лужить, дочь моя? - ласково спросил он.
     Удивленная таким обращением, я спросила:
     - Рагозин Николай Федорович?
     - Нет, я отец Филарет, - пояснил парень.
     - А где Рагозин?
     Отец Филарет вздохнул:
     - У нас нет такого.
      -  Как же так, - расстроилась я, - вот беда, я столько
ехала,  устала, замерзла, как собака, и зря... Юноша покачал
головой.
      - Вы не правильно меня поняли. Господин Рагозин теперь
носит имя отца Иоанна.
     - Слава богу, он тут!
      -  Не  поминай  имя Господа всуе, - машинально  заявил
Филарет и добавил:
     - Да, тут.
     - Позовите его, пожалуйста.
      -  Пройдемте в приемную, - велел собеседник,  указывая
рукой на низенькую деревянную дверь.
      Я послушно пошла в указанном направлении и оказалась в
небольшой,  чисто  вымытой комнате с  дощатыми,  не  слишком
ровными  полами.  В  "красном"  углу  висели  иконы,   стены
украшали   картины   божественного   содержания,   небольшой
диссонанс  в  обстановку  вносила  лишь  табличка   в   углу
"Ответственный за пожарную безопасность о. Феоклист".
     Вошедший следом за мной мужчина сел на стул и произнес:
     - Слушаю вас.
     - Мне нужен Рагозин, то есть отец Иоанн.
      -  Дочь  моя,  -  с  выражением истинно  христианского
терпения  на физиономии завел отец Филарет, - вы приехали  в
мужской   монастырь,   здесь  на   разговоры   с   женщинами
благословили лишь меня.
      - Я вам не дочь, - отрезал мой язык, - и скорее больше
гожусь в матери, ладно, в старшие сестры.
     - У служителей Господа нет возраста, - спокойно пояснил
парень. - Вам лучше объяснить мне цель визита.
      Минут  через десять, выслушав рассказ, он  без  всяких
эмоций сообщил:
     - Посидите в приемной.
      Не  успела я открыть рот, как собеседник быстрым шагом
вышел,  слегка задев меня "халатом". Снова потянулось время.
В  комнате стояла жара, я расстегнула куртку, сняла шапку  и
размотала  шарф.  Но, не успев согреться, поняла,  что  меня
поджидает  новое испытание. Страшно захотелось есть  и,  что
хуже,  пописать.  Как  назло,  откуда-то  изнутри  монастыря
начали   наползать  запахи  готовящейся  еды:   только   что
сваренной  гречневой  каши  и чего-то  печеного,  хлеба  или
пирогов.  Монахи  явно  собирались  трапезничать.  В  голове
моментально  всплыли  главы романа Мельникова-Печерского  "В
лесах".      Писатель     самозабвенно     описывал      быт
церковнослужителей  и  посвятил много  страниц  рассказам  о
постной еде - грибах, соленьях и моченьях, фруктах, киселях,
варенье, орехах...
      Желудок  начал сжиматься. Минут через десять я  совсем
измучилась, не понимая, чего хочется больше - в столовую или
туалет.  Когда оба желания достигли пика, дверь распахнулась
и  в  комнату вошли двое. Один - уже знакомый отец  Филарет,
другой  -  невысокий  худощавый мужчина с  редкой  рыженькой
бородкой.
      - Вы Николай Федорович Рагозин! - обрадованно вскочила
я на ноги.
     - Отец Иоанн, - спокойно поправил вошедший и продолжил:
       -   Отец  Филарет  сообщили,  будто  у  вас  какая-то
неотложная надобность, требующая моего присутствия.
      Завороженная  старомодными  оборотами  его  безупречно
правильной речи, я начала излагать суть дела. Николай слушал
не  перебивая.  Его  слегка выпуклые,  грязно-зеленые  глаза
смотрели  без  всякого  выражения,  на  лице  не  отразилось
никаких  эмоций.  Только при сообщении  о  смерти  Насти  он
быстро перекрестился. С ним было очень трудно разговаривать.
Да и разговором монолог назвать нельзя. Трижды повторив одно
и  то  же и не дождавшись никакой реакции, я не выдержала  и
спросила:
     - Николай, то есть отец Иоанн, вы меня слышите?
      -  Спасибо, что взяли на себя тяжесть и приехали сюда,
дабы  сообщить  об  успокоении  рабы  божьей  Анастасии,   -
выдохнул Рагозин.
     Я так и подскочила на месте:
      - Значит, вы мне поможете? Парень, не дрогнув ни одним
мускулом, заявил:
     - Помолюсь о душе новопреставленной.
      -  Тут  не молитвы нужны, - фыркнула я, - а конкретные
действия.  Давайте  договоримся, что я  завтра  подвезу  вам
доллары и письмо, а вы ищите Егора.
      Рагозин  медленно  оторвал  от  пола  тяжелый,  словно
свинцовый, взгляд и ответил:
     - Сие невозможно.
     - Как это? - оторопела я.
      -  Мирские заботы более не существуют для меня, теперь
моя жизнь посвящена Господу.
     - Ну ничего себе! А деньги? Тридцать тысяч!
     Рагозин спокойно парировал:
     - Здесь злато не требуемо.
      - Так не ваше же, а мальчика Егора, Настя надеялась на
вас!
      Что-то  похожее  на  раздражение  мелькнуло  в  глазах
собеседника.
     - Прошлое мертво. Засим разрешите откланяться.
     И он упругим шагом двинулся к двери.
       -   Погодите,  -  рванулась  я  за  мужиком.  Николай
притормозил  и  оглянулся,  я  резко  остановилась,   словно
налетела  на стену. В глазах служителя церкви не  отражалось
никаких  эмоций  -  ни  горя,  ни  радости,  ни  злобы,   ни
сожаления, лишь мертвая пустыня спокойствия. Мирские  заботы
и  впрямь  не  существовали для отца  Иоанна,  его  интересы
ограничивались  монастырскими стенами, и говорить  с  таким,
тем более просить о чем-то явно не стоило.
     - Простите, - пробормотала я.
      Отец  Иоанн  медленно склонил голову и  выскользнул  в
коридор.  В  комнату  ворвался  одуряюще  аппетитный  аромат
гречневой каши.
      Невольно сглотнув слюну, я посмотрела на отца Филарета
и с тоской поинтересовалась:
     - Что же делать? Парень покачал головой:
     - Сие неведомо.
     - Хороший же вы священник, если совет дать не можете, -
вскипела я. Филарет слегка улыбнулся.
     - Боюсь, мои советы окажутся вам не по душе.
     - А именно?
     - Господь никогда не дает человеку большего креста, чем
тот сумеет снести...
     - Не поняла...
       -  Очевидно,  деньги  и  поиск  молодого  человека  -
испытание, которое послано не отцу Иоанну, а вам.
     - То есть я должна сама искать Егора? Филарет кивнул.
      -  Покойная  умирала,  зная,  что  ее  последнюю  волю
выполнят  всенепременно.  Большой грех  не  оправдать  такой
надежды.
     - Ну, знаете ли, мне больше делать нечего! Семья, дети,
готовка, стирка...
      -  Так то телесное, а надобно и о душе подумать, вдруг
этот Егор нуждается и ждет помощи!
     - Черт знает что!
     Филарет перекрестился и добавил:
      -  Каждый  сам выбирает свой путь, а сейчас, извините,
,.%  время  ограничено, да и вам, очевидно, пора, дорога  не
ближняя.
     Скажите, какой заботливый.
     - Здесь есть туалет?
      - В обители только мужчины, - спокойно пояснил парень,
- внутрь войти нельзя.
     - Но как же...
      -  На  станции, - посоветовал Филарет,  -  поищите  на
вокзале.
      Устроившись  под ближайшей елкой в пустынном  лесу,  я
чуть  не  скончалась от холода и унижения, путаясь в куртке,
свитерах  и  брюках. Солнце успело скрыться за церковью,  на
дорогу легли первые синие тени.
      "Хороши монахи, - думала я, запаковываясь в одежду.  -
Вытолкали   путницу  на  дорогу,  даже   стакана   воды   не
предложили,  а  как  же  христианское милосердие?"  Судя  по
мировой  литературе, раньше в монастырях  всегда  кормили  и
даже предлагали ночлег.
      Устало  волоча ноги, я добралась до площади, просидела
около  полутора  часов на автобусной остановке,  и  в  поезд
вошла  окончательно  заледеневшая. Если  воткнуть  в  голову
деревянную палочку, запросто сойду за эскимо.
     В вагоне отчаянно дуло, устроившись подальше от окна, я
принялась  клацать  зубами, но тут, на счастье,  мимо  пошла
бабка,  торгующая  спиртным в розлив. Купив  рюмку  водки  и
бутерброд  с  противной вареной колбасой,  я,  зажмурившись,
храбро выпила.
      Слезы  рекой хлынули из глаз. Дешевая "огненная вода",
сильно  отдающая сивухой, раскаленной лавой  прокатилась  по
пищеводу  и  камнем рухнула в желудок. Вкуса  закуски  я  не
ощутила.  Голова  слегка  закружилась,  ноги  оттаяли,  веки
потяжелели.  Откинувшись  на  сиденье,  я  вяло  следила  за
проносящимися   мимо   сугробами,   домиками    и    линиями
электропередач. Надо же, абсолютно зря потратила день,  экая
бессмыслица.

                           Глава 9

       Ночью   мне  не  спалось,  а  когда  наконец  удалось
задремать, перед глазами стали возникать чудовищные картины.
Вот  незнакомый юноша, почти подросток, худой, оборванный  и
грязный, сидит в переходе, положив перед собой шапку.  Рядом
табличка  "Помогите  Егору на хлеб". Следом  появилось  лицо
Насти, странно белого цвета, синеватые губы забормотали:
     - Лампа, найди Егора, отдай баксы, слышишь, отдай!
     Лицо ширилось, увеличивалось в размерах, глаза вылезали
из  орбит,  кожа  на щеках и подбородке треснула,  обнажился
желтый череп.
      -  Лампа,  -  сурово  сказал он,  уставившись  пустыми
глазницами, - верни деньги, а то прокляну.
      Не  в  силах  сказать  ни  слова,  я  замычала.  Череп
приблизился вплотную к моему лицу и заверещал:
     - Лампадель, Лампадель...
     От ужаса мои глаза распахнулись, и в неверном, дрожащем
a"%b%  ночника  я  увидела прямо перед  собой  издевательски
оскаленную физиономию.
      -  А-а-а,  -  в  полном  ужасе,  понимая,  что  кошмар
продолжается, завопила я, - помогите, спасите, отдам деньги,
все до копеечки, не сомневайся.
     Жуткая морда отодвинулась, и я увидела озабоченное лицо
Сережки.
     - Лампадель, чего орешь дурниной?
      -  Боже,  - вырвался из груди вздох, - дрянь  какая-то
приснилась.
      -  Оно  и видно, - хмыкнул Сережка, - я сначала решил,
что ты телик не выключила.
      Потом  он  перевел глаза на столик  и,  ткнув  в  него
пальцем, добавил:
     - Так, так, слопала две шоколадки, штук десять мандарин
да   бутерброд  с  колбаской.  К  тому  же  читала  книжечку
"Кровавые руки". Знаешь, от такого "коктейля", принятого  на
ночь, даже Терминатор взбесится.
      Недовольно  ворча,  он  пошел  к  себе.  Постанывая  и
потряхивая  отчаянно болевшей головой,  я  села  на  диване.
Хорошо еще, дружочек, что тебе неизвестна вся правда!
      Заснуть  в  ту ночь так и не удалось. Прокрутившись  с
боку  на  бок, я приняла разумное решение. Не хочет  Рагозин
искать  Егора, не надо, сама займусь. Кстати, Настя  указала
его  предполагаемый адрес - Новокисловский проезд,  дом  29.
Может, он до сих пор живет там!
       Утро   принесло   снегопад   и   потепление.   Юлечка
пожаловалась:
     - Нога болит.
     - На смену погоды реагирует, - пояснила Катя, - ничего,
анальгинчик прими. Кстати, сегодня я дежурю, не ждите.
     - Я тоже приду поздно, - встрял Кирюшка.
     - Почему? - поинтересовался старший брат.
      -  Спектакль  готовим  к  Восьмому  марта,  -  пояснил
младший, - буду медведем.
     - Лучше бы Серым Волком, - фыркнул Сережка.
     Но Кирюшка не обратил внимания на подкол и убежал.
      Я проводила домашних, убрала со стола, прогуляла собак
и отправилась на поиски Егора.
       Дверь   нужной  квартиры  не  открывали.  Постояв   в
растерянности  на лестничной площадке, я позвонила  соседям.
Тут  же  показалась девичья голова в резиновой  шапочке.  Из
проделанных  отверстий высовывались пряди волос,  намазанные
чем-то  серым. Девица явно старалась осуществить в  домашних
условиях дорогостоящее мелирование.
     - Вам кого? - спросила голова.
     - Егора.
     - Здесь такой не живет.
     - Это ваш сосед.
     - Мой?
     Ну не мой же!
     - Ваш, ваш.
      -  Никогда,  - отрезала девчонка и чихнула.  Я  ткнула
пальцем в красную дверь.
     - Егор тут живет?
     - Нет.
     - А кто?
     - Что - кто?
     - Ну кто там находится?
     - Сейчас никого, - пояснила девица.
     - Квартира пустая?
     - Нет, с чего вы взяли?
     - Вы сами сказали.
     - Я?! - воскликнула возмущенная соседка. - Я?!
     - Ну, вы же говорили, что квартира пустая.
     - Правильно, Регина на работе.
      Я  почувствовала, как под курткой и пуловером начинает
потеть  спина.  Да,  чтобы  с  такой  особой  разговаривать,
предварительно  следует  съесть горшок  каши,  желательно  с
медом для пущей калорийности.
     - Так здесь Регина живет?
     - Ну!
     - Где она работает?
     - В агентстве "Силуэт".
     - Как туда проехать?
      -  Нашла  справочное  бюро! - гавкнула  девчонка  и  с
треском захлопнула дверь.
      Я  постояла  у окна, выкурила сигаретку и  побрела  на
улицу. Так, теперь найдем ближайший телефон и наберем 09.
     - 83-е слушает, - монотонно отозвался бесполый голос.
     - Дайте телефон агентства "Силуэт".
     - Звоните в платную службу, - моментально отреагировала
оператор.
      Пальцы послушно набрали другой номер. На этот  раз  на
вопрос ответили по-иному.
     - Сообщите ваш телефон...
     - Я звоню из автомата!
      В ухо незамедлительно понеслись частые гудки. Надо же,
разъединилось. Повертев допотопный железный  диск,  я  вновь
дозвонилась до справочной.
     Оператор оказалась любезной:
     - Мы не можем дать справку.
     - Почему?
     - А по какому адресу послать счет за услугу?
     - Ну.., сообщу свой домашний, пишите.
     - Смешно прямо, - фыркнула девица и отсоединилась.
      На кухне, полная злобы на корыстную справочную службу,
я  наконец  узнала адрес агентства "Силуэт",  но  не  успела
записать координаты, как в дверь позвонили.
     - Кто бы это мог прийти? - удивилась Юлечка, ковыляя ко
входу.
     Через секунду она радостно вскрикнула:
     - Володя!
      Я  выглянула в коридор. Майор Костин вешал  на  крючок
старенькую  дубленую  курточку, ему давно  следовало  купить
новую.   Впрочем,  его  башмаки  тоже  выглядели  не  лучшим
образом.
      Мы  познакомились в тот день, когда я нашла похищенную
Jатю.  Майор  как-то  быстро стал в семье  своим  человеком,
домашние  обожают  его, причем каждый  пользуется  Володиным
вниманием. Сережке он сделал совершенно особенные права, при
взгляде  на  которые  служащие ГИБДД моментально  берут  под
козырек   и  кланяются  вслед  отъезжающей  машине.  Кирюшке
предоставлена возможность рассматривать и чистить  табельное
оружие,  Юлечка  узнает от Володи о всевозможных  интересных
делах   и  слывет  в  своей  газете  крайне  информированным
репортером криминальной хроники...
     Костин снял ботинки и радостно улыбнулся.
      -  Вот, заглянул, дело есть небольшое. Держите.  И  он
протянул   Юле  большую  коробку  обожаемого  ею  зефира   в
шоколаде, а мне - несколько толстых детективчиков.
      -  Спасибо! - воскликнули мы. Не подарок дорог, дорого
внимание. Сидевшие в коридоре мопсы тихо гавкнули, а  Рейчел
засопела.
      -  Ну и вам презент, - рассмеялся Володя и вытащил  из
"дипломата"  три  косточки из бычьих жил, две  маленькие,  а
одну   устрашающе  огромную.  Обрадованные  собаки  тут   же
принялись грызть игрушки.
      - А где Клаус с Семирамидой? - спросил майор, доставая
двух  искусственных беленьких мышек. - Ах вот они,  держите,
ребята.
      -  Всех одарил? - спросила я. - Двигай на кухню,  тебе
повезло, на обед баранина с чесноком.
      -  Лампа, - с чувством произнес Володя, - ты  -  чудо,
гений кулинарии.
      -  Не  подлизывайся, - строго ответила я и положила  в
тарелку огромный кусок мяса. - Так что у тебя случилось?
      - Квартиру дали! - пробормотал приятель, запуская зубы
в ароматную мякоть.
      - Ну да! - воскликнула Юлечка - Наконец-то! До сих пор
Володя  жил  в  ужасающих условиях, правда, в  самом  центре
Москвы,  рядом  со  Смоленской площадью. Здание,  в  котором
находилась  его  квартира - старый трехэтажный  дом.  Майору
принадлежали две комнаты в коммуналке, крохотные,  темные  и
неуютные. В здании постоянно что-то портилось - то отключали
свет,  то  воду  Мусоропровода,  естественно,  не  было,   и
случались перебои с отоплением. К тому же страшно не везло с
соседями.  Половина  комнат  в  квартире  сдавалась,   а   в
оставшихся  доживали век никому не нужные старики...  Надежд
на  улучшения  условий  у Костина не было  никаких.  Слишком
большой  метраж  принадлежал ему, а денег на  покупку  новой
квартиры  у  него  не  было.  Володя  принадлежит  к   таким
работникам  МВД, которые берегут честь мундира и никогда  не
возьмут взятку.
     - Как же тебе удалось получить квартиру? - ахнула я.
     - Повезло безмерно, - с набитым ртом пробормотал майор,
- не было бы счастья, да несчастье помогло. Федор Михайлович
умер.
      Старик  Мешков  жил у самой кухни, в  огромном,  почти
сорокаметровом зале. Тихо существовал на копеечную пенсию и,
по-видимому, не имел родственников.
      - Так вот, - продолжал Володя, быстро орудуя вилкой, -
-% успело тело остыть, как явился наследничек, родной сын. И
оказался он не кто иной, как владелец "Онобанка".
     - Что же он отцу не помогал? - спросила Юля.
      -  Не  знаю, - пожал плечами Костин, - но  теперь  сей
фрукт  хочет  использовать наш домишко под офис и  расселяет
жильцов. Мне предложили двухкомнатную квартиру в Куракино.
     - Где это? - изумилась я. - Первый раз слышу.
      -  На полпути к Петербургу, - хмыкнул майор и облизнул
тарелку, - еще десять минут езды - и Бологое.
     - Нет, правда, где это? - поинтересовалась Юля.
      - Новый район, только-только застраиваться начинает, -
пояснил Володя.
     - А метро там есть? - спросила Юля.
     - Обещают.
     - Когда?
     - В 2025-м году.
     - Ты шутишь!
     - Ни минуты, - ухмыльнулся Костин.
     - Квартира хорошая? - влезла я.
      - Просто отличная. Две комнаты - двадцать и семнадцать
метров,  кухня  пятнадцать, шестой этаж, дом кирпичный,  вот
только  вставать придется в шесть утра, потому что до работы
почти два с половиной часа добираться.
     - Плохо, - приуныла я.
     - Зато сам себе хозяин, - вздохнул Володя.
      -  Знаешь, есть идея, - оживилась Юля, - наша  соседка
Нинуля...
     - Что? - удивилась я.
      -  Она живет с сыном-школьником в одной комнате. Вчера
жаловалась, как тяжело. Парень иногда приводит друзей, оно и
понятно,   но   Нинке   приходится  на  пятиметровой   кухне
отсиживаться.   Сейчас  побегу  к  ней,   вдруг   согласится
поменяться, такая квартира отличная...
      Воодушевленная Юля схватила костыли и  погромыхала  на
лестницу.
      -  Ну,  Лампудель,  -  сыто улыбнулся  Костин,  -  как
делишки, вновь в частного агента играешь или успокоилась?
      Но  не  успела  я достойно ответить на выпад,  как  из
прихожей раздался звонок. Очевидно, Нины не оказалось  дома.
Но  в  открытой двери замаячило сразу несколько фигур -  две
большие и две поменьше.
     - Катюша, - раздался высокий, нервный голос, - рада?
      -  Простите, - отступила я в глубь коридора, - Катя на
работе.
      -  Надо  же! - воскликнул высокий, полный темноволосый
мужчина. - Ну ничего, дайте-ка я вещи втащу.
      Я  отошла  подальше. Сначала в прихожей оказалось  два
чемодана,  потом  зеленая сумка с надписью "Адидас",  следом
несколько  кульков... За хабаром двигались хозяева:  молодая
шатенка с круглым лицом и две совершенно одинаковые девочки,
похожие, словно крупинки гречневой каши.
     - Кто вы? - удивилась я.
      -  Старые друзья Катюши, - улыбнулся мужик и  протянул
жесткую  ладонь. - Будем знакомы - Иван, это моя  супруга  -
Kюся, ну а рядом дочурки - Аня и Таня.
      - Здрассти, - хором сказали двойняшки и разом сдернули
полосатые вязаные шапочки.
      -  Катюша нас приглашала, - зачастила Люся, -  сколько
раз  говорила  -  приезжайте, когда сможете,  вот  собрались
наконец детям Москву показать.
     - А вы, простите, откуда? - поинтересовалась я.
      -  Из  Кемерово,  - засияли улыбкой  гости,  -  небось
слыхали?
     Я безнадежно кивнула и пробормотала:
      -  Конечно,  очень рады вас видеть. Мужчина  подхватил
чемоданы,  жена пакеты. Я из вежливости приподняла  сумку  и
тут  же уронила ее. Зеленые бока заходили, как живые, словно
поклажа раздраженно д