б Эми. Эскулап покачал головой:
   -  Жуткая  история,  никогда  не  слыхивал  такую...  Какие  симптомы
наблюдаются у больной?
   - Пена изо рта, - сообщила Кара.
   - Кровавая, - добавила я.
   - Язычище синий! - взвизгнула Роза Константиновна.
   - От воды отказалась, - дополнила картину Кара. - Я говорю ей: ?Мама,
глотни ?Боржоми?, а она как  отпихнет  стакан!  Теперь  сидит  и  тяжело
дышит!
   Доктор обвел нас взглядом.
   - И давно с ней такое?
   - Ну, минут сорок уже! - ответили мы хором.
   - На бешенство это не похоже, ведите к больной!
   Ситуация в столовой изменилась. Галина Михайловна нашла в  себе  силы
лечь на диван. Рот ее был закрыт,  а  лицо  приобрело  почти  нормальное
выражение, если не считать зелено-синего цвета кожи. Врач  бодрым  шагом
подошел к ней и фальшиво-участливым, ?докторским? голосом осведомился:
   - Нуте-с, что у вас болит?
   - Ничего, - тихо ответила Галина Михайловна.
   - Так, хорошо, а до этого?
   - Тоже ничего.
   - Да? - вздернул брови терапевт. - А вот ваши домашние уверяют...
   - У меня ничего не болело. Сели пить чай, я взяла конфетку  из  вазы,
съела, и тут отчего-то изо рта полезла пена, красная, а язык защипало. И
вкус у конфеты был непривычный...
   Мы уставились на Галину Михайловну.
   - Очень кислая, словно незрелый лимон ешь, - пояснила дама. - Я жутко
перепугалась!
   - Что же ты от воды отказалась? - пробормотала Кара.
   - Я?
   - Ну да.
   - Почему отказалась? Выпила вон целую бутылку.
   - Ладно, - вмешался доктор, - покажите обертку от конфеты.
   - На столе лежит, где-то между посудой. Я пошла искать фантик, доктор
тем временем начал мерить Галине  Михайловне  давление.  Все  оставшиеся
сгруппировались вокруг дивана. Яркая  бумажка  валялась  около  чашки  с
недопитым чаем. Я взяла ее и повертела перед глазами.  На  зеленом  фоне
красной  краской  было  вытиснено  изображение   перекошенной   рожи   с
высунутым,   темно-фиолетовым   языком.   Художник   вовсю   постарался,
изображая,  какие  ?приятные?  чувства  испытает   человек,   рискнувший
угоститься шоколадкой. Волосы  на  нарисованной  голове  торчали  дыбом,
глаза вывалились из орбит, с  языка  капала  кроваво-красная  пена.  Над
?картиной?  золотом  горели  буквы  ?Oops?.  Я  не  владею  иностранными
языками, меня в детстве плотно усадили за  арфу,  и  ни  на  что  другое
времени уже не осталось, но,  даже  не  обладая  никакими  познаниями  в
лингвистике, мне стало понятно, что ?Oops? - это что-то  вроде  ?ух  ты?
или ?вот это прикол?.
   Быстро сунув улику в карман, я аккуратно развернула один из трюфелей,
лежащих в вазе, и принесла фантик доктору.
   - Вот.
   Врач помял в руках бумажку.
   - По-моему, ничего особенного.
   - Дайте сюда, - велел Макс. - И впрямь, нормальная обертка.
   -  Могу  предположить  только  одно,  -  пробормотал  доктор,  -  это
аллергия. Ничего другого просто не лезет в  голову.  Эпилепсию  отметаем
сразу,  да  и  выглядит  припадок  совсем  не  так...  Давление  как   у
космонавта, сердце работает великолепно.
   - Да?! - взвизгнула  Роза  Константиновна,  почуявшая  момент,  когда
наконец можно выйти в полном блеске на сцену. - Ах, я так  пережила  это
событие, так испугалась, так измучилась, вот  у  меня-то  точно  начался
гипертонический криз! Воды, врача, папазол, срочно!
   - Спокойно, спокойно, - сказал доктор, - я никуда не  уезжаю,  сейчас
померяем давление.
   Роза Константиновна рухнула на другой диван, рывком  выхватив  из-под
головы Галины  Михайловны  подушку,  и  вытянула  ноги.  На  софе,  куда
свалилась первая жена Глеба Лукича, лежало штук шесть думок, но  вредной
бабе потребовалась именно та, которую оккупировала мать Кары.
   - Сто  десять  на  семьдесят,  -  удовлетворенно  возвестил  врач,  -
изумительные цифры для вашего возраста, никакой  гипертонии,  дибазол  с
папаверином тут не нужен.
   - Ax! - вновь взвизгнула Роза Константиновна. - Значит, опять приступ
мерцательной аритмии, о-о-о, как кружится голова:
   Замороченный доктор приставил к ее груди стетоскоп.
   - Ритм нормальный, тоны хорошие...
   -  А-а-а,  умираю,  голова  разламывается...  Пару  секунд   терапевт
колебался, затем принял решение:
   -  Сейчас  сделаем  укольчик...  Забытая  на  другом  диване   Галина
Михайловна возмутилась и подала гудок:
   - Язык словно наждак, кажется,  я  сейчас  впаду  в  кому,  наверное,
диабет начинается.
   - О-о-о, голова лопается...
   - Во рту сухо, в глазах темнеет.
   - Ноги отказывают...
   - Руки холодеют...
   Несчастный врач совсем растерялся. Карина,  мигом  сообразившая,  что
происходит, командным голосом велела:
   - Мама, прекрати свои глупости. Тебе не следовало есть шоколад. Зачем
вообще взяла трюфель, ты же их не любишь.
   - Захотелось, - голосом капризной девочки протянула мать.  -  Никогда
не употребляла эти конфеты, а тут очень, ну прямо очень...
   - Сейчас примешь супрастин и заснешь.
   - Никогда не следует  есть  то,  от  чего  организм  отказывается,  -
невпопад влез Макс. - Я вот  пиво  терпеть  не  могу,  пошел  в  баню  с
приятелями, ну они меня и сломали: глотни пивка да глотни  пивка.  Выпил
бутылочку, так потом плохо было! Пена, правда, изо рта не лезла.
   -  Я  умираю!..  -  стонущим  голосом  вклинилась  в  разговор   Роза
Константиновна. - Чуя близкую смерть, хочу раздать  последние  указания.
Кара, подойди сюда.
   Невестка с обреченным видом встала перед диваном. Царственным  жестом
свекровь вытащила из мочек тяжелые серьги  с  огромными  переливающимися
камнями и протянула их Каре:
   - Возьми самое дорогое, что имею, эти подвески. Глеб Лукич  купил  их
мне в Ленинграде. Ах, там тогда, в 50-е годы,  были  такие  комиссионные
магазины, просто...
   - Я сейчас скончаюсь, - донеслось с другого дивана.
   Кара  дернулась  было  на  зов,  но  свекровь  морщинистыми,  цепкими
пальцами сильно схватила ее за запястье.
   - Глеб Лукич вошел в антикварную лавку...
   - Душно, откройте все окна...
   - О-о-о, умираю, носи их, дорогая, и вспоминай меня. Видишь, я не  то
что некоторые, на краю могилы думаю не о  себе,  а  о  других,  оставляю
любимым людям все!
   - Намекаете на то, что  я,  умирая,  ничего  не  завещала  дочери?  -
закричала, садясь, Галина Михайловна.
   - Что вы, дорогая, - парировала, приподнимаясь, Роза  Константиновна,
- просто ухожу в мир иной и хочу, чтобы близкие были обеспечены.  Продав
эти роскошные бриллианты, сии изумительные, раритетные  серьги,  Карочка
сумеет пару лет вести привычный образ жизни.
   - Все, что у меня есть, это квартира, и она принадлежит дочери!
   - Однокомнатная трущоба на первом этаже в удаленном районе,  -  тихо,
но так, что все услышали, прошипела Роза  Константиновна.  -  Она  стоит
копейки, а Карочка привыкла ни в чем себе не отказывать.
   Галина Михайловна побагровела:
   - Вы хотите сказать, что моя дочь разбалованная лентяйка?
   - Упаси бог, просто констатирую факт. Карина жила за спиной  Ефима  в
полном спокойствии, а теперь, когда мой несчастный сын столь  трагически
ушел из жизни, - всхлипнула Роза Константиновна,  -  теперь-то  ей  куда
деваться? Работать идти? Но ведь Карочка ничего не умеет делать!
   Галина Михайловна разинула рот.
   - Нет-нет, - замахала руками Роза Константиновна, - я  ни  в  чем  не
упрекаю бедную детку! Она же не виновата, что родители не сумели дать ей
достойное образование. Курсы машинописи! На этом  далеко  не  уедешь!  К
тому же Карочка  последние  годы  не  приближалась  к  пишущей  машинке,
целиком  посвятив  себя  мужу.  Я-то   выучила   Ефима   на   факультете
журналистики МГУ, престижнейшее  место.  Но  у  меня  был  состоятельный
супруг, работящий, приносящий по советским временам тысячи! А у вас...
   - Что у меня?
   - Ну, милая! Всем же известно,  что  отец  Кары  запойный  алкоголик.
Удивительно еще, что муженек не пропил вашу  квартиру.  Простите,  я  не
слишком хорошо разбираюсь в спальных районах, как  называется  тот,  где
расположена ваша жилплощадь?
   - Бескудниково, - поймалась на крючок Галина Михайловна.
   - Как? Паскудниково? Боже, какое ужасное  название.  Хотя,  помнится,
тут, недалеко от этого загородного дома, было когда-то некое  Суково,  а
теперь оно называется Солнцево, очень романтично. Жителям вашего  района
следует обратиться в мэрию, и Паскудниково  переименуют  в  какое-нибудь
Ромашкино!
   - Бескудниково, - рявкнула Галина Михайловна,  демонстрируя  завидный
объем легких, - старый, обжитой, экологически чистый район!
   - Надо же, - покачала головой Роза Константиновна,  -  я  ослышалась!
Впрочем, когда всю жизнь живешь в двух  шагах  от  Кремля,  естественно,
плохо  знаешь  окраины.  Но  суть  одна:  Бескудниково,  Паскудниково  -
средств, вырученных за вашу жилплощадь, Каре  хватит  на  месяц,  а  мои
серьги...
   Галина Михайловна резво вскочила, подбежала к двери и заявила:
   - Кара, здесь издеваются над твоей матерью, немедленно покидаем  этот
дом.
   - Извини, мама, - устало ответила Кара, - но, по-моему, тебе  следует
пойти в спальню и отдохнуть.  Очень  душно,  очевидно,  сейчас  начнется
гроза.
   - Ax! - затарахтела, хватаясь руками за голову, Роза  Константиновна.
- Ах, какой  ужас,  что  вы  меня  превратно  поняли,  я  старалась  для
Кариночки, ах, мне плохо, воды...
   Закатив  глаза,  Роза  Константиновна  обрушилась  на  диван.  Потный
доктор, растерянно моргая, склонился над ней. Галина Михайловна осталась
у порога в одиночестве, кусая губы. Раунд был ею проигран  с  разгромным
счетом.

Глава 16

   Вечером, когда все наконец разбрелись по  комнатам,  я  толкнулась  к
Тине. Девочка лежала в кровати, читая газету ?Скандалы?  и  одновременно
поглядывая в телевизор, где шла какая-то совершенно не детская передача.
По экрану метались голые тела, и  слышалась  ненормативная  лексика.  На
тумбочке возле постели высилась груда оберток и пластиковых  стаканчиков
из-под мороженого. Я вытащила фантик.
   - Вкусная была конфетка!
   - Ой, - подскочила Тина, - она  тебе  попалась!  Извини,  Лампуша,  я
думала, Анжелика схватит, она  постоянно  конфеты  жрет,  вазами.  Утром
положат сладкое, через час нету, Ликочка скушала.  И  ведь  не  толстеет
совсем.
   - Угощение попало Галине Михайловне, но я  успела  спрятать  бумажку,
чтобы Кара и Макс тебя не убили.
   - Спасибо, - обрадовалась Тина. - Вот дела, она же всегда  от  конфет
отказывалась. Небось здорово выглядело?
   - Здоровее некуда, ?Скорую? вызывали. Тина захихикала:
   - Галина Михайловна очень противная.  На  днях  заглянула  ко  мне  в
комнату и прошипела: ?Знаешь, почему господь тебя  наказал?  Потому  что
вон сколько игрушек валяется. Жуткие деньги потрачены зря?. Я так  и  не
поняла, что она хотела сказать.
   - Забудь.
   - А вчера я собралась намазать бутерброд икрой, а она отняла банку  и
заявила: ?Не смей, это для взрослых, ты еще копейки не заработала?.
   - Наплюй.
   - Все  равно  мне  жалко,  что  не  Анжелике  попала  ?Отвратительная
конфета?.
   - Какая?
   - Ну прикол так называется -  ?Отвратительная  конфета?.  По  виду  и
запаху простой трюфель, а стоит ее сунуть в рот, жутко  кисло  делается,
пена валит... Эх, Анжелике не досталась, я ее терпеть не могу.
   - Почему?
   - Противная очень.
   - Чем же Лика тебе досадила?  -  удивилась  я.  -  Сидит  весь  день,
уткнувшись носом в учебник, никому не мешает.
   - Она врунья.
   - Да? Что же наврала? Тина пожала плечами:
   - Все время говорит, что у нее в Москве никого  нет,  а  сама  каждый
вечер идет в комнату для гостей, ну, последнюю  по  коридору,  и  звонит
какому-то  Роберту.  Специально  аппаратом  в  холле  или  гостиной   не
пользуется, небось боится, что кто-нибудь подслушает, а в  этой  комнате
со всех сторон никого.
   - Как же ты услыхала? Тина усмехнулась:
   - Очень просто. Комнаты для гостей друг за другом идут. Сначала те, в
которых вы живете, потом  пустые.  Лика  в  последнюю  шмыгает,  а  я  в
соседнюю, между ними ванная и тоненькая дверь! Прикладываю ухо к  щелке,
и очень даже хорошо все  слышно.  Она  с  этим  Робертом  так  сюсюкает.
Кисонька, заинька, мой песик... Ну смех, да и только.
   - Зачем же ты пошла подслушивать, это же некрасиво.
   Тина фыркнула:
   - Подумаешь! Мы в сыщиков играем, каждый за своим объектом следит.  Я
за Ликой, Кирюха за Максом, а Лизке Кара досталась. Кто больше  секретов
про своего узнает, тот и победил!
   - Ну и какие такие страшные тайны вы разведали?
   - Никому не расскажешь? - прищурилась Тина.
   - Я не болтлива.
   - Ты классная, - согласилась Тина, - прямо суперская, Лизке с  Киркой
повезло. Ладно, слушай. Кара и Макс любовники.
   - Да ну! - фальшиво удивилась я.
   Тина удовлетворенно засмеялась:
   - Вот видишь, тайн полно. Они  по  ночам  встречаются.  Лизка  их  на
пленку сняла!
   - Каким образом?
   Тина радостно затарахтела:
   - У меня целое шпионское снаряжение есть. Бинокль специальный,  чтобы
в темноте видеть, фотоаппарат хитрый, кругом черно, а снимок без  всякой
вспышки отлично выходит, и ?жучок?, чтобы разговоры подслушивать, только
он сломался, хрип несется.
   - Откуда у тебя такое богатство?
   - Роман подарил два года тому назад, на день рождения.  Помнишь  его?
Миловидов,  папин  компаньон.  Наборчик  был  уложен  в  чемоданчик,  он
называется ?Сыскное бюро?.
   Я только покачала головой: чего только теперь не придумают для детей.
В мое детство у мальчиков были  лобзики  и  аппараты  для  выжигания  по
дереву, а у девочек пяльцы и раскраски.
   - Еще Макс у папы из письменного  стола  деньги  стащил,  -  сообщила
Тина. - Он, оказывается, знал,  куда  папочка  ключик  прячет.  Выдвинул
ящик, присвистнул и все в карман засунул. Кирка не  знает,  сколько  там
было, но думает, что много. Говорил, толстая пачка такая, доллары.
   - Где же Лиза подстерегла Макса и Кару?
   - А в кабинете! Лизка на дереве устроилась,  вон  на  том,  в  листву
спряталась и через стекло сняла, так Роббин всегда делал.
   - Кто?!
   - Роббин Брэк, сыщик-подросток. Хочешь, дам про него книжки почитать?
У меня сорок штук есть!
   Жутко интересно.  ?Роббин  сражается  с  Алькалоне,  ?Роббин  спасает
банк?, ?Роббин - герой?.
   - Спасибо, не надо. Что еще вы узнали, кроме того, что  Макс  вор,  а
Кара прелюбодейка?
   - Как ты ее назвала?
   - Прелюбодейка если  муж  или  жена  изменяют  друг  другу,  подобное
действие на языке воспитанных людей называется прелюбодеянием.
   - Ага, - кивнула Тина, - она вчера  со  своей  подругой  по  телефону
шепталась. Плакала! Говорила: ?Ну за что мне это? За что? Ефим, конечно,
как мужик был пустым местом, но он  обеспечивал  мне  весьма  комфортную
жизнь... А теперь? Осталась одна с двумя жабами. Господи,  нет  бы  тебе
старух к себе забрать, нажились уже!"
   Я уставилась на Тину. Однако милая Кара, похоже, очень любит маму  со
свекровью.
   - Что еще вы узнали?
   - Лизка с  Киркой  мне  больше  ничего  не  рассказали,  -  огорченно
сообщила Тина, - а я дневник наблюдений веду,  выиграть  хочу,  впрочем,
они тоже.
   - И где он?
   - Вот он, - потрясла Тина толстой тетрадкой.
   - Можно посмотреть?
   - Хитрая какая! Увидишь, сколько у меня материала, и расскажешь Лизке
с Киркой, чтобы они больше собрали!
   - Ну что ты, никогда этого не сделаю, кстати, знаешь, где я работаю?
   - На арфе играешь, небось трудно?
   - Совсем нет, только музыкальная карьера осталась в прошлом. Теперь я
начальник  оперативно-следственного   отдела   в   частном   детективном
агентстве ?Шерлок?.
   - Врешь!
   - Чтоб мне сдохнуть. - Я решила перейти на понятный подростку язык.
   - Не верю!
   Пришлось бежать к себе в комнату за удостоверением.
   - Ни фига себе, - взвизгнула Тина, - ну круто! Почему же мне  Лиза  и
Кирка ничего не рассказали?!
   - Понимаешь, они не воспринимают меня всерьез, думают, что я  ерундой
занимаюсь. Нет пророка  в  своем  отечестве.  Слышала  когда-нибудь  это
выражение?
   - Нет.
   - Неважно. Я сейчас занимаюсь очень важным делом.
   - Каким?
   - Извини, не имею права рассказывать. Но ты можешь мне помочь. Лизу и
Кирюшу не могу просить о помощи, они люди несерьезные, а ты другое дело.
   - Я ответственная, - жарко зашептала Тина, - умная,  хитрая,  ловкая.
Говори, что делать!
   - Для начала покажи дневник наблюдений.
   - На. - Тина сунула мне в руки тетрадь.
   Сначала я заперла спальню. Лиза и Кирюша имеют обыкновение  врываться
ко мне без стука, совершенно не хотелось, чтобы они увидели ?оперативный
материал?.
   Уж не знаю, как выглядят отчеты, которые  сдает  наружное  наблюдение
своему начальству, но дневник Тины поражал подробностями.
   "Понедельник. 9.00. Лика завтракала в своей комнате, две чашки  кофе,
тосты и конфеты. 9.30. Сидела у окна. 9.40. Легла на диван с книгой..."
   Похоже, Тина не спала, не ела, а только  подглядывала  за  Анжеликой.
Впрочем,  ничего  особо  криминального  она  не  заметила.   Лика   вела
размеренный образ жизни, в основном читала, принимала  ванну,  писала  и
смотрела телик. Причем предпочитала одиночество в  своей  комнате,  вниз
спускалась только к ужину, да и то  не  всегда.  Еще  она  каждый  вечер
звонила таинственному Роберту. Скорей всего,  это  был  любимый  человек
Лики. Ничего странного не было в  том,  что  у  молодой  девушки  имелся
кавалер. Удивляло лишь одно: отчего-то Анжелика  общалась  с  ним  очень
поздно, в час, два ночи, из  комнаты,  которая  казалась  ей  совершенно
безопасной. Лика даже и предположить не могла,  что  дети,  носящиеся  с
воплями по дому, затеяли игру в Шерлока Холмса, поэтому спокойно болтала
с Робертом.
   Сначала  в  их  разговорах  не  было  ничего  интересного:  ?Я  люблю
тебя?, ?Жду с нетерпением  встречи?,  ?Надоело  жить  в  разлуке?.  Даже
странно, зачем так  прятаться  ради  любовного  воркования.  Лика  могла
спокойно говорить из своей спальни. Но нет! Она старалась сохранить  все
в тайне.
   Я перевернула страницу. Так, вот  это  уже  интересней!  День  смерти
Ларионова. Анжелика не изменяет своим привычкам. Где-то в полвторого она
вызывает Роберта. Сначала разговор течет  по  привычному  руслу:  люблю,
обожаю, целую. Потом Лика говорит:
   - Глеб Лукич убит. Слава богу, надоело жить  в  страхе,  каждый  день
тряслась, боялась лишний раз на глаза ему попасться, вдруг поймет, в чем
дело. Но ситуация разрешилась, к моей радости,  мир  его  праху,  теперь
осталось совсем недолго, наследство будут делить через полгода, да?  Нам
надо успеть, претендентов много.
   Еще более интересная информация звучит ночью, после  того,  как  все,
перепуганные смертью Ефима, кулями свалились в кровати и заснули тяжелым
сном.
   - Алло, - шепчет Анжелика.  На  этот  раз  она  не  затевает  никаких
любовных бесед, а ляпает:
   - Два - ноль в нашу пользу. Ефима нет. Ура! Их ряды редеют.  Осталось
немного, Кара, Тина и Роза Константиновна. Да, еще этот  придурок  Макс,
но он не прямой родственник, в случае смерти  остальных  ему  ничего  не
светит. Племянник - это не внучка! Мои права главнее!
   В следующие дни она опять сюсюкает с парнем,  а  вот  вчера  сообщает
ему:
   - Роза Константиновна  жалуется  без  конца  на  давление,  пусть  ее
разобьет инсульт, а? Что-то у тебя пока плохо получается, увеличь  дозу.
Мозговой удар! В ее случае это так естественно!
   Я  отложила  дневник  в  сторону.  Вот  оно  что!  Тихая,   скромная,
интеллигентная Анжелика придумала гениальный план. Впрочем,  может,  его
автор этот Роберт,  неважно,  в  конце  концов,  кто  написал  сценарий.
Анжелика, конечно, знает, что ее не упомянули в завещании. Интересно,  а
почему Глеб Лукич, обретя внучку, не переписал его? Решил  присмотреться
к новой родственнице, а потом  облагодетельствовать?  Только  не  успел.
Девчонка решила сама о себе позаботиться. Нет, как хорошо все придумано!
Следователь никогда не заподозрит в корыстных расчетах девушку, ведь  ей
ничег