естьдесят  два  рубля  пачка!  Лучше
купить отечественное за тринадцать. Да если на то  пошло,  нечего  ходить  в
супермаркет, на оптушке все на два-три рубля дешевле.
   - А где находится оптовый рынок? - поинтересовалась я.
   - Рядом, две остановки на троллейбусе.
   Ради трех рублей экономии тащиться на общественном транспорте  бог  знает
куда, когда в двух шагах от дома есть хороший магазин! Воистину, нет предела
человеческой жадности!
   - Семга! - воскликнула Юля.  -  А  ее  зачем  приволокла,  двести  рублей
килограмм!
   - Кошки голодные!
   - Ты собралась  кормить  Семирамиду  и  Клауса  семгой!!!  -  воскликнула
девушка. А Сережка ехидно добавил:
   - Слушай, Лампа, признайся честно,  ты  раньше  работала  в  прислугах  у
Березовского!
   - Я хотела как лучше, - принялась я бестолково оправдываться, -  пельмени
есть вредно, курица с овощами полезней. Кстати, окорочка  содержат  сплошной
холестерин, а грудки нет.
   Опять повисло молчание. Потом Юля со вздохом сказала:
   - Ты знаешь, где мы работаем? Я помотала головой.
   - Мама - хирург, - пояснила Юля, - Сережа служит в рекламном агентстве, а
я пока учусь на факультете журналистики и подрабатываю в газете.  Мы  просто
не можем позволить себе каждый день авокадо, семгу и  шоколадные  конфеты...
Конечно, Кате  частенько  перепадают  от  больных  конверты,  да  и  Сережка
неплохие деньги приносит, но нам нужно скопить на отдых, одеться,  заплатить
за квартиру, бензин, Кирюшкину секцию, да еще есть  четыре  бабушки,  ну  не
бросить же их жить на одну пенсию!
   - Почему четыре? - удивилась я. Сережка развернул трюфель и сунул в рот.
   - Мать четыре раза выходила замуж, прикинь, сколько у нее свекровей?
   - Она помогает всем матерям бывших мужей? Но почему?
   Юля улыбнулась:
   - Так фишка легла. Просто пойми: две тысячи в неделю - предел на жратву.
   - Ладно вам ее ругать, - неожиданно вступился за меня Кирюшка,  -  ну  не
знал человек, чего теперь, расстрелять?
   - Но мы не доживем до зарплаты, - резюмировала Юля.
   - У меня лежит сто  долларов  в  копилке,  сейчас  принесу!  -  выкрикнул
мальчишка и унесся.
   - Кирка прав, - вздохнула девушка,  -  давайте  съедим  этих  вкусненьких
курочек, раз уж они все равно тут.
   Но мне отчего-то расхотелось ужинать и, сославшись на  головную  боль,  я
ушла в гостиную и легла на диван.
   Наверное, придется всерьез пересмотреть свои привычки.  В  прежней  жизни
сто долларов не значили ничего, в этой становились огромной суммой.
   Дверь скрипнула, послышался цокот коготков. Я всхлипнула  и  уткнулась  в
подушку. В ту же секунду бархатные мордочки принялись тыкаться в затылок.  Я
повернула голову набок, и два  язычка  принялись  быстро  слизывать  со  щек
слезы. Надо же, Муля и Ада пришли меня утешать, хоть кому-то  жаль  неумеху.
Сейчас мопсихи мне не  показались  уродливыми.  Наоборот,  их  тупорыленькие
мордочки выглядели обаятельными. Удивительное дело,  но  от  них  совсем  не
пахло псиной, шкурка издавала слабый аромат ментола, а от морд исходил запах
геркулесовой каши.
   - Лампа, не плачь, - внезапно сказал один из мопсов. От  неожиданности  я
подскочила и увидела в ногах Кирюшу.
   - Не плачь, - повторил мальчик, - я тебе помогу.
   - Как?
   - Гляди, - он сунул мне в руки листок.
   Глаза побежали по строчкам: "Распорядок  дня.  Подъем  в  семь,  завтрак,
гулять с собаками. Они должны пописать три раза, покакать один. Потом помыть
посуду , убрать комнаты ..."
   Я с изумлением поглядела  на  Кирку,  он  скрупулезно  расписал  все  мои
обязанности.
   - Дальше смотри, - велел мальчишка.
   Следующий листок назывался "Меню". Завтрак -  каша,  хлеб,  сыр,  ужин  -
сосиски, пельмени, котлеты.
   - Это я так, для примера написал,  -  сообщил  Кирюшка,  -  можно  иногда
картошечку пожарить или яичницу сварганить.
   Я с глубоким уважением покосилась на неожиданного помощника. Ему и впрямь
пришла в голову отличная идея. Если постоянно держать перед глазами подобную
шпаргалку, трудно что-нибудь забыть.
   - Лампа! - заорал Сережка. - Давай сюда бегом, одна  нога  здесь,  другая
там!
   Ожидая всего самого плохого, я влетела в кухню.
   - Тебе ножку или грудку? - как ни в чем не бывало поинтересовалась Юля. -
Куры - восторг!
   - Кстати, масло отличное, - добавил Сережка, - на вологодское похоже.
   Я почувствовала, как в груди будто лопнула туго натянутая веревка. Ребята
явно старались приободрить меня. В эту секунду Кирюшка заорал:
   - Глядите, у нас в прихожей мобильный, Сережка, тебе на работе выдали?
   - Нет! - крикнул брат.
   - А чей он тогда? - не успокаивался мальчик.
   Я хотела было ответить: "Мой", но вовремя осеклась.  У  меня  теперь  нет
сотового, он остался в прошлой жизни, вместе с ключами и кошельком. А этот я
ухватила в квартире Константина, в туалете, на полочке, машинально, так  как
привыкла всегда иметь при себе трубку. Похоже, я становлюсь профессиональной
воровкой: сначала сумочка, теперь "Сименс".
   - Чей он? - продолжал настаивать Кирик.
   - На улице нашла, - медленно ответила я. - Надо вернуть владельцу, но как
узнать его имя?
   - Очень просто, - ответил Сережа,  разглядывая  аппарат.  -  Подключен  к
"Билайн", нужно поехать  на  фирму  и  спросить,  на  кого  зарегистрирован.
Займись, Лампа. Вот хозяин обрадуется! Небось заплатит тебе за хлопоты!
   Я молча вцепилась зубами в грудку. Определенно делаю  успехи.  Во  всяком
случае, я соврала так легко и естественно,  словно  занималась  обманом  всю
жизнь.
   Посуду сегодня помыла быстрей, чем вчера, потом,  поколебавшись  секунду,
оттерла плиту. Без потеков и пятен она выглядела намного симпатичней.
   Ночью никак не могла уснуть. На диван, кроме Мули, пришла еще  и  Ада.  Я
просто извертелась, пытаясь вытянуть между ними ноги. Но, честно  говоря,  в
основном спать мешали мысли. Где найти  любовницу  Кости,  женщину,  имевшую
ключи? И вдруг в голову пришло простое, как грабли,  решение.  Поеду  завтра
еще раз к Маргарите, возьму У нее ключи, вернусь к  Константину,  положу  на
место сотовый и поищу телефонную книжку. От радости я взбрыкнула  ногами,  и
мопсихи возмущенно засопели.
   Звонок будильника рухнул на мозги, как молоток. Собаки  подскочили,  меня
сдуло с кровати. Вылетев в коридор, я заорала:
   - Всем подъем, быстро! Раздались стонущие звуки.
   -  Еще  минуточку,  -  заныл  Кирюшка,  -  чуть-чуточку,   глазоньки   не
открываются.
   Шатающаяся Юля пошлепала в ванную, следом поплелся  Сережка.  Я  разожгла
газ при помощи газеты, плюхнула на плиту  чайник  и  заглянула  в  гостиную.
Теперь на диване оказалась еще и Рейчел. Собаки явно не собирались  вылезать
из-под теплого одеяла.
   На кухне Кирюшка быстро глотал чай, Сережка мазал хлеб маслом. Юля ткнула
пальцем в кнопку, телевизор ожил и сообщил:
   - С добрым субботним утром. Для тех, кто решил в выходной денек  пораньше
встать...
   - Как, суббота?.. - завопил Кирюшка, роняя чашку. -  Лампа,  ты  сдурела,
какого черта подняла всех...
   - И правда, -  протянул  Сережка,  -  давно  никто  не  делал  мне  таких
гадостей.
   - Во, блин! - отозвалась Юля. - Ну удружила!
   Чувствуя  себя  полной  идиоткой,  я  выскочила  в  коридор  и,  невольно
подчиняясь заведенным в этом доме порядкам, заорала:
   - Муля, Ада, Рейчел, - гулять!
   Собаки явились на зов, и мы быстренько выскочили во двор.
   На этот раз мы гуляли почти полчаса, и псы сами побежали к подъезду.
   Сережа, Юля и Кирюшка толкались в коридоре.
   - Слышь, Лампа, - пропыхтела девушка, застегивая сапоги, - раз уж  встали
в такую рань, поедем на рынок. Зима пришла, а у Кирюшки ни куртки теплой, ни
ботинок.
   - Вернетесь когда?
   - Часам к семи, не раньше, собак  выгуляй,  -  велел  Сережка,  и  троица
вылетела во двор.
   Я увидела на вешалке ключи и усмехнулась. Тут же послышался вопль:
   - Лампа, брось ключики, дома забыли!
   Не глядя, я зашвырнула связку в форточку и  принялась  одеваться.  Съезжу
быстренько и примусь за домашние делишки.
   На этот раз у подъезда дома Маргариты толкалась  уйма  народа.  Здесь  же
обнаружились  две  машины  -  "Скорая  помощь"  и  микроавтобус  с  надписью
"Милиция". Я пролезла сквозь толпу и хотела войти в подъезд. Но  молоденький
сержантик предостерегающе поднял руку:
   - Погодьте, дайте тело снести.
   Я послушно посторонилась и увидела носилки, на которых лежал  неприятного
вида черный мешок. Наверное, кто-то из жильцов скончался дома.
   Дверь  в  квартиру  Волковой  была  открыта  нараспашку.  Удивившись,   я
заглянула внутрь. Невысокий кряжистый  мужчина  с  папкой  в  руках  сердито
спросил:
   - Вам кого?
   - Маргариту Федоровну.
   - Кем вы ей  приходитесь?  Командный,  безапелляционный  тон  не  оставил
сомнений - передо мной представитель властей.  Но  говорить  правду  в  этой
ситуации мне было не с руки, и изо рта мигом вылетел ответ:
   - С работы прислали узнать, почему не выходит...
   - Имя?
   - Чье?
   - Мое, - усмехнулся милиционер.
   - Не знаю, - удивилась я, - мы ведь незнакомы.
   Секунду мужик глядел на меня настороженными глазами, потом вздохнул:
   - Назовите свои паспортные данные.  Я  вздрогнула:  ну  вот,  влипла.  Но
привыкший за два дня врать язык сам по себе сболтнул:
   - Татъяна, Татьяна Павловна Молотова...  Оперативник  пометил  что-то  на
бумажке и заявил:
   - Езжайте в свой супермаркет и сообщите начальству,  что  Волкова  больше
никогда не придет,
   - Почему? - глупо удивилась я.
   - Она умерла, - пояснил следователь. - Давайте адрес и телефон.
   - Чей?
   - Мой!
   - Не знаю!
   На этот раз мужик вышел из себя:
   - Хватит ваньку валять!
   - Никого я не валяю, - возмутилась я. - Спрашиваете  у  меня  свой  номер
телефона и адрес, а откуда я могу его знать?
   Сыщик вздохнул:
   - Гражданочка, назовите, где проживаете, и телефон.
   Машиналько я сообщила адрес Мишиной квартиры и только  потом  испугалась.
Боже, что же я наделала! Мало того, что назвалась именем его любовницы,  так
еще и координаты дала, ну почему не придумала вымышленные?
   - Отчего она умерла, от сердечного приступа? Инспектор спокойно ответил:
   - Вам сообщат, идите на улицу.
   - Страшно все-таки, выглядела совсем здоровой...
   Но милиционер молча подтолкнул меня к выходу, и тут зазвонил  телефон.  Я
вытащила аппарат:
   - Алло.
   - Таня, ты?
   - Извините, ошиблись. В ухо понеслись гудки.
   Милиционер подозрительно глянул на "Сименс" и неожиданно переспросил:
   - Значит, в супермаркете работаете?
   - Ага, - крикнула я, сбегая по лестнице, - кассиром.
   У подъезда продолжали толпиться возбужденные жильцы.
   - Ее Надька нашла, - рассказывала шепелявая бабка, - зашла в квартиру,  а
Ритка валяется между окном и столом,  кровищи!  Надька  чуть  богу  душу  не
отдала!  Интересно,  кому  теперича  жилплощадь  отойдет,  у   Маргаритки-то
никогошеньки нету.
   - Разве при сердечном приступе бывает кровотечение? - не выдержала я.
   Бабулька примолкла, а потом ехидно спросила:
   - Это кто же тебе про приступ наврал?
   - Так ведь Рита умерла!
   - Убили ее.
   - Как? - помертвевшими губами спросила я.
   Вопрос был задан риторический, но милая старушка поняла его  буквально  и
принялась словоохотливо объяснять:
   - Ножом, кухонным. Долго не мучилась, горемычная.  Ну  посуди,  коли  она
сама бы померла, зачем тут столько милиции?
   С трудом передвигая  ставшие  пудовыми  ноги,  я  добралась  до  метро  и
плюхнулась на скамеечку. В последние дни данный вид транспорта нравился  мне
все больше и больше. Чисто, светло, тепло, а главное,  никому  нет  до  тебя
дела, все бегут с высунутыми языками и не глядят по сторонам.
   Я перебирала пальцами край куртки  и  мысленно  подводила  неутешительный
итог - два трупа, и никаких документов. Пропала последняя надежда попасть  в
квартиру Кости и найти телефонную  книжку.  Хотя  Рита  обронила,  будто  он
служил актером  в  театре  "Рампа".  Может,  сходить  туда,  порасспрашивать
коллег, вдруг что выплывет.

Глава 7

   Я не слишком большая театралка и в храм Мельпомены хожу редко, но "Рампу"
знаю. Несколько лет назад там поставили скандальный спектакль, и весь бомонд
засветился на премьере, естественно, и мы с Мишей сидели в третьем  ряду.  В
тот день на мне было черное платье, а из украшений - брильянтовые серьги.  Я
равнодушна к драгоценностям, но Миша частенько  повторял:  "Жена  -  витрина
семьи. Надевай побольше камушков, а то  подумают,  что  у  меня  дела  плохо
идут".
   Парадный вход оказался заперт, пришлось идти со двора. У двери за  столом
читал газету крупный мужчина.
   - Вам кого?
   На секунду я растерялась, потом промямлила:
   - Насчет Кости Катукова...
   - Допрыгался, - неожиданно зло заявил  дежурный,  -  добегался  по  чужим
бабам, догулялся...
   - Зачем вы так, человека убили... Секьюрити махнул рукой:
   - По нему давно пуля плакала, мразь, а не мужик, и  чего  к  парню  бабье
льнуло - ни рожи, ни кожи, один гонор. Артист! Тьфу,  слушать  тошно.  Да  у
него всех ролей три штуки, а в каждой  -  две  фразы.  Таких,  с  позволения
сказать, актеришков пол-Москвы. Вон  меня  в  прошлом  году  тоже  на  сцену
выводили, сундук выносил в спектакле "Боярыня Морозова", и чего, тоже теперь
нос задирать надо?
   Да, похоже, Константин сильно чем-то насолил мужику...
   - Идете в двенадцатую  комнату,  -  неожиданно  сменил  гнев  на  милость
стражник, - там администратор Лев Валерьянович, он похоронами занимается.
   Я двинулась по узкому коридору, застеленному  Довольно  потертой  красной
дорожкой. Пахло дешевой  косметикой,  пылью  и  потом.  Двенадцатый  кабинет
оказался последним, я вежливо постучалась.
   - Кто там такой церемонный? - раздался возглас.
   Я толкнула дверь и оказалась в помещении размером с  мой  шкаф  в  бывшей
моей  спальне.  Просто  удивительно,  как  в  таком  крохотном  пространстве
уместились стол, стулья  и  допотопный  сейф.  Но  самое  большое  удивление
вызывал хозяин.  Огромный  мужик  почти  под  два  метра  ростом,  одетый  в
невообразимый кожаный костюм. Розовая рубашка  совершенно  не  сочеталась  с
ярко-зеленым шейным платком, а золотой браслет и большая  круглая  серьга  в
левом ухе сильно напоминали о цыганах. Впрочем, и волосы у  парня  оказались
"восточные" - темные, почти черные, вьющиеся мелкими кольцами.  Сзади  юноша
стянул их резинкой, спереди на лоб  падало  что-то  типа  челки.  Под  стать
внешности  оказался  и  парфюм  -  тяжелый,  удушливый  запах   неизвестного
одеколона. Такой аромат издают  загнивающие  лилии,  и  у  меня  моментально
заболела голова.
   - Вы ко мне? - поинтересовался администратор.
   -  Дежурный  сказал,  будто  похоронами  Кости  Катукова  занимается  Лев
Валерьянович? - вопросом на вопрос ответила я.
   - Да уж, - вздохнул "цыган", - приходится, Костя не имел семьи.
   - Говорят, вокруг него крутилось безумное количество женщин.
   - Страшное дело, - ухмыльнулся  Лев  Валерьянович,  -  сосчитать  нельзя,
ухитрялся одновременно крутить роман с пятью бабами!  Вы  только  подумайте,
пять сразу! Это же никакого здоровья не хватит! У него теория  существовала:
в каждой женщине есть изюминка,  надо  ее  только  отыскать...  Погодите,  -
спохватился болтун, - а вы ему кем приходитесь?
   Я удрученно молчала. Ответ на такой простой вопрос я забыла приготовить.
   - Стойте, стойте, - воскликнул администратор, догадался! Вы из милиции  и
пришли кой-чего узнать об убитом? Ведь я прав?
   Интересно, чем  я  так  похожа  на  представительницу  правоохранительных
органов? Вот уже второй человек принимает меня за оперативницу.
   - Конечно, прав, - не дожидаясь ответа, ответил администратор. -  Знаете,
я обладаю экстрасенсорными способностями, могу головную боль  убрать,  а  уж
людей чую! Даже актеры врать перестали! Так что,  если  хотели  скрыть  факт
своей принадлежности к славному племени синих шинелей, здесь это не пройдет.
   И   он   противно   захохотал,   страшно   довольный   собой   и    своей
проницательностью. Первый раз за всю жизнь мне пришла в голову мысль - врать
очень просто,  надо  только  чуть-чуть  составить  мнение  о  собеседнике  и
выложить ему то, что он желает услышать, подтвердить, так сказать, мнение  о
себе... Вот, например, Льву Валерьяновичу даже не придется ничего объяснять,
сам придумал, сам поверил, сам страшно горд прозорливостью. Ну  умела  же  я
уходить, улыбаясь, со сцены, чувствуя в душе слезы и горечь?  Отчего  бы  не
попробовать чуть-чуть поиграть в жизни?
   Я вздохнула и развела руками:
   - Да, с таким человеком, как вы, непросто.  Честно  говоря,  я  придумала
байку, будто являюсь одной  из  его  бывших  любовниц  и  хочу  узнать  день
похорон, однако вы сразу меня раскусили!
   Лев Валерьянович потер руки:
   - Ну я бы вам не поверил! Совершенно  не  похожи  на  предмет  Котькиного
интереса!
   - Почему, слишком стара? Кстати, сколько ему лет?
   - Тридцать восемь, а насчет возраста вы не  правы,  годы  для  Котика  не
имели никакого значения, один раз он полгода провел  с  дамой,  давным-давно
отпраздновавшей пятидесятилетие. Просто всех его женщин  объединяло  одно  -
они были несчастненькие.
   - Можно поподробней? - попросила я и устроилась поудобнее в  продавленном
кресле. - Желательно с именами, фамилиями и адресами...
   Администратор хмыкнул:
   - Я не вел его донжуанский список. Могу  сказать  только,  что  в  театре
полно молодых, красивых актрис, а Костя к ним даже не приближался.
   - Почему?
   - Ему нужны были дамы другого сорта, слегка ущербные, не  слишком  хорошо
зарабатывающие, не больно умные и талантливые, с неустроенной личной жизнью.
Знаете, такие аккуратно одетые, причесанные, абсолютно правильные,  сидят  в
метро, кроссворды разгадывают. Они, как правило, отличные хозяйки и  матери,
жуткие зануды, не способные ни на какие экстравагантные поступки. Все у  них
по плану - покупка шубы, уборка, стирка... У меня от таких скулы  сводит,  а
Котька только с ними дело имел, и еще ему нужно было, чтобы дама стояла чуть
ниже по социальной лестнице, восхищалась им и закатывала глаза. С  актрисами
такое не проходит: тут подавай шубы, конфеты, букеты, терпи капризы, словом,
стервы. А Котик сам желал быть объектом поклонения.  До  смешного  доходило.
Прикиньте  на  минуту:  играем  "Дон  Кихота",  три   главные   роли,   пять
второстепенных и куча проходных персонажей с двумя репликами типа: "Вот  ваш
обед". Костик имеет два выхода  -  в  общей  сложности  находится  на  сцене
полторы минуты. Потом занавес, все кланяются, зрители рукоплещут, и  тут  из
зала выходит дама с огромной корзиной цветов.  Наш  Дон  Кихот  приосанился,
думал, ему несут, да не тут-то было. Тетка  прямиком  к  Костику  и  вручает
розы. Народ чуть не умер со смеху, а он ничего, обрадовался...
   - Назовите хоть какую-нибудь фамилию, - потребовала я.
   Лев Валерьянович в задумчивости покрутил коробочку со скрепками, потом со
вздохом произнес:
   - Знаете, есть одна дама, которая может  про  него  рассказать  абсолютно
все, ну прямо всю подноготную, только ключик к ней надо подобрать.
   - Кто?
   Администратор усмехнулся:
   - Жена нашего охранника, Лена Литвинова. Костик  с  ней  романчик  завел,
можно  сказать,  принципы  свои  нарушил.  Он  с  замужними  предпочитал  не
связываться, а тут  оскоромился.  Полгода  такая  любовь-морковь  творилась.
Сеня, муж, прямо черный ходил. Один раз даже подраться с Котькой  хотел,  мы
их еле-еле  растащили,  ну  а  затем  развод  последовал.  Ленка,  наверное,
надеялась, что кавалер из порядочности на ней женится,  да  просчиталась.  С
годок еще погужевались и - чао, бамбино, сорри! Так она  за  Котькой  в  три
глаза следила, прямо гестапо! Хотите, я ей позвоню?
   И, не дожидаясь моего ответа, он схватил телефон и затрещал в трубку:
   - Ленуся? Занята? Сейчас к тебе женщина  придет,  вернее,  сотрудница  из
уголовного розыска, ей поручи