то не так!

Глава 14

   Ксюшин пальчик постучал по фото.
   - На вас похожа.
   - Да нет, - быстро сказала я, - хотя что-то общее имеется.
   - Верно, - кивнула Ксения, - волосы другие, да и губы с бровями тоже,
просто строение лица одно.
   Я очень хорошо помню, как перед походом в  ресторан  решила  украсить
себя и сбегала в парикмахерскую, где мне сделали немыслимую  укладку,  а
еще  притащили  стилиста,  молоденькую  девчонку  с  пирсингом,  которая
размалевала мое лицо самым жутким образом. Бежать домой  умываться  было
некогда,  снимать  безумный  макияж   при   стилистке   мне   показалось
неприличным.  Пришлось  идти  веселиться  в  образе  индейской  девушки,
решившей поразить соплеменников сложностью орнамента на морде лица.  Но,
очевидно, нет худа без добра, Ксюша уловила некое сходство между мной  и
"моделью" на фото, но тут же поняла, что это не я. И очень хорошо!
   - Альмирка дура, - закончила Ксюша, - побежала к какой-то старухе, та
соперницу "отвернула", лицо со снимка вырезала, а  Альмире  велела  фото
всенепременно хранить, но в дом не вносить. Она  его  мне  и  приволокла
вместе с баксами, вот я и спрятала! Чего для подружки не сделаешь!
   - Вы же только-только сообщили, будто  деньги  хранил  Павлик,  -  не
удержалась я.
   Ксюша осеклась, слегка порозовела и сердито нахмурилась.
   - Что за любопытство! Право странно! Деньги Альмира, несмотря на  мой
категорический  протест,  отдала  Павлу,  я  же  согласилась  придержать
снимок. Тайник в доме один!
   И она, засовывая в ящичек фото, не  заметила  денежки?  Хотя,  может,
Павлик положил их туда позднее? Вначале в тайнике оказался снимок, а  уж
потом доллары... Что же мне не нравится в этой истории?
   - Спасибо, что побеспокоились и привезли известие о Павлике, -  вдруг
снова тихим, плаксивым голосом завела Ксюша, - но у меня  сильно  голова
заболела, прямо до невменяемости, ужасно,  надо  лечь,  прямо  сейчас...
О-о-о, мигрень!
   - Может, за лекарством сбегать?
   - Нет, нет, ничего не поможет.
   - Давайте чаю сделаю.
   - Мне лучше остаться одной! Совсем!
   - Но как же...
   - Я привыкла, извините, прощайте! Делать нечего, пришлось уходить. На
улице я села в "Жигули"  и  моментально  вспотела.  Стоявшая  на  солнце
машина  сильно  нагрелась,  в  салоне  было  как  в  духовке.  Я  быстро
перепарковала автомобиль в тень, метрах  в  тридцати  от  избушки  Ксюши
росло широкое, раскидистое дерево.
   Поставив "шестерку" под кроной дуба, я призадумалась: как вести  себя
дальше? Предположим, я приму рассказ Ксюши про  Альмиру  Богачевскую  за
правду, что тогда? Может, Галка Сорокина и впрямь отбила  у  дамы  мужа?
Значит, мне следует всенепременно поболтать с Альмирой, но вот где взять
ее телефон или адрес? Почему Ксюша с такой скоростью выставила меня вон?
Хорошо, я сломала ящик, поставила  хозяйку  в  идиотское  положение,  но
отчего она не вытолкала меня сразу, как только  ассигнации  вылетели  на
пол? По какой причине стала рассказывать про Альмиру? Вопрос на вопросе,
а ответы есть только у Ксюши. Одно понятно: хозяйка искренне поразилась,
увидав купюры, она не сумела сдержать удивленного вскрика:
   - Это что?
   Ясное дело, уезжать мне никак  нельзя,  следует  вернуться  в  дом  и
попытаться, как говорит Костин, "расколоть" девушку. Главное,  придумать
сейчас предлог, под которым я стану снова набиваться  в  гости.  Мне  не
хочется,  чтобы  Ксюша  поняла:  нежданная  визитерша  каким-то  образом
замешана в истории с фотографией.
   Пытаясь придумать что-то замечательное, я стала  рассматривать  свои,
как  всегда  облупившиеся  ногти.  Может,  и  правда  сделать   гелиевые
накладки? И тут в голове ракетой взорвалась простая мысль.  Маникюр!  Ну
скажите, откуда у женщины, которая, по ее словам, питается на помойке  и
одевается в обноски, средства на  посещение  салона?  Ладно,  пусть  она
нашла самую дешевую парикмахерскую, или ей сделали маникюр бесплатно, но
лак-то купить надо? И зачем Ксюше такая красота?
   Полная решимости встать и двинуться к Ксении, чтобы вытрясти  из  нее
всю правду до дна, я уже хотела вылезать из  машины,  но  тут  из  двери
избушки  Ксюши  вышла  дама,  черноволосая,  с  короткой   стрижкой,   в
элегантном, светло-бежевом, явно купленном в дорогом магазине,  костюме.
На  плече  у  незнакомки  болталась  симпатичная   летняя   сумочка   из
разноцветных полосок, в тон ей оказались и туфельки на  высоком,  тонком
каблуке. На  носу  сидели  огромные  темно-синие  очки  от  солнца,  рот
пламенел ярко-алой помадой.
   Женщина спокойно заперла дверь, оглянулась, присела,  пошарила  рукой
под крылечком, потом брезгливо отряхнула пальцы и ушла в противоположную
от меня сторону улицы. Магистраль изгибалась под разными углами, и  дама
быстро пропала из виду.
   Я вновь погрузилась в пучину изумления.  Это  кто  такая?  Значит,  у
Ксюши сидела в доме подруга? Хотя, почему бы  и  нет?  Хозяйка  меня  не
пустила во все помещения, мы беседовали лишь в кухне.  Вполне  вероятно,
что в доме имелись гости, не пожелавшие обнаружить своего присутствия.
   Внезапно во мне проснулась решимость. Ну, Ксюша, погоди, подруг у нее
нет, у несчастной! Ах, как жаль бедняжку!  Ей  даже  некого  позвать  на
поминки! Сейчас все из тебя вытрясу, врунья!
   Я  вылетела  из  машины,  добежала  до  избенки,  рванула   дверь   и
обнаружила, что та заперта. Постучав минут пять без всякого  результата,
я вспомнила, что черноволосая дама, постояв у двери, зачем-то присела  и
засунула руку под крыльцо. Недолго думая, я повторила ее маневр.  Пальцы
нащупали железное колечко с ключами.
   Злость моя была так велика, что, совершенно не подумав,  как  объясню
Ксюше вторжение в ее дом, я мгновенно сунула ключи в скважину.  Вот  еще
одна странность! Вход в покосившийся сарайчик стережет хлипкая преграда,
выполненная,  кажется,  из  картона,  зато  замок  тут  отменный,  очень
дорогой. Я хорошо знаю его цену.  Мы  после  ремонта  не  поскупились  и
приобрели такой же, отдали двести долларов. Сумма не фантастическая  для
семьи, в которой три взрослых человека получают приличную  зарплату,  но
для девушки, подбирающей  еду  в  мусорном  бачке  у  супермаркета,  она
запредельна.
   Полная здорового  негодования,  я  влетела  сначала  в  кухню,  потом
переместилась в коридор и увидела штук пять  дверей.  Крохотная  снаружи
избушка оказалась внутри довольно просторной.  Я  принялась  дергать  за
ручки. Самой первой  шла,  очевидно,  спальня  Павлика.  Хотя  можно  ли
назвать спальней место, где кроватью служит грязный матрас, брошенный на
пол? Постельного белья тут не наблюдалось. Засаленная подушка  и  тонкое
синее байковое одеяло неаппетитными комьями громоздились на простеганном
матрасе.  У  окна  стояла  табуретка,  деревянная,   некогда   крашенная
темно-зеленой краской, в стену были вбиты гвозди, на них  висело  нечто,
напоминающее  мужской  пиджак,  и  отвратительно  грязная   рубашка.   Я
вспомнила газету с фестончиками, украшавшую подоконник в  кухне.  Ксюша,
очевидно, просто "обожала" Павлика,  она  оставила  пьянице  лишь  самый
необходимый минимум.
   Никаких излишеств, вроде ажурных салфеточек из периодической  печати,
тут не наблюдалось.
   Следующая комната оказалась пустой маленькой десятиметровкой с  серым
от пыли  полом.  Затем  обнаружился  туалет  самого  невероятного  вида.
Огромный унитаз покоился тут на деревянном постаменте, бачок  парил  под
потолком, тут же висела раковина, ржавая от постоянно капающей из  крана
воды. Представляя себе антураж в помещении хозяйки, я, ожидая обнаружить
Ксюшу на диване или в кресле, пнула  последнюю  створку,  смело  шагнула
через порог, открыла было рот, чтобы воскликнуть: "Ксения,  нам  следует
поговорить начистоту", - да так и осталась стоять, не в силах пошевелить
нижней челюстью.
   Красивые темно-зеленые драпировки тяжелыми  фалдами  падали  на  пол,
который  покрывал  паркет  цвета  сливочного  масла.  Одна  стена   была
превращена  в  шкаф,  тоже  светлый,  нежно-бежевый.  У   другой   стены
громоздилась  двуспальная  кровать  с  резной  деревянной  спинкой,   ее
прикрывала накидка, сшитая в тон  занавескам.  Еще  тут  имелось  трюмо,
заставленное тюбиками, баночками, бутылочками, флаконами и керамическими
фигурками. На полу был пушистый ковер,  на  тумбочке  у  кровати  лежали
книга, недоеденная шоколадка и стояла красивая лампа с изящным абажуром.
Ксении здесь не было.
   Справившись с изумлением, я вошла в спальню и невольно бросила взгляд
на обложку книги. Галина Куликова! Однако, похоже, у  нас  с  Ксенией  в
чем-то совпадают вкусы, мне тоже нравится эта писательница.
   Между шкафом и трюмо обнаружилась небольшая дверь. Я  толкнула  ее  и
снова застыла с разинутым  ртом.  Перед  глазами  распростерлась  ванная
комната: блестящие краны, хромированные аксессуары, пушистые  полотенца,
штук пять халатов... Но самое  сильное  впечатление  на  меня  произвели
полочки, буквально ломившиеся от косметики, парфюмерии, шампуней, гелей,
масок, кремов...
   Постояв в полном обалдении, я вернулась  в  спальню,  потом  вышла  в
коридор и еще раз прошлась по избе. Ксюши нигде  не  было.  Не  понимая,
куда она могла деться, я снова вошла в комнату, разительно  отличавшуюся
от остальных, зачем-то открыла гигантский шкаф  и  поняла,  что  это  не
гардероб, а примерно десятиметровое пространство,  забитое  вешалками  и
полками, на которых висела и лежала куча вещей. Чего тут только не было:
свитера, пуловеры, кофты, нижнее белье, стопки нераспечатанных колготок.
На  специальных  держалках  покачивались  юбки,  брюки  и   джинсы,   на
подставочках красовалось  штук  шесть  париков  самых  разных  цветов  и
фасонов, в самом  низу  белели  коробочки  с  обувью.  Все  шмотки  были
дорогими, фирменными, явно не подобранными у  заднего  входа  в  местный
секонд-хенд. И лишь один ансамбль выбивался из общей массы  -  в  правом
углу на крючке болталось нечто невообразимое: жуткая кофта с  вытянутыми
петлями,   грязные   джинсы,   мятый   платок   и   футболка,   покрытая
омерзительными  пятнами.  Рядом  стояли  раздолбанные,   некогда   белые
босоножки.
   Я ощутила  легкое  головокружение.  Майка,  брюки  и  отвратительные,
никогда, похоже, не мытые босоножки принадлежали Ксюше. Именно в них она
была, когда открыла мне дверь.
   Внезапно мне в голову пришло одно  соображение,  и  я  уставилась  на
парики. Так и  есть!  На  одной  из  болванок  висели  спутанные,  очень
грязные, плохо  постриженные  серо-русые  волосы.  Непостижимым  образом
Ксения испарилась, не выходя из дома, оставив в избе, которая  на  самом
деле наполовину дворец, свою одежду и волосы.
   Мне  понадобилось  больше  пяти  минут,  чтобы   сообразить:   ничего
загадочного  в  ситуации  нет.  Та  черноволосая  дама,  в   элегантном,
светло-бежевом костюме, оставившая ключ под  крыльцом,  и  есть  Ксения.
Зачем ей понадобился этот  спектакль?  Почему  она  при  виде  нежданной
гостьи прикинулась нищей? Зачем вывалила на меня целую кучу вранья?
   Я вышла из избы, положила ключ на место,  села  в  машину  и  поехала
домой. Сдается мне, Ксюша что-то знает об этой истории. Значит,  завтра,
с раннего утра, я приеду  сюда,  найду  эту  фантазерку  и  великолепную
актрису в одном флаконе, загоню ее в угол и заставлю честно ответить  на
все  мои  вопросы.  Ксюше  не  стоит  даже  начинать  лгать  про   некую
таинственную  Альмиру  Богачевскую,  решившую  извести  любовницу  мужа.
Больше хитрой нахалке меня не обмануть!
   Домой я ворвалась около восьми часов и  с  облегчением  увидела,  что
квартира пуста. Домашние еще не вернулись с работы, а в  углу  кухни  не
было  елки.  Юра  опять  предпринял  попытку   добраться   до   Академии
Тимирязева. На этот раз она, надеюсь, окажется удачной. Вчера  парню  не
повезло,  он  спутал  название  и,  изучив  справочник  "Наша   Москва",
отправился  в  Академию  Топильского,   где   его   мигом   приняли   за
сумасшедшего.  Можно  ли  быть  таким  глупым?  Ну  что   общего   между
Тимирязевым и Топильским? Только то, что обе фамилии начинаются на букву
Т. Ладно, теперь нужно быстренько приготовить  ужин,  сейчас  с  топотом
прибегут дети и взрослые, уставятся на пустые кастрюли со сковородками и
начнут  ругать  бедную  Лампу!  Я  распахнула  холодильник  и   горестно
вздохнула. Так и есть! Ничего!
   Конечно, можно сбегать в супермаркет, но во-первых, мне не успеть  до
возвращения своих а, во-вторых, я очень хитрая. Итак,  делюсь  секретом!
Дорогие мои, обязательно сделайте у себя "стратегический" запас,  НЗ,  о
котором никто не  знает.  Пусть  лежит  на  случай  крайней  нужды.  Ну,
например, к вам заявились гости, а подать на стол нечего,  или  вот  как
сегодня, вы забыли про  продукты  и  рискуете  получить  головомойку  от
семьи. Главное, спрятать харчи подальше, чтобы никто их  раньше  времени
не нашел и не слопал. И  еще,  продукты  должны  быть  "долгоиграющими",
быстропортящийся, "живой" йогурт - это не то, что нужно. Хорошо подойдет
тушенка, упаковка сосисок. Мои запасы состоят из сгущенки, баночки джема
и упаковки "Золотой Петушок". Два первых предмета засунуты  в  шкаф,  за
сковородки,  третий  хранится  в  морозильнике   завернутым   в   черный
непрозрачный пакет.
   Итак, если в дверь скребутся незваные гости,  вы  сначала  быстренько
запихиваете в шкаф расшвыренные вещи, нечего их  аккуратно  развешивать,
уйдут люди, и вы наведете порядок. Пока пришедшие  снимают  туфли,  моют
руки и гладят мопсов, вы несетесь на  кухню,  хватаете  банку  сгущенки,
выливаете в миску, добавляете туда одно яйцо, вернее  желток  с  белком,
скорлупу класть не надо, вытряхиваете стакан муки, суете  немного  соды,
погашенной  лимоном  или  уксусом.  Если  ничего  из   вышеперечисленных
ингредиентов в доме нет, кроме  "стратегической"  сгущенки,  то  хозяйку
просто нужно пристрелить, мука, сода и яйца должны быть всегда. Впрочем,
можно поклянчить их и у соседей.
   Все составляющие перемешиваются вилкой  и  выливаются  на  противень.
Печется корж от силы десять минут. Дальше вы должны его быстро  намазать
вареньем и скатать в рулет. Это самое  сложное,  тесто  жжет  пальцы,  я
приспособилась  выполнять  процедуру  в  варежках.  Ждать,  пока  коржик
остынет, нельзя, в холодном виде он ломается. Сверху  рулет  можно  тоже
помазать джемом. Грязную посуду, в  которой  делали  тесто,  спрячьте  в
духовку, потом отмоете. На все про все вам понадобится минут пятнадцать.
   А вот если надо еще подать и мясное, тогда  мне  на  помощь  приходит
"Золотой Петушок". Собственно говоря, это замороженные полуфабрикаты  из
курицы, коим сейчас несть числа. Но я люблю именно "Золотой Петушок"  из
нескольких соображений. Ну посудите сами, немецкий  аналог  стоит  около
ста пятидесяти рублей за килограмм, а наш родной "Золотой Петушок" всего
шестьдесят  девять.  Почувствуйте  разницу!  И  еще  одно:  при   помощи
"Золотого Петушка" я, каюсь, грешна,  ловко  обманываю  своих  домашних.
Пожарю филе грудки, крылышки с  приправами  или  бедрышки  в  панировке,
выброшу яркий пакетик и говорю:
   - Кушайте на здоровье,  сама  приготовила.  Мои  едят  и  нахваливают
хозяйственную Лампу, ни разу на вранье не поймали.
   Включив четвертую скорость, я залетала по кухне, гремя посудой. Через
полчаса, когда из прихожей раздался крик Сережки: "Эй, кто дома есть?" -
стол был накрыт.
   Я быстренько переложила готовое филе грудки на блюдо, посыпала сверху
зеленью и крикнула в ответ:
   - Мойте руки!
   - Лампудель, - отозвался Кирюшка, - подойди-ка.
   Я последний раз окинула взглядом готовый  ужин  и  пошла  на  зов.  У
Кирюшки на куртке  заедает  "молния",  и  приходится  стаскивать  иногда
верхнюю одежду через голову.

Глава 15

   Высвободив Кирюшку  из  "курточного  плена",  я  повесила  одежду  на
вешалку. Лиза мигом прицепилась к мальчику:
   - На дворе май, а ты в ветровку влез, полное идиотство!
   - Предлагаешь носить ее в январе? - не остался в долгу Кирюшка.
   -  Фу,  кретинство,  -  вспыхнула  девочка,  -  я  в  одной  футболке
запарилась, а ты в куртке!
   - Тебе и в январе жарко, - мигом отбрил ее Кирюша, -  потому  что  ты
очень толстая. Моржи вот на Севере в ледяной воде  спокойно  плавают,  у
них жира много. А ты зимой можешь в майке разгуливать!
   Зрачки Лизы начали медленно  расширяться,  но  издать  вопль  она  не
успела, потому что в прихожую втиснулся Юра. Он поставил елку и заявил:
   - Кругом одни идиоты!
   - Нашел академию? - поинтересовалась я.
   - Нет, - грустно сообщил он, - я весь день вокруг фонтанов носился, и
ничего, одни павильоны кругом. Зато шашлыка поел!  Дорогой,  зараза,  но
вкусный.
   Сережка, стоявший у зеркала, удивленно воскликнул:
   - Фонтаны? Где же ты был?
   -  Не  знаю,  -  пожал  плечами  Юра,  -  посмотрел   в   справочнике
"Сельскохозяйственная выставка" и двинул туда.
   - Господи, - всплеснула руками Юля, - ты же на ВВЦ попал!
   -  Погоди,  -  остановил  ее  Сережка,   -   ВДНХ   давно   именуется
Всероссийским  выставочным  центром,  слова   "сельскохозяйственная"   в
названии нет.
   - Так у нас  справочник  еще  с  советских  времен  лежит,  -  устало
вздохнула Катя. - Юра, завтра никуда не езди, я тебе сама адрес дам.
   - Значит, я похожа  на  моржа?  -  абсолютно  не  в  тему  взвизгнула
Лизавета и треснула Кирюшу по затылку.
   Мальчик мгновенно пнул обидчицу ногой.
   Я решила уйти, но тут услышала характерный звук и увидела, что Рейчел
спокойно писает на елку. Хорошо, что Юра именно в этот момент повернулся
к Сережке и недоуменно спросил:
   - Так чего, там, где фонтаны, не Академия Тимирязева?
   - Нет, - терпеливо объяснил парень, - это выставка!
   - Но ведь было написано "сельскохозяйственная"! - возмущался Юра.
   Юля закатила глаза:
   - Ты всегда читаешь только первое слово в названии? Между  прочим,  в
Москве  полно   учреждений,   которые   начинаются   с   прилагательного
"сельскохозяйственный"!
   - Только людей путают, - обиженно забубнил Юра, - я ходил от  фонтана
к фонтану, спрашивал, где тут деревья лечат, на меня  народ,  словно  на
обезьяну, глазел, пальцами тыкали, смеялись!
   Я отпихнула от елки наглую Рейчел.  Еще  хорошо,  что  Юру  снова  не
загребли в психушку. Как бы вы поступили, встретив жарким  майским  днем
на ВВЦ вспотевшего дядьку в дурацкой полотняной кепке, с  сухой  елью  в
руках? Как минимум, принялись бы хихикать. А теперь представьте, что  он
приближается к вам и деловым голосом осведомляется:
   - Простите, конечно, я  человек  не  местный.  Не  сочтите  за  труд,
подскажите, где тут елочки лечат?  Видите,  облетела  вся!  Я  бы  мигом
набрала 03. Умостив елку на ее обычном месте и кинув  на  ветку  влажное
посудное полотенце для просушки, я стала наливать в чайник воду.
   - А где еда? - завопил Кирюшка.
   - На блюде, - не поворачиваясь, сказала я, -  филе  грудки  в  кляре!
Очень вкусно.
   - Тут ничего нет, - возмутился Сережка.
   Я обернулась. Домашние с самым обиженным видом  глядели  на  стол.  Я
подошла и уставилась на пустую емкость. Курица испарилась без следа.  На
блюде сиротливо лежала веточка укропа.
   - Где курица? - растерянно спросила я.
   - А она была? - рявкнул Сережка.
   - Конечно, полным-полно! Ничего не понимаю.
   - Есть хочу, - заныл Кирюша, - очень!
   - Вот так всегда,  -  подхватила  Лиза,  -  бедным  детям  ничего  не
досталось!
   - Может, оно и к лучшему, - философски заметила Юля, - меньше  съедим
и похудеем.
   - Передо мной не стоит стратегическая задача лишиться веса! -  заорал
Сережка. - Я обожаю жиры, углеводы и белки!
   - Но куда все подевалось, если оно было? - вопрошал Юра.
   - Ага-а, - протянул Сережка, - это у всех  готовые  грудки  мирно  на
тарелочках кучкуются, а у нас вскакивают и убегают, виляя хвостом!
   - Это как? - оторопел  плохо  соображающий  Юра.  -  Извините,  но  у
жареных грудок хвостов не б