настоящее
удовольствие. - Потом, не услыхав ответа, быстро прибавил: - Естественно,
все за счет заведения, мы любим журналистов.

Выгодное, однако, это дело, быть представителем прессы. Народ жаждет славы,
и корреспондентов повсюду примут с распростертыми объятиями. Интересно, как
должна выглядеть журналистка, отправляющаяся брать интервью у хозяйки
ночного заведения?

Поколебавшись около получаса перед раскрытым шкафом, я позвонила Нике
Сафоновой и задала вопрос:

- Слышь, Николетта, просвети меня, темную...

- Какая проблема? - оживилась Ника. - Излагай.

- В чем ты ходишь брать интервью?

- Что? - заржала Ника. - Что?

- Ну в чем принято ходить?

- Ой, не могу, - веселилась подруга, - да у нас времени нет на шмотки:
съемка, съемка, монтаж, съемка... Джинсы нацепил - и вперед! Об одежонке
пусть заботятся те, кто тебе отвечает.

- Ну все же, надо же иногда...

- В костюмерной пиджак возьму, - веселилась Ника, - ну ты простота! Знаешь,
как Миша Осокин "Сегодня" летом ведет?

- Нет.

- Телевизор хоть иногда смотришь? Представляешь, о ком говорю?

- Конечно. Такой невозмутимый мужчина, всегда великолепно одет, в строгом
стиле, рубашка, галстук, пиджак...

- Вот-вот, - хихикала Ника, - сверху все весьма прилично, зато внизу у
него, как правило, джинсы, а если жаркое лето, так шорты с сандалиями. То,
что не попадет в кадр, никого не волнует.

Страшно обрадовавшись, я влезла в любимые брюки со свитером и поехала в
"Романо".

Лика была приветлива до приторности. На вид ей можно дать чуть больше
двадцати пяти, впрочем, наверное, ей и в самом деле еще не стукнуло
тридцать.

- "Круг отдыха"? - радостно спросила она. - Вы у нас никогда не были, да и
такое издание я не встречала в киосках.

- Наш журнал выпускается для супербогатых подписчиков, - быстро нашлась я,
- рассылается по почте, тираж всего три тысячи. Но вы понимаете, какие это
люди. В розницу он не поступает. Обычным читателям, тем, которые
просматривают "Космополитен", "Эль", "Вог" или "Плейбой", не нужна реклама
драгоценностей Картье и фирмы "Роллс-Ройс", собирающей автомобили по
спецзаказу. Узок круг наших подписчиков, но любой из них был бы желанным
гостем в вашем заведении.

Лика рассмеялась.

- Верно. Только вряд ли они к нам пойдут. "Романо" - самый обычный ночной
клуб, и развлечения мы предлагаем стандартные.

- Стриптиз?

Вересова улыбнулась.

- Нет. Иногда, правда, включаем в шоу номера с раздеванием. Впрочем,
кордебалет пляшет топлесс, с перьями на голове, как в "Мулен Руж", очень
красиво выглядит.

Она принялась методично перечислять услуги, которые предоставляет "Романо":

- Ресторан с великолепной кухней, бар, кофейный "уголок". В час ночи
начинается эстрадная программа. Билет стоит сто пятьдесят долларов, в него
входит один бесплатный коктейль и небольшая закуска...

- Но мне по телефону назвали другие цены, - возмутилась я.

Лика кивнула.

- Правильно. У "Романо" есть еще дискотека с буфетом, вот туда можно
попасть за копейки, только вашим читателям вряд ли захочется толкаться
среди толпы потных подростков. У нас публика четко делится на две группы.
Солидные клиенты смотрят шоу, а молодежь отплясывает на площадке. Эти
потоки не смешиваются, входы и залы разные...

Лика еще долго рассказывала об удовольствии, которое можно получить, если
заглянуть в "Романо". Я с умным видом чиркала ручкой в блокнотике,
купленном у метро за двадцать рублей.

Наконец Вересова остановилась и предложила:

- Давайте поужинаем, пока основной поток не пошел. Заодно и узнаете
качество кухни. Настоятельно советую медальоны из семги или волованы с
крабами. Мясные блюда тоже хороши, но рыбные удаются нашему Алексею лучше.

- Спасибо, но есть не хочется.

- Ладно, - покладисто согласилась хозяйка, - тогда кофе с пирожными, а
медальоны и волованы велю вам упаковать с собой.

Мне стало неудобно. Она что, считает корреспондентку элитарного журнала
нищей?

- Спасибо, - резко ответила я, - от кофе не откажусь, но никаких харчей не
надо.

Лика мило улыбнулась, подняла трубку телефона и приказала:

- Кофе, ну и все такое.

Потом забарабанила пальцами по столу, глядя на меня во все глаза. Отчего-то
мне стало не по себе. Но тут появилась девочка с подносом, и начался
соответствующий моменту диалог:

- Вам с сахаром?

- Лучше без.

- Сливки?

- Пожалуй, без них.

- Тогда попробуйте это пирожное, называется "Тумбочка".

Я послушно откусила кусок, выпечка таяла во рту.

- Правда восхитительно. Только боюсь, если есть эту "Тумбочку" все время,
сама станешь как тумба.

Лика рассмеялась:

- Ну, вам это не грозит. Давайте положу с собой? Таких больше нигде не
попробуете.

- Спасибо, не надо.

Внезапно Вересова поставила чашку на стол и без всякой улыбки заявила:

- Вы меня обманываете!

От неожиданности я чуть было не выронила восхитительную "Тумбочку".

- В чем?

- Вы не имеете никакого отношения к журналистике, - резко отрезала Лика, -
говорите быстро, зачем пришли!

- Но наше издание...

- Хватит!

- Почему вы так уверены, что я не пишу в журнале?

Лика хмыкнула:

- А то я журналюг не знаю! Придут, обязательно поедят, попьют, шоу
посмотрят, да еще не в одиночку, а с друзьями... И жратву домой прихватят
обязательно. Отказываться никто не станет. Ну-ка колитесь быстро, зачем
пришли! Да не вздумайте врать, а то позову охрану!

Я тяжело вздохнула, глянула в ее злое лицо, вытащила удостоверение частного
детектива и продемонстрировала его Лике. Вересова кивнула, спокойно
закурила и спросила:

- Вы по поводу той драки, что произошла в субботу? Но никто не виноват.
Пострадавший сам упал с балкона. Пьян был как кошмар.

- Нет, - ответила я, - я пришла совершенно из-за другой вещи...

- Слушаю, - сказала Лика, - но предупреждаю сразу, налоги я плачу
аккуратно.

- В девяносто первом году вы работали в Институте тропической медицины...

- Было такое, - улыбнулась Лика.

- Можете вспомнить, как вы туда попали?

- Очень просто, - засмеялась Лика. - Там служит всю свою жизнь моя бабка,
Зинаида Васильевна. Между прочим, она доктор наук, профессор, занимается
жуткой гадостью, глистами, червями, бр-р-р, вспоминать неохота.

Когда Лика окончила школу, бабушка твердо сказала:

- В нашей семье все медики, либо практикующие, либо исследователи, Лика
пойдет, естественно, по этому же пути.

Честно говоря, девочке совершенно не хотелось возиться с больными, а
перспектива просидеть в лаборатории скрючившись всю жизнь над микроскопом
совсем не радовала. Лика была веселой хохотушкой, участвовавшей во всех
школьных спектаклях, ее больше привлекал театральный вуз. Она даже робко
заикнулась:

- Может, лучше в ГИТИС? Или во ВГИК?

Но Зинаида Васильевна нахмурила брови и отрезала:

- Вересовы никогда не кривлялись прилюдно. Нужно получить приличную
специальность, а не трясти юбкой на подмостках.

Правда, Зинаида Васильевна обожала внучку и потом добавила уже другим
тоном:

- В медицинском есть театральная студия, станешь студенткой, запишешься в
нее - и участвуй себе в спектаклях.

С бабушкой в семье Вересовых никогда не спорили, поэтому Анжелика
отправилась сдавать экзамены туда, куда велела старуха, и... провалилась.

Наивная девчонка даже обрадовалась, думая, что теперь бабка разрешит ей
отдать документы в театральное училище. Но не тут-то было! Зинаида
Васильевна сообщила:

- Отправишься ко мне в институт.

- Но что я стану там делать? - изумилась Лика.

- Полы мыть, - преспокойно ответила бабушка. - Стаж рабочий заслуживать. На
следующий год пойдешь по конкурсу как трудовая молодежь, а таких берут и с
тройками.

Вот так Лика и появилась с ведром и тряпкой в Институте тропической
медицины. Через неделю работы ей стало понятно, что в здание, где учат "на
Гиппократа", она никогда не пойдет. Девушку раздражало все: отвратительный
запах в лабораториях, идиоты-сотрудники, готовые месяцами не вставать из-за
рабочего стола, чтобы изучить какую-нибудь гадость... Еще было страшно жаль
симпатичных зверушек: лягушек, мышек, кроликов, которых кандидаты наук,
доктора и аспиранты препарировали без всяких эмоций.

Два месяца Лика томилась, а потом неожиданно ей повезло. В институт приехал
красивый парень, актер и режиссер Гена Мамаев. Он собрался на месяц по
приглашению в Индию и решил сделать на всякий случай прививки.

Мамаев бежал по коридору и налетел на ведро. То мигом перевернулось,
грязная вода растеклась по коридору. Гена уже приготовился выслушать крики
поломойки, но девушка, не сказав ни слова, принялась собирать тряпкой
"море". Мамаеву стало совестно.

- Простите.

Уборщица подняла на него прелестные карие глаза и грустно сказала:

- Не беда, сама виновата, поставила ведро на дороге.

Мамаев глянул на нее и погиб на месте.

Через три месяца они поженились, но Лика еще раньше ушла из института. Гена
перетащил ее в свой театр.

- Как же вас бабушка отпустила? - удивилась я.

Лика засмеялась.

- Не было бы счастья, да несчастье помогло. Глупость моя помогла.

- Каким образом?

Анжелика закурила.

- Ну и дура же я была, прямо цирк. Только зачем вам это?

Я помолчала, потом осторожно сказала:

- Понимаете, получилась очень странная вещь. Ваши показания о работе в
Институте тропической медицины могут пролить свет на убийство известного
музыканта Эдика Малевича, которое произошло в этом месяце.

- Бог мой, - удивилась Лика, - да меня там девять лет нет, и потом, я
работала всего ничего!

Я развела руками:

- Поверьте, ваши показания очень и очень важны. Ийогда случается так:
что-то произошло пару десятилетий назад, а эхо сейчас докатилось. Честно
говоря, меня волнует ситуация с дельфусом.

- С чем? - удивилась Лика.

- Ну вы там мыли стол в лаборатории у Евгении Ивановны Червь и уронили
пробирку...

- Во дела, - довольно вульгарно шлепнула себя руками по бедрам Лика, - вы
чего, сговорились?

- С кем?

- Да на днях мужик прибегал, дерганый такой, весь трясется...

- Алик Радзинский?

- Точно, именно так и назвался. Дрожит, чуть не заикается... Тоже просил
про ту пробирку рассказать.

- А вы что?

- Ничего, никакой тайны нет, мало ли какие глупости девчонки по молодости
совершают...

- Радзинского убили.

- Как? - подскочила Лика.

- Застрелили в подъезде.

- За что?

- За то, что близко подобрался к разгадке одного убийства, которое
произошло в девяносто первом году. Я советую вам теперь рассказать эту
историю мне.

- Господи, - закричала Лика, - да ничего ужасного-то не случилось, глупость
одна.

- Рассказывайте.

Лика пожала плечами.

- Дело было так...

ГЛАВА 25

Однажды к Анжелике подошла милая, смешливая Аня Яхнина. Анечка была
ненамного старше Лики, но успела уже закончить институт и даже написать
диссертацию. Собственно говоря, из-за диссертации все и произошло.

- Слышь, Ликуся, - спросила Аня, - хочешь двадцать долларов заработать?

- Конечно, - обрадовалась Вересова, - ясное дело!

- Ну тогда сделай для меня одну штуку.

- Какую?

Анечка осмотрелась по сторонам и, понизив голос, сообщила:

- Лабораторию Червь знаешь?

- Естественно, мою там каждый день.

- И ключи имеешь?

Лика потрясла связкой.

- Надо же войти в комнаты.

- Утащи у нее со стола пробирку, - попросила Аня, - штатив оранжевого
цвета, смотри не перепутай. Именно из него.

- Зачем? - удивилась Лика.

Аня тяжело вздохнула:

- Эта сука Червь на ученом совете в пух и прах раздолбала мою диссертацию.
Камня на камне не оставила! А бабье из совета, естественно, обрадовалось. Я
у них словно бельмо на глазу, они-то все после сорока защищались, а мне еще
тридцати нет. Накинулись и заклевали. Слава богу, старик Даутов разобрался,
и все хорошо закончилось...

- При чем тут пробирка?

- Ха! - выкрикнула Аня. - Эта гадина Червь все зудела: "Некорректное
исследование, да и Яхнина вечно на столе все бросает, не дай бог пропадет
чего!" Мне еще выговор влупили за несоблюдение правил пользования
материалом. Вот и хочу проучить сволочугу! Пусть у нее со стола пропадет
дельфус, посмотрим, как выкручиваться станет!

Ликуша не увидела в просьбе ничего особенного. Анечка ей нравилась, всегда
веселая, приветливая, угощавшая Вересову остродефицитными сигаретами и
шоколадными конфетами... Лика понимала, что Аня хочет отомстить противной
Червь. Но Евгения Ивановна дико раздражала и девушку. Исследовательница
дружила с Зинаидой Васильевной и взялась воспитывать Лику. Замечания и
нудные нотации сыпались из Евгении Ивановны по каждому поводу. Передвинула
пробирки в штативе, протерла стекла микроскопа мокрой тряпкой, не помыла
пол под столом, не протерла пыль на сейфе...

Высказав Лике претензии, Червь мигом отправлялась к Зинаиде Васильевне, и
девушке влетало еще разок, от бабушки. Но самое противное было не это.
Каждый раз, сталкиваясь с Ликой в коридоре, Евгения Ивановна
многозначительно сообщала:

- Ты должна быть мне благодарна за науку. Учу, учу тебя, но пока зря.
Однако надежды сделать из тебя достойного члена общества не теряю!

И все начиналось по новой. Вытерла телефон грязной тряпкой, не помыла
раковину, не протерла подоконник, а один раз, о ужас, забыла запереть
лабораторию...

Лика даже была благодарна Анечке за идею.

- Только будь осторожна, - учила Яхнина, - возьми пустую пробирку, наполни
водой и сунь в штатив. А ту, что с дельфусом, заткни резиновой пробочкой и
принеси мне.

- На фига тебе эта дрянь? - сказала Лика. - Давай вылью в рукомойник, и
все!

- Что ты! - испугалась Яхнина. - Там опасная вещь, может попасть в
канализацию. Нет уж, принеси мне, уничтожу по всем правилам. Нам ведь
крупные неприятности не нужны, хотим только гадину Червь проучить!

Ликочка согласилась с Аней и стала поджидать подходящий момент. Но Евгения
Ивановна оказалась отвратительно педантичной. Уходя домой, она всегда
оставляла комнату в идеальном порядке, мало того, отлучаясь даже в туалет,
всегда ставила штатив в сейф, а ключ от него уносила с собой. Просто робот,
а не женщина! Но потом в буфет привезли яйца, и Лике Вересовой наконец
повезло.

Но глупышка рано радовалась. Примерно через полчаса после удачно
проведенной замены в крохотную комнатку, где, сидя на перевернутом ведре,
курила довольная Лика, ворвалась Евгения Ивановна и каменным голосом
спросила:

- Где дельфус регал? Отвечай немедленно!

Уж как ни глупа была в те годы Лика, но мигом сообразила: рассказывать
правду нельзя. Разъяренная баба может и охрану вызвать, а тогда мало никому
не покажется. Конечно, изучение глистов не бог весть какой секрет, но
отвратительная Червь могла раздуть из глупости целое дело, причем
уголовное. Лика просто услышала, как четкий голос судьи читает: "...в
составе преступной группы, с целью дискредитации известного ученого, в
результате сговора..." Страх придал ей ума, и Лика мгновенно
сориентировалась. Все-таки она собиралась стать актрисой и имела явные
лицедейские замашки. Мигом зарыдав, девушка начала "каяться":

- Ну простите, случайно вышло...

Евгения Ивановна внимала "исповеди", поджав губы. Потом, когда Лика
примолкла, посмотрела на размазанную по щекам уборщицы тушь и строго
поинтересовалась:

- Ладно, предположим, и правда случайно разлила, при твоей неаккуратности
такое вполне возможно, но зачем дистиллированную воду в штатив подсунула?

Лика опять зарыдала:

- Так боялась, что вы заметите, заругаетесь, бабушке пожалуетесь, а та меня
со свету сживет. Вот и подумала, что сойдет, воду разлила - воду налила...

- Ты еще глупее, чем кажешься, - припечатала мерзкая Червь, - впрочем,
прямо сейчас я отправлюсь сначала к Зинаиде Васильевне, а потом в дирекцию.
Этот случай следует обсудить на общем собрании, затем принять меры, чтобы
другим неповадно было!

Лика заплакала еще сильней. Но Евгения Ивановна была неумолима, сделала
разворот через правое плечо и двинулась к Зинаиде Васильевне. Несчастная
Вересова затаилась в кладовке, между веником и ведром, мысленно неумело
вознося молитвы ангелу-хранителю, надоумившему свою подопечную не выдавать
Аню Яхнину. Если такая буча разгорелась из-за простой неосторожности,
представьте, что может выйти, если отвратительная Червь узнает об истинном
положении дел.

Но неожиданно все закончилось просто прекрасно. Часа через два в кладовку,
тяжело ступая, вошла бабушка и протянула внучке листок.

- Подписывай.

- Что это? - робко поинтересовалась девушка.

- Заявление об уходе по собственному желанию, - пояснила Зинаида Васильевна
и, глядя, как внучка царапает ручкой по бумаге, добавила: - Наверное, тебе
действительно следует идти в актрисы, научная работа требует самоотдачи,
собранности, целеустремленности и крайней аккуратности. А как я погляжу, от
тебя ничего подобного ожидать не приходится.

Лика от радости боялась пошевелиться, а грозная бабка продолжала:

- Впрочем, Евгения Ивановна абсолютно зря пыталась раздуть сей инцидент!
Пробирки у нас бьются, и не только с дельфусом регал, который благополучно
погиб, когда ты его размазала досуха тряпкой, а с намного более страшными
вещами. Плохо другое: тебе нужно было не наливать дистиллированную воду и
пытаться скрыть следы безобразия, а поступить так, как предписывает
инструкция, тебя же учили! Ну-ка повтори!

- Тщательно закрыть помещение, - всхлипнула Лика, - включить над дверью
красную лампу и вызвать из седьмой комнаты Сергея Петровича Когтева...

- Вот видишь, - удовлетворенно заметила бабушка, - а почему ты не выполнила
предписание?

Лика вновь старательно разрыдалась:

- Боялась, заругают.

Неожиданно строгая бабка погладила ее по голове:

- Маленькая ты еще, глупенькая. Ладно, собирайся домой.

- А Евгения Ивановна в первый отдел и к директору не пойдет? - робко
поинтересовалась Лика.

Зинаида Васильевна усмехнулась:

- Червь не слишком любит тех, кто совершает, пусть даже невольно, ошибки.
Но я не позволю ей портить анкету моей внучки.

- А она послушается тебя, бабуля?

Неожиданно Зинаида Васильевна весело рассмеялась:

- Пусть попробует нагадить! У нее через неделю в нашем совете двоюродная
сестра собирается докторскую защищать, а я, между прочим, председатель
этого сообщества. Накидают черных шаров, или кворум не соберется, а может,
в бумагах неполадки найдутся... Ну и отменится защита на полгода... Нет,
Евгения Ивановна не дура и согласилась замять ситуацию, но поставила одно
условие, чтобы тебя с завтрашнего дня тут и духу не было.

Вот так неожиданно все устроилось самым наилучшим образом. Институт
тропической медицины остался в прошлом, о вступлении Лики на врачебную
стезю бабушка более не заговаривала, ну а затем жизнь и вовсе сложилась
прекрасно. Сначала муж перетащил ее в свой театр, а когда коллектив
благополучно прогорел, они основали клуб "Романо" и теперь живут
припеваючи.

- Бедная бабушка, - вздохнула Лика, - она сначала с большим энтузиазмом
отнеслась к моему актерству. Решила, раз уж из меня не вышел ученый, пусть
получится звезда подмостков. Но когда мы создали клуб... Бог мой, что
началось! Топала ногами, кричала, что я подалась в проститутки, прямо
цирк... И ведь вот какая упорная! Живет на грошовую пенсию, нуждается, а от
меня ни копейки не берет. Сколько раз я деньги привозила, продукты, ни в
какую! Даже на порог не пускает! Ну и характер!

- А Аня Яхнина где теперь?

Лика рассмеялась.

- Хрен ее знает. Толкнула меня на пакость, сама сделать побоялась... Но я
на нее не в обиде, в конце концов только лучше получилось... Где Аня?
Небось все там же, в институте, она прямо ненормальная была, тряслась возле
пробирок, о Нобелевской премии мечтала... Мы больше с ней никогда не
встречались, хотя могла бы позвонить и спасибо сказать за то, что я ее не
выдала. Вот уж с ней бы так просто, как со мной, не поступили. Раскрой я
тогда рот, вся карьера у Яхниной разом закончилась бы...

Я вышла из "Романо" на темную стылую улицу и побрела к метро. Длинная
магистраль выг