билась
толпа. Расталкивая народ локтями, я  неслась  вперед  и  у  самой  лестницы,
ведущей к метро,  увидела  его.  Володя  тихо  шел,  не  глядя  на  витрины.
Наверное,  следовало  подождать,  пока  он  спустится  вниз  и  окажется  на
относительно свободном пространстве, но я не  могла  в  этот  момент  трезво
рассуждать.
   Дико заорав:
   - Вовка! - я кинулась на майора со спины.
   Нос  уловил  безумно  знакомый,  родной  запах,  смесь  ароматов  табака,
одеколона и еще чего-то неуловимого Володиного, щемяще дорогого, близкого.
   - Вовка, - рыдала я, прижимаясь к нему, - Вовочка, ты жив!
   Внезапно мужчина резко повернулся, и плач  застрял  у  меня  в  горле.  С
чужого, растерянного лица на  меня  смотрели  карие,  а  не  голубые  глаза.
Подбородок был уже,  чем  у  Костина,  а  волосы,  хоть  и  светлые,  но  не
пепельно-русые, а желтоватые, смахивающие на  свежую  солому.  Единственное,
что у этого совершенно незнакомого парня  было  общим  с  Володей,  так  это
фигура: высокая, стройная, с широкими плечами и узкими бедрами.
   - Простите, - пробормотала я, вглядываясь сквозь слезы  в  чужие,  совсем
неродные черты, - бога ради, извините, я ошиблась.
   - Бывает, - улыбнулся парень и совершенно Вовиным жестом откинул  со  лба
прядь волос.
   Внезапно я опять заплакала, глотая слезы, стекавшие по щекам к губам.
   - Что случилось? - спросил мужчина. - Я могу вам помочь?
   Я покачала головой:
   - Нет.
   - Вам нужны деньги? Возьмите.
   И он стал совать в мою руку сторублевую бумажку.
   - Не надо.
   - Берите, берите, - пробормотал он, - пригодится.
   Я кивнула, не решаясь обидеть его:
   - Спасибо.
   - Вот и хорошо, - обрадовался незнакомец, - больше не  плачьте,  в  конце
концов, это только деньги, их можно заработать... А вот здоровье не купишь.
   Вымолвив последнюю фразу, он повернулся и зашагал  по  лестнице  вниз.  Я
тупо смотрела, как до боли похожая на  Володину  фигура  исчезает  в  шумной
толпе. Руки  разжались  сами  собой,  розовенькая  ассигнация  выпорхнула  и
медленно спланировала на пол. Я уставилась на деньги.
   - Эй, детка, - прошамкала бабка-нищенка, просившая  подаяния  у  входа  в
магазин, - гляди, сотенную потеряла, эй, очнись, ты что, девка!
   Я медленно нагнулась, подняла купюру и сунула старухе:
   - Возьмите.
   - Спасибо, родимая, - запричитала  бабулька,  -  дай  бог  тебе  счастья,
здоровья да мужа найти богатого, щедрого, доброго...
   Я побрела к метро, с трудом передвигая ставшие отчего-то каменно-тяжелыми
ноги.  Интересно,  почему  цыганки,  гадающие  у  вокзалов,  и   попрошайки,
получающие подаяние, мигом вычисляют мой незамужний статус? Уже  у  входа  в
метро, толкая огромную деревянную дверь, я  неожиданно  подумала:  "Господи,
сколько же раз мне еще будет чудиться Володька?.."
   ...Наталья Константиновна сидела  в  своем  кабинете.  Увидев  меня,  она
слегка нахмурилась, но потом мгновенно взяла себя в руки и нацепила улыбку:
   - О, дорогая, что случилось?
   Наверное, встреча, происшедшая у метро, сильно задела меня, потому что  я
плюхнулась без приглашения на стул, вытянула ноги и отчетливо произнесла:
   - Врунья!
   - Кто? - оторопела Наташа.
   - Ты!
   - Да как ты смеешь...
   - Запросто, - прервала я ее, - запросто смею. Зачем сбрехала, что муж Ани
Веревкиной моряк?
   - А он кто?
   - Летчик. И еще ты сказала, якобы она уехала в Североморск...
   - Ну, точно.
   - Хватит лгать, Аня живет на Сахалине, и ты об этом великолепно знаешь.
   - Но с чего ты это взяла?
   - С того. Она привозила тебе банку  красной  икры,  а  ты,  когда  Анечка
помешала тебе совершить самоубийство, в знак благодарности шмякнула  сувенир
о стенку. Правда, Веревкина сказала, будто  это  выглядело  даже  красиво  -
красные икринки на обоях... Только, наверное, ей все же было обидно.  Тащила
из такой дали жуткую тяжесть!
   - Но, - побледнела Наташа, - но откуда...
   - Нет ничего тайного, что не стало бы явным, - отчеканила я, - знаю все и
понимаю, как ты не хочешь моей  встречи  с  твоим  супругом,  но,  увы,  она
состоится. А ну говори, где он живет?
   Наташа отвернулась к окну. Повисло молчание. Потом директриса с абсолютно
спокойным видом вытащила сигареты и равнодушно обронила:
   - С Михаилом мы в разводе.
   Голос ее звучал нейтрально, но на шее у нее быстро-быстро билась  голубая
жилка, и я поняла, что она с трудом сдерживает волнение.
   - Где он сейчас живет, точно не знаю.
   - Опять врешь. Наташа дернулась.
   - В подобном тоне я больше не стану поддерживать разговор.
   - Хорошо, - ответила я, вставая, - тогда прощай.
   Наташа, не ожидавшая столь легкой победы,  не  сумела  сдержать  возгласа
удивления:
   - Уходишь?
   - Да, - спокойно ответила я, - отправляюсь восвояси,  но  скоро  вернусь,
правда, не одна.
   - А с кем? - тихо поинтересовалась Наташа. Я вздохнула:
   - Конечно, не хочется доставлять тебе неприятности, но у  бедного  майора
Костина, того самого, что обвиняют в убийстве Репниной, есть ближайший друг,
почти брат... Криминальный авторитет, из солнцевских. Милый  такой  мужчина,
два метра ростом и двести кило весом. Пусть он с тобой  побеседует.  Кстати,
хочу предупредить: прятаться бесполезно, под землей достанет...
   Наташа, вертевшая в руках карандаш, невольно сжала кулак, раздался  сухой
треск. Я пошла к двери.
   - Погоди, - прозвучало за спиной, - я и впрямь не знаю, где он теперь.
   - Я это уже слышала...
   - Но в апреле жил на Болтовской улице, в доме восемь, квартира  семьдесят
четыре... Вместе со своей матерью.
   - Спасибо, - вежливо сказала я и вышла.
   На улице начинался дождь. Собираясь в ГУМ, я не взяла машину.  В  центре,
возле Красной площади, трудно  найти  место  для  парковки,  а  на  метро  я
добираюсь до "Площади Революции" всего  за  пятнадцать  минут.  Зато  теперь
придется весь день пользоваться общественным транспортом, и зонтика нет...
   Быстрым шагом я пошла к метро. Я хорошо знаю, где Болтовская  улица,  там
находится мастерская по починке струнных инструментов,  и  в  прежние  годы,
учась в консерватории, я иногда привозила  туда  свою  арфу.  Добравшись  до
"Павелецкой", я прошла по Валовой и нырнула в третью арку. Насколько  помню,
этот двор проходной, и я сильно сокращу путь.
   Дом номер  восемь  высился  среди  маленьких  трехэтажных  домов,  словно
огромный океанский лайнер . среди речных трамвайчиков. Серый, с колоннами  и
эркерами,  он  выглядел  импозантно,  несмотря  на  облупившийся   фасад   и
потемневшие оконные рамы. В просторном подъезде вполне можно было  играть  в
крикет, зато лифт отсутствовал, а семьдесят четвертая квартира оказалась под
крышей. Тяжело отдуваясь, я влезла на шестой этаж, поискала  глазами  нужную
дверь, но не нашла ее, и тут за стеной раздался скрип, потом лязг, и в самом
дальнем углу площадки открылось нечто, больше всего похожее на лаз  в  лисью
нору.
   - Ищете кого? - любезно спросила женщина.
   - Да, - ошарашенно сказала я, - семьдесят четвертую квартиру, думала, она
тут, на последнем этаже, но что-то не вижу где. А, простите, там, откуда  вы
вышли, что?
   Дама рассмеялась и поставила на пол набитую хозяйственную сумку.
   - Лифт.
   - Лифт? Но где же шахта?
   - Пристроили снаружи, знаете, так иногда  делают,  стеклянный  стакан,  в
котором ходит кабина.
   - Но внизу, в подъезде, нет  входа  в  него,  там  только  дверь  в  одну
квартиру... Женщина снова заулыбалась.
   - Вы первый раз к нам пришли, да? Я кивнула.
   - В подъемник можно попасть только со двора, на втором и первом  этаже  в
подъезде не сделали двери, а начиная с третьего... Вот смотрите...
   И она распахнула маленькую дверь, открывавшую нечто, больше всего похожее
на вход в подземелье, куда скользнула за кроликом  Алиса,  чтобы  попасть  в
Страну чудес.
   - А семьдесят  четвертая  квартира  там,  -  показала  любезная  дама  на
крохотную узкую лестницу, ведущую вверх.
   - На чердаке?
   - Ну, в нашем доме такое помещение называется мансарда, - пояснила тетка,
- хотя вы, конечно, правы. Чердак он и есть чердак.  Потолок  у  Лариных  на
голове висит.
   - У кого?
   - Ну, у Ольги Петровны, ее фамилия Ларина. Вы  что,  не  знаете,  к  кому
идете?!
   - Вообще, не к ней...
   - Да? - удивилась соседка, гремя ключами у квартиры с  номером  семьдесят
три. - А к кому?
   - К Михаилу.
   Соседка резко бросила связку ключей в сумку и,  входя  в  свою  квартиру,
протянула:
   - К Мише? Ну, ну, однако.
   Удивленная столь странной реакцией, я пошла по страшно неудобной лестнице
вверх.  В  старинных  московских  зданиях  встречаются   иногда   совершенно
невероятные квартиры. У одной из моих  подруг  кухня  расположена  прямо  за
входной дверью. То есть, войдя в ее квартиру, вы сначала попадаете к плите и
мойке, а только потом  можете  снять  пальто,  так  как  прихожая  находится
дальше. Хорошо хоть туалет не у лифта.
   В семьдесят четвертой квартире не было звонка, и мне пришлось колотить  в
дверь сначала  кулаком,  а  потом  ногой.  Наконец  дверь  приотворилась,  и
появился мужчина - маленький, сухонький, одетый в дешевый спортивный костюм,
явно купленный на вьетнамском рынке. На голове у  старичка  клубился  легкий
седой пух, делавший его похожим на перезревший одуванчик. Над верхней  губой
топорщились довольно густые черные усы.
   - Вам кого? - неожиданно тоненьким голоском пропищал дедушка.
   - Ольгу Петровну или Михаила.
   - Слушаю.
   Я подумала,  что  старичок  плохо  понял,  и  повторила,  стараясь  четко
выговаривать слова:
   - Будьте любезны, позовите Ольгу Петровну, а еще лучше - Михаила.
   - Слушаю, - вновь ответил дедуля.
   У меня открылся рот. Ничего себе! Да Михаилу-то сто лет!  Ни  Наташа,  ни
Алена ни разу не сказали ничего о его возрасте. Конечно, бывают такие браки,
когда жена годится мужу  во  внучки.  У  Катюши  случилась  один  раз  очень
неприятная ситуация, когда к ней на прием явилась девчушка  лет  шестнадцати
вместе с лысым пузатым мужиком, давно отметившим  шестидесятилетие.  Подруга
осмотрела девочку и радостно сообщила:
   - Вы очень  правильно  поступили,  что  сразу  пришли,  пока  болезнь  не
запущена, с ней легко справиться. Пусть ваша внучка начнет принимать вот это
средство.
   Мужик побагровел, но Катюша не обратила внимания на его кожную реакцию  и
на всех порах понеслась дальше:
   - Можете купить это лекарство для вашей внучки в ближайшей аптеке, внучке
тут же станет лучше, ваша внучка...
   - Доктор, - процедил посетитель, - это моя . жена...
   С другой стороны, ничего удивительного в  такой  ситуации  нет.  В  конце
концов, Наташа имела полное право выйти замуж за человека старше себя в  два
раза, но странно другое. Почему этот старикашка заинтересовал такую девушку,
как Соня Репнина? Ей-то Михаил вообще должен был показаться  Мафусаилом!  Но
делать нечего, придется каким-то образом  вызывать  на  откровенность  этого
современника Адама и Евы.
   Навесив на лицо самую лучезарную улыбку, я прочирикала:
   - Миша, очень приятно, извините за вторжение, но мне очень, просто  очень
нужно с вами побеседовать...
   Мужчина, не мигая, окинул меня тяжелым взглядом, потом глубоко вздохнул и
сказал:
   - Проходите, коли пришли.
   Длинным извилистым коридором, изгибавшимся под всевозможными  углами,  мы
добрались до невероятной кухни, похожей на  домик  для  хомячка.  Крохотное,
какое-то  игрушечное  помещение  вмещало   только   двухконфорочную   ллиту,
маленький столик, мойку и одну табуретку.
   - Садитесь, - велел хозяин.
   Я плюхнулась на жесткое сиденье и завела:
   - Видите ли, Миша...
   - Я не Миша, - буркнул дедок.
   - Да? А кто?
   - Ольга Петровна.
   Чувствуя себя, как боксер в нокауте, я забормотала:
   - Ну, это... э... конечно, извините, но вы так похожи...
   Неожиданно Ольга Петровна хмыкнула:
   - Хотите сказать, что дамы моего возраста больше похожи на мужиков?
   Окончательно растерявшись, я ляпнула:
   - Но на вас брюки! Наташина свекровь парировала:
   - Но и вы не в юбке!
   Первый раз в жизни я не нашлась, что ответить, и пролепетала:
   - Сделайте одолжение, позовите Мишу.
   - Его нет.
   - А когда будет?
   - Никогда.
   - Уехал, - расстроилась я, - какая жалость! За границу? На ПМЖ?
   Мужеподобная старуха вытащила сигареты и спросила:
   - Собственно говоря, кто вы такая и зачем вам понадобился мой  несчастный
сын?
   И тут я совершила роковую ошибку. Лучезарно улыбаясь, я произнесла:
   - Ваш адрес мне дала Наташа, Наталья Константиновна, бывшая жена Михаила.
   - Пошла вон, - рявкнула Ольга Петровна.
   - Вы мне?
   - Тебе! Немедленно убирайся!
   - Но...
   -  Вон!!!  -  заорала  бабулька  и  схватила  большую  круглую   чугунную
сковородку.
   Испугавшись,  я  понеслась  по  коридорному  серпантину   назад.   Сзади,
размахивая кухонной утварью, бежала Ольга Петровна. Не понимая, чем  вызвала
гнев, я вылетела на лестницу и поскакала вниз по горбатым ступенькам. Но  не
успели ноги донестись до площадки  шестого  этажа,  как  сверху  послышалась
сочная брань, и мимо моего уха просвистела сковородка. Она врезалась в дверь
семьдесят третьей квартиры  и  упала  на  пол,  мигом  расколовшись  на  две
совершенно  одинаковые  половины.  Я  уставилась  на  то,  что  осталось  от
массивной сковороды. Это с какой же силой надо швырнуть чугунину,  чтобы  та
пролетела такое количество метров? Да,  в  Ольге  Петровне  пропал  метатель
диска,  олимпийский  чемпион,  краса  и  гордость  российской   национальной
сборной. Мне ни за что не кинуть тяжеленный  кусок  металла  дальше  чем  на
двадцать сантиметров...
   Дверь семьдесят  третьей  квартиры  приоткрылась,  и  из  нее  высунулась
женщина лет шестидесяти.
   - Что случилось? - спросила она, разглядывая чугунные руины.
   - Я пришла к Ольге Петровне, вашей соседке, а та сковородками  швыряется!
Дама расхохоталась:
   -  Оля  у  нас  человек  суровый,  неласковый.   А   что   вы   продаете?
Электротехнику? Книги?
   Сообразив, что тетка принимает меня за коробейницу, я  обиженно  покачала
головой:
   - Да нет, честно говоря, я хотела поговорить с  ее  сыном  Мишей,  только
Ольга Петровна заявила, что его нет, а  когда  я  упомянула  про  ее  бывшую
невестку, заорала и стала бросаться в меня кухонной утварью.
   Соседка тяжело вздохнула:
   - Меня Нина Михайловна зовут, ну-ка войдите.
   Я послушно вдвинулась внутрь и увидела почти  такой  же  длинный,  узкий,
кишкообразный коридор.
   - Михаил умер, - без всякого предисловия сообщила Нина Михайловна.
   - Как, - ахнула я, - его ударило током?
   - Почему? - в свою очередь, изумилась Нина
   Михайловна. - Кто сказал? У него инсульт случился, да и неудивительно, он
последнее время жутко пил, во всяком  случае,  я  его  ни  разу  трезвым  не
видела. Всегда был либо очень пьян, либо пьян в дымину... Оля считала, что в
его алкоголизме виновата Наташа. Ну, вроде жена Мишу бросила, а он  запил  с
горя.
   - Это не правда, - пробормотала я, - Михаил сам от нее ушел к  любовнице,
разве вы не слышали? Соседка развела руками:
   - Нет, чужая жизнь - потемки. Знаю только, что Миша вернулся в квартиру к
матери, ходил всегда пьяный. Ольга даже имени Наташи слышать не могла. А что
на самом деле произошло, кто ж его знает!
   - Когда он скончался?
   - Ну, точно не скажу, но в  районе  майских  праздников,  не  то  второго
числа, не то восьмого...
   Я поблагодарила ее и пошла вниз. Конечно, Михаил мог убить Соню  Репнину,
может быть, он даже и хотел это сделать, девчонка обошлась с ним  не  лучшим
образом,  но...  Но  он  этого  не  совершал,  у  Миши  было  замечательное,
стопроцентное алиби. В тот день, когда неизвестный  человек  проткнул  Софью
Репнину кухонным ножом, Михаил уже давно лежал в могиле на кладбище, в таком
месте, где не испытываешь никаких чувств - ни любви, ни боли, ни ревности.

ГЛАВА 17

   На улице начал накрапывать дождик. Я купила на ближайшем лотке  газету  и
побежала к "Павелецкой". Дождь припустил. Разбрызгивая лужи, я подлетела  ко
входу на станцию и увидела женщину, обвешанную детьми.
   - Мама, - ныл один, - купи мороженое.
   - Пить, - капризничал другой.
   - Писать хочу, - зудел третий.
   У тетки был слегка обалдевший вид, но она упорно шла вперед,  не  обращая
внимания на нытье детей, небось привыкла к их капризам.
   Внезапно мне вспомнилась Ксюша, и я разозлилась сама на  себя.  И  как  я
могла забыть про девушку! Наверное, бедняжка  проголодалась  и  хочет  есть.
Знаю, как кормят в больницах. Есть такое выражение: "Собака есть не станет".
Я в принципе с ним  согласна,  животные  никогда  не  будут  харчить  плохие
продукты. Наши мопсы дружно отворачивают носы от кефира, если у  того  истек
срок годности. Каким-то образом они чувствуют, что  биомакс  пора  вылить  в
помойку. Рейчел брезгливо уходит от миски с колбасой,  которую  я,  найдя  в
холодильнике, отварила. "Ешь сама, -  говорит  весь  вид  стаффордширихи,  -
лопай эту дрянь, если хочешь, а мне дай лучше кашки". Даже двортерьер Рамик,
плод любви неизвестных родителей, обходит стороной миску с куриной печенкой,
издали очень  похожей  на  свежую...  И  только  человек,  не  поморщившись,
проглотит позавчерашний суп и сунет  в  тостер  слегка  заплесневелый  хлеб.
Продолжая размышлять на эту тему,  я  добралась  До  метро  "Белорусская"  и
быстрым шагом пошла по Лесной улице, забегая во все попадавшиеся  на  дороге
магазины.
   В родильный дом я вошла, обвешанная пакетами. И первое, что увидела, было
объявление: "Передачи принимаются строго с десяти до двенадцати".Чуть пониже
висел "Список разрешенных продуктов".  Крайне  заинтересованная,  я  прочла:
"Минеральная вода без газа - 1 бутылка, кефир -  1  пакет,  яблоки  -  0,  5
кг..."Что-то мне напомнило это дацзыбао. Где-то  я  уже  встречала  подобное
объявление... Окошко с надписью "Справочная" оказалось закрыто, в  соседнем,
украшенном табличкой "Сведения только  о  патологии  беременных",  восседала
грузная тетка с неопрятной всклокоченной головой.
   - Здравствуйте, - попыталась я подольститься к тетке, - дождь  на  улице,
жуть, все промокло. Баба брезгливо поморщилась и процедила:
   - Ничего недозволенного не возьму...
   В голове мигом вспыхнуло озарение. Бутырская тюрьма! Там на стене  висело
точь-в-точь такое объявление и так же категорично выглядел список продуктов.
Правда, в СИЗО все проблемы решались при  помощи  зеленой  купюры.  Впрочем,
может, и в родильном доме те же порядки?
   Вытащив из бумажника пятьдесят рублей, я заскулила:
   - Простите, что доставляю неудобство...
   - Ерунда, -  мигом  заулыбалась  только  что  неприступная  тетка,  пряча
купюру, - чего хотите?
   - Передачу отнесите... . - Конечно, давайте, кому?
   - Ксении Шлягиной, только номер палаты  я  не  знаю,  она  сегодня  ночью
родила.
   - Сейчас посмотрю, - источала мед баба, честно отрабатывавшая  полтинник,
- ага, в пятой она. Ох и повезло вам!
   - Чем?
   - Первые сутки для новорожденного самые важные, - словоохотливо  пояснила
тетка, - а с девяти утра заступила Зинаида Самуиловна, она...
   - Слышь, мамаша, - раздалось за моей спиной.
   Я оглянулась. У  окошка  стоял  парень  из  тех,  кого  называют  "новыми
русскими". Честно говоря,  выглядел  он  карикатурно  и  смахивал  на  героя
дурного  анекдота.  Крупная  голова  парня  была  почти   обрита,   крепкий,
накачанный торс облегала черная майка, на шее  болталась  золотая  цепь,  на
ногах красовались тяжелые,  тупоносые,  на  толстой  подошве,  почти  зимние
ботинки.
   Парень небрежным жестом бросил на прилавок перед окошком  связку  ключей,
на которой покачивался брелок с надписью "Мерседес", сотовый телефон и пачку
сигарет "Парламент".
   - Слышь, мамаша, - повторил мальчишка, - глянь там, Мамаева родила?
   Баба свела было брови к переносице, но юноша шлепнул перед  ней  двадцать
долларов. Быстрее кошки тетя схватила толстый гроссбу