Гарик.  За
ним тащили огромные сумки Роман и Леонид.
     - Здравствуй, Лампа, - крикнул Игорь Серафимович, - кто
это  такой  умный,  что бросил свою грязную  тачку  прямо  у
входа!
      Веня побагровел. Гарик влетел на террасу и по-хозяйски
приказал:
      -  Давай  разбирай,  тут кой-чего  детям  и  животным.
Кисонька  моя золотая, Пингвочка, иди сюда, на, на, девочка,
кушай, вырезка свежая.
     Я постаралась проявить светское воспитание:
      -  Знакомьтесь, пожалуйста, Вениамин Михайлович, а это
Игорь Серафимович.
      -  Очень  приятно,  - одновременно  произнесли  мужики
сквозь  зубы  и  посмотрели друг на друга взглядом  голодных
крокодилов.
       -  Вот  что,  Кирюшка,  -  отмер  Гарик,  -  на  стол
накрывайте, Лизавета, режь хлеб, ты. Костя, мажь  бутерброды
с  икрой  и  угощай  всех, да про Вениамина  Михайловича  не
забудьте, он небось такую икорку не пробовал!
     Веня побагровел и на секунду замер, переваривал хамство
Гарика.
     - А почему икра не черная, а серая? - спросила Лиза.
      - Это белужья, самый дорогой сорт, - пояснил Гарик,  -
настоящий гурман ест только ее, другая - бросовый товар.
      -  Ну-ка,  Кирюшка, - фальшиво-бодро ответил  Веня,  -
посмотри-ка, тортики, что я привез, отморозились? Мы  сейчас
по  сладкому  ударим. У меня, к сожалению, на  белужью  икру
аллергия. В детстве маменька перекормила, я очень слабенький
был.
     Кирюша метнулся в кухню и приволок две огромные коробки
с замороженной выпечкой, произведенной во Франции. Я никогда
еще   не   пробовала  такое  лакомство.  Стоят  произведения
кондитерского  искусства бешеных денег, у  меня  просто  нет
такой  свободной  суммы, чтобы отдать ее не  задумываясь  за
бисквит со взбитыми сливками. Впрочем, даже если бы средства
и нашлись, то скорей всего меня бы задушила жаба!
      -  Тортики  класс, - завопил Костя, - один  раз  я  ел
такой, чуть не умер от наслаждения!
      -  Сладкое  -  вредная вещь, - отрезал Гарик  и  начал
метать на стол деликатесы: балык, семгу, копченую вырезку  и
кур-гриль.
      - Вот что, Лампа, - вмешался Веня, - ты много соленого
на   ночь  не  ешь,  морда  опухнет,  а  завтра  придет  мой
корреспондент снимать по новой, на природе, в зелени.
      -  Какой  такой корреспондент? - притормозил Гарик.  -
Зачем  снимать?  Почему  есть нельзя?  Собирайтесь  живо,  в
ресторан пойдем, в "Золотой дракон"!
     - Bay! - взвизгнула Лиза. - Там палочки дают?
      -  Никаких  ресторанов, - взвился Веня, - для  актрисы
режим главное!
     - Так она давно не играет!
      - Евлампия начинает на днях сниматься в сериале. Гарик
побагровел:
      -  Что?  Она? В сериале? Нашел шлюху! Ты, вообще,  кто
такой?
       -   Господин   Селезнев,  антрепренер,  -   церемонно
поклонился Веня, - между прочим, мои актеры заняты  во  всех
пиковых  постановках. Если за дело берусь  я,  то  делаю  из
человека звезду мирового класса, вот.
      -  Все актрисы - бляди, - преспокойно заявил Гарик,  -
раз  у  тебя  прошмандовок  навалом,  незачем  к  порядочным
женщинам привязываться. Лампа сниматься не будет, если денег
на жизнь нет, я ей так дам! Эй, Роман, вынимай "капусту".
      Парень достал их кармана толстую пачку зеленых  купюр,
перетянутую розовой резинкой.
     - Бери, Лампа, - велел Гарик, - а этого антрепренеришку
гони в шею, нам такие в доме не нужны!
      -  Чего  это  ты тут распоряжаешься, -  завелся  Веня,
становясь  похожим на гнилой баклажан, - ты Евлампию  купил,
да? Между прочим, мы сейчас контракт подпишем, вот...
      И  он  швырнул на стол несколько листков,  скрепленных
веселенькой  зеленой скрепочкой, и толстую, похоже  золотую,
ручку.
     - Имей в виду, - прошипел Гарик, - что я решил жениться
на Евлампии, и моя супруга кривляться перед тобой не станет!
Если надо будет, сам фильм сниму!
     - А ну, заткнитесь оба, - рявкнула я, - и пошли вон!
     Мужики уставились на меня.
      -  Дорогая,  - вкрадчиво пробубнил Гарик,  -  ты  хоть
знаешь, кто я такой?
     - И знать не хочу!
      -  Видишь  ли,  я  -  владелец Нефтепрома,  крупнейшей
нефтяной  трубы, холостякую в одиночестве.  Бабы  ко  мне  в
очередь  становятся, просто пачками падают,  что  только  не
делают, лишь бы под венец затащить, а повезло тебе,  я  тебя
выбрал.
      Вообще,  я человек спокойный и очень редко  выхожу  из
себя, но сейчас в голове у меня начали быстро-быстро стучать
молоточки, а уши - гореть огнем.
      -  Видишь  ли,  мне  всегда казалось,  что  решение  о
бракосочетании  принимают  оба участника  данной  процедуры.
Извини,  но  пока  у меня нет никакого желания  связывать  с
тобой свою жизнь.
      -  Как  это,  -  опешил Гарик, - ты не поняла,  журнал
"Глоб"  включил  меня в сотню самых богатых  людей  мира.  В
России,  да  и  на  всем  земном шаре  мало  людей  с  таким
состоянием.
      - У султана Брунея скважин побольше, он покруче будет.
Но  даже если сей султан предложит мне возглавить его гарем,
я откажусь.
     - Да почему?
      -  Ты  мне не нравишься как мужчина, - отрезала  я,  -
замуж я вообще не хочу.
     - Правильно, - взвизгнул Веня, - подписывай контракт!
     - И ты убирайся, - велела я.
     - Но... - хором сказали мужики.
     - Никаких "но"!
     - Имей в виду, - налился синевой Веня, - мне отказывать
нельзя.
      -  Мне  тоже, - протянул Гарик, - не хочешь, заставлю.
Впрочем,  я  не хам, вы, бабы, любите подарки.  Небось  цену
себе набиваешь, презент ждешь. Ну гляди, меня в жадности еще
никогда не упрекали. Рома, давай!
     Охранник вынул из кармана красную бархатную коробочку и
протянул мне. Моя рука машинально открыла крышечку. На ярком
ворсистом  материале огнем горело толстое золотое  кольцо  с
огромным прозрачным камнем.
     - Ух ты, - присвистнула Лиза, - какой брильянтище!
     - Давай надевай и кончай кривляться, - улыбнулся Гарик,
-  будь  умницей  -  и в уши висюльки получишь,  точь-в-точь
такие. Да не одна баба перед такими цацками не устоит!
      У  Сережки,  старшего брата Кирюшки, очень спокойного,
выдержанного   и   тактичного  молодого   человека,   иногда
случаются  дикие  припадки ярости. Один раз младшенький  так
довел  братца,  что  тот с побелевшим  лицом,  сжав  кулаки,
кинулся  за  ним. Кирюшка перепугался и заперся  в  туалете.
Сережка  со  всего  размаху треснул по  двери  и  пробил  ее
насквозь.  Пришлось  нам  менять дверь,  и  я  стала  ругать
Сережу:
     - Ну разве можно так махать руками!
      -  Понимаешь,  Лампа, - оправдывался парень,  -  ну  я
совершенно порой не руковожу собой. В глазах туман,  в  ушах
'".-.  Убью и не замечу. Потом, естественно, пожалею,  но  в
момент ярости - убью.
      Я  только  качала головой. Нельзя распускать  себя  до
такой степени!
      Но  сегодня  первый раз в жизни я  поняла  Сережку.  В
голову словно налили кипяток, сердце застучало так, будто  я
без   остановки   взлетела  на  Эльбрус,  ноги   мелко-мелко
задрожали, перед глазами зароились мушки.
      Трясущимися  пальцами я вынула  из  коробочки  кольцо,
потом  засунула  его поглубже в один из роскошных  тортов  и
метнула бисквит в Гарика.
     Вообще, я обладаю на редкость кривым глазомером, и если
придется  швырять мяч в баскетбольную корзину, то  наверняка
промахнусь,  но  сегодня я попала  точно  в  цель,  прямо  в
противно ухмыляющуюся физиономию Игоря Серафимовича.
      Ошметки  липкого крема сползли на безупречный  костюм.
Веня  зашелся  в  диком хохоте. Но он зря  веселился.  Через
секунду другой тортик угодил ему прямо в грудь.
      - А ну пошли вон, оба! - завопила я так, что Рейчел  с
перепугу стала лаять, а мопсы, осев на задние лапы, завыли.
      Мужики вылетели во двор. Совершенно не владея собой, я
сгребла со стола "дары данайцев" и принялась швырять  ими  в
машины.  Облепленные икрой, семгой, осетриной и  шоколадными
конфетами   "шестисотый"  "Мерседес"  и   "БМВ",   чуть   не
столкнувшись  в воротах, вынеслись на дорогу и заскакали  на
ухабах.
      Я  закрыла  окно  и,  почувствовав  жуткую  усталость,
посмотрела на притихших детей.
      -  Вот  так! Кто к нам с мечом придет, тот от  меча  и
погибнет!
      -  А  мы  чего,  мы  ничего, -  испуганно  пробормотал
Кирюшка, - жаль только тортик, когда еще такой попробуем.
     Лизавета моментально треснула его по затылку:
       -  Молчи,  обжора,  за  сладкое  родину  продашь!  На
следующий  день  я  сидела в электричке,  скоро  мчащейся  к
Ветлуге.  За  окнами  мелькали дома, деревья,  платформы.  В
голове  царил сумбур. Еще пара деньков, и придется  признать
свое  поражение.  Единственная версия,  представлявшая  хоть
какой-то  интерес, выглядела шатко. Бабушка  погибшей  Тони,
Анна  Ивановна  Коломийцева,  решила  отомстить  Славину  за
смерть внучки и наняла убийцу.
      При  более  детальном изучении версия  не  выдерживала
никакой  критики. Ну зачем, спрашивается, было  столько  лет
ждать?  "Она не слишком обеспечена, - цеплялась я  изо  всех
сил  за  версию, - небось на киллера копила". Все  остальные
ростки сомнения я просто растоптала каблуками. Мэрия Ветлуги
располагалась в отремонтированном здании. Похоже,  в  городе
неплохо идут дела. Вокзал тоже сверкал новыми стенами, а  на
площади бойко торговали ларьки.
     - Где у вас тут роно? - спросил я у дежурной.
     - Это что такое? - не поняла тетка.
     - Ну кто занимается школами?
      -  А,  идите  на  третий этаж к  Розе  Ибрагимовне.  Я
послушно пошла по лестнице вверх.
      -  Вы  ко  мне? - спросила женщина с простым, открытым
лицом. - Проходите, слушаю вас внимательно. В чем проблема?
      Я  вздохнула.  Редко  встретишь  такого  внимательного
человека на государственной службе.
      - Я разыскиваю Анну Ивановну Коломийцеву, она работала
директором школы, не подскажете случайно ее адрес?
      - Простите, - вежливо осведомилась Роза Ибрагимовна, -
зачем вам эти сведения?
      -  У  нее  когда-то  учился Вячеслав  Славин.  Мальчик
получил  золотую  медаль, поступил в МГУ,  сделал  блестящую
научную карьеру. Но, к сожалению, Вячеслав Сергеевич недавно
скончался, он завещал Анне Ивановне довольно большую  сумму,
но не указал ее точный адрес. Только сообщил - Анна Ивановна
Коломийцева, директор школы в Ветлуге.
     Роза Ибрагимовна внимательно посмотрела на меня:
     - Вы ничего не путаете?
      -  Нет,  а  почему вы спрашиваете? Роза Ибрагимовна  с
лязгом  открыла  допотопный сейф и  вытащила  ящик,  забитый
карточками.
     - Понимаете, в Ветлуге двенадцать школ, но директора по
фамилии Коломийцева не было здесь никогда.
     - Не может быть!
      - У нас люди работают на одном месте десятилетиями,  -
пояснила  Роза  Ибрагимовна, - текучки практически  нет,  мы
всех  ветеранов знаем и поддерживаем, ну деньги  выписываем,
продукты выдаем. Поверьте, Коломийцевой никогда не было.
      -  Вдруг  он  перепутал, - растерянно бормотала  я,  -
может,   Анна   Ивановна   работала   завучем   или   просто
учительницей.
       -  Я  сейчас  посмотрю  по  картотеке,  -  отозвалась
чиновница.
       Минут   десять   она   перебирала   карточки,   потом
разочарованно покачала головой:
      -  Нет  никакой  Коломийцевой даже  среди  уборщиц.  И
Знаете, что еще странно?
     Не ожидая ничего хорошего, я пробормотала:
     - Что?
      -  В  Ветлуге  не так уж много детей, имеющих  золотые
медали,  -  вздохнула Роза Ибрагимовна, - правила  получения
этой  награды  строги  и  не учитывают  специфики  сельского
образа жизни.
     - Ветлуга - довольно большой город.
      -  Но  люди  у  нас ближе к земле, -  улыбнулась  Роза
Ибрагимовна, - кормятся от огородов, и, как только  посевная
начинается, классы пустеют. Ну да не будем спорить о  всякой
ерунде.  К  чему я речь веду. Всех медалистов мы  заносим  в
Почетную книгу. Вот, смотрите!
      Роза Ибрагимовна встала, взяла с полки толстый альбом,
сдула с него пыль и протянула мне.
      Я  стала  перелистывать тяжелые темно-серые  страницы.
Летопись  начиналась  в  1951  году.  Тогда  золотую  медаль
вручили Юшенковой Людмиле. Следом шесть лет никто престижной
награды  не  получал.  Затем,  в  1957  году  сразу  трое  -
Матюшина,  Костренко  и Любавина...  Дальше  можно  было  не
a,.b`%bl.
       Вячеслав  Сергеевич  родился  в  1940  году,  Ребекка
сказала, что он перескочил через класс и получил аттестат  в
16  лет.  Но в 1956 году никто из ветлужан особо отмечен  не
был.
      Я  в  растерянности смотрела на Розу  Ибрагимовну.  Та
развела руками:
     - Простите!
      Назад  я ехала в полном недоумении и, не заходя домой,
кинулась к Ребекке:
     - Вячеслав Сергеевич учился в Ветлуге?
     - Да.
     - И медаль там дали?
     - Конечно.
      -  Директрису,  бабушку той несчастной  девочки  Тони,
звали Анна Ивановна Коломийцева, ты ничего не перепутала?
      - Нет, - ответила Ребекка, - я отлично помню, а почему
тебя это вдруг заинтересовало?
      -  Вы когда-нибудь были на родине отца? Бекки покачала
головой:
      -  Он  очень не любил вспоминать голодное  детство,  а
потом, деревенька, где папа вырос, давно уничтожена. На этом
месте сделали водохранилище, родных у него не осталось...
     Я рухнула в кресло и затрясла головой.
     - Да в чем дело? - недоумевала Бекки.
     - Скажи, вы завещание читали?
     - Чье?
     - Да Славина же.
      -  Конечно, нет пока, - удивилась Ребекка,  -  только,
думаю, там ничего особенного... Папа небось обеспечил  всех:
Нору, Тамару, Свету и нас.
     - Аня ничего не получает? Ребекка помолчала:
      -  Наверное,  нет,  в завещании скорей  всего  указаны
только  дети и законные жены, вернее, только Нора и  Тамара.
Оля и Женя не будут упомянуты, ну да и понятно. Обеих давным-
давно нет в России. Аню отец обеспечил иным образом.
     - Каким?
       -   Он   помог  ей  написать  и  защитить  докторскую
диссертацию и устроил преподавать пятилетний курс "Экономика
России" в один из университетов Калифорнии.
     Бекки глянула на будильник:
     - Примерно через три часа наша Анюта совершит посадку в
США.
     - Как? - изумилась я.
      -  Просто, - объяснила Ребекка, - улетела сегодня рано
утром,  обещала не забывать, звонить и писать. Нюта  девушка
бойкая,  по-английски  лопочет свободно,  языкового  барьера
никакого.  Кстати,  и преподаватель она  неплохой.  Говорят,
студенты ее любят. Надеюсь, найдет за океаном счастье.
     - Сколько же ей лет? Бекки хмыкнула:
     - О, это тайна, покрытая мраком. Никто правды не знает,
по-моему, и папа не в курсе был, я ее знаю десять лет, и она
сначала, в начале 90-х, говорила, что ей тридцать, году этак
в  95-м,  мы достаточно шумно отмечали ее тридцатипятилетие.
Oредставь  теперь  мое  удивление, когда  в  96-м  на  торте
оказались две гигантские цифры из крема - 34. А в 96-м стало
еще  меньше,  всего 33. Очевидно, возраст  Христа  показался
Нюте  самым  привлекательным, потому  что  теперь  она  всем
говорит,  будто ей тридцать три года. До смешного дошло.  Во
время   защиты   диссертации   зачитывается   вслух   анкета
соискателя, ну там родился, женился, учился... Обычно  члены
ученого  совета и гости просто мирно спят, впрочем,  кое-кто
не   просыпается   и  на  самой  защите.  Так   вот,   когда
представляли Анькину работу, то про дату рождения  ни  слова
не  сказали. Прямо цирк! Но, честно говоря, я думаю,  ей  за
сорок, даже сорок пять.
     - А кому, интересно, достанется дом, - пробормотала я.
      -  Дом  перейдет  нам, - горестно вздохнула  Бекки,  -
детям, всем пятерым. Но Светка никогда его не любила,  да  и
Тамара  скорей  всего  не  захочет теперь  часто  приезжать.
Словом,  наконец  сбылись мамины мечты,  она  через  полгода
станет  полноправной хозяйкой в особняке. Других-то законных
наследников,  кроме детей, нас то есть, нет. Все  понятно  и
ясно, даже читать ничего не надо.

                          Глава 19

      Домой я добралась, еле-еле волоча ноги, и мрачно  села
на   веранде.  Собаки,  радостные  оттого,  что  видят  свою
хозяйку, подняли веселую возню, кошки скакали вместе с ними.
Но  мне было не до зверей. Слава богу, что дети затеяли что-
то в гараже и не показывались в доме.
      Бесцельно  передвигая на столе  посуду,  я  все  время
задавала  себе  один  и тот же вопрос.  Ну  зачем  Вячеславу
Сергеевичу Славину, человеку незапятнанному, рассказывать не
правду про Ветлугу? В шестнадцать лет талантливый мальчик из
провинции   поступил  в  МГУ.  У  ребенка,   родившегося   в
малообеспеченной  провинциальной  семье,  не  было  никакого
блата,  никакой волосатой руки, никто не подставлял пареньку
"лесенку",  всего  он достиг благодаря только  трудолюбию  и
упорству.
      Начиная  с  шестнадцати лет, вся жизнь  Славина  легко
просматривается,  она прозрачна, как горная  речка.  Сначала
студент,  потом  аспирант, словом, подающий большие  надежды
ученый.
      И  зачем  бы  такому  человеку вводить  в  заблуждение
близких?  Ну  какой смысл придумывать про  Ветлугу?  Правда,
иногда  особо  тщеславные люди, став богатыми и знаменитыми,
стесняются  своих крестьянских предков и начинают выдумывать
невесть  что!  Да  и  у  нас в консерватории  учился  Максим
Норкин.  Всем  рассказывал, что его родители дипломатические
работники. Папа - посол, мама - послиха, а он, Макс, живет в
общежитии потому, что предки побоялись оставлять его  одного
в  гигантской  квартире. И только на выпускном  концерте  мы
увидели его маменьку, почти бестелесную женщину с огромными,
лопатообразными  ладонями. А какие, по-вашему,  руки  должны
быть  у  бабы,  вскапывающей огород,  доящей  трех  коров  и
таскающей мешки с картошкой. Матушка Макса оказалась простой
*.+e.'-(f%)...
       Я   бы   еще   поняла,  придумай  Вячеслав  Сергеевич
"охотничью"    историю   про   каких-нибудь   необыкновенных
родственников.  Правда, в начале пятидесятых всякие  князья,
графы  и  бароны  были  не  в чести,  но,  в  конце  концов,
существовали    генералы,   капитаны   дальнего    плавания,
писатели...
      Наврал  бы, что его отец - маршал, а матушка -  прима-
балерина какого-нибудь провинциального театра. Ну никто ведь
проверять  не  станет!  ан  нет!  Зачем-то,  кстати,   очень
неохотно,  по словам Бекки, он рассказывал о детских  годах,
студенческие  вспоминал  чаще.  Да  еще  упоминал  об  отце,
простом  солдате,  и  матери  -  малообразованной  тетке  из
крохотного  поселка  Симонове. Почему он  выдавал  небылицу?
Нет, есть только один способ, чтобы узнать правду.
     Я схватила телефон и набрала 09.
     - Четырнадцатая, здравствуйте.
     - Дайте мне телефон МГУ.
     - Какой факультет?
     - Мне нужен архив.
      -  Пишите справочный номер. Следующий час я безуспешно
пыталась соединиться с флагманом образования. Но занято  там
было  постоянно.  Наконец, когда умерла уже  всякая  надежда
соединиться с архивом, раздался весьма недовольный голос:
     - Справочная.
      -  Дайте, пожалуйста, телефон архива. Тетка, очевидно,
начала  рыться  в  справочнике,  потому  что  до  моего  уха
донеслось шуршание. Но, получив нужные семь цифр, я  поняла,
что  праздновать  удачу  рано.  Теперь  кто-то  удавился  на
телефонном шнуре в бумагохранилише. От злости я вспотела. Ну
наберу в последний разок, и все! И тут раздалось бодрое:
     - Архив!
     - Позовите, пожалуйста, заведующую.
     - Слушаю.
      -  Вас  беспокоит  журнал "Лица эпохи",  корреспондент
Евлампия Романова.
      -  Очень  приятно, Валентина Николаевна  Столярова,  -
церемонно представилась дама.
      - Уважаемая Валентина Николаевна, - затараторила я,  -
вы располагаете сведениями о золотых медалистах, поступивших
в МГУ?
      -  Конечно,  срок хранения анкет составляет  семьдесят
пять   лет.   Правда,  первые  десять  годков   дела   лежат
непосредственно на факультетах.
     - Информация о поступивших в 1956 году существует?
      -  Естественно, - оскорбил