ал  из  альбома  снимок,  тот  самый,  где  мы  все  вместе  у
ресторана. У меня был такой же, да я его испортила.
   - Ну и что?
   - Дай на некоторое время свой.
   - Какой?
   Я глубоко вздохнула. Господи, вот  непонятливый,  придется  объяснять
сначала:
   - Ты взял снимок.
   - Кого?
   - Лени!
   - Откуда?
   - Из альбома!!!
   - Которого?
   - Тинкиного!
   - Я?
   - Нет, я!!!
   - Ты?
   Было отчего обозлиться.
   - Нет, ты!
   - А говоришь - ты!
   - Хватит дурака валять, - зашипела я, - отдай фотку.
   - Так я не брал ничего.
   - Но ее нет на месте.
   - А я тут при чем?
   - Тина сказала, будто ты последним лазил в альбом.
   - Ну да, - спокойно согласился Женя, - карточки вставлял, мы  на  Гоа
много нащелкали. Но мы же с Тинкой разбежались.
   - Значит, ты только засовывал снимки?
   - Ну да.
   - И ничего не брал?
   - Да зачем бы мне фото вынимать? - совершенно  индифферентно  спросил
Женька. - Я вспомнил сейчас,  лежат  там  карточки  с  Лениной  попойки.
Только они совершенно идиотские. Фотограф  попался  натуральный  кретин,
кто же...
   И Женя завел нудную лекцию о  фото  деле.  Я  старательно  попыталась
скрыть разочарование. Похоже, Женька и впрямь не трогал фотографию.  Мои
расспросы его совершенно не смутили и не испугали.
   - Слушай! - выпалил Женька. - Я вспомнил! Погибла фотка.
   - Где?
   - Ну мы с Тинкой-то разошлись...
   - Знаю!
   - И мне понадобились кое-какие снимки с Гоа.
   - Зачем?
   - Ну там были интересные интерьеры.
   - И что?
   - Я позвонил Тинке...
   - Короче!
   - И она мне отдала снимок, один! Остальные, ну те, что с интерьерами,
а не с пляжа, погибли. Тинка на альбом чашку с кофе пролила. И та  фотка
накрылась. Мне жаль было, помнится, там интересное дерево имелось.
   Я вздохнула, да уж! Я сама перепортила кучу  снимков,  на  один,  как
сейчас помню, выплеснула кетчуп, когда смотрела  альбом,  потом  уронила
пакет с другими в лужу. Все ясно! Надо идти дальше.
   - Коли у тебя обе руки левые, - бухтел Женя, прихлебывая кофе, -  то,
учитывая...
   Я встала:
   - Извини, мне пора. Женька кивнул:
   - Покеда. Стой!
   - Что случилось?
   - Твоя клиентка когда придет?
   - Она позвонит.
   - Ладно, - согласился Женя и, схватив со стола забытый кем-то журнал,
вперился в него взглядом.
   Я пошла на выход и  около  двери  машинально  посмотрела  на  себя  в
зеркало. Да уж, видок не из лучших: чересчур бледная кожа, серые губы  и
глаза почти без ресниц. Надо срочно покупать себе косметику. Хотя,  если
признаться честно, жаба душит отдавать большие  денежки  зря.  Ведь  все
мазилки у меня есть, надо просто заехать к Раисе и взять забытую  у  нее
косметичку.
   Резкий звонок мобильного заставил вздрогнуть. Я поднесла трубку к уху
и услышала недовольный голос Борьки Крюкова.
   - Романова, ты где?
   - Ну... в районе Таганки.
   - Молодец, - уже более веселым тоном сказал Боря, - я испугался,  что
ты забыла!
   - О чем? - осторожно поинтересовалась я.
   - Шутница  ты,  Романова,  -  захихикал  Крюков,  -  катишь  себе  на
передачу, а сейчас надо мной издеваешься. Впрочем, молодец,  от  Таганки
три минуты езды до нас, а эфир только через час.
   Я едва не шагнула мимо ступеньки. Радио! Господи, совершенно вылетело
из головы! Какое счастье, что "Стройкварт" расположен в  двух  шагах  от
станции, носящей мелодично-интеллигентное название "Бум".

Глава 9

   Борька встретил меня у охранника.
   - Эй, Романова, двигай сюда.
   Я не успела опомниться, как он втянул меня в лифт, довез  до  второго
этажа, протащил по длинному коридору и  втолкнул  в  небольшую  комнату,
заставленную  кожаными  диванами,  произведенными  в   тридцатых   годах
прошлого столетия. Если вы когда-либо смотрели  кинофильмы  о  застенках
НКВД, то сразу представите, о чем речь. Отчего-то наши  кинематографисты
любят запечатлевать чекистов, сидящих на  таких  черных,  мрачных,  чуть
проваленных диванах.
   - Устраивайся, - велел Борька.
   Я плюхнулась на скользкие подушки.
   - Значит, так, - зачастил Крюков, - у тебя сегодня гость, певец Луис.
   - Кто?
   - Дед Пихто, - мигом обозлился Борька. - Слушай внимательно!
   - Извини, я не поняла, какой певец? Он тенор, баритон или бас?
   Крюков замер с раскрытым ртом.
   - Луис? Фанерщик.
   Я растерялась:
   - Столяр?
   Борька заморгал, потом спросил:
   - Ты издеваешься?
   - Нет, конечно, ты же сам только что заявил: Луис - фанерщик.
   - Романова! - взвыл Борька.  -  Умереть  не  встать!  Луис  поет  под
фанеру, усекла?
   Я с трудом пыталась сориентироваться.
   - Под фанеру? В каком смысле? На ней играют? А как?
   Крюков закатил глаза:
   - Романова, ты что, пролежала всю жизнь в  нафталине?  Не  знать  про
фанеру! С ума сойти. Фанера - это запись. Луис только бегает  по  сцене,
приплясывает и разевает рот. Честно говоря, он полный ноль. Все его хиты
сделаны звукорежиссером в студии. Неужто ты не слыхала про такое?
   Я кивнула:
   - Уж не настолько я отстала от жизни, просто  не  знала,  что  данное
явление называется "фанера". Откровенно говоря, я не слежу за популярной
музыкой.
   - Ладно, - успокоился Борис, - едем дальше. Луис завалит  к  тебе  на
полчаса, задашь ему пару "оригинальных" вопросов, типа: ваши  творческие
планы или: о чем вы думали, когда сочиняли песню "Очи синие", и  дело  с
концом. Луис  треплив,  любого  диджея  переговорит.  На  всякий  случай
возьми.
   - Это что? - спросила я, беря листок.
   - Информация о Луисе, - скривился Борька, - ну там, родился, женился,
развелся, женился, развелся, в общем, всякая лабуда.
   - Зачем она мне?
   - Вдруг пригодится. Потом Луис уйдет, затем будет перерыв на  новости
и викторина. Плевое дело!  Задаешь  вопросы,  режиссер  выведет  в  эфир
ответы зрителей, давай пошли.
   Борька вскочил и резво  впихнул  меня  в  крохотную  комнатенку,  все
свободное  пространство  которой  занимал  стол,  над  ним  висело   два
микрофона, рядом стояли стулья. Я села слева,  увидела  большое  окно  и
женщину, сидевшую по  ту  сторону  стекла  перед  большим  пультом.  Она
помахала мне рукой и сделала такое движение, словно  надевала  шапку.  Я
поняла ее правильно и натянула на голову лежащие на столе наушники.
   - Влетаем в четыре двенадцать, -  раздался  в  моих  ушах  мелодичный
голос, - сначала колокольчики, затем блямки, и понеслось. Вылететь  тебе
надо в двадцать сорок, позже никак, унесет.
   - Извините, я первый раз в студии, - робко сказала я.
   - Ничего,  -  успокоила  меня  режиссер,  -  все  когда-то  случается
впервые. Видишь красную кнопку?
   - Да.
   - Скажу "начинай", смело ткни в нее и говори, все понесется  в  эфир.
Закончишь, выключишь. Ничего хитрого. За минуту до конца я дам музыку  в
"ушки", и все. Не боись. Ну, ни пуха тебе.
   Я затряслась мелкой дрожью. Господи, ну зачем я  согласилась  на  эту
авантюру? Ведь сейчас опозорюсь на всю страну. И потом, где гость?
   - Начинай!
   Я беспомощно посмотрела по сторонам. Делать-то чего? Сижу одна!
   - Начинай!
   В состоянии грогги, я нажала на выступающую из стола  кнопочку.  Вмиг
над окном вспыхнула красная лампочка.
   - Давайте же, - потребовала режиссер, - эфир не терпит пустоты.
   Я проглотила слюну и пролепетала:
   - Добрый вечер...
   - Громче!
   - Здравствуйте, товарищи, то есть, господа, дамы и кавалеры...
   - С ума сойти! - восхитилась режиссер.
   Я покрылась потом. Дальше-то что делать?
   - Добрый вечер...
   - Хорош здороваться! - рявкнула режиссер. Я растерялась окончательно,
но тут по моим ногам пробежал  легкий  сквозняк,  и  в  соседнее  кресло
опустился молодой парень в сильно потертом джинсовом костюме.  Поверьте,
никогда в жизни я так не радовалась гостю, как в этот момент.
   В моем голосе появились твердые нотки.
   - Добрый вечер всем, кто с той стороны радиоприемника.
   - Я офигеваю, - ожила режиссер, - ты, между прочим,  не  у  "Спидолы"
сидишь, чукча!
   Но я решила не обращать внимания на вечно недовольную тетку.
   - У нас в студии гость, певец Луис. Здравствуйте!
   - Приветик, - прогундосил паренек, распространяя запах мятной жвачки.
   - Расскажите о ваших творческих планах, - бодро оттарабанила я.
   Луис поерзал на стуле, кашлянул и сказал:
   - Ну... типа... того... этого, ясно?
   - Нет, -  совершенно  честно  ответила  я  и,  решив,  что  он  плохо
расслышал вопрос, задала его снова.
   - Уважаемый Луис, расскажите, пожалуйста, нашим  слушателям  о  своих
творческих планах.
   Внезапно певец повернулся ко мне и с выражением неземного удивления в
голосе восклик-, нул:
   - Втыкалово не работает.
   - Вы о чем? - не поняла я.
   - Ну я не втыкаюсь!
   - Во что? - изумилась я, судорожно ища глазами розетку.
   Бог их разберет, этих певцов новой эстрады. Вдруг  ему  нужно,  чтобы
почетче выражаться, подключиться к электросети.
   - Мы на какой говорильне сидим? - не успокаивался Луис.
   - Э...Э...
   - На "Буме"? - продолжал Луис. - Может, я попутал чего  и  на  "Маяк"
пришкандыбал? К Дубовцевой явился, а? Ну, ежкин  пень,  Дубовцева  шибко
умная, я прямо взопрел от Люды, когда у ей сидел!
   - Это "Бум"? - спросила я у режиссера.
   Та повертела указательным пальцем у виска и кивнула.
   - Это "Бум", - подтвердила я.
   - Ваще я в непонятках.
   - Да в чем дело?
   Луис пододвинулся поближе к микрофону.
   - Хули вам, козлы. Ваще в дуболом не вломился. Сижу около чувырлы,  а
она капает речи  шнурковские.  Нас  че,  тут  больше  нет?  Эй,  косяки,
отставьте бормоталово и катите сюда, ну са-авсем я не туда заехал!
   Я уставилась на него во все глаза. Однако интересно,  о  чем  он  тут
говорил.
   - У нас звонок, - прозвучал в голове голос режиссера.
   - У нас звонок, - послушно повторила я.
   - Надя! - рявкнула тетка с той стороны стекла.
   - Что, Надя? - переспросила я.
   Но ответа не услышала, потому что в студии зачастил  высокий  девичий
голосок:
   - Ой, ну ваще, в отрубах сижу! Луис! Я тащусь. Ты пилишь?
   - Погонялово скажи, - поинтересовался мой сосед по студии.
   - Надюха.
   - Пилю, Надька, весь заколебался уже.
   - А Свин?
   - Свина ваще бортанули.
   - Bay! Он ширялся?
   - Не, бухал.
   - Классняк, Луис, ты супер.
   - А ты селедка, - не остался  в  долгу  певец.  Мне  показалось,  что
сравнение с сельдью должно обидеть Надежду. Но она счастливо засмеялась.
   - Продолжаем разговор, - приказала режиссер.
   Я, встревоженная тем, что не понимаю практически ни  слова  из  речей
гостя, решила все же взять вожжи в свои руки:
   - Дорогие слушатели, мне хочется сейчас сказать пару слов о Луисе. Он
родился шестого мая в городе Леснорядске, оттуда,  не  закончив  средней
школы,  уехал  в  Москву,  где  незамедлительно  стал  солистом   группы
"Чудовищная коровка".
   - Bay! - ожил Луис.
   Но я решила, что больше не дам  сбить  себя  и  перекричала  молодого
нахала:
   - Луис женился на Маше Ветровой, потом на Кате Листуновой,  затем  на
Ольге Репневой, следом на Олесе Загузовой, сейчас он состоит в  браке  с
Машей Ветровой...
   Листок выпал у меня из рук.
   - Вы второй раз женились на своей первой жене? - неожиданно  вырвался
у меня вопрос.
   - Ваще прикинь, - заржал Луис, - вторые грабли подкачали, сам опупел,
как сообразилка заметалась. Они обои Машки, так и не фига бы! Ан нет,  и
закликухи у них - Ветровы! Соображаешь карусель?
   Я осторожно кивнула:
   - То есть вы хотите сказать, что ваши первая жена и  последняя  носят
одинаковые имя и фамилию? Действительно, редкое совпадение!
   Луис прищурился:
   - Ну насчет "последней" ты схамила, я еще не умер вроде.
   Я почувствовала себя гениальной ведущей. Однако стала понимать Луиса!
Приободрившись, я собралась продолжить захватывающее чтение,  но  тут  в
ушах зазвучала тихая музыка. Чайковский. "Времена года". Боже, волшебные
звуки!
   - Спонсор прогноза погоды фирма "Кряк"! - заорал противный голос.
   Я вздрогнула.
   - Завтра на всей территории России...
   - Кнопку нажми! - рявкнула режиссер.
   Я нажала пупочку, красная лампочка потухла.
   - Ну ты, блин, чудо в лохмотьях, - покачал нечесаной головой  Луис  и
ушел.
   Я осталась в кресле, плохо понимая происходящее.
   - Чего насупилась? - хмыкнула режиссер. -  За  временем  кто  следить
будет? Пушкин? Вот и вынесло на погоде! Повторяю для тупых, за минуту до
вылета я даю в "ушки" музыку, как услышишь, мигом сворачивайся, о'кей?
   - Хорошо, - бодро ответила я.
   - Сейчас викторина, вопросы есть?
   - Да, здесь лежат!
   - Отлично, не забудь сказать номер телефона, прямо с него начинай!
   - Я его не знаю.
   - Глаза раскрой, -  рассвирепела  режиссер,  -  бумажка  у  микрофона
прикреплена.
   Я пошарила глазами и увидела на столе табличку с телефоном.
   - Поехали, начинай!
   Чувствуя себя опытным радийным волком, я  бодро  выполнила  приказ  и
застрекотала:
   - Еще раз добрый вечер.
   - Твоя привычка без конца здороваться способна довести до энуреза,  -
не преминула заметить режиссер.
   - У нас викторина, -  отмахнулась  я  от  нее,  -  в  студии  включен
телефон: девять семь девять семь пять... то есть семь девять девять пять
семь, нет, семь девять семь...
   - Полная жопа! - в негодовании взлетела над стулом  режиссер.  -  Там
всего семь цифр! Семь! Возьми себя в руки, коза!
   - Сама такая, - не вынесла я оскорбления.
   - Идиотка, ты в эфире! Читай номер!
   Чувствуя, как по спине ползает стадо ежей, я вперилась в  бумажку  и,
призвав на помощь все небесные силы, ухитрилась-таки озвучить  правильно
номер телефона.
   - Молодец, - одобрила режиссер, - теперь вопрос.
   Я послушно начала читать набранные крупным шрифтом строки.
   - Этот композитор написал много балетов. Один из них посвящен птицам,
превращающимся возле волшебного озера в девушек. Назовите произведение и
фамилию композитора.
   Не успел закончиться текст, как я  возмутилась.  Разве  можно  давать
такие простые задания. Всем понятно, что речь идет о  "Лебедином  озере"
Петра  Ильича  Чайковского!  Сейчас  телефон  раскалится!  Но   режиссер
молчала, я озвучила текст еще раз.
   - Есть звонок, вывожу, Катя!
   - Але, - запищал тонкий голосок, - типа, я  в  курсах  об  чем  речь,
говорить?
   - Конечно, мой ангел, кстати, за правильный ответ вам  вручат  билеты
на концерт Луиса в количестве двух штук. То  есть,  конечно,  не  Луисов
будет два, а контрамарок.
   - Bay! Суперски! Классняк, - обрадовалась Катя.
   - Итак, ваш ответ.
   - Это Филя Киркоров, "Зайка моя".
   Режиссер упала грудью на пульт. Я попыталась сохранить серьезность.
   - Нет, неверно. Вы плохо слушали вопрос, речь идет о птичках, а не  о
длинноухих, и Киркоров, безусловно, крайне талантливый и яркий певец, но
тут совсем ни при чем.
   - Следующий звонок, Миша!
   - Ну ваще-то, - загудел невидимый юноша, - сложняки у вас  постоянно!
Всем билетик на Луиса охота!
   - Луис не трамвай, - не утерпела я, - на него билеты не продают, речь
о концерте, если знаете, о каких птичках балет, то прошу!
   - Так воробьи!
   - Нет!!! - заорала я. - Слушайте подсказку: они белые и черные.
   - Пингвины, штоль? - озабоченно спросил Миша.
   Вы мне не поверите, но никто из дозвонившихся до эфира людей  не  мог
правильно ответить. Я наслушалась различных вариаций на тему.  Слушатели
припомнили всех: попугаев, орлов, колибри, ворон, сорок,  голубей.  Один
парнишка даже сказал:
   - Птица-секретарь.
   Когда до конца эфира  осталось  чуть  больше  шестидесяти  секунд,  я
наконец услышала долгожданное:
   - Лебеди!
   - Ура, - вырвалось из моей груди, -  абсолютно,  стопроцентно  верно!
"Лебединое озеро". А теперь имя композитора?
   - Ну, - осторожно протянуло милое сопрано, - кажется, Маяковский!
   - Нет, он был поэт.
   - На "ский" тоже заканчивается.
   - Верно, - ободрила я  девушку.  -  Ну-ка,  что  вы  любите  пить  по
вечерам, а?
   - Водковский! - заорала девица. - Ну точно! Водковский!
   Я лишилась дара речи, но тут очень  кстати  сначала  зазвучала  тихая
музыка, а потом бодрый голос речитативом завел:
   - Новости спорта.
   Мне снова  не  удалось  вовремя  "вылететь"  из  эфира.  Без  всякого
напоминания я выключила кнопку, повернулась и локтем сшибла  оставленную
кем-то открытую бутылку "Святого источника". Вода  потекла  по  джинсам.
Дверь в студию распахнулась, влетел парень, он схватил "уши" и брякнул:
   - Чего сидишь, топай давай, ща мой эфир. Ну ты  даешь!  Воды  налила,
хорошо не коротнуло, ну раззява!
   Я выползла в холл. Из другой двери высунулась режиссер:
   - Молодец!
   - Ужасно!
   - Меня Ликой зовут, - прищурилась  тетка,  -  ты  шикарно  держалась!
Прямо здорово! В  другой  раз  только  имей  в  виду,  у  нас  аудитория
молодежная, с ней надо разговаривать попроще. Ну типа, как Луис!
   Я горестно вздохнула:
   - Попытаюсь, хотя сей сленг мне не слишком знаком.
   - На, - протянула Лика конверт. - Это что?
   - Деньги за эфир, ты  же  внештатница,  поэтому  каждый  раз  станешь
получать.
   Я заглянула внутрь и ахнула:
   - Ой, да тут целая куча денег!
   - Сто двадцать пять долларов в рублевом эквиваленте! Это за неделю!
   Я пришла в полный восторг. Отличная цена всего за пару часов мучений.
Надо, пожалуй, найти учителя речи тинейджеров.
   - Ты в другой раз памперсы в эфир надевай, - хихикнула Лика.
   - Я просто воду пролила, - пояснила  я,  ощущая,  как  мокрые  джинсы
противно липнут к ногам.
   Лика фыркнула и попрощалась со мной. Я побежала вниз. Сейчас  накуплю
всем подарков!
   Войдя в квартиру, я наткнулась на Лизу и протянула ей диск:
   - На.
   - Это что?
   - Игрушка.
   - Спасибо, - кивнула девочка. - Ты разбогатела?
   Решив слегка попрактиковаться в разговорной речи, я кивнула:
   - Набашляла хрустов.
   Лиза вытаращила глаза:
   - Эй, Лампа, ты чего?
   - Набашляла хрустов. Так говорили у  нас  в  консерватории  студенты,
которые, несмотря на строжайший запрет ректора, лабухали по кабакам.  Вы
теперь по-другому выражевываетесь?
   Лиза скорчила гримасу:
   -  Лампудель!  Это  отвратительно!  Так  в  нашей  школе   никто   не
разговаривает.
   - Да? - с сомнением спросила я. -  А  как  надо?  Научи,  пожалуйста!
То-то я Луиса не поняла! Увы, я безнадежно отстала от жизни!
   - Ты слушала Луиса?!
   - Ну, в общем и целом как бы сказать...
   - Жуть! Никому не рассказывай!
   - Что, так стыдно?
   - Отвратно. Имей в виду, от Луиса балдеют только  те  уроды,  которые
наслаждаются радио "Бум"!
   Я заморгала, но все же выдавила из себя:
   - Оно такое плохое?
   - Отстой для безголовых чурбаков, - пояснила Лиза. - А уж  ведущие  у
них!  Ну  прямо  тушите  свечи.  Если  девушка   признается,   что   она
наслаждается "Бумом", ни один приличный человек с ней  не  станет  иметь
дело.
   - А если она там работает диджеем? - решила уточнить я. - Пару раз  в
неделю, внештатно? Тогда как?
   Лиза скривилась:
   - Знаешь, в этом случае ей остается только  застрелиться!  Нормальный
человек на "Бум" не пойдет! Ты деньги-то где раздобыла?
   Понимая, что правду нельзя говорить ни в коем случае, я промямлила:
   - Ну, нам с Федорой клиент попался.
   - Поздравляю, - обрадовалась Лиза. - А чего, опять пропавшую  болонку
искать надо?
   Я посмотрела в ее большие, наивно  распахнутые  глаза.  Нет,  похоже,
Лизавета не издевается, она просто вспомнила, как  в  сентябре  прошлого
года к нам обратилась бабуся, потерявшая собачку.
   - Нет, - мирно ответила я.  -  На  этот  раз  речь  идет  о  женщине,
убежавшей от мужа к любовнику.

Глава 10

   Утром  мне  совершенно  не  хотелось   вставать,   неожиданно   резко
похолодало, пошел дождь. Я натянула на себя одеяло, зевнула, повернулась
и увидела прямо  перед  носом  наглую  Мульяну.  Без  всякого  стеснения
мопсиха устроилась передней частью тела на  моей  подушке,  для  хозяйки
остался лишь один уголок. Я села.
   - Послушай, Муля, это полнейшее безобразие, а ну уходи от