ершенно не способна брать  деньги
в долг. Меня так мама воспитала: лучше копейка, да заработанная  честным
трудом, чем украденный миллион.
   Я выпила вкусно заваренный чай. Жанночка опять наполнила чашку.
   - Значит, вы не поняли, что Елена Сергеевна Калашникова - это и  есть
Лена, заведующая библиотекой, и  приехали,  чтобы  узнать  у  нее  адрес
Евгения?
   Я грустно согласилась.
   - Только она его не знает.
   - Да я уж поняла, что зря заявилась. Извините, отвлекаю вас от дел.
   - Ерунда, - отмахнулась Жанна, - до вашего прихода  я  просто  сидела
перед теликом.
   Так вам нужен адрес?
   - Да, очень.
   - Тогда записывайте.
   Я чуть не свалилась со стула.
   - Вы его знаете?
   - Да.
   - Откуда?
   - Какая разница? Значит, так, Новопеределкино...
   Дрожащими от нетерпения пальцами я вытащила из сумки ручку.
   - На этой улице магазин есть, "Перекресток", так  вот  Евгений  живет
прямо за ним, такой блочный белый дом...
   - Спасибо, - забормотала я, - просто огромное спасибо!
   Глаза Жанночки потемнели.
   - Не хочу покрывать убийцу. Евгений будет в  Новопеределкино  завтра,
где-то после восьми. Раньше не ездите, его там нет.
   Я не стану вам рассказывать, с каким трудом дождалась следующего дня.
Пару раз у меня появлялось  сильнейшее  желание  рассказать  все  Вовке.
Останавливало лишь одно соображение: вдруг Жанна ошиблась и Евгения  там
нет?
   Сначала я сама проверю правильность информации, а потом  сдам  убийцу
Костину.
   К операции я подготовилась самым тщательным образом. Вряд ли  Евгений
знает всех жильцов в доме, значит...
   В восемь вечера я приехала по адресу,  поднялась  на  нужный  этаж  и
приняла нужный вид.
   Из  пластикового  пакета  вытащила  фартук,  сняла  куртку,  повязала
передник и набросила пуховик на плечи, не всовывая руки в рукава.
   В голову воткнула несколько  железных  бигуди  и  осталась  довольна.
Сейчас нажму на звонок.
   Евгений предусмотрительно прильнет  к  "глазку",  и  что  он  увидит?
Соседку, которая отскочила от плиты. Куртку набросила для тепла,  сапоги
нацепила, чтобы не пачкать домашние тапочки на лестнице.
   - Эй, сосед, - начну шуметь я, - давай открывай,  у  меня  с  потолка
вода хлещет.
   Дальше просто. Он распахнет дверь и скажет:
   - Это не я, смотрите, в моей квартире сухо.
   Я начну извиняться и приговаривать:
   - Простите, наверное, где-то труба лопнула. Я помешала вам  отдыхать?
Уж извините, я не со зла.
   Евгений ответит:
   - Ничего, с каждым может случиться.
   - Давайте тогда познакомимся, Клава.
   - Очень приятно. Женя.
   Все, можно уходить, дело сделано.
   Полная  радужных  надежд,  я  стала  жать  на  черную  кнопочку,   но
безуспешно, за дверью стояла тишина. Испытывая горькое разочарование,  я
толкнула створку. Внезапно она подалась, квартира оказалась незапертой.
   - Эй, сосед, - крикнула я, старательно играя роль, - ну не безобразие
ли! Вода так и хлещет!
   Ремонт только сделали! Эй, ты где? Сейчас мой мужик придет и тебе  по
зубам надает! Эй!
   Выкрикивая эти слова, я заглянула сначала в ванную, потом  на  кухню.
Никого. Я влетела в довольно просторную квадратную комнату и зажала  рот
рукой. На стуле сидел мужчина, его руки безвольно  висели  по  сторонам.
Ноги как-то странно вытянуты, между ними стоит винтовка, правая  тапочка
отброшена в сторону, и видна голая скрюченная ступня.
   Лицо мужчины... Лучше я не стану вам описывать,  как  оно  выглядело,
скажу только, что выстрелом Евгению выбило глаз. На ковре  белел  листок
бумаги. Сдерживая тошноту, я рванулась к стоящему в коридоре телефону.
   Через час-полтора на лестнице появился хмурый Костин, а с ним  группа
мужчин, тоже мрачных и неразговорчивых.
   - Ты почему в фартуке и в бигуди? - рявкнул Вовка.
   Я, заикаясь,  стала  объяснять  суть  дела.  Маховик  начал  набирать
обороты,  сотрудники  МВД  принялись  за  работу.  Откуда  ни   возьмись
появились свидетели: толстая  тетка  в  байковом  халате  и  старушка  в
аккуратно обрезанных валенках. Меня провели на кухню  и  заставили  раз,
другой, третий повторить всю историю.
   Чем больше я рассказывала, тем сильней злился Володька.
   В какой-то момент нашу беседу  прервал  тучный  парень,  бесцеремонно
сунувший мне под нос перчатку из черной кожи.
   - Ваша?
   - Нет, я такие не ношу, - быстро ответила я.
   Парень исчез.
   - Это самоубийство, - заявила я.
   - Да? - скривился Вовка. - Отчего мисс  Шерлок  Холмс  сделала  такой
вывод?
   - Ну.., он взял винтовку, приставил ее к лицу, а босой ногой  спустил
курок, - пояснила я, - о таком пишут иногда в детективных романах. Рядом
листок валялся, небось предсмертная записка, верно?
   Володя кивнул.
   - И чего он там написал? - спросила я.
   Костин закашлялся, потом сказал:
   - Ну, типа, совесть замучила, убил отца  и  его  молодую  жену  из-за
денег, теперь раскаивается и хочет  сам  себя  наказать.  Жить  с  таким
грузом на совести не может, ну и далее в том же духе.
   - Я сама сумела распутать эту историю, - воскликнула я, - от начала и
до конца! Веню теперь выпустят?
   Вовка ничего не сказал.
   - Ты должен немедленно сообщить куда следует,  что  он  невиновен,  -
настаивала я.
   Тут в кухню ввинтился худой до безобразия дяденька.
   - Что у тебя, Семен? - спросил Вовка.
   - Ну, пока предварительно...
   - Говори.
   - Похоже,  выстрел  был  произведен  рано  утром,  в  районе  восьми.
Стрелявший стоял примерно на расстоянии трех метров от убитого.
   - Что? - подскочила я. - Вы с ума сошли!
   Это самоубийство, сразу видно, типичная картина!
   Семен сморщился и повернулся к Вовке:
   - Это кто? Журналистка?
   -  Не,  -  усмехнулся  Костин,  -  так  сказать,  коллега,  начальник
оперативно-розыскного отдела частного детективного агентства "Шерлок", а
по совместительству мое личное несчастье, госпожа Евлампия Романова.
 
Глава 32 
 
   Целых десять дней я ходила за Вовкой и ныла:
   - Какое убийство? Ваш эксперт напутал!
   Костин сначала молчал, потом прочел мне короткую лекцию:
   - Судебная медицина - точная наука. Значит, так: различают выстрел  в
упор, выстрел с близкого расстояния и выстрел с дальнего расстояния. При
выстреле в упор срез оружия касается либо одежды,  либо  кожи  человека.
Бывает герметичный и негерметичный упор,  в  связи  с  использованием  в
конце ствола насадок: глушителя, дульного тормоза...
   У меня закружилась голова,  а  Вовка  безостановочно  говорил:  узкая
кайма закопчения, х-образный разрыв кожи с отслоением ее по краям, проба
Владимирского...
   - Хватит, - взмолилась я, - значит, это убийство?
   - Да, - кивнул Вовка, - которое преступник,  не  слишком  знакомый  с
судебной медициной, решил выдать за суицид.
   - Но кто его убил? - заорала я. - Зачем?
   Вовка хмыкнул, вытащил сигареты, потом подмигнул мне.
   - Могу рассказать, госпожа начальник оперативно-розыскного отдела, но
с небольшим условием.
   - Каким? - подпрыгнула я. - Говори скорей.
   - Пристрой куда-нибудь крокодилов, мне страшно надоела Юлька, сидящая
вечерами в моей ванной, - начал жаловаться Вовка, - мало того,  что  она
притащила туда сто банок с кремами и  двести  бутылочек  с  шампунями  и
гелями, так мне еще теперь нельзя там  носки  бросить,  потому  что  она
начинает орать.
   - Да, - закричала я, - да, обязательно, прямо завтра увезу их, только
расскажи!
   -  Ну  фиг  с  тобой,  слушай,  горе-сыщик,  -  улыбнулся  Вовка.   -
Справедливости ради следует признать, что  ты  проделала  большую  и  не
совсем бесполезную работу. Итак, Евгений Баратянский... Ты узнала о  нем
практически все, и сведения о других  бабах,  которых  обманул  милейший
Евгений Семенович, нам ничего  не  добавят.  Отчего  у  интеллигентного,
никогда никому не сделавшего зла Семена  Кузьмича  появился  такой  сын,
неизвестно. Дефектный набор хромосом, искривленная  генетика,  может,  у
них в роду, этак в семнадцатом веке, имелись разбойники, грабившие людей
на большой дороге. К сожалению, мы не слишком хорошо знаем свою семейную
историю, лично  я  не  был  знаком  с  дедушкой,  а  уж  чем  занималась
прабабушка, я понятия не имею!
   - Евгению было в кого стать мошенником, - сердито перебила его  я,  -
ну-ка, вспомни, чем занималась  его  почтеннейшая  матушка  в  блокадном
Ленинграде? Отнимала у людей последнее за банку сгущенки.
   Володька потер рукой затылок.
   - Понимаешь,  Лампуша,  блокада  Ленинграда  -  темная  история.  Да,
большинство населения погибало в мучениях, но кое-кто из имевших  доступ
к продуктам, лекарствам и керосину сделал  состояние.  Мысль  об  обмене
ценностей на еду пришла в голову не одной Розе. Лет десять  назад  дикий
скандал разгорелся на выставке, которую устроил  в  Москве  один  весьма
почтенный  и   глубокоуважаемый   писатель,   можно   сказать,   совесть
российского общества. Он вывесил принадлежащую ему коллекцию картин.
   Литератор собирал их всю  жизнь  и  имел  на  самом  деле  уникальные
полотна.  В  первый  день  работы  экспозиции  ничего  форсмажорного  не
случилось, а вот на второй...  В  залах  появилась  группа  туристов  из
Израиля, и  один  из  них,  бывший  наш  соотечественник,  накинулся  на
писателя с кулаками, он...
   - Узнал в писателе того человека, которому во время блокады отдал  за
кусок хлеба принадлежащие ему бесценные картины, - предположила я.
   - Точно! - воскликнул Вовка. - В те  далекие  от  нас  годы  "совесть
российского народа" не растерялся и перетащил к себе домой  целый  склад
лекарств, просто ограбил аптеку, а потом  менял  ампулы  и  таблетки  на
пейзажи и натюрморты ранних голландцев.
   - Зачем же он выставил картины? - искренне удивилась я.
   - Наверное, думал, что никого из обобранных в живых  не  осталось,  -
скривился Вовка. - А потом, что можно ему вменить? Один вопит:  "Картины
мои, отдал их этому гаду в блокаду за порошок стрептоцида!" -  а  другой
преспокойно заявляет: "Вранье,  полотно  куплено  еще  в  30-е  годы,  в
комиссионке". И еще, люди же сами меняли картины! И Роза  не  крала,  не
грабила, отдавала за золото продукты.
   Она договаривалась с клиентами полюбовно...
   - Она гадина, - прошипела я,  -  воспользовалась  тяжелым  положением
людей...
   - С моральной точки зрения - да, - кивнул Вовка, - но  с  юридической
все чисто.
   Люди сами приносили драгоценности. Обмен совершался добровольно,  она
ни у кого ничего не отнимала силой. Не нравится вам, что  за  колечко  с
изумрудом дают килограмм сахара? Не надо, уходите. Пойми, ей  невозможно
было бы предъявить никакого обвинения.
   - Но это подло! - не успокаивалась я.
   Вовка кивнул:
   - Да,  но  не  противоречит  закону.  Впрочем,  думается,  ты  права,
безудержную страсть к деньгам Женя получил от матери. Но Розалия Львовна
была хозяйственной, аккуратной, великолепно умела считать рубли,  и  она
большую часть своей жизни честно проработала в библиотеке.  Женя  совсем
другой. Деньги горели в его руках, сколько ни дай, все ему мало.  Добрая
мама, забыв о своем скопидомстве, совала сыночку рубли, но  у  него  был
просто непомерный аппетит.
   Он мог на субботу и воскресенье отправиться к теплому морю, в Сочи, и
раздавать на чай пятидесятирублевые купюры. Ты отдаешь себе  отчет,  что
доперестроечные полсотни - это не нынешние полтинники?
   Я кивнула:
   -  Конечно,  на  такую  сумму  можно  было  питаться  недели  две   в
семидесятые годы.
   - В конце концов Розалии Львовне надоело выплачивать  долги  сына,  -
продолжил Вова, - и она запоздало решила заняться  воспитанием  балбеса,
закрыла денежный кран. Наивная мать полагала, что сыночек  возьмется  за
ум, начнет работать, но он спокойно пошел на преступление.
   Розалия Львовна кинулась на помощь сыну.
   Она мгновенно сумела оформить его брак с Леной.
   - Но сама Лена говорила мне, что  она  никогда  не  была  официальной
женой Евгения! - подскочила я.
   - Ну, она не захотела с тобой откровенничать,  -  вздохнул  Вовка.  -
Женя расписался с Леной, будучи под  следствием,  и  официально  признал
дочь. Она Евгения Евгеньевна Баратянская.
   - Но...
   - Не перебивай меня, - повысил тон Вовка, -  знаю  заранее  все  твои
вопросы. Почему Розалия Львовна согласилась на женитьбу? Да ради  выгоды
для сына. Отцу малолетнего ребенка на  суде  скостят  срок,  он  быстрее
попадет под амнистию. Было еще одно соображение.
   Это сейчас любая баба  может  заявиться  в  колонию,  держа  в  руках
справку из ЖЭКа, где указано,  что  она  "вела  совместное  хозяйство  с
осужденным", и ее моментально впишут в его учетную карточку  в  качестве
гражданской жены. Следовательно, она получит возможность иметь свидания,
привозить передачи.
   Но подобное положение вещей пришло к нам уже после обвала социализма,
а во времена первой посадки Евгения действовали другие правила. На  зону
допускались только официальные родственники и посылки принимали лишь  от
тех, кто мог с документами в руках подтвердить родство. Поэтому  Розалия
Львовна  и  приветствовала   женитьбу   сына,   но   никаких   торжеств,
естественно, не устраивали.
   Более того, она  не  сказала  о  "свадьбе"  Семену  Кузьмичу.  Хитрая
Розалия полагала, что  после  освобождения  сыночек,  наученный  горьким
опытом, возьмется за ум, разведется с Леной, найдет себе более достойную
невесту и заживет припеваючи.
   - И ты еще удивляешься, что у интеллигентного Семена Кузьмича родился
бандит! - обозлилась я. - Мать-то у него кто! Настоящая жаба!
   Вовка развел руками:
   - Из песни слова не выкинешь, это рассказала Лена,  к  которой  после
освобождения Жени обратилась свекровь с разговором типа:
   "Дай развод, ты ему не пара".
   - И Лена согласилась?
   - Да,  они  развелись,  а  Жанночка  осталась,  естественно,  дочерью
Евгения на бумаге, фактически он о ней никогда не заботился.
   Дальнейшее  известно.  Еще   одна   посадка,   проклятия   родителей,
бесконечные бабы, долги, неумение  и  нежелание  работать,  снова  зона,
знакомство с Ритой, рождение Люсеньки, не признанной  Женей  официально,
кончина Розалии Львовны, женитьба Семена Кузьмича на Ирочке...
   - Он  убил  их  из-за  денег,  -  прошептала  я,  -  родного  отца  и
молоденькую девушку.
   - Нет, - покачал головой Володя,  -  Евгений  уголовник,  неприятный,
морально нечистоплотный человек, но крови на нем нет.
   Убийца сама пришла в милицию и призналась во  всем.  Хотя  поимка  ее
была делом дней. Она просчиталась, представив убийство как суицид.
   Во-первых, эксперт абсолютно точно установил, что выстрел  произведен
не в упор. Во-вторых,  письмо...  Человек,  писавший  его,  думал,  что,
изменив свой почерк, он введет следствие в заблуждение, еще он  полагал,
что никому не известен почерк Евгения.  Он  писал  письма  Рите,  мы  их
изъяли.
   Стало понятно, что записка написана не его рукой, эксперт  установил,
что почерк женский.
   Графология не менее точная наука, чем судебная медицина, поверь  мне.
Не успели мы понять, кто эта женщина, как она сама  явилась  в  дежурную
часть. Это...
   - Это? - эхом отозвалась я.
   -  Елена  Сергеевна  Калашникова.  Помнишь,  эксперт  спрашивал   про
перчатку? Неопровержимая улика, потерянная убийцей в момент  бегства  из
квартиры, где лежал труп.
   - Но почему она убила Баратянского?
   - Господи, Лампа, это  же  ясно!  Хотела,  чтобы  ее  дочка  получила
наследство и зажила хорошо. Лена  патологически  любит  Жанну,  а  когда
поняла, что та беременна и может повторить ее  судьбу,  просто  потеряла
голову и решила  восстановить  "справедливость".  Она  готовилась  почти
полгода, купила у барыги винтовку, научилась стрелять, потом  утащила  у
Зои Андреевны, своей знакомой, живущей в доме напротив Баратянских, ключ
от чердака, сделала дубликат... Дальше понятно?
   - Так вот почему Лена сначала хотела увести меня в сторону  и  начала
рассказывать об истории с Радой Мастеровой и серьгами, - воскликнула  я,
- вот почему она  потом  стала  твердить,  будто  уверена  в  виновности
Евгения, что он убийца отца и Ирины!
   - Ага, - кивнул Вовка, - пока ты его искала, Лена, со своей  стороны,
тоже разыскивала бывшего мужа и просто нашла раньше.
   - Кто же тогда был человек с телескопом! - воскликнула я.
   - Ты о чем? - изумился Вовка.
   - Ну помнишь, я рассказывала тебе  о  том,  как  Макарычев,  работник
мебельной фабрики, любитель звездного неба, столкнулся в лифте с парнем,
у которого в чемодане лежал чехол с надписью "Карл  Цейс".  Я  подумала,
что это убийца, который ехал наверх с винтовкой...
   Вовка рассмеялся:
   - Знаешь, Лампудель, ты поразительный  человек.  На  бьющие  в  глаза
улики не обращаешь внимания, прицепишься  к  ерунде  и  сделаешь  далеко
идущие абсолютно неверные выводы.
   Да, мужик с футляром "Карл Цейс" отправился на  седьмой  этаж.  Более
того, он потом поднялся еще выше,  потому  как  имел  ключ  от  чердака,
который ему официально выдали в  домоуправлении.  Мы  проверили  дядьку.
Мэрия решила проложить вблизи дома Баратянского шоссе,  и  там  работали
геодезисты. Один из них делал съемку с чердака  дома,  в  футляре  лежал
специальный прибор.
   - А зачем он сказал, что там удочка? - ошарашенно поинтересовалась я.
   Вовка хмыкнул:
   - Пошутил.
   Я осталась с разинутым ртом.
   Прошел почти год, я обязательно сообщу вам  чуть  ниже,  куда  делись
крокодилы и как мы живем, но сейчас просто должна рассказать о случайной
встрече, которая перевернула все в моей душе. Но сначала о судьбе  Лены.
Она покончила  с  собой  через  несколько  дней  после  ареста,  оставив
записку, отчего-то написанную печатными буквами: "Совесть  замучила,  не
могу больше, надеюсь, Баратянские меня на том свете простят". В связи  с
кончиной главной подозреваемой дело было закрыто и сдано в архив.
   Итак, спустя примерно год после описываемых событий я  отправилась  в
магазин "Детский мир", к слову сказать, он находится не очень далеко  от
нашего дома. Ближайшая подруга  Юлечки  родила  мальчика,  и  мы  решили
подарить молодой маме прогулочный конверт, подбитый  натуральным  мехом.
Великолепная вещь при нашем неустойчивом климате.
   Подъехав к магазину, я хотела было втиснуться на свободное место,  но
меня  опередила  красная  "Ауди",  ловко,  прямо   перед   моим   носом,
вписавшаяся туда, куда собиралась въехать я. Честно  говоря,  я  страшно
разозлилась. Ведь водитель видел, что пытаюсь  припарковаться,  и  нагло
помешал мне.
   Из "Ауди" вылезла хорошенькая девушка, одетая в норковую шубейку. Она
распахнула  заднюю  дверь  машины  и  вытащила  малыша,  наряженного   в
комбинезон. Я вздохнула и стала искать другое место для парковки. Девица
отчего-то показалась мне знакомой. Когда Я наконец-то вошла в "Кенгуру",
наглая владелица "Ауди" громко распоряжалась на весь магазин:
   - Это давайте, еще вон те ботиночки, потом курточку, ну что вы несете
дрянь всякую!
   Разве не понятно, что у моей Машеньки все должно  быть  только  самое
лучшее!
   Машенька спокойно сидела на прилавке, продавщицы сдергивали с вешалок
вещи, мамаша без устали подгоняла их:
   - Нет-нет, никакой синтетики. Все только самое дорогое, натуральное!
   Я подошла и молча встала у прилавка. Девочка глянула на меня  глазами
цвета ореховой скорлупы. Я улыбнулась ей. Внезапно глазки ребенка  стали
быстро темнеть и превратились в карие.
   - Это что, - спросила мамаша, - дартс?
   Ну-ка!
   В ту же секунду она схватила стрелочки и  стала  ловко  кидать  их  в
цель.
   - Вот это да! - восхитилась продавщица. - Все ровнехонько в середину,
я такого еще не видела!
   - Я стреляю, как Робин Гуд, - усмехнулась покупательница,  -  в  глаз
белке попаду, во мне пропал олимпийский чемпион по стрельбе.
   - И где же научились? - проявила любопытство продавщица.
   - Кавалер у меня был, - продолжала усмехаться женщина, -  биатлонист,
вот он и показал, что к чему. Удивлялся потом и восхищался: мне бы такой
глазомер, я бы все ме