ли вести дело об убийстве  Костика,  ты  уж  ее
встреть поласковее.
   Из мембраны донеслись писк и гудки.
   - Ладненько, - протянул администратор и повернулся ко мне:
   - Топайте в гладильню.
   - Куда?
   - Лена у нас костюмером работает, через  сцену,  налево  вниз,  потом  по
железной лестнице направо, у огнетушителя. Впрочем, пошли провожу...
   Он резко встал, и  я  увидела  у  него  на  ногах  ботинки  на  огромной,
толстенной подметке, сантиметров десять, не меньше, обычно такую обувь носят
низкорослые мужчины.
   Путь по закоулкам длился минут десять. Сама бы  я  ни  за  что  не  нашла
нужное помещение. Наконец Лев Валерьянович притормозил у  обшарпанной  двери
и, рывком открывая ее, крикнул:
   - Ленуська, принимай гостей!
   - Никого не жду, - донеслось из глубины. Администратор подтолкнул меня  в
спину:
   - Идите, у нее просто плохое настроение.
   Мы вошли в большое помещение, сплошь завешанное  всевозможными  платьями,
костюмами и пальто, в воздухе сильно пахло  пылью,  и  я  уже  приготовилась
начать чихать, но нос почему-то даже не зачесался ...
   У окна, возле широкой гладильной доски, с допотопным  чугунным  утюгом  в
руках стояла женщина. На первый взгляд ничего  особенного,  из  таких  теток
неопределенного возраста и пятидесятого размера в основном состоит  толпа  в
метро. Да и лицо не привлекало  внимания:  простоватое,  круглое,  с  мягким
носом-картошкой и маловыразительными голубыми глазами.
   - Занята я, - отрезала тетка, плюхая чугунину на ярко-красный  камзол,  -
некогда с вами лясы точить...
   - Какой у вас утюг, прямо раритет, - невольно восхитилась я.
   - А то, - отозвалась гладилыцица, со  вкусом  поплевывая  на  раскаленную
"подошву", - все эти "тефали" и "мулинексы" только  для  блузок  и  годятся,
чтобы сукно в порядок привести, тяжесть нужна.
   Она во вздохом поставила тяжеленный кусок железа на плитку и отрубила:
   - Зря притопали, ничего не знаю и знать не хочу, умер - и ладно,  значит,
достал кого-то...
   - Например, Сеню, - хмыкнул Лев Валерьянович, - или бабу  какую,  раз  за
ножик схватилась и молодца прирезала.
   Я отметила, что администратор не в курсе, каким способом Костю  отправили
на тот свет, и вздохнула. Тяжело разговаривать с женщиной, которая настроена
агрессивно, и совершенно не представляю, как можно ее умаслить.
   Лена тем временем отступила к подоконнику  и  прошипела  как  разъяренная
кошка:
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ничего особенного, - кротко ответил Лев Валерьянович, - просто какая-то
из баб, кого Костик водил за нос и обещал жениться, устала поджидать свадьбу
и ухватилась за тесак. Или обманутый муж...
   - Не смей даже намекать на Сеню, - продолжала шипеть Лена, - он святой...
   - Угу, - хмыкнул администратор, . - и поэтому ты от него удрала...
   Круглощекое лицо Литвиновой украсилось  красными  пятнами,  она  закусила
губу, но Лев Валерьянович как ни в чем не бывало вещал дальше:
   - Ты, Ленка, кончай  дурой  прикидываться.  Дело-то  серьезное,  о  твоих
отношениях с Котькой даже кошки знают. Спасибо мне скажи, что привел  майора
к тебе, сюда. Поговорите тихонечко, без  протокола  и  свидетелей.  А  когда
приятный разговор идет - это уже не допрос, а милая беседа, ведь правда?
   Он выжидательно глянул на меня. Вот  ведь  хмырь,  и  звание  мне  походя
присвоил, но все его действия были мне на руку, и я молча кивнула.
   - Никто тебя ни в чем не подозревает, - продолжал петь администратор, - и
лучше побалакать тут. На Петровке, знаешь, как неуютно - стол железный, стул
железный, все к полу привинчено, на окошках  решетки,  а  здесь  -  в  своих
стенах. А разговора все равно  не  избежать,  не  я,  так  другой  про  тебя
растреплет. Только я к тебе хорошо отношусь и привел майора  потихонечку,  а
другой, например Ленька Греков, по всему театру  понесется  с  воплем:  "Где
Литвинова, к ней милиция пришла". Ну мало о тебе судачили, еще захотелось?
   Лена шумно вздохнула, дурная краснота медленно покинула ее лицо, к  щекам
вернулся нормальный цвет.
   - Вот  и  умница,  -  похвалил  администратор.  -  Поболтайте  тут,  а  я
испаряюсь!
   С этими словами он ужом  скользнул  в  коридор,  и  мы  остались  вдвоем.
Неожиданно гладильщица шумно вздохнула, рухнула  на  табурет  и,  кивнув  на
пустой обшарпанный стул, безнадежно сказала:
   - Чего уж там, садитесь. Левчик прав, давайте тут побеседуем, коли  нужда
заставляет. Только я его не убивала, и Сеня никогда бы не стал ножом резать,
вот из пистолета мог в состоянии аффекта пальнуть, а ножом никогда.
   - Отчего вы решили, что Константина ударили колюще-режущим  предметом?  -
решила я подделаться под милицейский жаргон.
   - Как? - оторопела Лена. Я пожала плечами:
   - Катукова убили выстрелом в голову. Костюмерша вновь покраснела:
   - Боже, Сеня не мог...
   Я решила немного успокоить Лену и миролюбиво сказала:
   - Мы  подозреваем,  что  убийство  совершила  одна  из  любовниц  жертвы,
женщина, которая имела ключи от его квартиры.
   Литвинова напряглась, потом полезла в карман жакетика и закурила длинную,
коричневую, пахнущую ванилью сигарету.  Странное  дело,  дым  совершенно  не
раздражал меня, наоборот, даже показался приятным.
   - Ну были у меня ключи, -  размеренно  сообщила  Лена,  -  еще  не  сразу
научилась ими дверь открывать, замки хитрые.  Только  потом  он  у  меня  их
отобрал, для другой понадобились... Сволочь он, сволочь,  кобель,  ненавижу,
терпеть не могу,
   Внезапно она ухватилась  руками  за  голову  и  завыла,  словно  пожарная
сигнализация.
   - Ах, какая сволочь, так ему и надо! - вылетало из ее  перекошенного  рта
время от времени.
   Неожиданно мне стало ее жаль, наверное, Лена до сих пор любила Костю... Я
встала, подошла к костюмерше и обняла ее за плечи. Лицо  Лены  пришлось  как
раз на уровне моего живота. Женщина уткнулась в меня носом и глухо сказала:
   - Вам не понять, небось живете замужем, без хлопот...
   Я пожала плечами:
   - Напротив, я очень хорошо знаю,  что  к  чему.  Недавно  ушла  от  мужа,
который мне изменял...
   - Ну да? - удивилась Лена и подняла лицо.
   - Да, - подтвердила я, - сама чуть  с  ума  от  злости  не  сошла,  когда
узнала... Вы расскажите все, легче станет.
   Костюмерша вытащила носовой платок, высморкалась и сказала:
   - Ну слушай, какие дуры на свете бывают.
   Замуж   Леночка   Литвинова   выскочила   рано,   едва-едва   исполнилось
восемнадцать. Муж попался замечательный, не  пил,  не  курил,  целыми  днями
мастерил на кухне  какие-то  устройства.  Иван  служил  инженером  и  мечтал
изобрести вечный двигатель. Лену немного раздражали грязь и инструменты, но,
если посмотреть вокруг, у  других  супруги  оказались  совсем  никуда:  пили
горькую, а потом дрались. Ленины соседки по подъезду частенько заскакивали к
Литвиновой за деньгами, брали в долг до получки.  Сунув  требуемую  сумму  в
карман, вздыхали с завистью:
   - Ох, и повезло тебе с мужем.
   Вздыхали, вздыхали  -  и  сглазили.  Как-то  раз  Леночка,  придя  домой,
обнаружила мужа в слезах на кровати.  На  все  вопросы  жены  мужик  молчал,
только кивал головой и  рыдал.  Испуганная  Лена  вызвала  "Скорую  помощь".
Приехавший    врач     велел     вызывать     психиатрическую     перевозку.
Маниакально-депрессивный психоз - так мудрено называлась болячка. Восемь лет
бегала бедная баба из одной клиники в другую, но результат везде  оказывался
одинаков. Чуть  подлеченного  мужа  выдавали  на  руки,  за  короткой  фазой
ремиссии следовала стадия глухой депрессии. Муж сидел,  тупо  глядя  в  одну
точку, потом пытался покончить с собой. В  конце  концов  ему  это  удалось,
причем не дома, а в больнице. Знакомые советовали подать в суд, но Лена даже
рада была, что за мужем недоглядели, потому что кончился многолетний кошмар.
Года два  она  пожила  в  свое  удовольствие,  одна,  благо  квартиру  имела
отдельную  и  никто  за  ней  не  следил.   Потом   заволновалась.   Возраст
стремительно приближался к тридцати, следовало выйти замуж, устроить  жизнь,
родить ребенка... Но кавалеры все попадались несерьезные -  с  удовольствием
приходили  в  гости,  ели  изумительные  пироги,   укладывались   спать   на
крахмальных простынях, но замуж  не  звали,  а  время  шло.  Поэтому,  когда
наконец нашелся во всех смыслах положительный Семен, Лена,  не  задумываясь,
тут  же  побежала  в  загс.  Правда,  червячок  сомнения   поднял   накануне
регистрации голову - жених был не слишком красив, не больно умен,  не  шибко
богат, а  главное,  Леночка  не  испытывала  никакого  трепета,  когда  Сеня
невзначай брал ее за руку...
   Свадьба состоялась в январе, потом потекли будни.  Разнились  они  только
программой телевидения, Сеня оказался не большим  охотником  до  гулянок  и,
хотя работал в театре охранником, никогда не смотрел спектакли.
   Однажды он пришел домой и спросил:
   - Слышь, Ленк, тебе в ателье не надоело?
   Жена, всю жизнь проработавшая закройщицей, только вздохнула. Ей не просто
надоело, а обрыдло щелкать ножницами.
   - В театре ищут костюмершу, - пояснил муж, - оклад на сто рублей  больше,
пойдешь?
   Если бы бедный охранник мог себе представить, какие  ужасные  последствия
повлечет переход жены в театр! Буквально на второй день Леночка  столкнулась
с Костей. Катуков пришел  за  камзолом.  Робея  от  собственной  неумелости,
новоявленная костюмерша принялась застегивать крючки на сюртуке. А когда она
закончила работу, Костя нежно взял ее ладошку и пропел:
   - Ручка какая у тебя маленькая, как у принцессы!
   Лена зарделась, за всю более  чем  тридцатилетнюю  жизнь  ей  никогда  не
приходилось выслушивать комплименты. А Константин оказался большой мастер  в
деле обольщения, у нее начался безумный роман. Естественно, по театру тут же
разнесся слух. Что только не делал Сеня, чтобы отвадить жену  от  любовника:
запирал на ключ, отнимал одежду,  пару  раз  даже  поколотил!..  Но  Леночка
словно с цепи сорвалась. Тогда Семен кинулся с кулаками на Костю, но  наглый
любовник оказался сильней и в честном бою накостылял обманутому мужу по шее.
После этого случая Лена  категорично  потребовала  развод  и  через  полгода
оказалась свободна. Наверное, женщина ждала, что артист предложит ей руку  и
сердце, но в их взаимоотношениях ничего не изменилось.
   Леночка приходила к любовнику по субботам, к одиннадцати утра. Втаскивала
набитые продуктами сумки, готовила обед,  убирала,  потом  либо  ложились  в
постель,  либо  шли  куда-нибудь  развеяться...  А  поздно  вечером,   около
двенадцати ночи, Костя на такси отправлял даму сердца домой. Раньше  Леночка
не спорила, она не хотела откровенно дразнить Сеню, не ночуя дома, но  после
развода стала намекать Косте на  то,  что  может  теперь  приходить  почаще,
оставаться до утра...
   Но Костя только ухмылялся и отвечал:
   - Извини, всю неделю занят. Даже хорошо, что  редко  встречаемся,  каждый
раз словно праздник, а то надоедим друг другу .
   Неизвестно, сколько бы продлилось подобное состояние, но однажды  Леночка
увидела в магазине огромное двуспальное  одеяло  из  овечьей  шерсти.  Костя
постоянно мерз и давно мечтал о таком.
   Обрадованная  Лена  моментально  купила  одеяло.  Продавщица  выдала   ей
огромный, почти несминаемый и довольно тяжелый тюк.  Женщина  призадумалась.
Тащить через полгорода к себе домой поклажу не хотелось, нести в находящийся
в двух шагах театр тем более. Все начнут хихикать  и  спрашивать,  скоро  ли
свадьба. Оставалось одно - доставить покупку сразу Косте. Катуков жил  рядом
с "Рампой", и у Лены в сумочке лежали ключи. Было только одно  "но".  Костик
убедительно просил любовницу приходить исключительно по субботам.
   - Это твой день, дорогая, - ласково  щебетал  мужик,  -  в  остальные  не
появляйся. В будни частенько наведывается мама, она у меня  дама  серьезная,
может наговорить гадостей...
   Лена поколебалась и решила  один  раз  нарушить  неписаное  правило.  Уже
захлопывая  дверь,  женщина  поняла,  что  совершила  глупость.   Из   кухни
доносилось пение. Маменька явно готовила сыночку калорийный обед. Костюмерша
хотела бросить одеяло у входа и убежать, но тут в прихожую вылетела тетка  и
грозно поинтересовалась:
   - Кто там?
   Литвинова замерла, как  громом  пораженная.  Стоящая  перед  ней  дама  в
цветастом фартуке совершенно не походила на вредную старушку, а если она все
же  являлась  матерью   Константина,   то,   очевидно,   владела   средством
Макрополуса, потому что с виду  элегантной  блондинке  можно  было  дать  не
больше тридцати.
   - Вы к кому? - спросила "маменька".
   Лена еле-еле отлепила язык от неба и залепетала:
   - Одеяльце тут вот купила, очень хотела...
   - Ничего не понимаю, - всплеснула руками женщина и крикнула:
   - Костик, поди сюда!
   Дверь из ванной распахнулась, и  на  пороге  появился  актер  в  махровом
халате и с мокрой головой.
   - Что такое, Ниночка? - бархатным, ласковым голосом поинтересовался он  у
блондинки.
   Лена вздрогнула и почувствовала дикий  укол  ревности.  До  сих  пор  она
считала, что подобным тоном Костя разговаривает только с ней.  Тем  временем
Катуков отвел от лица полотенце, увидел Лену, вздрогнул и расхохотался:
   - Говорил же, приходи только в субботу!
   - Хочешь сказать, что это твоя мама! - злобно  прошипела  Лена,  ткнув  в
сторону нагло улыбающейся блондинки пальцем.
   - Нет, - вновь засмеялся Костя, - знакомься, это Нина. - Потом повернулся
к женщине в фартуке и сказал:
   - А это...
   - Погоди, погоди, - остановила его блондинка,  -  дай  сама  догадаюсь...
Рита, правильно?
   - А что, еще какая-то Рита есть? - помертвевшими  губами  спросила  Лена,
садясь в прихожей на стул.
   Почему-то отказывались служить ноги, а  в  висках  мелко-мелко  застучали
молоточки. Нина с жалостью глянула на Лену, потом тихонько толкнула Костика.
Тот подошел к костюмерше и нежно произнес:
   - Пойдем побалакаем.
   Лена на ватных, непослушных ногах двинулась в  кухню.  Блондинка  куда-то
испарилась. Костя сел за стол и с укоризной выдохнул:
   - Просил же только по субботам появляться, сама виновата!
   Лена почувствовала, как по щекам поползли слезы.
   - Ты меня не любишь!
   Костик задумчиво повертел в руках зажигалку.
   - Нет, люблю.
   - Зачем тогда Нина?
   Любовник отошел к окну,  покачался  на  пятках,  потом  взъерошил  всегда
аккуратно уложенные волосы и сообщил:
   - Хорошо, попробую объяснить.
   Почти полтора часа актер пытался вложить в голову Лены две простые мысли.
Во-первых, он не приспособлен для житья с одной женщиной,  во-вторых,  кроме
костюмерши, у него есть еще две - Нина Никитина и Рита.
   - Они знали про меня? - всхлипнула Лена.
   Котик кивнул. Костюмерша  зарыдала.  Катуков  принялся  капать  в  стакан
валерьянку. Он уже смирился с мыслью, что день пропал и придется выслушивать
истерику.
   Успокоилась Лена к вечеру. Костик поймал такси и сказал:
   - Спасибо за одеяло, жду в субботу.
   Литвинова только кивнула, но в выходной не поехала по  знакомому  адресу,
просто не могла переступить порог квартиры мужика и лечь на  диван,  где  до
нее весело проводили время другие. Пару раз  Костя  сам  приезжал  к  ней  в
гости, но это было уже не то, очарование встреч пропало. Потом они  примерно
месяц не встречались, сталкивались только по работе. Затем  Костя  пришел  в
гладильную и прямо спросил:
   - Я так понимаю, что нашим отношениям конец?
   Лена лишь кивнула.
   - Тогда верни ключи.
   - Для другой понадобились? - фыркнула костюмерша, роясь в  сумке.  -  Мне
жизнь поломал, за следующую принялся?
   - Ты сама не захотела больше встречаться, - отрезал Костик и ушел.
   Впрочем, он попытался сохранить с костюмершей видимость добрых отношений.
Всегда улыбался ей при встречах, осведомлялся о здоровье, иногда даже  дарил
букетики. Кое-кто в театре пребывал в уверенности, что  у  них  до  сих  пор
длится роман...
   Я подождала, пока Лена выговорится, и осторожненько наступила на  больную
мозоль:
   - Не знаете случаем, Нина и Рита где живут?  Литвинова  принялась  тереть
нос довольно грязным платком. Молчание затянулось.
   Я решила действовать, как милиционер:
   - Кто-то из любовниц убил  Костю,  разве  справедливо,  если  преступница
останется безнаказанной?
   Костюмерша уставилась в окно, потом с усилием выговорила:
   - Нина - парикмахер, в салоне  "Эльдорадо"  работает,  на  Кустанаевской,
фамилия ее Никитина. Рита - кассирша из супермаркета на  Тверской,  впрочем,
есть и еще одна - Яна, в школе 2593 преподает,  в  новом  районе,  Куракино.
Учительница младших классов, представляю, чему она детей научит! Наверное, у
Катукова три бабы - это норма. Кобель он!
   И она снова тихо заплакала. Я  выскользнула  за  дверь  и,  проплутав  по
коридорам,  вышла  на  слякотную  улицу.  Если   любовь   доставляет   такие
переживания, то слава богу, что я прожила, не ведая этого чувства.

Глава 8

   Часы показывали ровно три, когда я вошла в ворота оптового рынка. Что  ж,
если уж живу у Кати дома, следует подчиняться заведенным порядкам.
   Вдоль длинной улицы тянулись ларьки. Что приготовить  на  ужин?  Внезапно
глаз упал на курицу. Прекрасно, данную птицу даже я  сумею  отварить,  будет
сразу и суп, и второе. Наученная горьким опытом, я не стала хватать  курочку
французской фирмы "Ду" за пятьдесят рублей килограмм. В конце  ряда  нашлась
наша, отечественная, всего по тридцать. Правда, выглядел  "цыпленок-бройлер"
не слишком привлекательно - синенький, покрытый сморщенной кожей... Голова с
прикрытыми глазами болталась на  тоненькой  тряпочной  шейке,  желтые  когти
угрожающе   топорщились   в   сторону   покупателей...    "Бройлера"    явно
недокармливали при жизни, да и  умер  он  скорее  всего  своей  смертью,  от
старости.
   - Чего сомневаешься? - спросила  торговка,  толстенная  баба  в  грязном,
заляпанном кровью фартуке. - Бери, дешевле нигде не сыщешь!
   Цена и  впрямь  казалась  привлекательной,  но  сам  продукт  не  вызывал
никакого желания его съесть.
   - Бери, бери, - от души предлагала баба,  -  свежий,  только  что  бегал,
гляди, не замороженный, а охлажденный.
   И она потыкала пальцем в беззащитную тушку.
   - Может, лучше импортную купить...
   - Эти-то? - презрительно повела плечом торговка. - Покупай, коли здоровья
не жаль. Ихнюю птицу гормонами пичкают и антибиотиками  колют,  а  наша  вся
натуральная.
   Вздохнув, я выбрала труп курчонка. Баба права, у  российских  птицефабрик
небось нет  денег  на  дорогостоящие  лекарства,  и  птичка  при  жизни  ела
экологически чистый корм - зерно и червячков.
   Засунув добычу в пакет, я попыталась вспомнить, что плавало  у  Наташи  в
супе, кроме курицы. Вроде морковка, лук, картошка и вермишель, а  на  гарнир
можно сварить рис.
   Обвесившись пакетами, я добралась до дома, выгуляла  отчаянно  радующихся
собак и приступила к готовке.
   Сначала тщательно вымыла тушку. При ближайшем рассмотрении она  оказалась
еще  более  убогой,  ребра  прощупывались  под  кожей,  а  ножки  напоминали
недозрелые сморщенные баклажаны. Так,  ее  положено  класть  в  кипяток  или
холодную воду? Наконец кастрюля водрузилась на плиту,  я  принялась  чистить
лук. Сколько овощей идет на суп? Надеюсь, пять  луковиц,  шесть  морковок  и
восемь картошек хватит.
   Огонь бойко подогревал воду, я включила телевизор и  принялась  напевать.
Выходило, что в готовке нет ничего трудного,  надо  только  начать.  Изрезав
помельче овощи, я перевела дух и решила вознаградить себя чашечкой кофе,  но
тут из кастрюли полезла желто-зеленая пена. Я попыталась выловить ее ложкой,
но противная субстанция лезла и лезла. Вода отчаянно булькала, обжигая руки,
мне стало жарко, а пена все никак не заканчивалась. В отчаянии  я  выключила
горелку. Суп, вздрогнув в последний раз, успокоился, противная желто-зеленая
масса исчезла. В недоумении я уставилась на кастрюлю и вновь разожгла газ на
п