причину вашей головной боли, подберем препарат, уйдете от нас здоровая.
     - Да? - недоверчиво спросила я. - Прямо так сразу?
     - Точно. Здесь установлен супермощный лазер, проникает прямо в глубь организма, от него ничего не скроется.
     - Это долго?
     - Пятнадцать минут максимум, простыни у нас одноразовые, после процедуры бесплатно угощаем чаем с пастилой! И лицензия у нас есть! От Минздрава!
     - Хорошо, - кивнула я, - куда идти?
     - Сюда, - засуетилась Рита и, открыв дверь, расположенную между двумя стеклянными шкафами, крикнула:
     - Ирина Петровна, больная на обследование.
     - Отлично, Риточка, - донеслось из глубины аптеки.
     Потом послышалось тихое покашливание, и на пороге возникла старушка, круглая, как колобок.
     Маленькая, румянощекая, без всяких признаков шеи, она была облачена в голубой халатик, достигавший пола. На носу бабуси сидели очки с толстыми стеклами, вторая оправа болталась на шнурке, аккурат посреди большой подушкообразной груди, третья дыбилась на макушке.
     - Где клиент? - поинтересовалась она.
     - Вот, - Рита ткнула в меня пальцем.
     - Пойдемте, молодой человек, - с интонацией актрисы Малого театра заявила Ирина Петровна.
     - Я женщина, - вырвалось у меня.
     Врач медленно сняла очки, спустила с макушки другие, окинула меня оценивающим взглядом и без тени смущения сказала:
     - А теперь и не понять, кто перед тобой. Люди одинаковые стали, джинсы, кроссовки, куртки. То ли мужчина, то ли девушка - и не разобрать.

Глава 9

     По узкому коридору мы добрались до просторного кабинета, обставленного со спартанской лаконичностью: стол, два стула, кушетка, накрытая бумажной одноразовой простынкой, и большой аппарат, мигающий разноцветными лампочками. Стену украшал листок бумаги, окантованный металлической рамочкой: "Прием ведет доктор наук, член-корреспондент Академии медицинских электронных средств, невропатолог Ирина Петровна Самойленко".
     - Ложитесь сюда, - велела старушка, - расслабьтесь. Больно ни в коем случае не будет. Рентген когда-нибудь делали?
     - Конечно.
     - Ощущения те же, их попросту нет, главное, не шевелитесь. Единственная неприятность - темнота.
     Надену вам на голову вот эту симпатичную шапочку.
     С этими словами Ирина Петровна нахлобучила на мою макушку нечто, похожее на водолазный шлем.
     - Лежите спокойно, - донеслось будто издалека, - не дергайтесь. Ну, начали.
     Послышались щелчки, потом стук и равномерное гудение. Я лежала тихо-тихо, удивляясь тому, как далеко шагнул прогресс. Вот здорово, не надо колоть пальцы и вены иголками, нет никакой необходимости глотать омерзительные резиновые трубки, спи себе спокойно, а потом узнаешь правду о своем здоровье. Лазер обмануть невозможно. Это ерунда, что Ирина Петровна почти слепая, сейчас компьютер выдаст распечатку, и можно уходить. Дома Катя, наверное, сумеет разобраться.
     - Вот и все, - ласково пропела Ирина Петровна, освобождая меня от душного колпака, - ну-ка, смотрите сюда, вот ваш мозг.
     На экране компьютера появился ряд прямоугольных картинок, внутри которых виднелись расплывчатые пятна.
     - Сейчас, сейчас, - нудила профессор, меняя очки, - ну-кась, минуточку.., э... Что это такое, а?
     Это что?!
     Я вздрогнула. Есть фразы, которые пациент меньше всего хочет услышать от врача. Согласитесь, очень неприятно, лежа на операционном столе, уловить слова хирурга, ну вроде таких: "Оперировать не станем, так зашьем", "Где наши тампоны, вы уверены, что один не остался внутри больного?" или "Господи, что это у нее такое, никак не пойму?"
     - Да, - недоуменно ворчала Ирина Петровна, - положеньице! Однако какой фортель! И не подумаешь никогда! По виду и не скажешь! Вас привезли?
     - В каком смысле?
     - Где сопровождающий с коляской?
     - Какой?
     - Инвалидной!
     - С-с-сама пришла, - стала заикаться я, - ногами.
     - Ногами? Не может быть.
     - Чем вас так удивил факт появления женщины, стоящей на нижних конечностях? - дрожащим голосом попыталась пошутить я. - Лично меня бы насторожила больная, вошедшая на руках или приползшая на животе.
     - Вы в школе учились? - перебила меня Ирина Петровна.
     - Да.
     - Сколько классов окончили?
     - Десять, в мое время не было одиннадцатилетки, дети шли в институт после...
     - Вспомогательная школа не давала права продолжать образование в вузе, - неожиданно заявила профессор.
     - Какая? - насторожилась я.
     - Вспомогательная, - повторила Ирина Петровна. - Ах да, вам, наверное, непонятно это слово. Ну, в общем, такое учебное заведение, в котором элементарные знания постигают люди с вашими проблемами. Вы работаете? Или получаете пенсию по инвалидности?
     Ноги подогнулись в коленях, я села на кушетку.
     - Со мной что-то ужасное? Рак головного мозга?
     Менингит?
     - Нет, нет, - очень четко и громко произнесла Ирина Петровна, - полный порядок, никакой онкологии. Душенька моя, вы знаете свой адрес?
     Я кивнула.
     - Молодец, - умилилась Ирина Петровна, - просто отлично! Маловероятно, конечно, но, может, и телефончик выучили?
     - Какой?
     - Свой, конечно.
     - У меня их два, один мобильный.
     - Домашний помните?
     - Естественно.
     - Ах, какая умница, просто редкостная, удивительно талантливая девочка, - запела Ирина Петровна, путаясь в очках. - Сейчас я запишу цифирки, позвоню вашим мамочке и папочке, они вас отсюда заберут.
     - Не надо! - испугалась я.
     - Почему? - насторожилась профессор. - Дома с вами плохо обращаются, бьют? Морят голодом?
     Кстати, сейчас угостим вас чаем с пастилой. Ешьте на здоровье, бедняжечка!
     Ощутив себя персонажем пьесы абсурда, я попыталась объяснить ситуацию:
     - Мои родители умерли, я очень надеюсь на встречу с ними, но в отдаленном будущем. Пока, ей-богу, не готова, много дел на этом свете не завершила.
     - Кто же вас сюда привел?
     - Сама пришла.
     - Ходите одна?
     - Да.
     - Ай, молодец! Ай, умница, - зашлась в восторге Ирина Петровна, - какая компенсация! Но мне не очень хочется отпускать вас вот так, без сопровождающего. Сейчас поговорю с Ритой, вызовем такси и отправим вас домой.
     - Спасибо, но мне вечером на работу, и я не планировала возвращаться в квартиру.
     - И где мы работаем? - засюсюкала Ирина Петровна.
     - На радио.
     Очки упали с носа старушки.
     - Где?
     - На радиостанции "Бум", я веду там музыкальную передачу. Навряд ли вы слышали ее, наша программа предназначена для молодых людей, - схамила я.
     Но Ирина Петровна не заметила моего бестактного замечания.
     - Ведущей? - оторопело повторила она. - Говорите о книгах? Вы читаете?
     Ситуация стала казаться мне занимательной.
     - Читаю, - подтвердила я, - умею писать, считаю, правда, плохо, но, учитывая мое консерваторское образование, это объяснимо.
     - Вы учились в консерватории? - Старушка чуть не упала со стула.
     - Да, по классу арфы, но сейчас не концертирую.
     - О господи; - в изнеможении выкрикнула Ирина Петровна, - с вашим-то диагнозом!
     Страх вновь схватил меня за горло, я вскочила и, тронув Ирину Петровну за плечо, приказала:
     - Немедленно говорите правду! Имейте в виду, у меня двое детей, мальчик и девочка, их надо поставить на ноги. Не волнуйтесь, я сильная, выдержу любую неприятную новость. Начинайте!
     - Милочка, - дрожащим голосом сообщила профессор, - вы олигофрен.
     - Кто?!
     - Ну.., э.., такой человек, который в силу некоторых обстоятельств, абсолютно от него не зависящих, совершенно не способен к умственной деятельности. Поверьте, это не стыдно, это генетика!
     - Я идиотка? Дебилка?
     - Зачем так резко, - залебезила Ирина Петровна, - скажем по-иному, имбецил с поражением головного мозга. Вот гляньте.
     Трясущейся рукой бабуся схватила мышку и пощелкала ею. На мониторе возникли новые картинки.
     - Слева мозг нормальной женщины, - пустилась в объяснения Ирина Петровна, - собственно говоря, это содержимое моей головы, человека, который написал и защитил две диссертации. И что мы видим? Четкий рельеф, ярко выраженные извилины, правильные контуры. А у вас?
     Стеклянная указка переместилась вправо.
     - Сглаженность поверхности, - бойко вещала Ирина Петровна, - пустоты, а вот белое пятно. Знаете, о чем оно свидетельствует?
     - Нет, - в полной растерянности ответила я.
     - У вас отсутствует речевой центр, - сообщила врач, - просто удивительно, что вы способны издавать звуки! Поразительно! Да и ходить вы не должны. Опишу вас в своей очередной книге, редкий, уникальный случай.
     Меня слегка затошнило. Так вот почему я плохо училась в школе! Теперь понятно, по какой причине всегда получала по контрольным двойки, которые после визита в школу моей мамы волшебным образом трансформировались в тройки. Ну и ну. Следовательно, нельзя обижаться на Вовку, когда он орет:
     "Лампа, ты дура!"
     Теперь мой идиотизм подтвержден медицинским обследованием. Ох, не дай бог домашние узнают о диагнозе! Засмеют насмерть. Вот отчего мне скучно читать философские книги, вот по какой причине я никогда не могу понять, о чем толкуют гости в аналитических передачах на TV. Впрочем, и ведущие сидят иногда в студии с такими лицами, что у меня начинают в голове роиться сомнения: а они сами хорошо разбираются в озвучиваемой проблеме? Похоже, что нет, а некоторое время назад у меня сложилось впечатление: кое-кому платят за то, что они молчат и кивают с умным видом. В принципе в ряде передач ведущий совсем не нужен, гости великолепно договорятся друг с другом и без него, но как-то не принято оставлять студию без хозяина.
     Однако сейчас мне стало ясно: телевизионщики-то умные, а Лампа - клиническая идиотка.
     - И что, - я решила выяснить все до самого конца, - у олигофренов всегда болит голова?
     - Нет.
     - Почему же у меня мигрени?
     - О, это уже другая проблема. Видите позвонок?
     Он называется Атлант, вот первый шейный позвонок.
     - Прямо в черепе?
     - Ax, молодец, какие умные слова знаете, - не упустила возможности похвалить кретинку Ирина Петровна, - именно у основания черепа, а он с ним сочленяется. Атлант должен стоять ровно, у вас он вдавлен внутрь и пережимает сосуд. Это ужасно!
     - Почему?
     - Вы можете умереть в любой момент.
     Я снова рухнула на кушетку.
     - Отчего?
     - Дернете резко головой, слишком сильно задерете ее или упадете, стукнетесь лбом о землю, позвонок сдвинется, пережмет сосуд окончательно...
     - И что?
     Ирина Петровна пожала плечами:
     - Экзитус леталис, смерть. Одно радует!
     Я сидела не дыша. Интересно, что может радовать в данной ситуации?
     - Скончаетесь быстро, - обнадежила меня профессор, - долго мучиться не станете, агония продлится минут шесть, семь, уйдете тихо, скорей всего и не поняв, что происходит! Хотите совет?
     - С-с-слушшшаю.
     - Носите на шее медальон, наподобие солдатского, или бирку с адресом и номером телефона.
     - З-з-зачем?
     - А то свезут вас в морг, свалят к неопознанным телам, - участливо сообщила Ирина Петровна, - родственники потом все башмаки истопчут и не отыщут ваш труп.
     - Делать-то что? Может, мне операция поможет?
     - В вашем случае медицина бессильна. Кстати, зачем вы пьете таблетки от головной боли? Они помогают?
     - Не очень, - призналась я.
     - И не должны! - радостно воскликнула врач. - Вся проблема в позвонке. Сегодня головой вертели?
     - Вертела.
     - Отсюда и мигрень.
     - Мне нельзя смотреть по сторонам?
     - Нежелательно, шею не следует напрягать.
     - Как же жить?
     - Поворачивайтесь всем телом, представьте себе, будто позвоночник - каменный монолит. Или забинтуйте шею туго-туго, перетяните как можно крепче полотняным платком, - посоветовала профессор.
     - Но тогда я умру от удушья.
     - Ангел, вы хотели услышать мой совет по поводу Атланта, - напомнила Ирина Петровна, - об удушье иной разговор, мы его сейчас не ведем. Кстати, вам может помочь мануальная терапия.
     - Да? - с огромной надеждой спросила я.
     - Абсолютно точно, - кивнула Ирина Петровна, - стопроцентно. Вам просто развернут Атлант.
     Значит, так, платите пятьсот рублей, забирайте снимки, а я вам абсолютно бесплатно дам телефончик настоящего кудесника, Петра Лыкова, золотые руки!
     Стараясь не вертеть головой, я выползла на улицу, кое-как добрела до машины и опустилась на сиденье. Вот оно что! Смерть ходит буквально по пятам за несчастной Лампой, в любую секунду я могу отъехать к любимым родителям. Конечно, перспектива встречи с папочкой и мамочкой радует, мне нужно многое им рассказать, но как оставить домашних?
     Без меня они вновь станут есть пельмени и отвратительные готовые салаты, заправленные не слишком свежим майонезом. Кстати, может, кто и забыл, но я обеспеченная женщина, имею коллекцию картин, хороший дом в Алябьеве и отличную квартиру, многокомнатную, с добротной мебелью и евроремонтом.
     Коллекция живописи досталась мне от родителей, сейчас полотна висят у нас дома, я не собираюсь продавать их, это память об отце. Особняк в Алябьеве был построен одним человеком для меня на месте старой дачи, опять же принадлежавшей папе. Жить бы нам теперь в кирпичных хоромах и радоваться, только с новой фазендой связана одна крайне неприятная история, о которой я уже рассказывала. Ни Кате, ни детям, ни мне не хочется теперь даже приближаться к Алябьеву. Мы, правда, пытались обжиться в шикарном здании, но не сумели. Не могу я ступить и в роскошные апартаменты, в которых Фрося когда-то обитала вместе с мужем Михаилом Громовым <См, книгу Дарьи Донцовой "Маникюр для покойника", "Фиговый листочек от кутюр", издательство "Эксмо".>. Где сейчас мой бывший супруг - понятия не имею, скорей всего до сих пор ходит строем по зоне, срок ему, насколько помню, дали большой. Ни жить, ни продать, ни сдать замечательную квартиру я не могу по моральным соображениям. Поэтому апартаменты стоят закрытыми, над входной дверью тревожно горит красная лампочка, предупреждающая лихих людей: осторожно, комнаты под охраной милиции.
     Так обстоят дела фактически, но юридически я являюсь единоличной владелицей всего. Следовательно, надо составить завещание. Картины разделю поровну, стоимость их примерно одинакова, пусть каждый выберет себе любую по вкусу. Ох нет, насколько я знаю домашних, они схватятся все за одно полотно и поругаются. А я не хочу, чтобы у моей могилы ссорились. Значит, самолично распределю пейзажи и портреты. А как поступить с недвижимостью?
     Я нащупала пачку, потом отбросила сигареты.
     Нет, курить мне нельзя, с таким состоянием здоровья! Хотя, наверное, уже все равно.
     Я щелкнула зажигалкой. Есть некоторые абсолютно непонятные мне вещи. Ну почему ни один экстрасенс, ни одна гадалка ни разу не выиграли в "Спортлото" или не сорвали куш в другой лотерее?
     Неужели им трудно заглянуть в ближайшее будущее и подсмотреть результат? И с какой стати я должна отказываться от сигарет, зная о приближении конца? Кстати, курю я очень редко, делаю это совершенно не правильно, практически не затягиваясь...
     Итак, как поступить с дачей и квартирой? Вот, придумала. Мы давно хотели переехать в ближайшее Подмосковье, только денег на строительство особняка нет. Пускай после моей скорой кончины Катюша продаст принадлежащее мне имущество и построит дом, на фасаде можно привинтить табличку:
     "Тут хотела жить счастливо до глубокой старости Евлампия Романова в окружении детей и собак. Но злая смерть нарушила ее планы".
     Да, так я и поступлю, завтра же отправлюсь к нотариусу. Не надо только никому из домашних рассказывать о проблемах со здоровьем, не люблю, когда меня жалеют.
     Неожиданно из глаз закапали слезы. В поисках носового платка я полезла в карман и вытащила бумажку с надписью "Петр Лыков". Это же координаты мануального терапевта, врача - золотые руки.
     Я быстро набрала номер.
     - Алло, - сказал густой баритон.
     - Можно Лыкова?
     - Я у аппарата.
     - Мне посоветовала к вам обратиться Ирина Петровна.
     - Хорошо, в чем ваша проблема?
     - В шее есть такой позвонок, Атлант, знаете?
     Петр хмыкнул.
     - Мой Атлант стоит не правильно, пережимает сосуды.
     - Снимки есть? - перебил меня врач.
     - Да.
     - Приезжайте завтра утром, пишите адрес, сеанс стоит тысячу рублей.
     - Сегодня нельзя?
     - Я занят.
     - Я могу умереть, примите меня сейчас.
     - С какой стати вам погибать? - удивился Петр.
     - Атлант пережмет сосуд, и мне каюк.
     - Вам сколько лет? - перебил Лыков.
     - Ну.., за тридцать.
     - Теперь подумайте, столько времени вы живете с таким позвонком, и ничего.
     - Значит, до завтра дотяну?
     - Абсолютно точно обещать вам такого не могу, - рассмеялся Петр, - вдруг под машину угодите или кирпич на макушку свалится.
     - Но такое положение Атланта ведет к быстрой гибели.
     Лыков крякнул.
     - Кто внушил вам такую ерунду? - Ирина Петровна Самойленко.
     - Старая обезьяна.
     - Простите?
     - Ирина Петровна - безмозглая мартышка. У каждого человека имеются индивидуальные особенности. Завтра в девять утра!
     - Господи, я не умру?!!
     - Предполагаю, что когда-нибудь с вами случится сей казус, но, надеюсь, не завтра, - отрезал Петр и бросил трубку.

Глава 10

     Невероятно приободрившись, я повернула ключ и услышала тихое урчание мотора. Ну с какой стати я поверила старушке Ирине Петровне? Хотя это ведь не ее диагноз, а беспристрастный снимок, сделанный лазером.
     На всякий случай я осторожно повертела головой в разные стороны. Вроде ничего, жива пока. Ладно, завтра в девять утра Лыков поставит позвонок на место, а сейчас поеду к Борискиной и попробую поговорить с девочкой. Девяносто девять процентов за то, что она просто решила подшутить над Кирюшей и на самом деле засунула ему в портфель презерватив, наполненный водой, но один шанс остается.
     Вдруг Римма подложила ему пакет с завтраком?
     Поплутав по улицам и переулкам, я выехала в нужное место и увидела ряд совершенно одинаковых, двухэтажных, длинных домов, покрытых облупившейся штукатуркой. Номеров на них не было.
     Я дошла до первого подъезда. Двери здесь не было и в помине, перед глазами сразу возникла лестница, а справа от нее тянулся длинный коридор. Тут только до меня дошло, что "к, б" означает номер не квартиры, а комнаты, люди, обитавшие в бараке, жили в огромной коммуналке.
     Слегка поколебавшись, я постучала в первую дверь.
     Оттуда высунулась полная тетка в цветастом халате.
     Приглаживая рукой вздыбленные волосы, она приветливо спросила:
     - Вы ко мне? Заказ принесли?
     - Простите, бога ради, за беспокойство, но здесь здания стоят безо всяких опознавательных знаков, мне нужно отыскать восьмой дом.
     - Разве ж это дома, - вздохнула тетка, - гнилушки картонные, по частям разваливаются. Вы ступайте вправо, за гаражи, там восьмой барак найдете.
     Небось к Борискиным торопитесь? Наши все уже там. Надо бы и мне, конечно, пойти, только внучок приболел, сижу, караулю младенца. Правда, у Светки тоже малыш засопливел, да она его взяла и поперла. Света просто выпить хочет! Совсем девка в алкоголичку превращается, шестнадцать лет всего...
     - Отчего вы решили, что я к Борискиным иду?
     - Не из наших вы, - вздохнула тетка, - мы тут все друг другу почти родственниками стали, даемся и миримся постоянно. Вон какое несчастье приключилось! Беда горькая! Хотя Ленке наплевать, небось так до сих пор и не поняла, что случилось с Риммой.
     Я прислонилась к грязной стене.
     - А что произошло?
     - Так вы не знаете, - покачала головой собеседница, - уж извините, я решила, что вас из школы прислали. Девочка умерла, Римма Борискина.
     - Когда? - еле выдавила я из себя.
     - Вроде этой ночью, - пожала плечами тетка, - за ней из башни прислали, а она... Вот как, деньги заработать решила, хозяева ее и нашли.
     У меня окончательно пошла голова кругом. Плохо г