лец к губам и прошептал:

- Ну ты спросил! Это же государственная тайна, понимать должен, чем
занимаемся, ракеты!

Так бы и пребывал одураченный завхоз в неведении, кабы не
внук-шестиклассник, начавший изучать физику. Однажды несчастный ребенок
вслух зубрил очередной параграф.

- Оптическая ось - воображаемая линия...

- Ну-ка дай сюда! - выхватил дедушка из рук внучка учебник. - Как
воображаемая?

Стоит ли рассказывать, какой скандал разгорелся наутро, когда завхоз
уяснил, что оптическая ось не сделана ни из железа, ни из стекла, ни из
камня... Она реально не существует в природе, нечто подобное высоте
треугольника. Сколько задач решали мы в школе, начиная словами: "Берем
высоту треугольника..." Но разве ее можно пощупать руками? Это -
воображаемая линия.

Судя по вздоху Евгении Ивановны, в ее институте тоже имелись любители
"протирки оптических осей". Червь, не замечая моей улыбки, продолжала:

- Случилась у нас один раз очень неприятная история...

ГЛАВА 23

Дело давнее, но Евгения Ивановна вспоминала о нем так, словно оно произошло
вчера. В тот день она работала с дельфусом. Получила пробирки, углубилась в
исследования. Через какое-то время позвонили из буфета и сообщили, что
можно получить яйца. Шел 1991 год, сами понимаете, как отреагировала
Евгения Ивановна на такое предложение. Мигом подхватилась и полетела. В
большой стае клювом около еды нельзя щелкать, мигом набегут все члены
коллектива, и продукты разом кончатся. Вот поэтому-то Червь и нарушила
инструкцию. По идее, полагалось убрать пробирки в сейф, а Евгения Ивановна
не сделала этого, правда, заперев дверь в лабораторию.

В буфете она протолкалась часа полтора. Кроме яиц из подшефного колхоза,
куда сотрудники института каждую осень отправлялись на уборку картофеля,
прибыл еще и творог. Пришлось ждать, пока неторопливая продавщица расфасует
его в пакеты, взвесит.

Одним словом, в лабораторию она вернулась около двух. Села за стол, взяла
одну из пробирок... День потек своим чередом. Около трех Евгения Ивановна
вытащила из штатива очередную стеклянную трубочку и ахнула. Дельфуса регал
в ней не было... Элементарный анализ тут же дал результат: внутри
дистиллированная вода.

Как все исследователи, Евгения Ивановна умела мыслить четко. Версию о том,
что паразит растворился без остатка, она отвергла сразу. В лабораторию
никто из посторонних войти не мог, ключ от двери лежал в ее кармане...
Никто, кроме уборщицы...

Червь спрятала штатив в сейф и отправилась на поиски поломойки. Спустя
полчаса прижатая в угол молоденькая девчонка плакала, умоляя никому не
рассказывать о происшедшем.

- Ну Евгения Ивановна, ну миленькая, пожалуйста...

Выяснилось, что девица решила протереть тряпкой стол, совершенно забыв, что
ей строго-настрого запретили это делать...

Размахивая куском влажной ткани, дурочка задела штатив. Одна из пробирок
упала, содержимое выплеснулось на стол. Испуганная девица схватила бутыль с
дистиллированной водой и мигом навела "порядок". И вот теперь она, ломая
руки, стонала:

- Ну миленькая Евгения Ивановна, пожалуйста, не рассказывайте никому, меня
выгонят...

Червь очень хотелось прямиком отправиться к директору, ну ладно, на
счастье, дельфус регал, попав на лабораторный стол, скончался через пару
минут, но ведь в штативе могло стоять что угодно! Однако Евгения Ивановна
никуда не пошла. Более того, она оформила дело таким образом, будто
израсходовала материал.

- Почему? - удивилась я.

- Зинаиду Васильевну пожалела, - вздохнула Червь, - нашу старейшую
сотрудницу, доктора наук, классного специалиста.

- Она-то с какого бока связана с этой историей?

- Уборщицей внучка ее работала, Лика Вересова, - преспокойно пояснила
Евгения Ивановна, - девчонка не поступила в институт, вот ее и пристроили к
нам, стаж зарабатывать. Абсолютно безголовое, безалаберное существо.
Кстати, она недолго с тряпкой пробегала, уволилась и нашла себе занятие,
которое, на мой взгляд, ей подходило намного больше, чем труд в научной
лаборатории.

- И кем она стала?

Евгения Ивановна усмехнулась:

- Вы не поверите!

- А все же?

- Выскочила замуж за какого-то мужчину и превратилась в актрису.

- В театре?

Червь пожала плечами:

- Только не подумайте, что во МХАТе или в Вахтановском, какое-то совершенно
непотребное место... Бедная Зинаида Васильевна так гордилась внучкой, так
радовалась ее успехам, что один раз позвала всех сотрудников на премьеру.
Честно говоря, впечатление оказалось самым тягостным... Маленький зал,
теснота, духота, актеры сплошь шепелявые, режиссуры никакой, и замахнулись
на "Гамлета". Лика играла королеву. Совсем дико. Гертруда - дама в
возрасте, мать взрослого сына, разве эта роль подходит восемнадцатилетней
девчонке? Цирк, да и только. Но Зинаида Васильевна просто светилась от
счастья, и мы, не захотев ее расстраивать, хором сказали, что представление
великолепно...

- Где сейчас Зинаида Васильевна?

- Почему она вас заинтересовала?

- Ну, старейшая сотрудница, думаю, любопытно сделать с ней интервью, если
жива, конечно!

- Живехонька, здоровехонька, - улыбнулась Червь, - правда, на пенсии, в
лабораторию уже не ходит. Но вполне бодра, активна и с головой полный
порядок, вот только ноги и глаза подвели. Ходить ей тяжело, а читать может
лишь с лупой. Так что исследовательскую работу пришлось бросить, но лекции
иногда читает.

- А телефончик не подскажете?

- Пожалуйста, - пожала плечами Червь, - пишите.

Домой я летела с такой скоростью, что сшибла по дороге замотанную в пончо
тетку. Та выронила пакет, из которого мигом в разные стороны разлетелись
мандарины и яблоки. В любой другой день я бы с извинениями кинулась
поднимать поклажу, но сегодня, совершенно не обращая внимания на несущиеся
в спину проклятия, бросилась в метро.

Скорей бы добраться до дома и позвонить Зинаиде Васильевне.

Выскочив из лифта, я увидела, что дверь в нашу квартиру стала желтой. Очень
странно, если учесть, какой дерматин мы выбрали для обивки: вишневый! Да и
материал, лежащий в гостиной, был, насколько помню, цвета спелой черешни,
мелитопольской, крупной такой, почти черной...

Но стоило мне приблизиться к двери, как я мигом увидела: она не оклеена, а
покрашена. Причем очень неровно, полосами...

- Эй, - заорала я, вбегая в прихожую, - Ваня, за каким чертом ты изуродовал
железку? Зачем покрасил? И почему не оклеил?

- Проолифить надо, - шепотом пояснил мастер, высовываясь из кухни, - кто ж
так обивку ляпает? Невозможное дело! Вот завтра еще разок покрою, а там
можно, благословясь, и за дело.

- Слышь, Ваня, - поинтересовалась я, разуваясь, - а сколько времени ты
тратишь, чтобы одну дверку до ума довести?

- Ну, - почесал затылок обивщик, - от хозяина зависит.

- Это как?

- Ежели очень противный, то за три дня сделаю, а если как себе, тогда
недели две как минимум.

- А чего ты шепчешься?

- Так Сережка спит!

- Эка невидаль, - хмыкнула я, - его пушкой не разбудить, говори спокойно.

- Есть хочу, - завопил Кирюшка, врываясь в квартиру, - чего у нас есть
покусать? Пельмешки? Сосиски?

- Котлеты, - ответил Ваня.

- Ура!!! - заорал мальчик, кидаясь в кухню. - Котлеты!!!

Я со вздохом пошла за ним. Возле кухонного стола на стуле, свесив голову на
грудь, спал Сережка. Перед ним стояла пустая тарелка, на которой виднелась
обгрызенная корочка хлеба. Сбоку расположилась Лизавета. На угол столешницы
она положила контурные карты и, высунув от напряжения язык, вела карандашом
красную линию. На другом конце устроилась Юля, раскладывавшая пасьянс.

- Котлеты! - радовался Кирюшка. - Ну ты, Лампа, и угодила.

- Это Ваня сделал, - со вздохом ответила я, - сама только днем их ела.

- Десять штук, - бестактно уточнил Иван.

- Сколько? - изумилась Юлечка, застыв с колодой карт в руках. - Сколько?
Десять? Лампуша, может, тебе врачу показаться?

- Зачем? - поинтересовалась я, жадно откусывая от котлеты. - Зачем? Я
совершенно здорова!

- Такой повышенный аппетит свидетельствует либо о неполадках щитовидной
железы, либо, прости бога ради, о глистах!

- Нет у меня никаких глистов! - возмутилась я.

- Видишь, - уперла Юля в меня палец, - слопала днем десять котлет, а сейчас
на моих глазах еще две употребила. Нет, у тебя точно солитер или цепень!

Я раскрыла было рот, чтобы выдать с головой Мулю, но тут Лизавета спросила:

- Киргизия где?

- Вот, - сунул пальцем Кирюшка в карту.

- Чего делаешь! - завопила Лиза. - Пятно поставил.

- Ну и фиг с ним, - пробормотал мальчик.

- А вот и не фиг, мне два балла влепят.

- Нет, - влез Ваня, - Киргизия не тут. Здесь, куда ты ткнул, Уральские
горы.

- Ну и что? - вскинул брови Кирка. - Там и есть.

- Нет, - засмеялась Юля, - Киргизия была союзной республикой. Ниже
смотрите, правее.

- Улан-Батор, - прочитала Лиза.

- Во, - восхитился Кирюшка, - правильно. Это их киргизский главный город.

- Ой, не могу, - всхлипнул Ваня. - Это ж в Монголии!

- А ты откуда знаешь? - хором поинтересовались дети.

- Так там у меня кореш служил, летчиком, точно знаю, Улан-Батор в Монголии!

- Тут еще какой-то Улан-Удэ есть, - пробормотал Кирюшка. - Это одно и то
же?

- Нет, - ответила я, - Улан-Батор и Улан-Удэ разные города!

- Тоща на какой фиг их одинаково назвали? - возмутился Кирюшка. - Слов, что
ли, других не нашли? Специально небось, чтобы детей путать.

- А какая столица у Киргизии? - спросила Лиза.

Повисло молчание. Потом Сережка неожиданно вздохнул и заявил:

- Ну вы и дурни! Фрунзе!

- Как? - поинтересовалась Лизавета.

- Фрунзе.

Девочка пошарила глазами по карте и сообщила:

- Такого города нет.

- Ищи Прунзе, - велел Сережка.

- Ты же сказал Фрунзе?! - возмутилась Лизавета. - Издеваешься, да?

- Нет, - ответил Сережка, - просто они его переименовали из Фрунзе в
Прунзе.

- А зачем? - недоумевала Лизавета.

Сережка вздохнул.

- Вот уж чего не знаю, вроде в киргизском языке нет буквы "фэ", для
удобства произношения.

- Такого тоже нет! - возвестила Лиза.

- Разве есть киргизский язык? - удивился Ваня.

- Ну ты даешь, - засмеялась Юля, - а как они, по-твоему, разговаривают, на
суахили?

- На каком хили? - не понял Иван.

- Замолчите, - взвыла Лиза, - мне завтра поставят два! На карте нет ни
Фрунзе, ни Прунзе!

- Вспомнил! - закричал Сережка так, что кот Клаус подпрыгнул на стуле. -
Пишкек.

- Как?! - недоверчиво спросила Лиза.

- Точно знаю - Пишкек.

- Просто ужас, - вздохнула Юля, - значит, он пишкекец, а она пишкекчанка!
Жуть, ну кто такие названия дает!

- Это еще что, - влез Иван, - есть город Огрыз.

- Ну класс, - завопил Кирюшка, - он огрызок, она огрызка, а вместе они
огрызки.

- В Крыжополе жить еще хуже, - парировал Сережка. - Интересно, как у них
раньше писали лозунги - "Крыжопы, все на социалистический субботник!"?

- Мрак, - резюмировала Юля.

- Что такое социалистический субботник? - спросила Лизавета.

Юля хмыкнула:

- Ну, это когда ты выходишь на работу в свободный день.

- Зачем? - удивилась девочка.

- Чтобы продемонстрировать энтузиазм.

- Кому?

- Партии и правительству.

- Какой?

- Что какой? - обозлилась Юля.

- Какой партии? - спросила Лиза. - Их же много.

Юлечка посмотрела на Сережку, тот хихикнул.

- Демократия, понимаешь! В те времена, Лизок, партия имелась одна. А
началось все после того, как Ленин нес бревно на субботнике.

- Надувное, - фыркнула Юля.

Я тоже улыбнулась. Мой отец был очень внимательным человеком, наверное,
отпечаток на его характер наложила профессия. Однажды папа со смехом сказал
маме, показывая книгу "Воспоминания старых большевиков":

- Взгляни, дорогая, я сделал элементарные расчеты. Знаешь, какой длины было
бревно, которое Владимир Ильич нес на своем плече?

- Нет, - ответила мама.

- Примерно километр, - сообщил с самым спокойным видом отец.

Мать непонимающе глянула на него, а тот потряс книгой.

- Данный опус выпущен в пяти томах. На его страницах рассказы старых
большевиков, всего четыреста пятьдесят интервью, и в каждом, подчеркиваю, в
каждом, есть фраза: "Владимир Ильич вскинул бревно на плечо, я встал
рядом". Ежели дубину тащили четыреста с лишним мужиков, то какой она должна
быть длины, по-твоему?

- Немедленно прекрати, - рявкнула мама, - тут ребенок сидит!

... - Зачем таскать надувное бревно? - недоумевал Кирюшка.

- Анекдот такой есть, - вздохнул старший брат. - Каганович спрашивает:
"Владимир Ильич, идете на субботник?" - "Нет, голубчик, опять проститутка
Троцкий мое надувное бревно проколол".

- А чего смешного? - спросил Кирюшка. - Зачем этой Троцкой бревно дырявить?

- Троцкий был мужчина, - ответил Сережка.

- Только же сам сказал: проститутка; значит, женщина!

- О-о-о, - застонал Сережа, - больше не могу, между нами разница всего в
четырнадцать лет, а кажется, будто в четырнадцать веков. Невозможно!
Троцкий был мужчина, его убили, ледорубом...

Полный негодования, он повернулся, бутылка с кетчупом упала на бок, красная
струя выплеснулась прямо на карту.

- Блин! - заорала Лиза. - Урод кретинский! Испортил всю работу.

- Нечего на кухне сидеть, - вступилась за мужа Юля, - ясное дело, тут всего
навалом стоит.

- Что же делать? - убивалась Лиза.

- Давай языком слижем! - предложил Кирюшка.

- Муля, - заорала Лизавета, - поди сюда!

Мопсиха мигом материализовалась на кухне.

- На, - Лизавета сунула ей под нос контурную карту.

Всеядная Мулечка ловко заработала языком.

- Во здорово, - радовалась Лизавета, - даже следа не остается, пойду
принесу карандашик поярче.

С этими словами она убежала из кухни. Сережка снова закрыл глаза, Ваня
загремел посудой. Юлечка углубилась в пасьянс. Я прикрыла глаза, слава
богу, все закончилось благополучно. Муля слизала кетчуп, работа спасена, в
доме тишь да гладь... Сейчас соберусь с духом, встану и...

- Где моя карта? - раздался крик.

Я открыла глаза.

- Где карта? - бушевала Лиза. - Немедленно отвечайте!

Сережка вздрогнул и сообщил:

- Я не брал, честное слово!

- Я тоже, - сообщила Юля, - даже не смотрела в ту сторону.

- Кирилл, отдай карту, - велела Лиза.

- Нужна она мне!

- Верни!

- Не трогал я ее!

- Врешь!

- Дура!

- Сам дурак!

Ситуация накалялась. Лизавета вытянула вперед руку, чтобы схватить Кирюшку
за волосы, но тут Иван сказал:

- Чегой-то Муля выплюнула?

Мы глянула на пол. На линолеуме лежала тоненькая проволочная скрепочка,
вернее, изогнутая буквой П крохотная проволочка. Не успела я сообразить,
что к чему, как Мульяна разинула пасть, и еще одна загогулинка шлепнулась
возле ножки стола.

- Все понятно, - сообщил Иван. - Это она.

- Что? - спросила Юля.

- Она карту съела, - пояснил Ваня, - вона, выплюнула эти штучки, которые
бумагу скрепляли. Оно и понятно, кому охота железки кушать!

- Как съела? - прошептала Лиза.

- Решила небось, что сосиска, раз кетчуп сверху, - заржал Сережка.

- Все ты, - завопила Лиза, кидаясь на Кирюшку.

Мальчик схватил кухонное полотенце.

- Тише, тише, - забормотал Ваня.

- Я тебя убью, - кричала девочка, - мне "два" поставят!

Тяжело вздохнув, я ретировалась в свою спальню и легла на кровать. Из кухни
доносились звуки борьбы: звон, треск, крики. Вот, пожалуйста, семейный уют
в полном разгаре. Послышался легкий скрип, потом сопение. Это Муля и Ада
пришли устраиваться на ночь. Мопсихи вспрыгнули на кровать и затеяли возню,
каждая хотела занять сладкое местечко возле моего лица.

- А ну перестаньте, - велела я, но собачки продолжали делить территорию.

В конце концов более крупная Муля победила. Ада отступила и легла в ногах.
Мулечка положила морду на подушку возле моего лица и с чувством вздохнула.
Я поглядела на нее.

- Тебе не стыдно? Сначала котлеты, потом карта...

- Нет, - раздалось в ответ. - Пишкек!

От неожиданности я подскочила, мопсихи свалились на пол.

- Кто здесь?

- Арчи, - раздался ответ, - спи, не бойся.

Я обвела глазами комнату и увидела попугая, сидевшего на подоконнике.

- Ты что здесь делаешь? - невольно вырвалось из груди.

- Спать ложусь, - сообщил Арчи незнакомым женским голосом, потом помолчал и
добавил: - И тебе пора, мой котик, на покой, в последний путь. Спи, дружок,
усни, надоел хуже горькой редьки.

Я упала на подушку. Мопсихи вновь устроились в кровати, попугай,
нахохлившись, сидел за занавеской.

- Арчи, - позвала я, - спишь?

- Сон - это смерть души.

Я вздрогнула, по спине поползли мурашки. Арчи вещал голосом покойного Эдика
Малевича.

ГЛАВА 24

Едва выпроводив домашних, я кинулась к телефону и набрала полученный от
Евгении Ивановны номер. Часы показывали восемь, пожилые люди любят пораньше
вставать.

- Да, - ответил недовольный голос.

- Можно Зинаиду Васильевну?

- Кто это в такую рань?

- Простите, бога ради, мне посоветовала к вам обратиться Евгения Ивановна
Червь.

Из голоса собеседницы исчез арктический холод.

- Женечка? Чудесно. Слушаю вас.

- Где можно найти Лику Вересову?

Повисла пауза. Из трубки не доносилось ни звука, только треск и шорох.
Думая, что нас разъединили, я воскликнула:

- Зинаида Васильевна, алло!

- Зачем вам моя внучка? - внезапно прозвучал вопрос.

- Понимаете, - старательно принялась врать я, - Лика Вересова когда-то
давно сдавала свою фотографию на "Мосфильм", в картотеку актеров. Мы сейчас
запускаемся с новым сериалом, и режиссер просматривал карточки. Ему
показалось, что Лика лучшая кандидатура на главную роль. Вот и велел найти,
а телефона ее у нас нет. Еле-еле ваш отыскали, спасибо Евгении Ивановне.

- Лика давно не занимается актерством, - ответила Зинаида Васильевна.

- Ничего, - бодро вскрикнула я, - нам бы только ее отыскать.

- Хорошо, пишите, - каменным тоном сообщила женщина. - Клуб "Романо",
обратитесь туда.

- Адресок подскажите...

- Понятия не имею, подобных заведений не посещаю.

- Может, домашний телефончик?

- Он мне неизвестен!

- Но как же...

- Вот так, - парировала ученая, - мы давно не общаемся, Лика отрезанный
ломоть, идет своим путем. Несколько лет назад она работала в "Романо", где
теперь - не знаю.

В ухо полетели противные гудки. Я помедлила секунду и набрала 09.

- Девушка, пожалуйста, дайте телефон клуба "Романо".

- Звоните в платную справочную: ноль-пять, гудок, ноль-девять.

- Почему? - возмутилась я.

Но трубка уже пищала.

Девица в справочной, сообщившая, что за нужный телефон следует заплатить
семнадцать рублей, оказалась намного любезней. Мне сообщили не только
телефон, но и адрес, даже ласково сказали:

- Часы работы с семи вечера до шести утра. Вход платный.

- И сколько?

- Позвоните в клуб.

Дельное предложение, только до пяти вечера в "Романо" никто не отзывался. Я
вся извелась, бегая безостановочно к аппарату. Наконец на том конце
послышалось:

- "Романо".

- Как к вам проехать? - завопила я.

- Карельская улица, девятнадцать, возле кинотеатра "Звезда", - вежливо
пояснил слащавый мужской голос.

- Вход платный?

- Понедельник и вторник - десять долларов, - охотно пояснил администратор,
- среда и четверг - пятнадцать, пятница - сорок...

- Скажите, Лика Вересова у вас работает?

- Естественно, - удивился собеседник, - Анжелика Андреевна бывает каждый
день.

- А когда?

- С трех часов дня и примерно до четырех утра.

- Всегда?

- Конечно, - подтвердил голос. - Разве может хозяйка бросить "Романо" без
присмотра, а, простите, зачем вам Анжелика Андреевна? Может, не стоит ее
тревожить? Давайте решим вопрос со мной.

- А вы кто?

- Старший менеджер, Львов Михаил.

- Очень приятно, - затараторила я, - я представляю журнал "Круг отдыха",
хотелось сделать материал о вашем заведении.

- О, это к Лике, - воскликнул Михаил. - Когда придете?

- Сегодня можно?

- Конечно. Одна?

- Простите? - не поняла я.

- Ну, столик вам на одну персону? Или кого с собой прихватите? Искренне
советую взять приятеля, изумительная программа, шоу, получите