толстая
морковка. Наша собачья свора с оглушительным лаем неслась за
велосипедом.
      В  нашем  доме живут сразу четыре собаки. Две мопсихи,
Муля и Ада, стаффордширская терьерина Рейчел и двортерьер по
кличке Рамик. В свое время мы с Лизой нашли его в сугробе, в
пакете  из  супермаркета "Рамстор", отсюда и имя. Псы  живут
дружно,  не обижают трех кошек: Клауса, Семирамиду и Пингву.
Последняя  в  раннем  детстве из-за необычного  черно-белого
окраса была наречена Пингвином. Но по прошествии времени  мы
разобрались, что это дама, то есть Пингвинка. Имя менять  не
стали, зовем ее теперь просто Пингва. Дополняет зоопарк жаба
Гертруда,  меланхолично поглядывающая на всех из просторного
аквариума.
      В  городской квартире животные ведут себя прилично, но
на  даче,  на  свежем  воздухе, да  еще  когда  перед  носом
мелькает сочная морковка...
     Я села в кресло и разорвала конверт. Ну, посмотрим, что
там.
      На колени выпали фотографии и.., деньги. Недоумевая, я
пересчитала купюры - ровно две тысячи долларов.  На  снимках
был  запечатлен  холеный мужчина, настоящий барин.  Гладкое,
чисто  выбритое лицо с полными щеками и оттопыренной  нижней
губой.  Из-за  того, что уголки рта слегка загибались  "низ,
казалось,  что мужик чем-то недоволен. Большие  карие  глаза
смотрели  строго,  нос  был почти  совершенной  формы.  Беда
произошла лишь с волосами. Честно говоря, их совсем не было.
Вот  только  непонятно - он лысый или  бреет  голову?  Хотя,
gb.!k  добиться столь гладкой поверхности, ее нужно часто  и
щедро  мазать депилятором. Небось богатый человек, голова  у
него  явно  больше шестьдесят восьмого размера, уйдет  целых
два тюбика по 150 рублей штука.
     Фотографий было три. На одной мужик стоял возле машины,
роскошно блестевшей лаковыми боками иномарки черного  цвета.
На  другой  он  явно был запечатлен в ресторане.  Во  всяком
случае,  в  объектив, кроме его улыбающегося, самодовольного
лица,  попал  и стол со всевозможными яствами, а  где-то  на
заднем  плане маячил официант с салфеткой. Третий  кадр  был
сделан  у дома, явно загородного. Вокруг зеленые деревья,  а
сам  хозяин  облачен на этот раз в простые  шорты  и  майку.
Правая  рука  цепко держала теннисную ракетку. Скорей  всего
мужик  взял  ее  просто для антуража.  С  таким  животом  за
мячиком не побегаешь.
     Я растерянно осмотрела добычу. А где же текст?
      -  Эй, Кирюшка, то есть Ричард, ну-ка расскажи, как ты
поговорил с Алиной! - крикнула я в окно.
      Мальчик  с шумом влетел на веранду, схватил  грушу  и,
откусив большой, исходящий соком кусок, ответил:
     - А мы и не разговаривали совсем.
     - То есть как? - не поняла я. - Давай в подробностях.
     Кирюшка тяжело вздохнул и рассказал следующее.
      Приехал он на "Динамо" без десяти пять, но тетенька  в
коричневой  юбке и желтой блузке уже ходила  с  конвертом  в
руках  между  колонн.  Не  успел  Кирюша  приблизиться,  как
женщина  быстрым  шагом подлетела к нему и нервно  спросила:
"Ричард?"  -  "Да",  - ответил Кирюшка. "Держи",  -  сказала
тетка и сунула ему пакет. И все.
     - Как - все?
      -  Так,  - пожал плечами мальчик, - потом она  ушла  в
метро.
     - В метро?!!
      -  А  чего  странного? Я за ней побрел, только  она  в
сторону центра села.
     - Ты узнал Алину? Кирилл покачал головой:
      -  Не-а.  Я ее последний раз жутко давно видел.  Помню
только" худая такая, вроде темная. Но ты же сказала, что она
блондинка?
     - Она перекрасилась.
      -  А-а,  понятно, - протянул Кирка, - такая и  стояла,
светлая, в коричневой юбке, как у тебя, в желтой кофте  и  с
конвертом. И потом, она же меня первая окликнула: "Ричард!"
      Я  мрачно  смотрела в окно, если не  ошибаюсь,  сейчас
зазвонит  телефон.  И  точно, словно  подслушав  мои  мысли,
аппарат   затренькал.  Визгливым  голосом   Алина   противно
затараторила:
      - Нет, как не стыдно! Он так и не пришел! Прождали его
полчаса, чуть на самолет не опоздали! Как ты могла?!
     - А ты где стояла?
      -  Как  -  где? - возмутилась Комарова. - У  выхода  к
рынку!  Там  крутились какие-то мальчишки в  джинсах,  я  от
отчаяния всех спрашивала, как их зовут, но ни одного Кирилла
не  было. Что теперь делать прикажешь? Машка из-за  тебя  на
"b.`.) год останется.
     - Насколько я помню, в Шереметьеве есть почта.
     - Ну!
     - Отправь текст бандеролью, пиши адрес.
      -  От тебя офигеть можно! - вскинулась Алина. - Диктуй
скорей!
       После   разговора  я  опять  высунулась  в   окно   и
поинтересовалась:
      -  Эй, Львиное Сердце, ну-ка припомни, у какого выхода
ты встречал Алину?
      - У того, где ты сказала! - крикнул Кирюша. - Вышел из
последнего вагона!
     - Но к рынку надо ехать в первом!
      -  При  чем тут рынок? - изумился Кирка. - Ты сказала,
встретишь Алину у колонн, только не иди к рынку.
      Я  закрыла окно и в растерянности села на диван.  Так,
все  понятно.  Кирюшка,  как всегда, напутал,  а  незнакомая
женщина  ошиблась.  Интересно, сколько подростков  было  там
сегодня  в голубых джинсах, футболках с надписью "Адидас"  и
бейсболках?  И  у  скольких москвичей в гардеробе  болтается
коричневая юбка из марлевки, сделанная в Индии? У меня  и  у
Кати  есть  такие,  да на улице каждая пятая  женщина  носит
нынешним  жарким летом этот замечательно дешевый  прикид.  А
поскольку  юбочка имеет цвет молочного шоколада,  то  к  ней
изумительно подходит вся гамма солнечных тонов: от  светлого
беж   до   насыщенного  оранжевого.  А  Кирюшка  не  слишком
разбирается  в  оттенках, ему, честно говоря,  все  равно  -
колер топленого молока или окрас перезрелого лимона. И ту, и
другую вещь он, не мудрствуя лукаво, назовет желтой.
      Таким  образом,  можно считать, я разобралась,  почему
произошел  этот  инцидент.  Но дама  окликнула  мальчика  по
имени, сказала: "Ричард!"
      Вот уж странно, так странно! Ладно бы дело происходило
в  Лондоне,  а  не в Москве! У вас есть хоть  один  знакомый
Ричард? У меня нет. Ну не ходят Ричарды стаями по московским
улицам,  хотя,  наверное, кто-то из наших сограждан  все  же
носит это славное королевское имя.
     Я опять высунулась в окно и заорала:
     - Эй, парень! Кирюша хмыкнул:
     - Ты мне, Лампа?
      -  Тебе. Почему ты отозвался на имя Ричард, неужели не
удивился?
     - Нет, - преспокойно заявил мальчишка, - я подумал, что
ты сообщила этой Алине, как меня теперь зовут!
      Вновь зазвонил телефон. Ну вот, опять небось Комарова.
Почта  не работает, или бумажку с адресом потеряла!  Но  это
оказался Дима Ковалев.
     - Слышь, Романова, завтра никуда не едем.
     - Почему?
      - Свадьба отменяется, жених с невестой переругались, и
все, прошла любовь, завяли помидоры.
      Жаль, конечно, терять заработок, но отдохнуть тоже  не
помешает,  тем  более  что  погода,  кажется,  установилась.
Завтра  вытащу шезлонг в сад и устроюсь там со  всевозможным
*.,d.`b.,.

                             ***

      Прошла  неделя  абсолютного безделья. Лето  -  мертвый
сезон.   Никаких  презентаций,  праздников  и   тусовок   не
устраивается. Народ массово отъезжает на дачи и на побережья
теплых  морей. Свадьбы, конечно, играют, но в эту семидневку
молодожены  пригласили  другие  ансамбли.  Мы  находились  в
творческом простое.
      Честно  говоря, я была рада. В моем понимании отличный
отдых  - это удобное кресло, штук двадцать новых детективов,
коробочка   шоколадных  конфет  и  чашечка  чая,  желательно
цейлонского, крупнолистового. Я даже не поленилась  съездить
в   Москву  и  купить  там  последние  новинки.  Словом,   с
понедельника до субботы я бездумно провалялась в шезлонге, в
тенечке   под  раскидистой  елью.  Съела  больше  килограмма
грильяжа и прочитала Маринину, Полякову, Серову и Корнилову.
Разленилась до такой степени, что не готовила детям обед, не
стирала  и  ни  разу  не  вспомнила о пылесосе.  Впрочем,  и
Лизавета,  и  Кирюшка,  ошалев  от  немилосердной  жары,  не
требовали   горячей  еды  днем,  а  вечером   мы   прекрасно
обходились  салатом. К слову сказать, ребята  помирились,  и
Кирка забыл про Ричарда.
      В субботу около шести вечера, когда раскаленное солнце
переместилось  за крышу нашего дома, Лиза вытащила  шланг  и
начала  поливать  огород. Только не  подумайте,  что  у  нас
рядами  растет ароматная клубника и шпалерами стоят  ягодные
кустарники.  Ничего подобного, талант огородника отсутствует
у  меня  напрочь,  поэтому возле гаража вскопаны  две  хилые
грядки,  где редкими кустиками кучкуются укроп,  петрушка  и
кинза. Больше нет ничего. Сначала Лиза старательно лила воду
на  чахлые  растения,  потом  направила  струю  на  Кирюшку.
Мальчик  мигом приволок из гаража второй шланг,  и  началась
водная баталия.
      Мокрые  собаки  носились по грядкам,  круша  укроп.  Я
оторвалась  от  Марининой, увидела, что  "урожай"  погиб,  и
снова уткнулась в книгу. Подумаешь, у магазина день-деньской
сидят местные жители и торгуют зеленью, редисом и семечками.
Было лень не то что шевелиться, даже разговаривать.
      Уничтожив посевы и измазав собак, дети сочли процедуру
полива  законченной, побросали шланги и унеслись  в  дом.  Я
слышала,  как они ругаются около трехлитровой банки  молока,
доставленной  молочницей Надей. Каждому хотелось  отхлебнуть
верхний слой жирных, нежных сливок.
     - Эй, Лампа, к телефону! - заорал Кирюшка. Надо же, а я
даже не услышала звонка.
      -  Давай, Романова, заводи "Ямаху", - прохрипел Ванька
Лыков, - завтра в одиннадцать у Митинского кладбища.
     - Где?
     - В Митине, на погосте.
     - Зачем?
     - Что значит зачем? Нас на похороны позвали!
     - Да ну?! И что мы там делать будем?
     - На лыжах кататься, ты от жары совсем очумела? Играть.
     - Что? "Мурку"?
     - Нет, конечно. "Реквием" Моцарта могешь?
     - Могу, естественно, но как-то странно.
      - Ничего особенного, просто до сих пор такие заказы не
попадались. Значитца, так. В одиннадцать лабухаем у могилки,
потом на поминках. Обещали тысячу баксов заплатить.
     На следующий день я изнывала от зноя у ворот Митинского
кладбища.  Наконец  из-за  поворота  вынырнул  темно-зеленый
"Мерседес"  Димки Ковалева. Автомобиль у него замечательный,
выпущен в начале 80-х и едет, дребезжа всеми внутренностями.
Честно  говоря,  я  побаиваюсь с  ним  кататься.  У  дедушки
"шестисотого" "мерса" постоянно что-то отваливается, а Димка
еще гонит как ненормальный по шоссе. Правда, Ванькина тачка,
темно-красная   "девятка",  еще  хуже.  Двери   у   нее   не
открываются,   "дворники"  не  работают,  а   правое   крыло
проржавело  почти насквозь. Но я стараюсь сесть в  лыковскую
"девятку",  он  едет  по  крайней мере  тихо  и  старательно
соблюдает правила движения.
     - Эй, Романова! - заорал Ванька. - Возьми Марфуту!
      "Марфутой"  Лыков  зовет саксофон. Я  схватила  черный
футляр и поинтересовалась:
     - А розетка, интересно, на кладбище есть?
      -  Ага,  -  заржал Димка, - обожаю тебя, Романова,  за
светлый  ум.  Из  каждой могилы торчит  такая  пластмассовая
беленькая  штучка  с  дырочками, сунешь  штепсель  и  давай,
бацай.
      -  Ну  надо  же,  - удивилась я, - зачем  на  могилках
розетки?
      -  Чтобы  жмурики  могли плеер  включать,  -  спокойно
пояснил Ванька.
      -  Прекрати!  -  рявкнул Димка. - А ты,  Романова,  не
идиотничай, нет на погосте электричества.
     - А играть как?
     - Да у них место сразу за административным корпусом, из
конторы шнур протянем.
      Через  полчаса  мы подключились, настроились  и  стали
поджидать клиента. Наконец появилась большая толпа.
      -  О,  -  буркнул  Димка,  -  они!  Давай,  ребята,  с
соответствующим моменту настроением и выражением на лице.
      Мы  принялись измываться над Моцартом. Хорошо, что  он
никогда не узнает о трех дураках, исполняющих "Реквием"  при
помощи гитары, сакса и синтезатора.
     Гроб, отчего-то закрытый, установили возле зияющей ямы.
Родственники  всхлипывали, среди  них  было  довольно  много
женщин,  закутанных  с  ног до головы  в  черное,  и  детей,
непонимающе таращившихся на диковинную процедуру.
     Ясное солнце освещало мрачное действо. Звучали дежурные
слова:   "трагически  ушел",  "полный  сил",   "удивительный
человек".   В   перерыве  между  выступлениями   мы   делали
"музыкальную   паузу".  У  тех,  кто  пришел  проститься   с
покойным,  то  и дело трещали мобильники и пищали  пейджеры.
Наконец роскошный гроб из красного дерева плавно, при помощи
специальной  машинки  опустили  в  могилу.  Мы  гремели  как
-%-.`,   +l-k%.  Над  присутствующими  носилась  с   громким
карканьем  огромная  стая  ворон.  Очевидно,  главные  птицы
Москвы  не  любили  Моцарта, а может, им не  нравилась  наша
более чем оригинальная обработка.
      Потом  двое на диво трезвых могильщиков ловко и  споро
сформировали   холм,  обложили  его  шикарными   венками   и
букетами, воткнули в изголовье большой портрет и табличку.
     Я сначала прочитала надпись, сделанную золотом: "Славин
Вячеслав Сергеевич, 1940 - 2000 гг.", потом перевела  взгляд
на  фотографию и чуть не упала на "Ямаху". На меня  смотрело
полное, чуть одутловатое лицо с внимательными карими глазами
и  капризно  оттопыренной нижней губой.  Уголки  рта  слегка
загибались вниз. Точь-в-точь такой же снимок, только намного
меньших размеров, лежал сейчас у меня в спальне на даче.

                           Глава 3

      -  Эй,  Романова,  - прошептал Ванька,  незаметно  для
окружающих пиная меня ногой, - заснула в самый ответственный
момент, шевели клешнями живей!
      Я  машинально  задвигала пальцами,  "Я  маха"  взвыла.
Неожиданно  одна  из  женщин упала на холм  и  завизжала  на
высокой ноте, перекрывая саксофон:
      -  Славик,  Славик, за что?! Господи,  за  что?!  Двое
мужчин молча попытались поднять ее, но тетка продолжала:
      -  Славик,  Славик,  не пойду, не  пойду...  От  толпы
отделилась  девушка, стройная, высокая,  просто  фотомодель.
Она быстрым шагом пошла к истеричке и резко сказала:
     - Нора, прекрати немедленно концерт! Женщина взвизгнула
последний  раз, потом спокойно поднялась, деловито поправила
ленту на самом шикарном венке и прошептала:
      -  А  почему мои цветы лежат в неподобающем  месте,  а
Тамарин рваный букет в изголовье?
      -  Заткните  ее, - велела девушка. - Андрей,  Николай,
чего стоите? Хотите скандала? Сейчас получите.
      Из толпы вышли двое. Один, светловолосый, высокий,  на
вид  лет  тридцати,  в  безукоризненном  черном  костюме   и
ослепительно белой рубашке, слегка хриплым голосом произнес:
     - Мама, пошли.
      Второй, тоже блондин, но пониже, коренастый, с большим
носом  и  брезгливо сжатыми губами, молча двинулся в сторону
истерички.  Когда он прошел мимо "Ямахи",  на  меня  пахнуло
своеобразным букетом из запахов дорогой парфюмерии, элитного
коньяка и качественных сигарет. Так пахло когда-то от  моего
мужа  Михаила,  и  я с тех пор невольно отшатываюсь  от  лиц
мужского пола, благоухающих подобным образом.
     Крепыш взял бабу за руку:
     - Давай, Нора, хватит.
      -  Нет,  скажи  мне, Николя, - проныла Нора,  явно  не
собираясь  уступать, - ответь, отчего мой  венок  лежит  вот
тут,  где-то  сбоку, а Тамарин растрепанный веник  у  самого
лица!
      От  кучи  мрачно  стоящих людей  отделилась  еще  одна
фигура,  на этот раз женская, невысокая, в круглой шляпке  с
"c +ln.
      -  Мама, - укоризненно произнес высокий блондин, - где
же ты тут лицо нашла?
      -  Как же, Андре, - воскликнула Нора, - он лежит  сюда
ногами, а туда головой!
      Дама  в  круглой  шляпке спокойно подошла  к  холмику,
выдернула   из-под   портрета  небольшой  букетик   гвоздик,
перевязанный  черно-красной лентой, потом схватила  огромный
венок  из  темно-бордовых роз, с усилием  перетащила  его  к
фотографии и тихо сказала:
      -  Бога  ради, Нора, никто ничего не делал специально,
так тебе нравится?
      -  Так нормально, - кивнула головой Нора, - а главное,
справедливо. Вы все знаете, что именно меня он любил  больше
всех! А ты, Тома...
      -  Хватит, - рявкнула длинноногая красавица,  -  людей
постыдись! Андрей, тащи ее в машину! Потом она повернулась к
нам:
      -  Ну  а  вы  чего расселись? Давайте живо складывайте
дуделки  - и в дом, надо помянуть Вячеслава, а не лаяться  у
свежей могилы, ну и дурацкая же идея пришла Hope в голову  -
нанимать ансамбль на поминки.
      Народ  потянулся к воротам. Я начала собирать "Ямаху".
Надо  же, какая активная девушка. "Дуделки!" Можно подумать,
она сама заработала на свое сверхэлегантное черное платье, а
главное,  на огромные бриллиантовые серьги, которые зачем-то
нацепила  на  похороны.  И потом, при  всей  шикарности  она
просто  глупа и нелогична. Ругаться неприлично не  только  у
свежей,  но и у "старой" могилы. На кладбище надо  сохранять
хоть...
     - Эй, Лампа, - раздался за спиной шепот. Я обернулась и
заорала от неожиданности:
     - Ты!!!
      - Тише, - шепнул Володя Костин, - не на базаре стоишь,
спокойно, нечего визжать.
     - Как ты сюда попал? Знал покойного?
      -  Служба привела, - вздохнул приятель. Володя  Костин
работает  в  системе МВД и дослужился до звания  майора.  Мы
знакомы давно, он наш хороший, верный друг. Более того, наши
квартиры  находятся на одной лестничной  клетке.  У  Костина
однокомнатная,   из  которой  он  сделал  "двушку",   просто
уничтожив  кухню.  Да и зачем ему, холостому  и  бездетному,
"пищеблок"?  Ничего, кроме электрочайника  и  не  надо,  все
равно ест он у нас. Так что Володина кухня больше похожа  на
гостиную,  где по недоразумению стоят холодильник  и  мойка.
Вместо плиты у него панель с двумя конфорками, кстати, очень
удобная  вещь  для  тех, кто не собирается  печь  пироги.  А
представить себе майора, выпекающего пироги, я не могу.
      -  Что  за  работа такая, на похороны ходить?!  Володя
глянул на меня:
     - Потом объясню.
     - Ты и на поминки поедешь?
     - Да.
     - Эй, Романова! - заорал Ванька. - Ну ты просто тормоз!
Dавай, давай, нам надо вперед всех приехать!
      -  Ладно, вечером поболтаем, - сказала я и побежала  к
"девятке".
     Димка унесся на "Мерседесе", словно пуля, выпущенная из
пистолета.  Мы  поехали достаточно тихо.  Я  расслабилась  и
бездумно  смотрела  в окно. Мелькали дома,  магазины,  потом
вдруг показалось широкое шоссе, появился и исчез транспарант
"Магазин "Три кита".
     - Слушай, а куда мы едем? - изумилась я.
     - Поминки будут у покойного на даче, - спокойно пояснил
Ванька, - в Алябьеве.
     - Ну ничего себе! И где же, адрес какой?
     - Соловьиная аллея.
      Так это противоположный от нас конец поселка, и я  там
почти никого не знаю.
      Мы  свернули влево и покатили по узкой дороге, впереди
показались первые дачи писательского поселка.
      -  Слышь,  Романова,  - пробурчал  Ванька,  -  сегодня
отыграем, и все.
     - Как это все? - не поняла я.
      -  Ну,  перерыв устроим. Надоело, налабухали на  лето,
отдохнуть охота. Какой смысл в Москве париться, заказов мало
идет. Впрочем, если хочешь, можешь одна с "Ямахой" кататься,
за оркестр сойдешь.
      -  Не, Ваняшка, - покачала я головой, - не хочу, жарко
очень,  и потом без вас я не смогу, лучше подожду до  осени,
посижу на даче, почитаю детективы, телик посмотрю, кайф!
      - И мы с Танькой на дачу, - вздохнул Лыков, - хоть я и
не люблю кверху жопой на огороде стоять. У тебя что растет?
      -  Крапива, - ухмыльнулась я, - на щи. Была зелень, да
дети с собаками повытоптали, а я и не расстраиваюсь. Нет,  и
не  надо, лучше куплю, у меня при виде грядки и семян  сразу
мигрень начинается.
      - Счастливый у тебя характер, - вздохнул Ванька, - моя
Таняха   просто  ненормальная.  Кабачки,  тыквы,   помидоры,
огурцы,  клубника.  Мрак! Одной воды для  полива  три  бочки
на