась сказать: "Спасибо, мне пора", но тут взор неожиданно упал на одно фото.
     Три молоденькие девушки, почти девочки, сидят на банкетке, у окна. Одна - Аллочка, вторая - Римма, а вот третья.., которая поправляла волосы... На руке у нее крупная родинка. Я схватила альбом и поднесла снимок поближе к глазам. Третья подружка на фотографии, весело улыбающаяся, - это...
     Марийка, невестка моей соседки Маши, та самая девушка, чьей родственницей назвалась пришедшая ко мне в недобрый час цыганка Галя. Здесь у нее другой макияж, иная одежда, но очень похожа. Или не она? Эта светловолосая! Нет, я ошибаюсь! Или все же да? Может, вовсе и не родинка на руке, просто дефект пленки?
     - Ты их знаешь? - воскликнула я, тыча пальцем в фото.
     - Конечно, - удивилась Алла, - тут я, Римма и Лера.
     - Кто?
     - Я, Римма и Лера, - повторила она.
     - Лера? Не ошибаешься?
     - Нет, конечно.
     - Лера тоже у вас учится?
     - Нет, она на актерском.
     - В каком институте?
     - Ну.., не помню. Мы не слишком долго дружили.
     - Где это снято?
     - В нашей академии.
     - Лера-то как туда попала?
     Аллочка улыбнулась:
     - У нас студенческий театр есть, всякие спектакли ставим. Режиссером Сергей Васильевич работает, он в театральном вузе преподает, а в академии подрабатывает.
     - У тебя есть лупа? - перебила я Аллу.
     - Зачем она вам? - удивилась та.
     - Давай скорей.
     Аллочка недоуменно пожала плечами, открыла верхний ящик тумбочки, вытащила пластмассовую коробочку и подала мне со словами:
     - Ну с вами не соскучишься.
     Не обращая внимания на ехидство хозяйки, я направила лупу на тонкую руку Леры. Точно! Чуть повыше запястья виднелась довольно большая отметина. Лупа выпала из моих рук.
     - Вы чего? - удивилась Аллочка.
     - У Леры имелась родинка, вот тут?
     - Точно, откуда вы знаете? - еще больше изумилась Алла. - Она ей мешала, за край рукава задевала. Лерка свести ее собиралась.
     - Дай мне телефон Леры.
     Алла нахмурилась:
     - У меня его нет. А зачем он вам?
     - Очень нужен. Попытайся вспомнить название института, в котором училась эта особа.
     - Актерский.
     - Их в столице полно: ВГИК, ГИТИС, Щукинское, Щепкинское...
     - Точно не знаю.
     - Ладно, фамилию скажи.
     - Чью?
     - Лерину.
     - А...а...
     - Тоже не знаешь?
     - Ну, такая, птичья. Сорокина, Скворцова...
     Я тяжело вздохнула, Фазанова, Воробьева, Орлова, Ястребова, а может. Курицына, в общем, "лошадиная фамилия" <См, рассказ А.П. Чехова "Лошадиная фамилия".>.
     - Нет, - напряглась Алла, - не птичья, а другая... Не помню! Отстаньте, не видите, я болею.
     - Можешь дать мне это фото?
     - Такое оно у меня одно! - уперлась Алла.
     - Верну обязательно.
     - Ну.., нет, не дам, - принялась капризничать девушка.
     - Ладно, теперь объясни, как Лера в академию попала.
     - Я начала, а вы меня перебили, - надулась Аллочка.
     - Извини, - сквозь зубы процедила я, - сделай одолжение, расскажи еще раз.
     - Говорила же, - протянула Алла, - в институте кружок есть, театральный. Руководит им Сергей Васильевич, он вообще-то преподает на актерском, но там мало платят, поэтому он подрабатывает у нас, ясно?
     - Пока да.
     Аллочка чихнула.
     - Борис Сергеевич, наш ректор и хозяин, обожает, когда название академии в газетах упоминается.
     Поэтому студенты во всяких конкурсах и олимпиадах участвуют постоянно. Ежели выиграете, диплом получите и академию прославите, Борис Сергеевич от сессии освобождает, денежную премию выписывает, поди, плохо. Врубаетесь, о чем речь?
     Я кивнула. Все понятно. Владелец вуза озабочен рекламой своего учебного заведения, надеется привлечь в его стены как можно большее количество учащихся и пополнить таким образом свой кошелек.
     Члены театрального кружка ставили какие-то пьесы, а потом показывали их преподавателям вуза и своим родным и знакомым. Но тут в Москве объявили Всероссийский смотр театрального искусства студентов, и Борис Сергеевич поставил перед кружковцами стратегическую задачу: занять первое место. Для постановки выбрали Шекспира "Ромео и Джульетту". Начались репетиции, Сергею Васильевичу сразу стало понятно: студенты академии не "тянут" классический репертуар. И тогда режиссер привел на главные роли пару-тройку студентов из своего вуза, в частности Леру, которая играла Джульетту.
     Самое интересное, что призовое место они все-таки получили. Да, конкурс был смотром студенческих нетеатральных коллективов, только в условиях соревнования не было оговорено, что участие в нем не должны принимать будущие профессиональные актеры, и жюри не проверяло, в каком институте учатся исполнители ролей.
     Аллочка была статисткой, изображала толпу. Лера великолепно справилась с главной ролью, Римма гладила костюмы, Сергей Васильевич заплатил ей за это маленькую толику из своего кармана. Некоторое время девушки довольно плотно общались, но потом Лера перестала ходить в кружок, и дружба оборвалась.
     - Телефон Сергея Васильевича знаешь?
     - Нет, а зачем он вам?
     - Как найти вашего режиссера?
     Аллочка хихикнула:
     - А чего его искать? Идите в академию, у нас сегодня репетиция. Кстати, увидите Сергея Васильевича, скажите, что я заболела, а то он ругается жутко, если просто так пропускаешь занятия, может из кружка выгнать.

Глава 16

     Я возвратилась в институт, снова побегала по длинным коридорам, нашла дверь с табличкой "Актовый зал" и осторожно толкнула ее. Раздался противный скрип несмазанных петель. В зале царила темнота. Только ярким пятном выделялась сцена.
     Стоящая на ней пара, мальчик и девочка в спортивных костюмах, неумело пыталась танцевать степ.
     - Раз и, раз и, раз и, - неслось откуда-то сбоку, - вы меня просто с ума сведете. Не слышишь музыку, считай про себя. Шевели конечностями!
     Маша, согни ногу в колене, попробуй, все это очень просто, многим удается это и без предварительного обучения. Кто там рвется, не видите, идут занятия!
     Последняя фраза явно предназначалась мне.
     - Простите, где я могу найти Сергея Васильевича? - крикнула я.
     - Немыслимое дело, - полетело из темноты, - врывается, мешает, срывает репетицию. Да кто вы такая?
     Натыкаясь на стулья, я пошла на звук. Спустя мгновение глаза стали что-то различать. Почти у самой сцены, за письменным столом, на котором мерцала лампа, восседал полный мужчина в мятой джинсовой рубашке, длинные сальные волосы падали ему на плечи.
     - Какая бесцеремонность! - злился он.
     - Извините, бога ради, Алла Свириденко не сможет прийти на репетицию, она заболела гриппом, - заулыбалась я. - Она очень переживает, прислала меня к вам...
     - И вы посмели прервать репетицию, - взвизгнул Сергей Васильевич, - нарушить творческий процесс мастера? Да ваша Алла - балласт нашего коллектива, ничего делать не умеет, держим ее из жалости. Немедленно убирайтесь вон, быстро! Слышали? У нас репетиция! Какая наглость! Выгоняю вашу Свириденко.
     Лицо Сергея Васильевича стало красным, глаза вылезли из орбит. Парочка, пытавшаяся изображать танец, замерла с раскрытыми ртами. Режиссер обозлился еще больше, он набрал в грудь побольше воздуха, но я терпеть не могу истерики во всех ее проявлениях.
     Быстрым движением я вытащила из кармана "рабочее удостоверение" и показала его хаму. Увидев бордовую книжечку, Сергей Васильевич мигом пришел в себя. Лицо его обрело нормальную окраску, глаза уже не пучились.
     - Перерыв, - вполне нормальным тоном объявил он, - можете пойти покурить и попить чаю, потом продолжим.
     Неудачливых танцоров смело с подмостков.
     - Чем обязан? - церемонно поинтересовался режиссер.
     - Мне нужно, чтобы вы рассказали все про одну вашу студентку из театрального вуза. Ее зовут Лера.
     - Кислова? С ума сойти! - вновь налился краснотой мужик. - Уму непостижимо! Столько времени прошло! Неужели в вашем министерстве сотрудники так работают?
     - Вы о чем?
     - Зачем вам Лера? - вопросом на вопрос ответил преподаватель.
     Если честно, то Сергей Васильевич мне совершенно не понравился. Я с трудом выношу женщин, готовых в любой момент забиться в истерическом припадке, а уж мужчин с неустойчивой психикой просто видеть не могу. Поэтому предпочитаю не иметь дела с подобными экземплярами, просто разворачиваюсь и ухожу, услыхав первый вопль. Но с Сергеем Васильевичем так поступить нельзя.
     - На этот вопрос в процессе следствия я ответить не имею права, - подчеркнуто спокойно ответила я. - Мы ищем Кислову. Ваш гражданский долг сообщить о ней все, что знаете.
     Сергей Васильевич опять стал багровым.
     - Кислова - дочь моих знакомых.
     - Очень хорошо, - обрадовалась я, - тогда начинайте рассказ.
     Режиссер вытащил огромный, размером с кухонное полотенце, не слишком свежий носовой платок, вытер лоб и неожиданно нормальным голосом заявил:
     - Странно, что вы только сейчас взялись за это дело. Лера пропала примерно полгода назад.
     Я постаралась не показать своего удивления.
     - Каким образом она исчезла?
     Сергей Васильевич развел руками.
     - Сие мне неизвестно.
     - Можете сообщить подробности?
     - Лера однажды утром ушла в институт, вечером домой не вернулась. Пропала без следа, испарилась, забыв документы. Паспорт, студенческий билет остались дома. Всякие побрякушки: колечки, браслеты, цепочки тоже оказались нетронуты. В тот день на ней были какие-то украшения, но недорогие. Золото с камнями осталось в секретере. Денег у Леры особых не имелось, пара десяток на метро и булочку.
     Вениамин, отец Леры, весьма удачливый композитор, много пишет для эстрады, в средствах он не стеснен. Его жена Нателла готовит детей к поступлению в вуз, она преподаватель английского. С деньгами в семье проблем нет, но Леру родители держали в строгости, много ей на расходы не давали, считали это не правильным. Навряд ли ее ограбили, скорей всего бедняжка попала в руки маньяка. Это мое личное мнение, естественно, я не стал высказывать его Вениамину и Нателле, они до сих пор уверены, что Лера жива. Хотя, сами подумайте, девчонки шесть месяцев нет.
     Родители отнесли заявление в милицию. Только сами великолепно знаете, как там к подобным случаям относятся. Сначала бумагу брать не хотели, говорили: "Подождите, дочь вернется, небось она у любовника живет, загуляла". Это домашняя, хорошо воспитанная девочка! Потом Веня нажал на нужные кнопки. В районном отделении стали любезнее, завели дело, но толку-то? Никто Леру и не искал, в ответ на все вопросы родителей - полнейшая тишина и молчание. Нателла к следователю без конца бегала, тот сначала бубнил: "Проводим оперативно-разыскные мероприятия", - а потом стал прятаться от несчастной матери.
     Единственное, что удалось установить: Лера в день исчезновения в институте не появлялась, а из дома она, как всегда, в восемь тридцать уехала. Первая лекция у нас в десять начинается. Следовательно, девушка пропала в эти полтора часа. Немного странно, что маньяк вышел на охоту спозаранку, но на то он и маньяк, больной человек, действующий вне логики и здравого смысла.
     Слушая обстоятельный рассказ Сергея Васильевича, я пыталась хоть как-то разобраться в ситуации, а режиссер продолжал:
     - Сообразив, что официальные органы ничего сделать не могут, Вениамин обратился в частную структуру. Там заломили бешеные деньги, это моего друга не смутило, он готов был заплатить сколько угодно за сведения о дочери. Только парадокс заключался в том, что, получив часть гонорара авансом, частные детективы тоже сложили лапки и запели уже знакомые нам песни: "Девушка пропала давно, пока мы ведем разыскные мероприятия, надежда умирает последней..."
     В отличие от ментов пинкертоны вели себя вежливо, участливо, охотно принимали Нателлу, подбадривали ее, угощали чаем, но суть дела от ласковых разговоров и сладких улыбок не менялась. Лерина участь осталась неизвестной. Сейчас Вениамин и Нателла, разочаровавшись во всех структурах, просто надеются на то, что в один прекрасный день дочь вернется. Несчастная мать объехала все больницы Москвы и Подмосковья, побывала в моргах, но Лера словно в воду канула.
     Значит, теперь вы наконец-то зашевелились, - закончил рассказ Сергей Васильевич, - или начальство велело с "висяком" разобраться? Поздновато спохватились!
     Побеседовав с режиссером, я села в машину и попыталась "причесать" свои взбунтовавшиеся мысли.
     Интересное дело получается! Полуграмотная Марийка, девочка из глухого молдавского местечка, торгующая капустой у метро, удачно выходит замуж за московского студента Павлика, воспитанного интеллигентной, богатой мамой. Что может связывать полуграмотную девицу и парня, который увлекается философией, читает Флоренского, Блаватскую и иже с ними? Любовь, скажете вы, или страсть, всепоглощающая, темная, заставившая его забыть о всех сословных различиях? Случается иногда такое, однако намного реже, чем принято считать, и, на мой взгляд, подобные союзы обречены, потому что любовный угар пройдет, глаза откроются, и объект страсти предстанет перед разочарованным любовником уже во всем своем убожестве. Впрочем