не знала, как он  отключается,  а  аппаратик  начал  безостановочно
звенеть, вот я и решила ответить.
   Яна  нажала  на  зеленую  кнопочку   и   услышала   высокий,   слегка
задыхающийся женский голос.
   - Жека!
   - Его нет, - ответила она.
   - А вы кто? - возмутилась женщина.  -  С  какой  стати  отвечаете  по
телефону моего мужа?
   - Вашего мужа? - прошептала Яночка.
   Было от чего оторопеть. Женя твердил ей о своей  любви,  между  ними,
как считала Яна, все было давно решено, намечался даже день  свадьбы,  и
вдруг такое заявление!
   - Моего мужа, - недовольно повторила баба.
   Яночка  интеллигентный  человек,  поэтому  на  всякий  случай  решила
уточнить:
   - Вашего супруга зовут Евгений Баратянский?
   - Именно так, - подтвердила тетка, - Евгений Семенович, а я - Рита. А
вы кто, милочка, немедленно отвечайте!
   Больше всего на свете Яна боится  скандалов  и  выяснения  отношений,
поэтому она дрожащим голоском ответила:
   - Медсестра из стоматологического кабинета. Евгений Семенович,  когда
был у нас на приеме, выронил аппарат. Передайте ему, чтобы забрал.
   - Хорошо, - буркнула Рита и отсоединилась.
   Яна глянула на дисплей телефона и увидела  высветившийся  там  номер,
запомнить который оказалось крайне просто: 1000000.
   Женя приехал на следующий день и недовольно сказал:
   - Ну зачем ты решила отвечать по моему телефону?
   - Хотела отключить его и не сумела, - принялась оправдываться Яна.
   - Так и не трогала бы, - злился он.
   Тут до нее дошла абсурдность ситуации, и она, рассердившись  на  себя
за мягкотелость и излишнюю интеллигентность, воскликнула:
   - Извини, конечно, но я не  предполагала,  что  тебе  станет  звонить
жена. Я считала тебя свободным человеком.
   - Нет у меня никого, - рявкнул Женя, - глупости! Не бери никогда  мой
сотовый!
   Яночка,  когда  на  нее  начинают  кричать,  мигом   чувствует   себя
виноватой, и в тот раз она сразу залепетала:
   - Прости, прости, это вышло случайно.
   Женя сменил гнев на милость.
   - Ладно, собирайся, поедем в кино.
   Вечером в ее душе вновь вспыхнули  подозрения.  Яна  промучилась  всю
ночь без сна, а наутро...
   - Позвонила вам и узнала правду, - сказала Яна, -  только  сейчас  вы
зря приехали, прикинувшись писательницей. Жени тут нет,  мы  расстались.
Я, конечно, виновата перед вами, но...
   - Меня зовут Евлампия, - перебила ее  я,  -  Евлампия  Романова,  вот
служебное удостоверение.
   Яночка взяла бордовую книжечку и недоуменно воскликнула:
   - Так вы не Рита Зверева? Не жена Евгения?
   - Нет, я ищу Баратянского.
   - Зачем?
   Секунду поколебавшись, я ответила:
   - Он разыскивается по подозрению в воровстве. Моя клиентка  не  хочет
привлекать к делу милицию, потому обратилась в нашу контору.
   Яна вспыхнула:
   - Да, понятно. В воровстве...
   - Он и у вас что-то взял? - дошло до меня.
   Она медленно кивнула.
   - Мне  неприятно  даже  думать  о  нем.  Евгений  очень  непорядочный
человек.
   - Вы знаете, где он?
   - Понятия не имею.
   -  А  зачем  тогда,  если  вы  считали  его  непорядочным  человеком,
посоветовали Ладе сдать квартиру Баратянскому? Решили насолить  заклятой
подруге?
   Яна стала просто пунцовой.
   - Нет, конечно, в то время я еще не знала  правду.  Чувствовала  себя
очень виноватой перед ним, из-за  меня  он  лишился  жилплощади,  вот  и
решила помочь...
   - Это каким же образом вы ухитрились отнять у Евгения квартиру?
   Она грустно вздохнула:
   - Понимаете, я, наверное, очень наивна,  если  не  сказать  -  глупа.
Кое-кто из знакомых считает меня клинической дурой. Лада, кстати, из  их
числа. Но меня так родители воспитали.
   "Всегда говори правду, лучше умереть, чем солгать". Вот я и позвонила
этой Рите, телефон-то легко запоминающийся.
   Яночка набрала номер и с детской непосредственностью поинтересовалась
у Риты:
   - Баратянский ваш муж?
   - Да, - ответила та.
   - И дети у вас есть?
   - Двое, - недоуменно ответила Рита и спросила:
   - А вы кто?
   И тут Яна не выдержала, заплакала и  рассказала  ей,  что  собиралась
выйти за Евгения замуж, что родители дали согласие на свадьбу,  осталось
лишь назначить день бракосочетания.
   Рита молча выслушала ее и рявкнула:
   - Пошла вон, дура. Евгений женат, оставь его в покое!
   Бедная Яна кинулась пить  валокордин.  Спустя  сутки  явился  Женя  и
заорал на нее:
   - Какого черта ты разговаривала с Ритой?
   - Но... - заблеяла Яна.
   - Вот тебе и "но", - завопил  всегда  вежливый  Баратянский.  -  Чего
хотела добиться? А?
   - Она твоя жена, - прошептала  Яна,  -  законная,  как  же  мы  можем
пожениться?
   - Надеюсь,  ты  не  рассказала  родителям  эту  историю?  -  деловито
осведомился Евгений.
   - Нет, мне стыдно, - прошептала она.
   - Не будь дурой, - оборвал ее кавалер. - Рита мне не жена.
   - А кто?
   - Никто!
   - Но она говорит...
   - Врет, - отрезал  Евгений,  -  кстати,  из-за  тебя  я  остался  без
квартиры, Ритка выставила мой чемодан за дверь. Где мне ночевать?
   - Постой, постой, - перестала что-либо понимать Яна, - так ты  жил  у
этой Риты?
   - Не у нее, а в одной квартире с ней, - рявкнул Женя.
   - Но почему?
   - Она моя бывшая жена, - пояснил он, - между нами все давно  кончено.
Я поймал ее в постели с другим мужчиной, вот и произошел  разрыв.  Рита,
правда, надеется на возобновление отношений, но я никогда  не  пойду  на
это.
   - А дети? Жалко их, - прошептала Яна.
   - Спиногрызы не мои!
   - Чьи же?
   - Риткины, от первого брака,  да  и  взрослые  они  уже.  Она  ужасно
ревнива, вот и выставила меня после твоего звонка!
   - Но какое она имела право...
   - Я там не прописан, - пояснил Женя.
   У Яны голова пошла кругом, и  она,  как  всегда,  почувствовала  себя
виноватой.
   - И где мне теперь жить? - злился Женя. - У тебя в подъезде?
   - Сейчас, сейчас, - подхватилась Яна, - Лада, моя  подруга,  квартиру
сдает.
   По счастью, "однушка" пустовала, и Женя отправился по новому  адресу.
Яночка же, провертевшись до трех утра без сна, не  выдержала,  разбудила
маму и рассказала ей эту историю.
   Ангелина Федоровна нахмурилась.
   - Знаешь, детка, похоже, он водит тебя за нос.
   - Ты так считаешь?
   - Конечно, - кивнула мама, - концы с концами не сходятся. Значит,  он
жил на квартире у бывшей жены, не будучи там прописан?
   В такое верится с трудом. Да ни одна женщина не потерпит  около  себя
прежнего супруга, если только не надеется  на  возобновление  отношений.
Значит, либо он не развелся, либо спит с этой Ритой. И потом, где же  он
прописан?
   - Не знаю, - развела руками Яна, - никогда не была у него в гостях.
   - Он тебя не звал? И почему?
   -  Ну..,  говорил,  что  живет  вместе   с   бабушкой   в   крохотной
однокомнатной квартире, спит на кухне...
   Ангелина Федоровна с жалостью посмотрела на недалекую дочь и велела:
   - Когда твой жених соберется к тебе в  гости,  предупреди  меня,  нам
надо поболтать.
   Та кивнула и выполнила просьбу матери.
   Ангелина  Федоровна  увела  Евгения  в  свою  спальню,  скоро  оттуда
послышался  ее  гневный  голос,  Баратянский  выбежал  в   коридор.   Не
попрощавшись с Яной, жених натянул ботинки и был таков.
   - Деточка, - сказала  Ангелина  Федоровна,  -  увы,  он  негодяй!  Не
спрашивай подробности.
   Яна зарыдала, мать ее обняла.
   -  Не  плачь,  мое  солнышко,  мы  найдем  того,  кто  полюбит   тебя
по-настоящему.
   Через неделю Евгений приехал к Яне, предварительно уточнив:
   - Твоих родителей нет?
   - Нет, - ответила Яна. Она дала маме честное слово больше никогда  не
встречаться с Баратянским, но, услыхав  любимый  голос,  мигом  потеряла
голову.
   Женя явился с букетом и запел соловьем:
   - Я люблю тебя больше жизни,  но  Ангелина  Федоровна  против  нашего
брака, счастья нам не будет.
   Он выпил чаю, поцеловал Яну и прошептал:
   - Увы, придется расстаться, не поминай меня лихом.
   Она залилась слезами и стала умолять его остаться.
   - Не могу, - отбивался Женя, - твои родители настроены против меня.
   На том и расстались. Когда  за  бывшим  женихом  захлопнулась  дверь,
Яночка разрыдалась. Потом, успокоившись, опять задала  себе  вопрос:  "А
зачем приходил Женя? Какая нужда была в этом разговоре? И  так  понятно:
отношения разорваны, что за необходимость подчеркивать это еще раз?"
   Ответ она получила в субботу, когда вместе с отцом стала собираться в
театр. Девушка решила надеть дорогое сапфировое ожерелье,  подарок  отца
на день рождения, но бархатная  коробочка  оказалась  пуста.  Все  сразу
стало ясно.
   В спальню Яна пускала только Женю, он знал об ожерелье и о  том,  где
оно хранится. В их последнюю встречу Евгений находился  некоторое  время
один в комнате, Яна пошла на кухню за чаем. Вот  зачем  приходил  бывший
кавалер!
   Кляня себя за глупость и наивность, она соврала родителям, что  колье
потерялось.
   Мама поахала, поохала, да и забыла о случившемся. Яночка же  пыталась
не вспоминать о Евгении Баратянском. Но, к сожалению, это удавалось ей с
трудом.
   Сначала к ней подошла консьержка и робко сказала:
   - Яна, пусть Женя должок отдаст.
   - Какой? - удивилась та.
   - А он разок перехватил у меня двести рублей, - пояснила старушка,  -
таксист ему сдачи дать не мог, вот я и  выручила.  Для  него  две  сотни
небось копейки, вот он и забыл, а у меня зарплата крошечная.
   Яна вытащила кошелек и вернула деньги.
   Но этим дело не  закончилось.  Потом  точь-в-точь  такую  же  историю
озвучила домработница, у нее Женя перехватил  триста  рублей,  а  спустя
пару недель пришла дворничиха и потребовала полтыщи.
   Бедная Яна больше всего боялась, что сведения о привычке Жени брать у
всех взаймы дойдут до родителей.  Но  ни  Ангелина  Федоровна,  ни  Петр
Степанович ничего не  узнали.  Ну  а  потом  приехала  Лада  и  устроила
скандал, требуя с нее плату за три месяца. Но тут Яна обозлилась и резко
ответила:
   - При чем тут я?
   - Как это? - возмутилась подруга. - А кто его рекомендовал?
   - Я ему никто, - отрезала Яна.
   - Вот ты какая! - закричала Лада, и дружба в одночасье лопнула.
 
*** 
 
   На улице уже стемнело. Когда я вышла от Яны,  часы  показывали  ровно
семь вечера. Ежась от холодного ветра, я  пошла  к  метро.  Да  уж,  чем
больше узнаю о милейшем Жене, тем сильней он мне не нравится!
   Приехав домой, я открыла дверь, вошла в прихожую и  услышала  гневный
голос Юли:
   - Нет, какое безобразие, она просто с ума сошла!
   - А уж грязи-то, - ответил Сережка, - грязи!
   - Какой от нее толк? - зудела Юля.
   - Да выгнать давно пора вон, на улицу, откуда пришла,  пусть  туда  и
возвращается! - откликнулся Серега.
   - Вы, ребята, не горячитесь, - перебил их Володя Костин, -  нельзя  с
бухты-барахты решать судьбу человека.
   - Пусть катится прочь, - взвизгнула Юля, - видеть ее не могу!
   Я быстро влезла в сапоги и выскочила на лестницу.  Это  они  говорили
про меня! Юлю, пришедшую с работы, разозлила грязная посуда и неубранная
кухня. Но кто же сказал, что я всегда  должна  мыть  за  всеми  тарелки?
Внезапно мне стало грустно.  И  куда  теперь  идти?  У  меня  была  своя
квартира,  но  она  давно  продана,  собрание  картин,  доставшееся   от
родителей,  хранится  в  банке...  Если  Юля  и  Сережа   считают   меня
нахлебницей...
   К глазам подступили слезы, я-то полюбила их всех, но  очень  не  хочу
превращаться в "Тыбы": "Ты бы сходила...", "Ты бы принесла...",  "Ты  бы
сделала..."
   Постояв пару мгновений на  лестнице  у  окна,  я  приняла  решение  и
побежала к Нине Ивановне. Еще вчера утром мне не пришло бы в голову даже
смотреть  на  того,  кого   сватает   председательница.   Но   сейчас-то
обстоятельства изменились.
   На  сердце  лежал  камень,  а  рука  еле  поднялась  к  звонку.   Мне
показалось, что она весит килограммов пятьдесят, не меньше. И  еще  было
очень, просто очень обидно! Вот они как со мной!
 
Глава 28 
 
   Нина Ивановна распахнула дверь и заулыбалась.
   - Евлампия Андреевна, проходите, проходите, страшно рада, вот сюда, в
большую комнату!
   Я  вошла  в  помещение,  сильно  смахивающее  на   юрту   зажиточного
кочевника. Повсюду тут были ковры: один на полу, два  на  стенах.  Буфет
забит хрустальными фужерами и рюмками.
   В центре громоздились стол и четыре стула.
   В углу сверкал телевизор, чуть поодаль стояли два  кресла,  прикрытые
кружевными накидками. Окно закрывали парчовые шторы, зеленые с  золотом.
Рисунок на них напоминал перезревшие огурцы: большие, толстые, желтые.
   Дышать здесь было нечем.
   - Вы садитесь, дорогая моя, - суетилась Нина Ивановна, - сейчас  Петр
Леонидович выйдет. Ах, он такой стеснительный, прямо до смешного!  Пойду
его потороплю, небось галстук выбирает.
   С этими словами она убежала. Я осталась одна и уставилась  на  буфет.
Вон тот пузатый чайник Нина Ивановна привезла из Средней Азии, а стоящий
рядом с ним сервиз "Мадонна"  прибыл  из  Германии,  где  служил  супруг
председательницы.
   ...Однако жених заставляет себя ждать.
   Тут раздался звонок, потом голоса:
   -  Пришла  чуть  раньше,  не  страшно?  -  спросил   кто-то.   -   Мы
договаривались на полдесятого, но закончила работу...
   - Ничего, ничего, -  запела  Нина  Ивановна,  -  сейчас  вам  тапочки
принесу.
   Через секунду хозяйка влетела в гостиную и зашептала:
   - Вот принес черт! Это моя  дальняя  родственница,  седьмая  вода  на
киселе!  Набилась  в  гости,  поболтать  ей  охота.  Ну  что  за   люди!
Предупредила же, не раньше чем в девять тридцать.
   Нет! Приперлась без пятнадцати восемь! Совсем без понятия!  Вот  что,
Евлампия Андреевна, вы ей не дай бог про сватовство не сболтните.  Такая
противная баба! Прямо беда! Я скажу, что вы моя.., э.., подруга! Идет?
   - Конечно, - кивнула я, - мне самой не слишком хочется объясняться  с
посторонними.
   - Вот и чудесно! - просияла Нина Ивановна. - Сейчас  Петр  Леонидович
оденется, попьем чайку, ненавязчиво познакомимся!
   Резко повернувшись, она убежала и спустя мгновение вернулась,  толкая
перед собой женщину лет пятидесяти, в ярко-красном костюме.
   - Знакомьтесь, это Кирочка. Кира Григорьевна,  разрешите  представить
вам мою лучшую подругу Евлампию Андреевну.
   - Здравствуйте, - церемонно произнесла вошедшая.
   - Добрый вечер, - кивнула я.
   - Вы тут пока пообщайтесь, - фальшиво-весело закивала хозяйка, - а  я
Петра Леонидовича потороплю!
   Мы  с  теткой  уставились  друг  на  друга.  Когда   молчание   стало
невыносимым, я решила завести светскую беседу:
   - Какой холодный сегодня вечер!
   - И не говорите, - отозвалась Кира Григорьевна, - мороз!
   - Очень скользко!
   - Просто каток!
   - Впрочем, мне такая погода больше нравится, чем слякоть.
   - Однозначно! Но у нас вечно катаклизмы, под Новый год  всегда  дождь
идет!
   - И не говорите, а летом вдруг заморозки начинаются!
   Вымолвив последнюю фразу, я поняла, что больше ничего не могу сказать
о погоде, и замолчала. Кира Григорьевна тоже  притихла.  Мы  посидели  в
неловкой тишине, потом  родственница  Нины  Ивановны  предприняла  новую
попытку завести разговор:
   - Что-то морозит!
   - И не говорите, холодает!
   - А под ногами лед.
   - Просто ужасно, дико скользко.
   - Но, согласитесь, когда зимой тепло, это ненормально!
   - Да уж, но у нас вечно с погодой безобразие творится!
   Вновь повисло молчание. Я уже собиралась пойти по третьему кругу,  но
тут в комнату заглянула Нина Ивановна.
   - Не скучаете?
   - Нет, - хором ответили мы с Кирой Григорьевной.
   - Вот и чудесно,  -  оживилась  хозяйка,  -  сейчас  Петр  Леонидович
оденется, и мы вместе попьем чайку.
   Я удивилась. Ну  почему  он  так  долго  не  выходит?  Впрочем,  Нина
Ивановна вроде сказала, что  он  выбирает  галстук!  Конечно,  это  дело
важное, сразу и не сообразишь,  какой  повязать,  но  сколько  же  их  у
незнакомого Петра Леонидовича? Ведь не тысяча же!
   - Простите, - кашлянула Кира Григорьевна, - я понимаю, что мой вопрос
покажется  глупым  или,  не  дай  бог,  бестактным,  но,  поймите   меня
правильно, дело такое... Вы же близкая подруга Нины Ивановны?
   Я решила играть роль до конца и кивнула.
   - Да.
   - И как он?
   - Кто?
   - Петр Леонидович, естественно, как он?
   - По-моему, нормально, - ответила я осторожно.
   - Он здоров?
   Я на секунду замешкалась. Что ответить?
   Вдруг он недавно болел гриппом? Я-то его совершенно не знаю!
   - Ну, кажется, Петр Леонидович хорошо себя чувствует,  насколько  это
возможно в его возрасте.
   - В каком? - вдруг оживилась Кира Григорьевна.
   - Что вы имеете в виду? - осторожно поинтересовалась я.
   - Сколько ему лет?
   - Кому? - Я решила прикинуться валенком.
   - Да Петру Леонидовичу! Вы же должны знать!
   - Э.., э.., э... - протянула я, - ну.., точно цифру  не  назову..,  в
общем, он мужчина в самом расцвете сил.
   - А здоровье? Здоровье как?
   - Чье?
   - Петра Леонидовича?
   Честно говоря, непонятное  назойливое  любопытство  Киры  Григорьевны
стало меня несколько раздражать.
   - Отличное, - рявкнула я, -  в  космос  отправлять  можно!  Туда-сюда
слетает, с выходом на внешнюю сторону модуля, и даже не запыхается.
   - Ax,  милая  Евлампия  Андреевна,  -  закатила  хитрые,  похожие  на
бусинки, глазки Кира Григорьевна, - надеюсь,  мы  будем  долго  дружить,
вместе пить чай под яблоней. У него же в саду есть фруктовые деревья? Вы
должны знать, вы ведь ближайшая подруга нашей милой Нины Ивановны.
   - У кого? - на этот раз совершенно искренне спросила я.
   - Да у Петра Леонидовича, на даче.
   - Ага, - кивнула я, - и яблони, и груши, и сливы, и капуста.
   - Ах, дорогая Евлампия Андреевна, - Кира неожиданно пришла  в  бурный
восторг, - можно я вас поцелую?
   Я терпеть не могу, когда меня трогают посторонние люди. Если в  метро
кто-то случайно задевает меня локтем, в особенности летом, когда тело не
защищает толстая одежда, мне тут же хочется пойти  помыться.  Поэтому  я
собралась воскликнуть: "Нет, нет, я,  кажется,  грипп  подхватила,  могу
заразить вас", но не успела.
   Кира Григорьевна с резвостью  молодой  лошади  подскочила  ко  мне  и
мгновенно заключила в свои  объятия,  обдав  запахом  дешевых  духов,  и
несколько раз чмокнула в щеку.
   - Дорогая, милая, любезная Евлампия Андреевна,  считайте  меня  своей
подружкой.
   С огромным трудом мне удалось вырваться из  ее  душных  объятий.  Она
явно собралась предпринять еще одну атаку, но тут дверь распахнулась,  и
появилась сияющая Нина Ивановна.
   - А вот и мы, Петр Леонидович, иди сюда!
   Кира Григорьевна мгновенно выхватила из сумочки пудреницу  и  шепотом
спросила:
   - У меня тушь не осыпалась?
   - Чудесно выглядите, - успокоила ее я.
   - Ну, Петр Леонидович, - ворчала Нина Ивановна, -  не  конфузься!  Не
съедят тебя, право слово, вот ведь скромный какой!
   Послышался мерный  стук,  и  в  комнату  вошел  наконец  столь  долго
ожидаемый мной принц.
   - Ой, - тихонько выдохнула Кира Григорьевна и выронила пудреницу.
   Я разинула рот. Да уж, приходится признать, Нина Ивановна не солгала.
Петр  Леонидович  определенно   был   сиротой.   Его   родители   умерли
давным-давно. Если я соглашусь стать женой этого  человека,  мне  нечего
бояться ни злой свекрови, ни сердитого свекра. И за бабами  он  гоняться
не станет. Отчего я пришла к  такому  выводу,  кинув  на  жениха  беглый
взгляд?  Ну  очень  просто!  Петру  Леонидовичу  на  вид   было   лет..,
восемьдесят. Надо сказать, что выглядел он как  огурец,  правда,  слегка
увядший и скособоченный.
   Щуплое тельце дедушки было втиснуто в довольно  приличный,  аккуратно
выглаженный костюм, на его шее болтался столь долго выбираемый  галстук.
Вообще  говоря,  Петр  Леонидович  зря  нацепил  его.  Либо   у   дедули
дальтонизм, либо он просто перестал  различать  цвета  из-за  старческой
слепоты, потому что синий галстук совершенно не гармонировал  с  зелено