е любой еды.
И  только когда дочь стала стремительно раздаваться в боках,
директриса прозрела:
     - Ты беременна! От кого?
      Майечка подняла на мать абсолютно счастливые  глаза  и
ответила:
      -  Давай считать, будто ветром надуло! В 1969  году  к
матерям-одиночкам  относились иначе, чем  сейчас.  В  глазах
общественности они прочно были шлюхами. В Европе  и  Америке
зарождалась сексуальная революция, молодежь уже  не  считала
нужным  вступать в брак, а женщины рожали детей "для  себя".
Но   СССР   находился   в  изоляции,   и   там   сохранились
патриархальные  взгляды. Даже в Москве косо  поглядывали  на
даму,  имевшую в паспорте при отсутствии штампа загса запись
о  ребенке.  Что уж говорить о Мартынове! Но  Коломийцеву  в
городе любили, а Майечке многие были благодарны за бессонные
ночи, которые она провела у их кровати.
      Родился  мальчик, хорошенький, здоровый,  губастенький
Витюша.
      Анна  Ивановна  вмиг полюбила внука  и  умилялась  его
первым шагам и робким попыткам разговаривать.
     Счастье, как и беда, никогда не приходит одно. В начале
семидесятых  в  больницу попал один мужчина,  Федор  Крелин.
Через год сыграли свадьбу, и в 1973-м родилась девочка Тоня.
Анна  Ивановна  ликовала. Жизнь дочери налаживалась,  семья,
дети... Зять оказался хорошим, порядочным мужиком. Детей  на
своих и чужих не делил и хотел усыновить Витю.
      -  Пусть  Витюша  будет  Славиным,  как  я,  и  носить
отчество, как у меня, - коротко, но твердо заявила Майя.
      Федор  удивился,  но настаивать не  стал,  Славин  так
Славин.  Крелин никогда не интересовался, от  кого  мальчик,
считал,  если жена захочет, сама расскажет. Но Майя  хранила
упорное  молчание.  Правда,  один  раз  Федя  не  утерпел  и
попробовал прояснить ситуацию, но всегда тихая, мягкая, даже
какая-то бесхребетная жена так на него глянула, что у мужика
больше не возникало желания заговаривать на щекотливую тему.
Кстати,  Анна Ивановна также старательно не задавала никаких
вопросов.
      Витя  рос  и  наконец  пошел в  школу,  естественно  к
бабушке.  Попал  он  в  класс к пожилой,  но  очень  хорошей
учительнице  Оксане  Михайловне.  Хлопот  первоклассник   не
доставлял. Был тихий, как мать, послушный, много не бегал на
переменках.  Но  голова ему явно досталась не  от  троечницы
Майи.  Оксана  Михайловна не успевала довести объяснение  до
конца,  как  Витюша протягивал готовую работу. Другим  детям
приходилось  растолковывать материал по восемь, десять  раз,
Виктор  схватывал  все на лету, и Оксана  Михайловна  только
вздыхала:
      - Может, перевести его сразу во второй класс? В первом
`%!%-*c явно делать нечего!
      В конце учебного года сделали традиционную фотографию.
Девочки  в белых фартучках сидели в первом ряду. Мальчики  в
синеньких   костюмчиках  стояли  сзади.  Оксана   Михайловна
посередине, в нарядном платье, с букетом цветов.
       Анна   Ивановна   как   раз  проверяла   билеты   для
восьмиклассников, когда Оксана Михайловна вошла в кабинет  и
положила на стол директора снимок.
     - Вот, вам как бабушке.
       -   Спасибо,   Оксаночка  Михайловна,  -   улыбнулась
Коломийцева, - какое отличное фото, Витенька отлично вышел.
       -   Замечательный   мальчик,  -  согласилась   Оксана
Михайловна, - весь в отца, такой же умный и начитанный!
       -   Что   ты  имеешь  в  виду?  -  медленно  спросила
Коломийцева, снимая очки. - На что ты намекаешь?
      Оксана Михайловна усмехнулась, тоже отставив в сторону
церемонную вежливость:
      -  Ну  не  делай ты вид, что не знаешь! Анна  Ивановна
непонимающе уставилась на нее. Та ахнула:
      -  Неужели  ты  и  впрямь не догадалась?  Где  у  тебя
школьные фото 1947 года?
     Коломийцева вытащила из шкафа тяжелый альбом:
     - Вот.
      -  Смотри,  - велела Оксана Михайловна, -  я  тогда  в
первый  раз  детей набрала и ужасно нервничала. Ага,  первый
"А", это твоя Майя, а здесь кто?
      Директриса  проследила за пальцем Оксаны и  увидела...
Витю,  только не в синей форме современного школьника,  а  в
серой тужурочке с золотыми пуговицами и фуражке с кокардой.
     - Теперь наконец поняла? - спросила учительница. - Я-то
сразу вспомнила, они на одно лицо.
      -  Это  кто  такой?  -  растерянно  пробормотала  Анна
Ивановна.
      -  Ну ты даешь! - воскликнула Оксана Михайловна. -  Ну
кто у нас самый умный был? Слава Рожков!
     Коломийцева чуть не упала замертво.
     - Не неси чушь!
     Оксана Михайловна рассмеялась:
     - Да ты глянь внимательно! Одно лицо! Придя домой, Анна
Ивановна  не  утерпела, зазвала Майю  к  себе  в  спальню  и
сказала:
     - Значит, ты в Москве нашла Славу! Дочь вспыхнула огнем
и открыла было рот, но мать опередила ее:
     - Не надо лгать, я все знаю! Майя кивнула:
     - Нашла.
      -  Мне  кажется,  - сурово заявила директриса,  -  что
Вячеслав может признать ребенка и платить на него алименты.
      - Нет, мамочка, - прошептала Майя, - не надо, Витенька
мой, Слава ничего не знает.
      -  Как  это? - усмехнулась Анна Ивановна.  -  Он  тебе
ребенка под наркозом сделал?
      -  Ну почти, - ответила Майя, - он был сильно пьян, мы
ходили  в ресторан, а потом поехали к нему на квартиру.  Его
жена была на даче...
     - Так он еще и женат, - всплеснула руками директриса, -
ну не негодяй ли!
      -  Не  надо,  мамуля, я сама захотела, -  пробормотала
Майя.  -  Слава  порядочный человек, но он, по-моему,  и  не
понял,  что  произошло, совсем плохой был. А  рано  утром  я
убежала, пока он спал!
      - Между прочим, - не успокаивалась Анна Ивановна, - он
великолепно  знает  наш адрес и ни разу за  столько  лет  не
написал.  Ну  а  ты-то хороша, медик! Рожать  ребенка  после
алкогольного зачатия! Это же черт-те что получиться могло!
     - Но ведь все хорошо!
      Анна  Ивановна не нашлась, что ответить.  Время  летит
быстро,  не успела Коломийцева опомниться, как внук пошел  в
выпускной класс.
     Учился он блестяще, и все понимали, что Славин - первый
кандидат   на  золотую  медаль.  Анна  Ивановна   не   могла
нарадоваться  на  мальчика.  Ему  достались  от   отца   ум,
трудолюбие,  усидчивость,  а от  матери  -  нерешительность,
мягкость  и  обостренное чувство справедливости. Витя  легко
попадал под чужое влияние и был скорее ведомым, чем ведущим.
Но  именно таким в глазах людей и выглядит настоящий ученый:
умный,  эрудированный, но слегка чудаковатый, растерянный...
Виктору прочили блестящую научную карьеру.
      -  Ну  Славин, естественно, поступит в МГУ, - говорили
учителя.
      Впрочем,  его сестра Тоня, хоть и имела другого  Отца,
тоже великолепно успевала по всем предметам.
     Анну Ивановну местное начальство постоянно нахваливало,
приговаривая в конце каждого совещания:
     - Вот у Коломийцевой и в школе порядок, и дочь отличный
специалист,  и  внуки лучшие ученики. Да,  хороший  педагог,
сразу видно.
        Но    накануне    выпускных   экзаменов    случилось
непредвиденное.  31  мая Витя отметил  восемнадцатилетие,  в
детстве  он  часто  болел,  к  мальчику  липла  всевозможная
инфекция,  и Анна Ивановна посоветовала отдать его  в  школу
восьмилетним.
     Погуляв с приятелями, Виктор отправился провожать домой
хорошенькую  Сонечку Звягинцеву и не пришел  ночевать.  Анна
Ивановна  вся  извелась. У Звягинцевых никто не  подходил  к
телефону.  Бабушка совсем уже решила было бежать  на  другой
конец города, но зять остановил тещу:
      -  Тетя  Аня, не надо, небось у Сони родители на  дачу
уехали,  дело  молодое,  пусть  их,  вернется  утром,  тогда
отругаем паршивца.
     - Но почему он не звонит? - тревожилась бабка.
      -  Боится, что велим немедленно домой идти, - хохотнул
Федор,  -  а может, забыл про все! Ну кто в такой  момент  о
родителях беспокоится!
     Анна Ивановна попыталась лечь, но сон не шел. Так она и
провела всю ночь, поджидая звонка.
     Утром телефон ожил, только в трубке звучал не виноватый
голос внука, а официально-холодный милицейский тон:
      -  Квартира Славиных? Позовите Майю Сергеевну. Майечка
b.+l*. кивала головой, потом села на диван и пробормотала:
     - Жуткое недоразумение, наверное, спутали.
      -  Что  случилось? - тихо спросила Анна  Ивановна.  Ее
сердце  тревожно  сжалось. Каким-то  звериным  чутьем  бабка
поняла - с внуком беда.
     - Говорят, Витя арестован, он убил ночью человека.
     Коломийцева мгновенно схватила сумку:
     - Бежим в отделение.
     Мартынов - провинциальный городок. И хоть он растянулся
на несколько километров вдоль быстрой реки Лопатинки, жители
великолепно  знали  друг  друга. Тем  более  Анну  Ивановну,
которая выучила сотни детей. Следователем, который вел  дело
Виктора   Славина,   оказался   Иннокентий   Комов,   бывший
подопечный Коломийцевой. Увидав перевернутое лицо директора,
недавний троечник тяжело вздохнул и развел руками:
      -  Ерунда  получается,  Анна Ивановна,  только  ничего
поделать  не  могу,  даже под подписку  выпустить,  прокурор
против.
      -  Объясни,  бога  ради, что случилось,  -  прошептала
женщина.
      Вчера вечером Витя довел Сонечку Звягинцеву до дома, и
они  немного  посидели  на  скамейке.  Потом  Соня  вошла  в
подъезд,   часы  показывали  полночь.  Если  бы  Виктор   не
задержался на детской площадке, поджидая, пока в  окне  Сони
вспыхнет  свет, если бы он сразу быстрым шагом ушел прочь...
Но  мальчик  терпеливо ждал у входа, а квартире  Звягинцевых
продолжала   царить  темнота.  Внезапно  Витя  насторожился.
Сонечкины  родители  люди  служивые,  ложились  спать  рано,
девочка,  возвращаясь  после свиданий,  всегда  заходила  на
кухню,  включала  свет  и  махала провожатому  из  окна.  Но
сегодня ничего не происходило.
      Минут через пять встревоженный парень пошел в подъезд.
На  полу  у  почтовых  ящиков он увидел сумочку  Сони,  одну
туфельку,  вторая  валялась у входа в подвал.  Вне  себя  от
ужаса   юноша   ринулся   по  ступенькам   вниз   и   увидел
распростертую на полу Соню и полуобнаженную мужскую  фигуру.
Руки   действовали  быстрее  ума.  Виктор  схватил  какую-то
железку  и со всего размаха опустил ее насильнику на голову.
Мужчина издал страшный, клокочущий звук и упал на бок.  Витя
подхватил Соню на руки и поволок в квартиру.
       Разбуженные   Звягинцевы  чуть  не   умерли,   увидав
окровавленную  дочь. Но Виктор, опустив бесчувственную  Соню
на диван, пояснил:
      -  С ней все в порядке, я убил человека. Мама Сони, до
тех   пор  приветливо  принимавшая  Славина  у  себя   дома,
отшатнулась.  Отец  вызвал милицию. До  приезда  оперативной
группы  он  держал  юношу в комнате,  но  Витя  и  не  думал
убегать.  Его  доставили  в  отделение,  заперли  в  камере,
отложив   разбирательство  до  завтра.   Утром   следователь
допросил  Славина  и тут же вызвал Соню. Девочка  явилась  в
сопровождении   мамы,  Раисы  Ивановна.   На   все   вопросы
Иннокентия отвечала мать, дочь лишь кивала, изредка  говоря:
"Да,  да, да". В их рассказе дело выглядело по-другому. Соню
никто  не  насиловал,  она спокойно поднялась  домой  и  уже
+%&  +   в кровати, когда в их квартиру с вестью об убийстве
ворвался Славин.
      Следователь  крякнул, хитрость  Звягинцевых  была  ему
ясна. В маленьком Мартынове изнасилованной девочке ни за что
не  выйти  замуж. Да спустя тридцать лет после  происшествия
злопамятные сплетники будут повторять:
     - А, это та самая Софья, которую отымели в подъезде.
      Придется  либо  отправлять девушку к  родственникам  в
Новосибирск, либо уезжать всем вместе...
      Сложность состояла еще и в том, что приехавшая бригада
нашла  труп в приличном виде. Кроме расколотого почти надвое
черепа   и   кое-каких  царапин,  ничего   не   говорило   о
происшедшем. Брюки на мужчине, впрочем, как и нижнее  белье,
были  надеты.  Кто-то  постарался  до  приезда  специалистов
исключить даже мысль об изнасиловании.
     Иннокентий только тяжело вздыхал. Неизвестный, решивший
запутать  следы, не только одел труп, но и, воспользовавшись
тем,  что дело происходило в подвале, сорвал вентиль горячей
воды.  Оперативная бригада пробиралась к месту  происшествия
чуть  ли  не  по  колено в кипятке. Если на половых  органах
насильника  и  оставались  следы, то  их  напрочь  уничтожил
поток.  Впрочем,  можно было отправить  Соню  к  гинекологу,
взять у нее из-под ногтей частички кожи насильника, но Раиса
Ивановна категорически воспротивилась всем этим процедурам.
      -  С  какой  стати моя дочь, невинная девушка,  станет
отправляться  на всякие осмотры? - кричала  женщина.  -  Еще
чего!  Ишь придумали. Решили убийцу ценой Сонечкиной честной
репутации спасти?
       Виктор   оторопел,   узнав,  какие   показания   дали
Звягинцевы.
       -  Ну  почему?  Почему?  -  без  конца  спрашивал  он
Иннокентия.
     Следователю было жаль парня.
     - Почему, почему, по кочану, - рассердился он, - меньше
надо  железными  палками размахивать! Делать-то  нам  теперь
чего?  Ишь,  сволочи,  боятся, что  слух  про  изнасилование
пойдет!
      -  Понятно,  -  пробормотал Витя и  замолчал.  Как  ни
старался Иннокентий разговорить подследственного, ничего  не
получалось. Славин только буркнул:
     - Я лгал, убил его один. Сони там не было.
      -  Эй,  парень, - предостерег следователь, - не глупи,
времена   рыцарей  кончились,  будешь  потом   полжизни   за
альтруизм расплачиваться!
     Но Славин бубнил:
     - Занесите это в протокол.
     - Да зачем тебе его убивать! - взвился Иннокентий.
      -  Часы хотел снять, - ляпнул Славин и замолк.  Был  в
этом   деле   еще   один  момент.  Убитым  оказался   вполне
добропорядочный мужчина, отец семейства, живший в соседней с
Соней  квартире.  Его  жена, вне  себя  от  горя,  рыдала  в
кабинете у следователя, приговаривая:
      -  Мой  муж  никогда  не  кинется  на  женщину!  Да  и
характеристики с места работы убитого были великолепные.
      Тогда  Иннокентий, дождавшись момента,  когда  старших
Звягинцевых не было дома, приехал к Соне и в упор спросил:
      -  Слушай, он ведь не насиловал тебя. Ты жила  с  ним,
встречались  небось в этом подвале. Просто в  тот  вечер  он
ждал тебя...
       Сонечка  вспыхнула,  закусила  пухленькую  губку,   и
следователь понял, что угадал.
      - Тебе было некуда деваться, - дожимал он девчонку,  -
когда  Виктор  ворвался  в  подвал,  пришлось  прикидываться
жертвой,  чтобы  никто  ничего не  узнал,  ни  родители,  ни
супруга твоего полюбовничка.
      - Ну и чушь вы придумали, - пришла в себя девушка, - и
вообще,  я  несовершеннолетняя, вы не имеете  права  меня  в
отсутствие взрослых допрашивать!
     Иннокентий пошел к двери, на пороге обернулся:
     - Славина посадят! Сонечка опять покраснела:
     - Кто его звал в подвал! Зачем он пришел? Наломал дров,
пусть расплачивается!
      Дело  дошло до суда. Когда Майечка услышала  приговор,
она  даже  не зарыдала - десять лет в колонии. Бедному  Вите
опять не повезло. Преступление он совершил на следующий день
после   того,   как   ему   исполнилось   восемнадцать.    К
несовершеннолетним  нарушителями закон, как  правило,  более
лоялен.
      Славин  отправился  в Коми. Сначала  оттуда  пару  раз
пришли письма со странным обратным адресом - учреждение  ИТК
1149/8.  Потом  переписка прервалась.  Очередная  посылка  с
сушками  и сгущенкой вернулась назад. "Осужденный Славин  В.
С.  1969  года  рождения  переведен в другое  исправительно-
трудовое учреждение". Анна Ивановна начала посылать  запросы
в  Москву.  Наконец  пришел ответ на  официальном  бланке  с
печатью:   "Осужденный  Славин  В.  С.  1969  года  рождения
переведен  по  его  просьбе в другое  исправительно-трудовое
учреждение:  ИТК 1150/9". Анна Ивановна стала писать  письма
туда,  но  Витя не отвечал, зато пришел конверт, заполненный
чужой рукой:
       "Уважаемая   Анна  Ивановна,  пишет  вам  воспитатель
третьего  отряда Романцев. Ваш внук, Славин В. С.,  1969  г,
р.,  чувствует  себя хорошо, работает на производстве,  а  в
свободное  время  повышает свой культурный  уровень  чтением
книг.  Славин  В. С., 1969 г, р., не хочет получать  от  вас
посылки,  письма  и  бандероли. Он официально  отказался  от
свиданий".
       Витюша   сделал  все,  чтобы  не  обременять   семью.
Содержание  заключенного,  как  правило,  тяжелым   бременем
ложится   на   бюджет  семьи.  Продукты,   сигареты,   вещи,
лекарства, деньги на дорогу... Виктор считал, что он  и  так
уже наказал своих, как мог...
      Пролетели годы. Как-то незаметно угасла от рака  Майя.
Анне  Ивановне казалось, что дочь съела тоска. Федор женился
снова,  Тоня  осталась  с бабкой. Внучка  была  единственной
отрадой, светом в окошке...

                          Глава 22

      Коломийцева  замолчала. Потом  горестно  вздохнула.  Я
потрясение смотрела на нее, потом осторожно спросила:
     - У вас нет фотографии Виктора?
      -  Из  последних  только эта, -  ответила  директриса,
вынимая из альбома снимок, - делали на выпускной вечер.
     Я спрятала фотографию в сумочку.
     - Он любил сестру?
     - Очень.
      -  Вы  сообщили ему про смерть девочки? Анна  Ивановна
вздохнула:
      - Я писала ему много лет каждую неделю одно письмо. Но
ответа  не было. А я все писала, думала, может, он  все-таки
поймет,  что я с радостью стану его поддерживать  в  трудную
минуту.  Но  у  Вити  оказались  свои  принципы.  Его   срок
окончился 1 июня 1997 года, но куда он делся, я не знаю,  во
всяком  случае,  в  Мартынов внук не возвращался,  предпочел
исчезнуть.
     Она внезапно тихо заплакала.
       -   Если  увидите  его,  пожалуйста,  скажите,  пусть
вернется.   Жизнь  так  переменилась,  теперь   родственник,
отсидевший срок, не является позором... Пусть он приедет,  я
живу   одна,   никому  не  нужная,  кроме   своего   кота...
Пожалуйста, объясните ему...
     - Хорошо, - растерянно пробормотала я, - попробую!
      В  Москву  я  вернулась ранним утром. Все четыре  часа
полета,  пока остальные пассажиры тихо спали, закутавшись  в
пледы, я так и сяк вертела в голове разнообразные мысли. Вот
оно  что!  Виктор Славин! А на часах, которые  нашел  бедный
Павлик, стояла гравировка - В. С. Значит, их потерял Виктор,
значит,  это  он,  а не Николай был с Ликой  на  пригорке  у
Солнечной,  следовательно, это он, а не старший сын  Славина
выкупил часики у Павлуши.
     Самолет провалился в воздушную яму, желудок подскочил к
горлу, я вцепилась в ручки кресла. К сожалению, в этом  деле
много  непонятного. Почему Виктор убил Славина  и,  главное,
как он проник в кабинет?
      Хотя  почему,  понятно - решил  отомстить  за  любимую
сестру. Интересно, он знал, что Вячеслав Сергеевич его отец?
А  зачем тогда Лика покончила с собой? Ага, она и не  думала
прыгать  с  пригорка, он ее столкнул под поезд. Ну  и  каким
образом   Анжелика   тогда   наговорила   на   автоответчике
признание? Все домашние безоговорочно подтвердили -  это  ее
голос.
       От  напряжения  я  принялась  грызть  ручку,  которой
пыталась записать приходившие в голову мысли. Что-то тут  не
так! Ясно одно - следует отыскать этого Виктора. Правда,  из
рассказов Анны Ивановны у меня создался образ милого, тихого
мальчика,   любящего  семью  и  способного   на   жертвенные
поступки. Но десять лет зоны способны даже из ангела сделать
монстра.
     Домой я ввалилась около часу дня, и первое, на что упал
мой  взор,  были две иномарки - "Мерседес" и  "БМВ".  Честно
говоря,  мне  захотелось  развернуться  и  убежать,  но  тут
Jирюшка высунулся в окно и заорал:
     - Лампуша!
      Пришлось  идти  в  дом. Интересно, Гарик  и  Веня,  не
переваривающие друг друга, уже передрались? Но мужики  самым
мирным  образом чертили что-то на бумаге. Между ними  сидела
взъерошенная Ребекка.
     - Нет, - говорила она с жаром, - гостиная должна быть с
камином, прикинь, как з