угощенью.
   - А ну прекратите,  -  рассердилась  я,  пытаясь  отобрать  у  мопсов
конфеты.
   Куда там! Толстенькие апатичные собачки проявили при  виде  лакомства
такую прыть, что мармеладки мигом провалились в их желудки.
   На постельном белье остались лишь  отвратительные  коричневые  пятна.
Адюша икнула и стала вылизывать пододеяльник.
   Лиза, не теряя ни секунды,  схватила  книгу  Татьяны  Устиновой  и  с
размаху долбанула ею Кирюшку по затылку. Еще хорошо,  что  любимая  мною
Устинова не пишет такие кирпичи, как Маринина. Уж не знаю, что случилось
бы с головой мальчика, попадись Лизе под  руку  очередной  роман  Марины
Анатольевны.
   Кирюша взвыл и ткнул Лизу  кулаком  под  ребро.  Через  секунду  дети
свалились на меня  и  принялись  от  души  мутузить  друг  друга.  Битву
прерывали крики:
   - А-а, мои волосы!
   - Не щипайся!
   - Ща получишь!
   - На тебе в нос!
   - Убью на фиг!
   Ада и Муля, поняв, что идет всамделишная Драка, нырнули под одеяло  и
прижались к моим ногам. Я попыталась выползти из-под лупящих друг  друга
подростков, но потерпела неудачу. И Лиза, и Кирюшка теперь весят намного
больше, чем я. Оставалось только взять  пример  с  мопсих,  затаиться  и
выжидать. Тут под моей правой ногой стало горячо. Поняв, что  произошло,
я заорала:
   - Всем молчать!
   Послышался грохот, дети свалились на пол.
   Я вскочила на ноги и сдернула одеяло. Так и есть, под  дрожащей  Адой
расплылась лужа. Ругать ее бесполезно, она боится шума, крика и Драк.
   - А ну перестаньте, - зашипела я, стаскивая  с  кровати  простыню,  -
немедленно прекратите!
   - Ща, - сопела Лиза, - только врежу ему.
   - Кто кому наподдаст! - взвизгнул Кирюшка и попытался сесть верхом на
Лизавету.
   Та вывернулась, Кирюшка упал на бок  и  сшиб  длинными  ногами  мирно
стоявший в углу торшер. Раздался грохот, звон, вой  собак,  топот...  На
пороге возникла Юля и закричала:
   - Что за безобразие? Мне дадут наконец отдохнуть? Просто  сумасшедший
дом! В ванной крокодилы, в комнатах драки! Офигеть можно!
   А ну хватит! Из-за чего скандал?
   - Да Лампа вот... - завел ноющим голосом Кирюшка.
   Через пару мгновений Юля обозлилась еще больше:
   - А ну ступайте спать!
   Потом она повернулась ко мне и заявила:
   - Вечно тебе в голову глупости приходят!
   Зачем им вообще столько денег давать?!
   Я тактично промолчала, ну не говорить же Юлечке о  подарках,  которые
ей предстоит завтра получить!
   Возмущенно фыркнув, она ушла. Я  осталась  в  спальне  и  со  вздохом
оглядела разгром: упавший торшер, разбитый  абажур,  вконец  испорченное
постельное белье, пустую коробку из-под конфет, ехидно улыбающуюся,  всю
перемазанную шоколадом Мулю, трясущуюся от ужаса, но тоже всю  в  липком
мармеладе Аду...
   Ну почему у нас всегда так? Отчего Лиза и  Кирюшка,  вполне  взрослые
ребята, постоянно затевают разборки и нудные  выяснения  отношений?  Они
скрупулезно подсчитывают  количество  съеденных  друг  другом  пирожных,
ревностно следят за тем,  чтобы  кому-то  из  них  не  досталось  больше
карманных денег, и вечно норовят занять за столом  место  около  буфета.
Каждое утро повторяется одна и  та  же  картина:  Лизавета  выбегает  из
ванной, плюхается на стул и улыбается. Потом в кухню врывается Кирюшка и
кричит:
   - А ну уйди с моего стула!
   - Я первая пришла, - возражает Лиза, и пошло-поехало.
   Вот у других людей совсем не так. На этаж ниже  живут  Карабановы,  у
них есть сын Юра и дочка Карина, милые, воспитанные дети, всегда вежливо
здороваются. Любо-дорого смотреть,  как  старший  брат  ведет  из  школы
маленькую сестричку. А у нас!
   Тяжело вздыхая, я отправилась за веником.
   Так всегда, кто-то дерется, а кто-то собирает осколки.
 
Глава 17 
 
   На следующее утро я приехала к дому Семена Кузьмина и  уставилась  на
здание, стоящее напротив. Значит, убийца прятался за одним из этих окон.
Вопрос: за каким?
   Поразмышляв, я отбросила самые крайние окна - оттуда  трудно  увидеть
комнату профессора, следует  сосредоточиться  на  середине  дома.  Слава
богу, он не слишком большой, старой постройки.  Намного  хуже  было  бы,
стой тут современная многоэтажная башня! А так я  насчитала  окон  всего
ничего. Нужно проверить лишь второй, центральный подъезд.
   Замерзнув, я зашла в магазин, расположенный тут же, и прислонилась  к
батарее. Думай, Лампа, думай.  Первый  этаж  отпадает,  там  расположены
химчистка, небольшой супермаркет и видеопрокат. Навряд ли убийца  выбрал
для стрельбы какое-то из этих помещений. Слишком велика  опасность  быть
пойманным. Но на остальных шести этажах, очевидно, квартиры.
   Так, попробуем включить логику. Знал ли киллер, что Веня  подойдет  и
закроет  окно?  Нет,  конечно,  парень  оказался  в  комнате  совершенно
случайно. Ира говорила, что профессор любил по утрам спокойно  работать,
и она никогда ему не мешала, входила лишь ближе к обеду. Веню же девушка
впустила только потому, что накануне приключилась дикая ссора.
   Следовательно, убийца, хорошо  осведомленный  о  привычке  профессора
сидеть у раскрытого окна, не мог знать, что кто-то его закроет.
   Значит, он должен был предусмотреть и та  кой  вариант:  оперативники
входят в комнату с трупом,  видят  раскрытое  окно  и  понимают,  откуда
прилетела пуля! Убийце просто феерически  повезло,  что  Веня  захлопнул
раму.
   Преступник не живет постоянно в этом доме, очевидно, он там  временно
снял квартиру.
   Ведь не дурак же он, чтобы совершать убийство из своей комнаты.
   В полном восторге я отлепилась от батареи.
   Ситуация крайне проста, надо узнать, кто  во  втором  подъезде  сдает
квартиры или комнаты, и дело в шляпе. Причем меня интересуют  только  те
помещения, которые выходят окнами во двор.
   Я вылетела на завьюженную улицу и понеслась ко второму подъезду. Путь
лежал мимо маленького покосившегося одноэтажного здания  с  облупившейся
штукатуркой. Его украшала вывеска "Центр развития  детей  с  нарушениями
мозговой деятельности". На секунду притормозив около домика, я увидела у
входа инвалидную коляску и мгновенно поняла, как Надо действовать.
   В полутемном подъезде возле почтовых ящиков стоял древний  письменный
стол, за которым сидела женщина лет шестидесяти  с  добродушным  усталым
лицом. Увидев меня, она приветливо поинтересовалась:
   - Вы к кому?
   - Понимаете, - зачастила я, - мы приехали с области, привезли ребенка
в центр, вот я и хочу...
   - Вот несчастье-то, - вздохнула лифтерша, - жаль мне  вас,  сил  нет.
Как утром увижу  бедных  деток  в  инвалидных  колясках,  так  сердце  и
сожмется, ну за что невинной душе такое мученье! Комнату снять хотите?
   Я кивнула:
   - Надо же, сразу догадались!
   - Так ваши сюда часто приходят, - пояснила лифтерша, - в наш дом и  в
соседний. Намучаешься с коляской-то в городском транспорте. Ясное  дело,
поближе к центру площадь ищете. Вон у нас сейчас в пятнадцатой  квартире
Лиля живет, между прочим, москвичка, в  Бибиреве  прописана,  только  ей
оттуда с больным ребенком не наездиться,  вот  здесь  и  сняла,  а  свою
площадь сдала.
   - Уж  сделайте  доброе  дело,  подскажите,  кто  сдает  квартиры  или
комнаты!
   Консьержка вытащила из ящика стола амбарную книгу.
   - Так, сейчас по списку поглядим. Второй  этаж.  Тут  никто  тебе  не
поможет, люди обеспеченные, недавно  ремонты  понаделали,  весь  подъезд
трясся. На третьем Родькина Зина  людей  принимает,  только  она  сильно
пьет. У нее тебе хреново будет! Четвертый этаж у нас теперь вообще  одна
квартира. Такая фря въехала! Фу-ты ну-ты, вся в золоте, на машине, шофер
за нее сумки таскает. Кто такая, понятия не имею.
   Домоуправша нашептала, артистка она, эстрадная,  песни  поет.  Уж  не
знаю, правда ли, но голос у девки звонкий. Как начнет свою  домработницу
матом крыть, на весь подъезд слыхать.
   Так, идем дальше. На пятом баба Клава народ пускает, мой тебе  совет:
к ней не стучись.
   - Почему?
   - Жадная очень, - вздохнула лифтерша, - три комнаты имеет, людей, как
сельдей в бочку, напихивает, она койки сдает, правда, недорого. Но разве
это жизнь? Хуже коммуналки: ни поспать, ни отдохнуть как  следует.  Сама
хозяйка в прихожей кантуется, чисто собака, и все из-за денег.
   - У нее живут?
   - Полно! - покачала головой консьержка. - С детьми больными, прямо ад
кромешный.  На  шестой  не  езди,  люди   там   не   нуждаются,   хорошо
зарабатывают, на  седьмом...  Знаешь,  там  тоже  до  недавнего  времени
жильцов не пускали, но вот у Зои Андреевны полгода назад муж умер,  и  я
заметила, что к ней теперь посторонние ходить начали, небось тоже решила
подзаработать. Ты к ней  толкнись,  женщина  замечательная,  аккуратная,
положительная, бывшая учительница, квартира у  нее  чистая,  просторная,
ступай туда.
   Но  я  не  послушалась  приветливую  лифтершу  и  двинулась  к   Зине
Родькиной, ведущей не правильный образ жизни. Будь я  киллером,  выбрала
бы без всяких колебаний алкоголичку Зину. Думаю, вам не надо  объяснять,
почему.
   Дверного звонка в нужной  мне  квартире  не  оказалось.  Я  постучала
сначала  кулаком,  затем  побила  створку  ногой,  но  никто  не  спешил
открывать.
   Скорей  всего,  никого  нет   дома.   Раздосадованная   неудачей,   я
отправилась к бабе Клаве.
   Звонок тут был на месте, и едва мой палец нажал на  пупочку,  как  на
пороге возникла грузная старуха с узлом сальных волос на макушке.
   - Коечку хотите?  -  ласково  пропела  она,  вытирая  мокрые  руки  о
цветастый фартук.
   - У вас есть место? - Я решила начать издалека.
   - Проходи, - распорядилась баба Клава, -  куртку  вешай  на  гвоздик,
ботинки сымай,  да  сначала  паспорт  покажь  и  регистрацию.  И  уж  не
обессудь, коли из Чечни приехала, то не оставлю.
   - Я москвичка.
   - Да? - недоверчиво спросила хозяйка, листая паспорт.
   - Свою жилплощадь сдаю, ищу поближе к центру, далеко ребенка возить.
   - Ясное дело, - кивнула баба Клава, - вот гляди, есть одно местечко в
зале.
   Сильной, совсем не старушечьей рукой она впихнула меня  в  достаточно
просторное помещение.
   Комната смотрелась более чем странно. От стенки  к  стенке  протянуты
веревки, на которых болтаются простыни, а за ними стоят кровати.
   Баба Клава постаралась превратить "зал" в некое  подобие  гостиничных
номеров.
   - Вот, гляди, - сказала хозяйка, отдергивая одну простыню.
   Я посмотрела и поежилась. От незаклеенного окна сильно дуло. Узенькая
коечка  застелена  застиранным  байковым  одеялом,  плоская  подушка   в
подозрительных пятнах, деревянный ободранный стул и колченогая тумбочка,
такие,  как  правило,  украшают  больничные   палаты   в   муниципальных
больницах.
   - Мебель стоит, - зачастила баба  Клава,  -  постельное  белье  твое,
здесь стирать его нельзя, повесить негде, только мелочь можно,  трусы  с
носками,  в  очередь.  Да  потом  разберешься,   на   двери   расписание
прилеплено. Полку в  холодильнике  дам,  чайник  есть,  и  посуду  брать
можешь. Платить понедельно, по субботам, тысячу рублей, а если захочешь,
чтоб  убралась  тут,  тогда  еще  стольничек  накинь.  Задаток  пятьсот,
восьмерка на телефоне блокирована, туалетная бумага и мыло твои.  Еще  с
тебя десятка на "Фэри", посуду небось мыть станешь.
   Я содрогнулась. Боже, какой ужас! Жить в таких условиях! Хотя на  что
не пойдешь ради ребенка, наверное, в этом центре хорошо  лечат,  если  в
него со всех краев едут.
   - А кто у меня в соседях будет?
   Баба Клава принялась загибать пальцы:
   - В зале уже трое, с тобой четверо станет.
   Людка с Киева, Верка с Вологды и Ленка,  она  с  Подмосковья,  второй
месяц живут. Да не сомневайся, они бабы тихие, работают кто где, одна на
лотке торгует, другая ремонты людям делает, третья шьет, не пьет никто.
   - А на моем месте кто жил?
   Хозяйка вздохнула:
   - Валя, у  нее  девочка  умерла,  простудилась,  и  все,  в  два  дня
убралась. Валька убивалась, страх смотреть! А по мне, что  ни  делается,
то к лучшему. Каково инвалида-то на себе тащить!
   Молодая еще, родит себе здорового.
   Меня затошнило.  Больше  всего  сейчас  хотелось  убежать  из  душной
квартиры, где стены были пропитаны чужим горем. Но  пришлось,  борясь  с
дурнотой, продолжать расспросы.
   - А еще в квартире сколько человек?
   - В маленькой двое и в средней трое, - пояснила баба Клава, - сама  в
прихожей сплю, надо же  людям  помогать.  Добрая  я  слишком,  напустила
полный дом из  милости,  покой  потеряла  на  старости  лет.  Да  ты  не
сомневайся!
   Лучше не найдешь! Цена копеечная,  условия  райские.  Где  еще  такие
отыщешь? Тебе просто повезло, что у Вальки дочка померла, у меня люди по
году живут. Вон сейчас все старые, новых никого. Ну как, по рукам?
   Я попятилась:
   - Спасибо, нет.
   - Не глупи, девка, - предостерегла меня баба Клава, - точно  знаю,  у
меня дешевле всех  выходит.  Еще  Зинка  сдает,  но  там  такой  шалман!
Вокзал-базар! Сама зашибает, жильцы тоже, берет за койку больше меня, ты
там с ума сойдешь, чистый содом. Чем тебе мой угол не пришелся?
   Я постаралась найти нужные  аргументы.  Ну  не  говорить  же  старухе
правду!
   - Комната очень хорошая, - наконец нашлась я, - просто замечательная,
но у меня собака. Здоровая такая, алабай. Небось с ним не пустите!
   -  С  ума  сошла,  -  замахала  руками  бабка,  -  тут  люди   задами
сталкиваются!  Слушай,  избавляйся  от  собаки   и   приходи.   Ты   мне
понравилась, придержу угол.
   - Как же мне собаки-то лишиться? - для поддержания разговора спросила
я, натягивая сапоги.
   - Эх, молодежь, - с укоризной протянула баба  Клава,  -  всему  учить
надо. Возьми пса, отвези в другой район и привяжи у магазина.
   Его и отдадут на живодерню. Сама туда не сдавай, денег возьмут, а так
какой спрос?
   Понимая, что сейчас тресну "милую" бабулю по затылку, я выскочила  на
лестницу и побежала вверх. Встречаются же такие мерзкие люди!
   Зоя  Андреевна  оказалась  полной  противоположностью   бабе   Клаве.
Худенькая, в темном шерстяном платье, с волосами, аккуратно накрученными
на бигуди. Комната,  которую  она  продемонстрировала,  после  "залы"  с
простынями  показалась  мне  царским  дворцом.  Большая,  квадратная,  с
удобной  кроватью  и  вполне  пристойной  мягкой  мебелью.  Имелся  даже
телевизор.
   - Если хотите, - тихим голосом предложила  хозяйка,  -  поставлю  вам
сюда холодильник, у меня их  два.  А  вообще  можно  продукты  на  кухне
держать, их никто не тронет.
   Я улыбнулась, Зоя Андреевна совсем не  похожа  на  человека,  который
тайком станет отрезать куски от чужого батона колбасы.
   - А кому до меня комнату сдавали?
   Она покраснела:
   - Никому, вы первая. Я с трудом решилась  на  это.  Кстати,  кто  вам
подсказал мой адрес?
   - Лифтерша посоветовала.
   - Уже весь подъезд знает, - горько вздохнула Зоя Андреевна, -  у  нас
тут только подумаешь о чем-то, а люди уже в курсе. Стыдно-то как, а  что
делать? На пенсию не прожить, все  накопления,  которые  были,  на  мужа
потратила, болел он сильно. Вы мне паспорт покажите.
   Вижу, правда, что вы приличный человек, но уж не обижайтесь.
   - Какие тут обиды, -  пробормотала  я,  глядя  в  окно.  Там,  словно
океанский лайнер среди волн, высился дом Семена Кузьмича. - Значит,  тут
никто из посторонних не жил?
   - Нет, - покачала головой Зоя Андреевна, - комната  служила  спальней
моему покойному мужу, он  последние  три  года  не  вставал  с  кровати,
парализованный лежал, но не бойтесь, умер Иван Филимонович  в  больнице.
Так как?
   Согласны? Тут уже кое-кто приходили, да душа у меня к ним не  лежала,
а вы понравились.
   - У вас просто замечательные условия, но мне не подходит комната.
   Зоя Андреевна поморгала блеклыми, усталыми глазами.
   - Не понравилась? Белье  постельное  дам  и  возьму  недорого,  жгите
электричества сколько захотите, вот только... - она замялась,  но  потом
все же продолжила:
   - ..насчет мужчин...
   Очень прошу, не оставляйте никого на ночь.
   Днем делайте что хотите, я к вам даже стучаться не стану.
   - Увы, вынуждена отказаться.
   - Курить можно, - быстро добавила хозяйка. - Иван Филимонович  дымил,
словно паровоз, я привыкла, даже нравиться дым стал.
   - Понимаете, у меня собака.
   - Ну и что? Я люблю животных.
   Я растерялась.
   - Большая такая, бойцовой породы, на всех кидается.
   Зоя Андреевна с явным разочарованием протянула:
   - Ну тогда конечно.  Может,  посоветуете  кому  мою  комнатку?  Вдруг
подружка есть или родственница, ищут, где снять.
   - Обязательно, - пообещала я.
   - Вы уж не забудьте, - настаивала Зоя Андреевна,  -  тяжело  жить  на
пенсию.
   Я вышла на лестницу, спустилась на этаж ниже и  села  на  подоконник.
Хитрая, жадная баба Клава и интеллигентная Зоя  Андреевна  существуют  в
разных социальных слоях, объединяет их одно:  невозможность  прожить  на
подачку, которая называется пенсией. Очевидно, государство  рассчитывает
на то, что взрослые дети  будут  содержать  стариков,  потому  как  всем
понятно - живя только на пенсию, быстро  протянешь  ноги.  Небось,  имей
баба Клава достаточно средств, сидела бы сейчас  у  телика,  пила  кофе,
вязала носки, может, и к собакам бы относилась по-другому.  А  то  в  ее
понимании животное - это лишний рот.
   Ладно, жаль и  бабу  Клаву,  и  Зою  Андреевну,  но  моя-то  проблема
совершенно не решена.
   Осталась одна Зина, может, она уже вернулась?
 
Глава 18 
 
   Я спустилась вниз и принялась вновь  жать  на  звонок,  но  никто  не
спешил открывать. Делать нечего, придется уйти, но не успела я сделать и
шага, как раздался сначала скрип, а потом хриплый то ли мужской,  то  ли
женский голос:
   - Тебе чево?
   Я обернулась. На пороге, покачиваясь, стояло существо неопределенного
пола. Лицо у него было явно  мужское:  грубое,  одутловатое,  почти  без
глаз,  вместо  них  под  бровями  виднелись  две  щелочки.   Зато   тело
принадлежало женщине: маленькое, тощее, с крохотными  ручками.  Мой  вам
совет: если не можете определить  пол  собеседника,  посмотрите  на  его
обувь!
   Я перевела  глаза  вниз:  на  правой  ноге  бесполого  существа  была
ковровая тапка, на левой - черный ботинок.
   - Позовите Зину, - осторожно попросила я.
   - Ну!
   - Это вы?
   - Ну.
   - Комнату сдаете?
   - Ишь  ты,  -  подбоченилась  пьянчужка,  -  комнату  ей  подавай!  В
гостиницу ступай, в "Марриотт-отель",  там  тебе  номер  дадут,  у  меня
койки!
   - Место есть?
   Зина поскребла голову длинными серыми ногтями.
   - Не помню, вроде было! А может, и нет!
   - Давайте посмотрим, - предложила я.
   - За показ - десятка, - обрадовалась алкоголичка.
   - За показ денег не  берут,  -  усмехнулась  я,  входя  в  крохотную,
загаженную донельзя прихожую.
   - Ладно, - мигом согласилась Зина, - твоя правда, давай пять рубликов
всего.
   Я вытащила из кошелька железную монетку и сунула в ее  желтую,  узкую
ладонь.
   - Вот, - распахнула Зина дверь, - гляди.
   Никаких веревок с простынями, символически деливших довольно  большую
комнату на отсеки, тут не было. Железные панцирные койки стояли впритык.
Я  давным-давно  не  видела  кроватей,  роль  спинок  у  которых  играют
никелированные штыри, украшенные шариками.
   Зина в задумчивости глянула  на  койки  и  икнула.  В  воздухе  повис
отвратительный "аромат" перегара. Стараясь не дышать, я  отодвинулась  в
сторону.
   - Вот тут, - забормотала Зина, - Сашка, у окна  Танька,  возле  стены
Юрка. Или он съехал? Тьфу, не помню.
   - Сколько у вас сейчас жильцов?
   - А.., знает, - ответила Зина, - их приносит и уносит, словно ветром!
   - Совсем не помните, кто живет в квартире?
   Зина принялась яростно чесать шею. На всякий  случай  я  отодвинулась
еще дальше. Вполне вероятно, что у этой леди водятся  блохи,  только  не
хватало принести домой кожных паразитов и заразить наших собак.
   - А, - махнула рукой Зина, - их и не посчитать! Вот Сашку  помню,  он
давно жи