Примерно через час я подхватила подругу и попросила:
     - Сядь сама за руль.
     - С огромным удовольствием, - согласилась Катюша.
     И это правда, для нее управление машиной праздник, даже такой убитой "шестеркой", которая принадлежит мне. Вернее, раздолбанный "жигуленок" был первым авто, которое приобрела себе Катюша, у нее в тот момент просто не было денег. Потом Сережка и Юлечка стали вполне прилично зарабатывать, и семья высунула голову из болота нищеты. Вот тогда Катя и приобрела себе подержанный "Фольксваген", который оказался вполне надежным средством передвижения, до сегодняшнего дня он Катюшу не подводил. Старую "шестерку" продавать не стали.
     Во-первых, ее никто не купит, даже даром не возьмут, слишком непрезентабельно выглядит тачка, а во-вторых, домашние настояли, чтобы я получила права.
     - Катайся на колымаге, - велел Сережка, - убьешь драндулет, наберешься опыта, тогда и купим тебе новенькую машинку.
     Я не стану тут описывать, как овладевала ремеслом гонщика, уже один раз это делала и повторяться не хочу <См, книгу Дарьи Донцовой "Созвездие жадных псов", издательство "Эксмо".>, скажу только, что "шестерка", несмотря на убитый вид, верой и правдой служит мне. Под уродливой внешностью часто скрывается красивая душа, не все то золото, что блестит, и не все плохо, что ужасно выглядит, простите за банальное замечание.
     Катюша ловко выехала за ворота, и мы лихо понеслись сквозь пелену дождя. Ливень лил как из ведра, видимости почти не было. Я со страхом посмотрела на спидометр. С ума сойти, какая скорость! Целых шестьдесят километров в час. Сама я больше сорока никогда не газую.
     Поймав мой взгляд. Катюша улыбнулась, красная стрелка прибора тихо поползла вниз, я расслабилась и задремала. Внезапно меня кинуло вперед, голова со всего размаха стукнулась о торпеду, из глаз посыпались искры.
     - Мама! Что случилось? - взвизгнула я, потирая ушибленный лоб. - Разве можно так тормозить!
     Катя, бледная, словно чисто выстиранная простыня, сидела, вцепившись в руль.
     - Что случилось? - повторила я.
     - Кажется, я сбила человека, - прошептала подруга.
     - Как? - перепугалась я.
     - Не понимаю, - прошептала Катюша, - он сбоку выскочил, словно тень, тут ведь есть подземный переход, мы уже от дома в двух шагах, осталось во двор заехать, и вдруг такое...
     - Может, ты ошиблась? - робко предположила я.
     - Нет, - лепетала Катя, - он прямо перед стеклом возник, руками так взмахнул и обвалился. Надо посмотреть, может, жив?
     Плохо повинующимися руками я нашарила ручку, Катя сделала то же самое, и мы одновременно оказались на улице. Сырой ветер ударил в лицо, холодный дождь мигом потек за шиворот, я вздрогнула и увидела, что мостовая пуста. Огромное облегчение и полнейшее счастье наполнили душу.
     - Тебе показалось! - заорала я.
     - Нет, - качала головой Катюня, - нет, он был, падал.
     - Значит, ты его не задела! - ликовала я. - Парень нарушил правила, пренебрег переходом, пошел через проспект, чуть не попал под нашу машину, а потом, испугавшись, что мы ему наподдадим, удрал.
     Садись, поехали домой. Кстати, у нас там сюрприз.
     Давай, чего стоишь!
     Но Катюша не шевелилась, она молчала, кусая губы, потом принялась тыкать пальцем куда-то вбок.
     Я проследила за ее рукой и онемела. Из-под капота выглядывал ботинок. Вернее, нога, обутая в сильно потрепанный штиблет.
     - Я убила его, - прошелестела Катя, - надо вызывать милицию.
     Я схватила ее за руку.
     - Постой, быстро иди домой.
     - Но наезд!
     - Живо уходи. Скажу, что сама сидела за рулем.
     - Нет, ты с ума сошла.
     - Да! У тебя дети, у меня никого. Ты работаешь, и вообще это моя машина.
     - Лизавета и Кирюша тоже твои, - тихо возразила Катя, - и денег ты в прошлом месяце за треп на радио больше моего получила.
     - Уходи, у тебя слабое здоровье, в тюрьме можешь заболеть.
     - Нет, отвечать мне!
     - Лучше мне!!! Я сильнее!
     Тут из-под машины раздался тихий стон.
     - Вы живы? - заорали мы с Катюшей и, шлепнувшись разом в холодную грязь, стали заглядывать под "Жигули".
     - Да, - донеслось в ответ, - позовите врача.
     - Доктор здесь, - деловито ответила я, - руки, ноги шевелятся?
     Мужчина задергался.
     - Отлично, - приободрилась Катюня, - попробуйте вылезти.
     Послышалось кряхтение, бормотание, потом из-под днища показалась вторая нога, торс, руки и голова. Незнакомец сел и обалдело спросил:
     - Где я?
     - Здрасте, - на всякий случай сказала я, - вы на мостовой, перебегали дорогу в неположенном месте, рядом с подземным, совершенно безопасным переходом, и угодили мне под колеса.
     - Мне под колеса, - перебила Катя.
     - Нет, мне, - повторила я.
     - За рулем сидела я!
     - Врешь, я.
     - Тут две машины? - закрутил головой мужик.
     - Нет, - хором ответили мы.
     - У вас где болит? - В Кате проснулся хирург.
     Подбитый потряс головой:
     - Нигде.
     - Совсем?
     - Да.
     - Думаю, тогда нет необходимости вызывать ГАИ, - быстро сказала я, - тем более что вы.., э...
     - Юра, - представился пострадавший, - Юрий Иванович.
     - Очень приятно. Евлампия Андреевна Романова, это я вас сшибла.
     - Нет, я, - принялась настаивать на своем подруга, - Екатерина Андреевна Романова.
     - Вы сами виноваты, - я решила расставить точки над i, - побежали через проспект, в темноте, одеты в серую куртку. Еще счастье, что мы не убили вас.
     Отвратительное поведение.
     - А убили бы, - обреченно заявил Юра, - так и ничего, плакать некому, я один на белом свете, никого близких нет.
     - Вам-то точно хорошо было бы, - окончательно рассердилась я, - лежи в уютном гробу, спи спокойненько, а мне на зону? Между прочим, у меня двое детей!
     - Это мне в тюрьму, - не упустила момента, дабы настоять на своем, Катя, - а дети не совсем сироты, они при Лампе, но все же плохо было бы.
     - Убивать таких надо, - кипела я, - переход рядом. Да ты просто козел!
     Юра молчал.
     - Тебе плохо? - насторожилась я.
     - Нет, вернее, да.
     - Что болит?
     - Ничего.
     - Зачем тогда врешь, что плохо! - понеслась я вновь по кочкам. - Если хочешь от нас деньги получить, то имей в виду, не дадим ни копейки.
     - Только на химчистку, - влезла Катя, - вон, всю куртку и брюки испачкал.
     - Еще чего! - возмутилась я. - Это он тебе денег должен за моральный ущерб, небось чуть инфаркт не получила, когда эта гадость в куртке перед тобой внезапно возникла.
     Катя тяжело вздохнула:
     - Ужасно. Думала - умру.
     - Вот видишь! Еще на химчистку ему! Ну-ка, быстро отползай, нам домой пора.
     Юра покорно встал. Я дернула Катю:
     - Пошли, труп совсем здоров.
     Но подруга приблизилась к Юре:
     - У тебя что-то случилось?
     - Маму сегодня похоронил, - ответил он, - отвез на кладбище и пошел по городу бродить куда глаза глядят, сам не понимаю, как к вам под колеса попал, уж извините. Только за моральный ущерб сразу не возмещу, зарплату тридцатого дают. Сколько вы хотите? Триста баксов хватит?
     - Нисколько, - ответила Катя, - Лампа пошутила. Ты где живешь, далеко?
     Юра замялся:
     - Ну.., в общем, да, в Жулебине.
     - Господи, - удивилась я, - сюда-то как приплюхал?
     - Понятия не имею, шел, думал о своем. Вы не волнуйтесь, сейчас чуть-чуть обсохну и к метро двину, авось пустят, хоть и грязный весь.
     Я поежилась под проливным дождем, да уж, высохнуть в такую погоду представляется проблематичным. Катюша нахмурилась.
     - Пошли к нам, - сказали мы с Катей в один голос.
     - Что вы! - испугался Юра. - Вас мужья отругают, привели неизвестно кого с улицы.
     - Мы живем без супругов, - хмыкнула я, - сами себе хозяйки.
     - Тем более неудобно, что соседи подумают.
     - Нам на них наплевать, - улыбнулась Катя, - и потом, о нас с Лампой даже сплетничать перестали. Хватит тут мокнуть. Не жить же к себе зовем, вымоешься, почистишь костюм, куртку, поужинаем, вызовем такси, и уедешь спокойно.
     - Однако...
     - Хватит, - оборвала его я, - еще секунда, и получу воспаление легких. Значит, так, все слушают меня. Ты, Катя, снимай грязное пальто, садись в машину и паркуй ее во дворе. Юра, шагом марш вперед, тут десять метров до подъезда, в "шестерку" незачем садиться, да и перемажешь все сиденье.
     Новый знакомый неожиданно покорно кивнул и двинулся за мной.
     Прямо с порога мы впихнули Юру в ванную.
     - Там на крючке висит халат, темно-синий, - сообщила Катя, - надевай спокойно, мы его для Костина купили, а он его даже примерить не захотел. Одежду брось на пол, ты выйдешь, мы ее постираем и сразу в машине высушим.
     Пока Юра умывался и переодевался, я прошла на кухню, поставила чайник и быстро соорудила яичницу.
     Через полчаса гость, розовый и сытый, рассказывал нам свою жизнь.
     Юра жил вместе с мамой в коммунальной квартире. Две комнаты в ней занимала семья Федорчуков, одна принадлежала Анне Ивановне и Юре. Потом парень женился на симпатичной девушке из провинции, хохлушке Яне. Счастье улыбнулось молодым, дом пошел под снос, и жильцам дали отдельные квартиры, правда, в Жулебине, а не на Мясницкой, где раньше обитал Юра.
     Пару лет Юра наслаждался семейной жизнью, омрачали ее лишь скандалы, которые устраивали Яна и Анна Ивановна. Свекровь никак не могла подружиться с невесткой и постоянно ее шпыняла, а та, естественно, не оставалась в долгу.
     Потом Анна Ивановна заболела, очень тяжело, ей сделали сначала одну операцию, потом другую, третью, Юра поселился в клинике, около любимой мамы, выхаживал ее, как мог, кормил с ложечки, давил соки, но не сумел отнять у смерти.
     Три дня назад Анна Ивановна скончалась. Юра, ослепший от горя, приехал домой и не смог открыть дверь. Довольно долго он пытался вставить ключ в скважину, пока до него не дошло: Яна сменила замок.
     Жену он прождал долго. Яна явилась за полночь, не одна, в сопровождении амбала, мужика ростом под два метра и весом в полтора центнера.
     - Приперся? - безо всякой радости спросила она мужа.
     Тот, обалдев от такого приема, выдавил из себя:
     - Яна, что происходит?
     - Развожусь с тобой, за другого выхожу.
     - Как? - изумился Юра.
     - Так, - злорадно прищурилась Яна, - а ты чего хотел? Целыми днями дома нет, шляешься неизвестно где, не ночуешь. Кто ж такое вытерпит? Ясное дело, и я не стала, устроила свою судьбу.
     Обалдевший Юра моргал глазами. Единственное, что он сумел выдавить из себя, было:
     - Мама умерла.
     - Ну и ладно, - кивнула Яна, - не о чем особо печалиться, она большую жизнь прожила, я до ее лет не дотяну, раньше в ящик сыграю, поэтому надо пользоваться каждой минутой.
     Следующие дни превратились в кошмар. Пока Юра занимался похоронами, Яна вела себя так, словно ничего не произошло. Сегодня утром, перед тем как Юре отправиться в морг за телом Анны Ивановны, жена вошла в комнату, где он спал, и заявила:
     - Лучше сам, по-хорошему, подпиши заявление на развод, поделим жилплощадь и разбежимся.
     Сил спорить с теперь уже бывшей супругой у Юры не оказалось, да и мысли его текли совсем в ином направлении, поэтому он, не читая, подмахнул подсунутую бумагу и уехал хоронить маму.
     Поминок Юра не устраивал, у Анны Ивановны не осталось подруг, все ее "девочки" давно переехали на тот свет, но следовало поднять хоть рюмку за упокой ее души, и Юра забрел в какое-то кафе.
     Странно, но алкоголь совсем не подействовал на редко пьющего мужчину. Просидев несколько часов за столиком, Юра вышел из заведения и отправился куда глаза глядят, домой его ноги не несли. Как он оказался в незнакомом районе, Юра не понимал, отчего не услышал шум мотора "Жигулей", объяснить не мог. Почувствовал довольно сильный толчок и свалился.

Глава 7

     - Вот что, - решительно заявила Катя, - в таком состоянии тебе уходить нельзя. Останешься у нас.
     - Что вы, - замахал руками гость, - это абсолютно невозможно.
     - Почему? - спросила я.
     - Ну, с какой стати?
     - Ночь на дворе, - пояснила Катя, - Жулебино далеко.
     - Доеду потихоньку.
     - Одежда грязная и мокрая, - вздохнула Катя.
     - Можно подсушить.
     - Она уже в стиральной машине вертится! - рявкнула я. - В доме полно места. Переночуешь и уйдешь.
     - Спасибо, - прошептал Юра и опустил голову.
     - Мы сейчас коньячку выпьем, - засуетилась Катя, - очень хорошо в качестве профилактики от простудных заболеваний.
     - Я не пью совсем, - тихо возразил гость, - только из-за маминой смерти налил рюмку.
     - В чай нальешь, - не сдалась Катя и вышла.
     Мы остались с Юрой вдвоем. Внезапно в кухню, зевая во всю пасть, вошла Муля. Увидав Юру, она решила свести знакомство с новым человеком и бросилась к нему со всех лап. На секунду лицо Юры приняло брезгливое выражение, но потом широкая улыбка растянула его губы, и он воскликнул:
     - Ой, я сначала принял ее за обезьянку! Теперь понял - это собака. Что за порода такая? Первый раз встречаю подобную. Она кусается?
     - Муля? Конечно, нет. А порода называется мопс.
     - Скажите пожалуйста, - завертел Юра головой, - вообще-то я очень люблю собак.
     Продолжая улыбаться, он начал гладить Мульяну, потом, когда мопсиха отошла, Юра встал и спросил:
     - Можно руки помыть?
     - Конечно, - кивнула я, - хочешь, прямо на кухне краном воспользуйся.
     - Лампа, - закричала Катя, - это что?
     Испугавшись, я побежала на зов. Подруга сидела на ковре, вокруг нее в безумном восторге скакали мопсята.
     - Ой, совсем забыла, - всплеснула я руками, - тут такая история приключилась. Знакомься, Феня и Капа. Честно говоря, я хочу, чтобы они жили с нами, но если ты посчитаешь, что мопсишки лишние, тогда подыщу им хорошую семью.
     - Кто же таких ангелов отдаст! - воскликнула Катя. - Какие хорошенькие!
     Катины слова упали на мою голову, словно нож гильотины. Ангелы! Появившиеся ниоткуда ангелы, которым суждено беречь нашу семью от неприятностей. Нет, это сумасшествие какое-то. Предсказание гадалки продолжает сбываться. Значит, цыганка была настоящей? Ладно, она прикинулась родственницей косноязыкой Марийки, украла у кого-то младенца, а все для того, чтобы проникнуть в нашу квартиру и отравить Аду с Кирюшкой. Лизавета, по моему глубокому убеждению, попала в больницу случайно. Но теперь выходит, что смуглянка еще договорилась и с ветеринаром Романом, приволокла в клинику Феню с Капой? Нет, собачат принесли на усыпление. Роман категорически не похож на человека, способного на подлый или лукавый поступок.
     Значит, Галя настоящая предсказательница и теперь нам следует беречь щенков пуще зеницы ока?
     - Эй, - толкнула меня Катя, - ты чего?
     - Да так! Голова заболела, мигрень начинается, - протянула я.
     Прижимая к себе неожиданно заснувших щенков, Катюша встала и озабоченно произнесла:
     - Очень мне не нравятся твои головные боли.
     Надо обязательно сделать томограмму мозга.
     - Зачем?
     - На всякий случай, всегда хорошо вовремя поставить диагноз, - завела подруга, - если знаешь причину болезни, легко подобрать лечение.
     - Считаешь, что у меня что-то страшное?
     - Типун тебе на язык, - рассердилась Катя, - скорей всего ерунда. Этимология мигрени до сих пор не ясна... Ладно, сейчас меня унесет в медицинские дебри. Короче, я договорюсь на работе, тебе сделают снимки, увидим, что в мозгу ничего, кроме глупости, нет, и успокоимся. А сейчас ложись, я устрою Юру сама.
     Утром невидимая рука ткнула меня в бок, и я проснулась. В спальне стояла сонная тишина, прерываемая дружным сопением армии мопсов. Я повернулась на правый бок, потом на левый, затем села, сон улетучился. До семи утра я проворочалась в кровати, а с рассветом обрела четкость мышления и поняла: надо немедленно искать эту цыганку. Никакая она не предсказательница, а преступница, задумавшая нечто, пока мне непонятное. Рассчитывать на помощь Костина не приходится, домашним рассказывать ничего о планируемом расследовании не надо, меня попросту засмеют. Слава богу, Юля и Сережа во Владивостоке, а Кирюшка и Лизавета в больнице. Как ни дико звучит последняя фраза, но она верна. Детям сейчас лучше в клинике, вход в которую стерегут охранники. Надо поговорить с Катей, пусть ребят немного придержат в больнице, ну, для обследования.
     Так что под ударом остаются лишь два члена семьи: я и Катя. Но Катюша почти все время пропадает на работе, а меня так просто не убить. Да и не я следующая жертва. Кабы цыганка хотела извести Лампу, она бы сделала это сразу, я ведь впустила ее в квартиру, что мешало ей стукнуть меня по башке стулом?
     И вообще, чем больше думаю о произошедшем, тем четче понимаю: цыганка задумала плохое против Ады и Кирюши. Но чем ей насолили собака и мальчик?
     Я встала, умылась, проводила на работу Катю, Юра ушел с ней. Чувствуя, как к голове снова подкрадывается мигрень, я схватила джинсы. Хватит кукситься, надо действовать. Гадкая Галя, впрочем, сильно сомневаюсь, что это ее настоящее имя, ухитрилась запихнуть пакет с завтраком в рюкзак Кирюши, значит, следует опросить школьников, может, кто из детей заметил нечто подозрительное.
     В школу я пришла во время большой перемены, специально подгадала так, чтобы открыть дверь в класс в тот самый момент, когда учеников отпускают на двадцатиминутный перерыв.
     Галдящая толпа школьников рванулась в коридор.
     - Эй, ребята, погодите, - попросила я.
     Подростки замерли.
     - Нет, - простонал кто-то, - только не говорите, что вы сотрудница ГАИ, которая явилась рассказывать нам о том, на какой свет следует переходить дорогу.
     - Угадали, да не совсем, - улыбнулась я и подняла вверх руку с красным удостоверением, - давайте знакомиться, майор Романова, уголовный розыск, следователь по особо важным делам. Надо поговорить!
     Школьники переглянулись, потом молча пошли назад в класс и безропотно сели за парты. Я удовлетворенно вздохнула. "Корочки", приобретенные мною у уличного торговца, оказывают просто волшебное действие на все слои населения. Вовка, правда, пару раз с диким криком отнимал у "майора"
     "служебный документ", но купить новый не составляет особого труда. Вот и сейчас помогло.
     - Что случилось-то? - спросила красивая белокурая, чуть полноватая девочка.
     - Вы, конечно, знаете Кирилла Романова?
     Класс загудел.
     - А что он сделал? - выкрикнул с "Камчатки" рослый парень.
     - Ничего, Кирилл лежит в больнице, в реанимации.
     Дети зашептались, а та же белокурая девочка внезапно заявила:
     - Это Федотов из одиннадцатого "В", его давно посадить надо.
     - Федотова? - удивилась я. - Почему?
     - Он всегда у ребят деньги отнимает, - понеслось в ответ.
     - Мобильники тоже!
     - Еще и кошелек прихватит.
     - У него брат с зоны вышел, Федотов им всех пугает.
     - Это он Романова избил!
     - Стойте, стойте, - попыталась я успокоить разбушевавшиеся страсти. - Может, ваш Федотов и безобразный хулиган, только в нашем случае он совершенно ни при чем. Кирилла никто не бил, его отравили.
     На секунду в комнате повисла тишина, потом низенькая девочка, сидевшая одна у окна, воскликнула:
     - Во, блин! Чем?
     - Кто?
     - Почему?
     - А че он сделал? - посыпались со всех сторон вопросы.
     Я подняла правую руку.
     - Спокойствие. Идет следствие, пока ничего сообщить не могу. Ясно лишь одно: в портфель к Романову кто-то положил завтрак, яд находился в пакетах сока.
     Снова воцарилось молчание.
     - Постарайтесь вспомнить, - попросила я, - может, видели подозрительную личность, скорей всего цыганку, которая рылась в портфеле Романова?
     Через пять минут стало ясно: за сумками дети не следят, бросают их перед классом и уходят. В школе развито воровство, из оставленного рюкзака запросто могут стырить что-то ценное, поэтому мобильники, кошельки и все мало-мальски привлекательное ребята распихивают по карманам, а вот учебники, тетради и дневники никому не нужны, поэтому рюкзаки сваливают