а просто  беспредельна.
Да в институте с десяток преподавателей, пользуясь зависимым  положением
студенток, принимают зачеты "на диване".
   - Давайте деньги, - повторила она, - а то на свои куплю!
   - Упаси бог! - воскликнул Семен Кузьмин и пошел искать портмоне.
 
Глава 5 
 
   Ирочка совсем не белоручка, покойная  бабушка  научила  ее  готовить.
Поэтому она не только  забила  холодильник  Семена  Кузьмича  йогуртами,
сыром, маслом, колбасой, но еще  и  сварила  борщ,  навертела  котлет  и
пожарила картошку.
   Профессор быстро съел обед и сказал:
   - Ангел мой, вы устроили мне праздник.
   Хотите, покажу вам альбом "Лувр"?
   Не  дожидаясь  ее  согласия,  он  вытащил  огромное  иллюстрированное
издание и, перелистывая страницы, начал рассказывать о картинах.
   Неожиданно Ирочка впала в состояние, близкое к трансу. За окнами мела
ледяная вьюга, в кабинете было тепло, она, прикрытая  шерстяным  пледом,
пригрелась, словно кошка на батарее. Семен Кузьмич монотонно бормотал  о
Гогене, в какой-то момент он наклонился к ней и спросил:
   - Вам все понятно, душа моя?
   Ирочка почувствовала запах мужского оде колона и  трубочного  табака.
Она чуть не зарыдала, точно так пахло от ее погибшего папы, он тоже, как
Семен Кузьмич, курил трубку. И еще, она иногда сидела вместе с  отцом  в
одном кресле, и он объяснял ей плохо понятную геометрию.
   Огромным усилием воли девушка справилась с подступающими рыданиями  и
вдруг ощутила полный душевный покой, которого не испытала ни разу  после
гибели родителей.
   Когда Ира собралась уходить, профессор глянул на ее яркую коротенькую
курточку и покачал головой.
   - Детка, вам не холодно?
   - Нормально, - шмыгнула носом она.
   - Надо купить теплое пальто, - не успокаивался Семен Кузьмич.
   - Скоро весна, - отмахнулась Ира.
   Внезапно профессор открыл шкаф и вытащил серую норковую шубку.
   - Вот, надевайте.
   - Что вы! - шарахнулась она.
   - Дружочек, - вздохнул Семен Кузьмич, - это манто  принадлежало  моей
жене, Розалии Львовне. У меня рука не поднимается  вынести  ее  вещи  из
дома, хотя супруга скончалась несколько лет назад. Шуба никому не нужна,
Розалия Львовна была бы очень довольна, узнав, что  она  досталась  вам.
Пожалуйста, не конфузьтесь.
   Уже стоя в дверях, Ирочка спросила:
   - Можно прийти в субботу? Я вам квартиру уберу.
   - Что вы, ангел мой, не надо.
   - И вы мне альбом до конца не показали.
   - Конечно, дружочек, - оживился Семен Кузьмич, - буду рад.
   Ира спустилась на первый этаж, села на подоконник и, прижавшись  лбом
к грязному стеклу, тихо заплакала. От шубы пахло нафталином, а  в  одном
из карманов  обнаружилась  зажигалка,  очевидно,  жена  профессора  тоже
курила.
   С тех пор Ирина стала бегать к Семену Кузьмичу. Сначала раз в неделю,
потом два, затем три, наконец - каждый день.
   Веня только недоумевал:
   - Какого черта тебе этот старик нужен? Будь он помоложе, я  ревновать
бы начал!
   Ира отшучивалась. Она не хотела объяснять Вене, что рядом  с  Семеном
Кузьмичом чувствует себя девочкой при папе, защищенной  от  всех  бед  и
горестей. И потом, признающийся ей в любви Веня  постоянно  жалуется  на
безденежье  и  не  пытается  зарабатывать.   Любовника   совершенно   не
беспокоит, есть ли у Иры зимние сапоги и где она возьмет  деньги,  чтобы
купить продуктов им на ужин.  А  Семен  Кузьмич,  несмотря  на  возраст,
читает лекции в трех вузах. А еще он отвел Иришку в  обувной  магазин  и
велел:
   - Душа моя, ну-ка выбери приличную теплую обувь, нельзя по  холоду  в
туфлях бегать.
   Только, умоляю, не покупай вон  те,  на  каблуках,  поскользнешься  и
сломаешь ноги.
   Именно эту фразу сказал бы, будь он жив, Ирочкин  отец.  И  ей  вдруг
пришло в голову, что в целом мире есть  только  один  человек,  которого
интересует, не промочила ли она ноги, это Семен Кузьмич.
   В апреле профессор заболел, и  Иришка  просто  переселилась  к  нему,
ухаживала за стариком.
   Дней через пять после того, как она  почувствовала  себя  хозяйкой  в
доме Семена Кузьмича, к заведующему явилась одна из  преподавательниц  с
его кафедры,  вручила  больному  килограмм  яблок,  потом,  поманив  Иру
пальцем в коридор, принялась шипеть:
   - Ты, дрянь, решила окрутить старика? Думаешь,  если  он  умрет,  все
тебе достанется?
   Испуганная Ирочка  вжалась  в  стену,  а  ученая  дама,  чуть  ли  не
размахивая кулаками, брызгала слюной:
   - Имей в виду, твой расчет не оправдается.
   Мы откроем Семену Кузьмичу глаза!
   - Светлана Анатольевна! - прогремел бас.
   Ира вздрогнула. На пороге спальни стоял Семен Кузьмич.
   - Светлана Анатольевна, - повторил он, - Ирина моя законная жена, вас
совершенно  не  касается  наша  личная  жизнь,  ступайте  восвояси,  вам
отказано от дома!
   Когда дама, пунцовая от злости, ушла, Семен Кузьмич сказал:
   - Ирочка, я очень хотел бы удочерить  тебя,  всегда  мечтал  о  такой
доченьке, как ты, но никто из-за возраста не разрешит мне признать  тебя
официально своей родственницей. Я уже стар, и никого, кроме тебя, у меня
нет. Все, что имею: квартира, дача, деньги на книжке, -  в  случае  моей
кончины отойдет государству. У нас только один путь - это оформить брак.
Как мужчина я не сумею быть тебе полезен, стану отцом!
   Ирочка бросилась Семену Кузьмичу на шею.
   - Папочка, я люблю тебя.
   Пришлось объяснить Вене, почему она выходит  замуж  за  другого.  Ира
ждала скандала, крика, даже побоев, но парень неожиданно сказал:
   - И правильно! Семен-то на ладан дышит, все тебе  достанется.  Валяй,
расписывайся, станешь вдовой, мы поженимся.
   Ирочка испугалась. Больше всего  на  свете  она  боялась,  что  Семен
Кузьмич умрет.
   Вот так студентка трансформировалась в "профессоршу", а фактически  -
в дочку академика. Семен Кузьмич вначале радушно принимал  Веню,  пил  с
ним чай, но потом, не делая  никаких  замечаний,  перестал  выходить  из
кабинета, когда парень появлялся в квартире.
   - Угощай кавалера, солнышко, - говорил он, - у меня срочная работа.
   Через какое-то время Ирина спросила:
   - Тебе не нравится Веня?
   Муж отложил книгу.
   - Хочешь правду?
   - Конечно.
   - У него в сердце нет любви, - ответил профессор.
   - Ко мне? - насторожилась Ира.
   - К людям вообще, - со вздохом ответил Семен  Кузьмич,  -  случается,
что человек рождается без слуха, бывает, без  зрения,  а  вот  он  лишен
умения любить. Веня не виноват, он таким явился  в  этот  мир,  какой-то
дефективный ген попался. Мне не хочется, чтобы ты связывала с  ним  свою
судьбу, счастья тебе это не принесет.
   - Ну пожалуйста, папочка, - попросила Иришка, - ради меня, не  дуйся,
пойдем с нами чай пить.
   - Хорошо, дружочек, - кивнул профессор.
   С тех пор он больше не забивался в кабинет при виде парня, и все  шло
прекрасно, вплоть до  того  утра,  когда  профессор  был  убит,  а  Веня
арестован.
   - Но почему милиция заинтересовалась юношей? - удивилась я.
   Ирочка вздохнула:
   - Накануне вечером мы поругались.
   - С Семеном Кузьмичом?
   - Нет, с Веней. Он приехал такой взбудораженный...
   Ирочка открыла дверь, а любовник с порога набросился на нее:
   - Мне предложили хорошую работу, оклад тысяча баксов.
   - Здорово, - обрадовалась она.
   - Ничего хорошего.
   - Почему?
   - Нужна постоянная московская прописка.
   Ирочка замолчала.
   - Пропиши меня к себе,  -  велел  Веня,  -  да  быстро,  за  три  дня
сумеешь?
   - Ну, - замялась Ира, - не знаю! Могут возникнуть  трудности,  ты  же
мне никто!
   - Ах, никто, - завелся Веня, - а кто тебе "кто"? Этот старый пердун?!
   - Не смей так говорить! - взвилась Ира. - Мой отец...
   - Ой, отец! - взвизгнул Веня. - Ща умру!
   Старый козел!
   - Ну уж на козла я мало похож, - прогудел из кабинета Семен  Кузьмин,
- это животное поджарое, тощее, я скорей дряхлый бегемот.
   - Во! - восхитился Веня. - Обычно глухой, как пень, а тут услышал!
   Ирочка залепила любовнику  пощечину,  тот;  не  задумываясь,  дал  ей
сдачи. Семен Кузьмич, прибежав на шум, попытался  растащить  парочку.  В
общем, случилась национальная русская забава: скандал с мордобоем.
   В конце концов Веня ушел, а Ирочка прорыдала на  плече  у  профессора
полночи.
   - Не плачь, дружочек, - утешал ее Семен Кузьмич, - вот в  понедельник
придет ко мне молодой человек, Павел Самсонов, ты к нему приглядись.
   На следующее утро, ровно в девять, раздался звонок. Ира, не посмотрев
в "глазок", распахнула дверь и попятилась. На пороге стоял Веня.
   - Извини, - забормотал любовник, - я выпил вчера чуток, сам не  знаю,
что на меня нашло. Ну дурак я! Дай к Семену пройти, извиниться хочу!
   - Папочка, ты в кабинете? - крикнула Ира.
   - Да, солнышко, - донеслось в ответ.
   - Ступай, - кивнула она.
   Веня пробыл в комнате минут пять, потом заглянул на кухню.
   - Поговорили? - поинтересовалась Ира.
   - Ага, - кивнул парень, - простил он меня.
   Ирина, помня пословицу про долгие  обиды,  решила  сделать  вид,  что
ничего не произошло, и предложила:
   - Хочешь кофе?
   - Нет, побегу, - сказал Веня, - Семен просил его к завтраку не звать,
работать сел.
   Нисколько не удивленная этим сообщением Ира  проводила  любовника  до
двери и, не заглядывая к мужу в кабинет, пошла на  кухню.  За  несколько
лет брака она очень хорошо поняла: больше всего профессор не любит, если
кто-нибудь входит в комнату, когда он работает.
   - Значит, Веня был последним, кто заглядывал в кабинет? - уточнила я.
   Ира кивнула.
   - Больше никто не приходил?
   - Нет. И потом...
   - Что?
   Ирина принялась водить наманикюренным пальчиком по столешнице.
   - Тут такое дело...
   - Какое?
   - Сразу после того, как ушел от нас,  Веня  поехал  на  вокзал,  взял
билет и отправился к матери, в Рагозине. Там его и арестовали.
   Я покачала головой: да уж, ничего хорошего.
   - У него нашли билет в Челябинск, - монотонно говорила Ира, -  а  его
мама сообщила, что он приехал просить у нее  денег,  как  можно  больше,
сказал, что у него долг и его могут убить. Вот менты и сложили все  одно
к одному: убийство Семена Кузьмича, побег к матери, билет  в  Челябинск.
Они  считают,  что  Веня  решил  пристрелить  профессора,  чтобы   иметь
возможность жениться на богатой вдове, то бишь на мне. А потом, совершив
преступление, испарился и собрался скрыться. Но денег-то у него не было,
только и хватило, что на электричку до матери.
   - Да уж, - вздохнула я, - что тебе  тут  сказать!  Ужасная  ситуация,
прими мои соболезнования.
   - Веня не убивал, - стукнула крохотным кулачком по столу Ирочка, - он
не такой.
   Я молча смотрела на раскрасневшуюся девушку. Да,  "он  не  такой,  не
такой, как все, совсем другой", замечательный и уникальный, не способный
ни на какую гадость... Сама я когда-то так думала  про  одного  мужчину.
Прозрение далось мне дорого.
   - Он не убивал! - твердила Ира.
   - Но ведь больше никого в доме не было?
   - Да.
   - Значит, он.
   - Нет!
   - Тогда ты.
   - Я?!
   - Именно. В квартире находились три человека, один убит, кто попадает
под подозрение?
   - С ума сошли! - обиделась Ирина. - Семен Кузьмич мой второй отец!
   - Тогда Веня.
   - Нет!!!
   - А кто?
   - Вот это я и хочу выяснить! Заплачу любые деньги!
   Я пододвинула к Ире прейскурант услуг:
   - Вот наши расценки.
   - Отлично, меня они устраивают.
   - Еще нужна сумма  на  расходы,  естественно,  получишь  потом  чеки,
квитанции, билеты...
   - Не надо, я вам верю, - быстро сказала Ира, вытаскивая кошелек.
   Я взяла деньги и решила ее предупредить:
   - Ты на самом деле хочешь начать расследование?
   - Ну конечно.
   - Понимаешь, что результат может оказаться очень неприятным?
   - Вы о чем?
   - Вполне может случиться, что вместо доказательств невиновности  Вени
я нарою неопровержимые улики, свидетельствующие о том, что он убийца.
   Ирочка стала кусать нижнюю губу, потом заявила:
   - Хорошо, ищите. Милиция  этого  делать  не  станет.  Менты  уверены:
виноват Веня.
   - А если и я докажу то же самое?
   - Тогда я постараюсь пережить это известие, - очень тихо сказала Ира.
   - Ты знаешь, кому он якобы задолжал деньги?
   - Да, Алеше Корсакову, он с нами вместе учится.
   - Давай его телефон, - велела я. - Отчет о проделанной работе  будешь
получать раз в неделю.
   Ира кивнула, вытащила записную книжечку,  продиктовала  номер,  потом
встала, пошла к Двери и, обернувшись, заявила:
   - Я люблю Веню, это не он!
   И исчезла, в  воздухе  остался  лишь  тонкий  аромат  незнакомых  мне
дорогих духов. "Я люблю  Веню,  это  не  он".  У  каждого,  даже  самого
страшного серийного убийцы найдется  женщина,  которая  его  обожает,  -
мать, жена или сестра.
 
Глава 6 
 
   Я набрала номер мобильника, который продиктовала Ирина.  Бесстрастный
женский голос затвердил мне в ухо:
   - Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети.
   Предприняв несколько неудачных попыток, я заперла кабинет и поехала в
магазин "Марквет", расположенный на Ленинградском проспекте.
   Вежливый молодой человек, облаченный  в  белый  халат,  выслушал  мой
сбивчивый рассказ и ужаснулся:
   - Вы опустили их в воду?
   - А что, нельзя? - испугалась я. -  Вообще  говоря,  я  считала,  что
аллигаторы живут в реках.
   - Точно, - кивнул ветеринар, - вопрос: в каких? Наша московская  вода
с хлоркой для них губительна.
   - Ой! Что же делать?
   - Купите любую бутилированную.
   Я кивнула:
   - Ясно, а чем кормить?
   - Мясом - говядиной, свининой, курицей...
   Не успел он закончить  фразу,  как  в  зал  вошла  парочка  -  оба  с
азиатской внешностью.
   - Нам есть необходимо быть  червяком!  -  заявил  мужчина,  нагло  не
обращая на меня никакого внимания.
   - Что? - попятился ветеринар.
   - Нам есть необходимо быть червяком, - повторил азиат, тыча пальцем в
аквариум.
   Скорей всего, ему  был  нужен  корм  для  рыбок.  Иногда  иностранцы,
кое-как владеющие русским языком, говорят  совершенно  гениальные  вещи.
Память услужливо подсунула воспоминание.
   Вместе со мной в  консерватории  учились  двое  немцев.  Кое-как  они
освоили азы русского языка, но словарного запаса для нормальной жизни им
катастрофически не хватало.  Один  раз  парни  решили  купить  курицу  и
отправились на рынок. Дело было еще  в  коммунистические  времена,  и  с
продуктами наблюдалась напряженка.
   Пошатавшись по рядам, немцы нашли говядину, свинину, баранину -  все,
кроме курицы.
   А как сказать по-русски "курица", они забыли.
   Тогда одному из них пришла в голову замечательная идея. Он купил одно
яйцо  и...  В  общем,  представьте  картину.   По   рынку   бегают   два
всклокоченных блондина, суют всем торговцам  под  нос  яйцо  и  с  диким
акцентом вопрошают:
   - Где его мать? Покажите нам ее!
   До сих пор удивляюсь, почему их не забрали в сумасшедший дом.
   - Есть червяк? - Повторил вьетнамец.
   Я обозлилась:
   - Есть червяк, есть очередь, встаньте за мной!
   - Не понял, - азиат прикинулся идиотом, - дай червяк!
   Я показала ему пальцем за свою спину.
   - Стоять там, ждать червяк.
   Вьетнамец покорился. Внезапно на меня напала злость. Очень  не  люблю
наглости, этот иностранец,  очевидно,  великолепно  знает,  что  следует
подождать, пока предыдущий покупатель отойдет от  продавца,  но  тем  не
менее полез вперед, надеясь, что я интеллигентно промолчу.  Ну  уж  нет,
получишь своих червяков после меня!
   Запомнив исчерпывающие указания по содержанию аллигаторов,  я  выпала
на улицу и отправилась в супермаркет, где принялась соображать,  сколько
пятилитровых канистр с водой требуется приобрести. Пораскинув мозгами, я
обратилась к продавщице:
   - Вы не знаете количество литров в ванне?
   - Какой? - оторопела она.
   - Ну, в самой обычной, российского производства.
   - Мы торгуем продуктами, -  резонно  ответила  девица,  -  вам  лучше
обратиться в магазин сантехники.
   - Мне вода нужна, столько, чтобы в ванну налить!
   -  Зачем?  -  улыбнулась  продавщица.  -  Моетесь  в  газировке?  Или
стираете?
   Она явно пыталась пошутить.
   - Да нет, - серьезно ответила я, - крокодилы  у  меня  живут,  Ася  и
Вася.
   - Ася и Вася? - повторила  консультантка,  пятясь  задом  за  ряды  с
бакалеей. - Очень интересно.
   Вымолвив  последнюю  фразу,  она  испарилась,  а   я,   оставшись   в
одиночестве, задумалась.
   Десять  бутылей  хватит?  Пятьдесят  литров  -  это  сколько?  Может,
прихватить двадцать?
   Внезапно около меня возникли два секьюрити, которые  с  самым  хмурым
видом  стали  наблюдать,  как  пятилитровые  бутыли  перекочевывают   со
стеллажа в тележку.
   Еле толкая корзину на колесах, я доехала до прилавка и уставилась  на
лотки,  в  которых  лежало  разнообразное   мясо.   Говядина   выглядела
восхитительно свежей и великолепно подходила  для  котлет,  жаркого  или
гуляша. Но мне-то в "Марквете" четко объяснили, что аллигатор не  станет
употреблять в пищу парное мясо, ему требуется продукт с душком.
   Не обнаружив в витрине гнилья, я обратилась к продавщице:
   - Мясо, похоже, очень свежее?
   - Совершенно точно, - засуетилась она, - не сомневайтесь, нам прямо с
фермы возят, никто из покупателей ни разу не пожаловался!
   - Мне бы чего-нибудь такого... - завертела я руками.
   - Какого? - продолжала лучиться улыбкой продавщица.
   - Не слишком хорошего.
   Она погасила улыбку и хмуро осведомилась:
   - Дешевого? Вон, берите оттуда! Отличный гуляш, но  жирноват  слегка,
поэтому и уценили.
   - Он свежий?
   - Конечно, утром получили.
   - Не пойдет! - горестно вздохнула я.
   - Почему? - спросила она. - Лучше не найдете, парное.
   - Мне как раз надо несвежее.
   - Тухлое, что ли?
   Я кивнула:
   - Да, да, есть такое?
   Неожиданно продавщица, уставившись  глазами  куда-то  за  мою  спину,
принялась корчить гримасы.  Я  обернулась.  Два  секьюрити  с  каменными
лицами маячили за моей спиной.
   Один стоял совершенно спокойно,  другой  весьма  выразительно  крутил
указательным пальцем у виска. Я обозлилась:
   - Не надо считать  меня  сумасшедшей.  Просто  я  хочу  купить  мясо,
которое стухло.
   Продавщица тяжело вздохнула:
   - Знаете что, даже если совсем денег нет, не следует травиться. Лучше
возьми "Геркулес" и свари на воде, от него организму одна польза.
   А поешь тухлятины - ив больницу угодишь.
   Совсем без мяса живи, коли средства не позволяют его покупать,  целее
будешь!
   - Я вполне могу приобрести вон тот кусок вырезки,  просто  мне  нужно
испорченное!!!
   - Да зачем?! - взвыла торговка.
   - У меня дома живут Ася и Вася, они нормальное не едят!
   - Детей, что ли,  так  кормишь?  -  разъярилась  баба.  -  Во  народ!
Натурально оборзел!
   Ваще, без понятия! Да купи спиногрызам гречки...
   - Детям я даю только качественные продукты. Ася и Вася не  школьники,
- пыталась объяснить я.
   - А кто? - проявил любопытство один из секьюрити.
   - Крокодилы! - рявкнула я. - Живут у меня  в  ванной,  вот,  воды  им
купила, теперь за харчами пришла.
   - Офигеть можно, - бормотнул парень. - Зачем они тебе?
   Понимая, что разговор грозит затянуться до бесконечности, я рявкнула:
   - Не твое дело! Есть тут в магазине тухлятина?
   - Нет, конечно, - ожил второй охранник, - чай,  не  прежние  времена,
когда черная говядина повсюду валялась.
   - Ты ступай в колбасы, - посоветовала продавщица.
   Не успела я вымолвить слова, как она заорала:
   - Эй,  Раиса,  у  тя  тама  есть  батон,  со  срока  сошедший?  Выдай
покупательнице, ей крокодилов кормить нечем!
   -  Не,  Таньк,  -  донеслось  откуда-то  сбоку,  -   только   сосиски
завалялись.
   Из-за стеллажей вынырнула худенькая девушка с бейджиком "Светлана".
   - У меня в бакалее, - мигом вступила она в разговор, -  гречка  лежит
на утилизацию. Вам не подойдет?
   - Ты как считаешь, крокодилы станут есть гречку? - рассердилась я.  -
Еще семечки предложи.
   - А  у  нас  мармелад  просроч