лась, и появилась женщина в роскошной шубе из соболя.
Посетительница, не задерживаясь ни на минуту, пошагала вверх, на розовом
мраморе тут и там остались кучи грязи. Не успела дама пройти один пролет,
как откуда-то, словно джинн из бутылки, материализовалась уборщица в
красивом темно-красном халатике и мигом вытерла безобразие.

Я вздохнула и тоже пошла вверх, усердно делая вид, что на чистоту можно и
наплевать. Нет, все-таки у меня менталитет нищей женщины, которая привыкла
сама убирать, гладить, стирать и готовить, ну почему мне всегда неудобно,
если кто-нибудь вдруг начинает мыть изгвазданный мной пол?

Одну мою знакомую, Женю Леонову, позвал в ресторан кавалер. Женя работала в
библиотеке, оклад имела соответственный и по заведениям общественного
питания никогда не ходила. Но мужчина был вполне состоятельным, и Женька
отправилась в кабак. Сначала ей чуть не стало плохо, когда она увидела
меню. Самый скромный салатик стоил больше, чем она получала за три месяца.
Перепугавшись до колик, Женька стала твердить, что хочет только чаю, без
сахара и лимона... Но мужик заказал ужин по полной программе. Готовили в
заведении хорошо. Женя наелась, расслабилась, спутник ласково спросил:

- Теперь кофе? Или все же чай, без сахара и лимона?

Женечка попросила кофе и... начала аккуратно складывать грязную посуду в
стопки.

- Ты что делаешь? - изумился кавалер.

- Надо на кухню отнести, - пояснила она, - а то некуда чашки ставить. Давай
вместе? Ты бери блюдо, а я тарелки...

Мужик чуть не умер со смеху и тут же предложил ей руку и сердце. Теперь
Женька живет в двухэтажном собственном доме, сделала на свои деньги ремонт
в любимой библиотеке и ездит в "Мерседесе" с шофером, но управляться с
прислугой так и не научилась... Наверное, умение небрежно говорить:
"Любезная, вымойте посуду", - дается только тем, кто с детства жил в
окружении слуг. Хотя вот мне никогда ничего не давали делать дома, а у
мамочки имелась услужливая домработница... Наташа застилала мою кровать,
убирала детскую, таскала портфель в школу... А уж мыть за собой чашки мне и
в голову не приходило, все делали чужие, наемные руки... Почему же тогда
мне неудобно перед поломойкой?

Лестница закончилась, перед глазами раскинулся просторный холл. За стойкой
сидела худенькая девочка, мигом вскочившая при виде посетительницы.

- Добрый день, вы записаны? Или в первый раз?

- Госпожа Арбени здесь?

- Варвара Модестовна на третьем этаже, - цвела улыбкой администраторша, - у
себя в кабинете...

Я поднялась выше и увидела роскошную дверь с латунной ручкой. Не успела я
приблизиться к темно-коричневой двери, как та распахнулась, и на пороге
показалась дама, может быть, слегка полноватая, но безукоризненно одетая и
причесанная. Голова ее была покрашена крайне оригинально. Сначала мне
показалось, что на волосах Варвары играет луч солнечного света, но
пасмурная, хмурая погода за окном заставила повнимательней присмотреться к
стрижке. Впечатление "зайчиков", бегающих по голове, возникало из-за
искусно мелированных прядей сразу нескольких цветов...

- Вы ко мне? - улыбнулась Арбени.

Я кивнула.

- Проходите, пожалуйста, - ласково пригласила Варвара.

Она скользнула быстрым взглядом по моей беличьей шубке, сапогам, сумке, и я
поняла, что хозяйка мигом оценила материальное положение гостьи. Скорей
всего она сообразила, что стоящая перед ней женщина не из будущих клиенток,
но продолжала мило улыбаться. То ли была отлично воспитана, то ли просто
приветлива от природы.

- Слушаю вас внимательно, - продолжала Арбени.

Я села в глубокое кожаное кресло и сообщила:

- Я работаю секретарем у жены депутата Государственной думы Олега Розова,
разрешите представиться. Евлампия Романова.

- Очень приятно, Варя, - мило ответила Арбени. - В чем проблема?

- Виолетта Михайловна до сих пор посещала салон Альбины Яковлевой...

- Хорошее место, - тактично ответила хозяйка "Модес хаар".

- Ей тоже нравилось, - кивнула я, - но вышла неприятность.

Варвара удивленно наморщила лоб:

- Какая?

- Виолетта Михайловна, кроме прически, еще делала маникюр, педикюр... И тут
выяснилось, что девушка, которая приводит в порядок ногти, больна
туберкулезом.

- Боже, - поднесла Варвара тонкие руки к вискам, - какой ужас! Разве
Альбина не проверяет своих сотрудников? Мы очень строго за этим следим. Раз
в месяц обязательно отправляем всех на медицинский осмотр, нам неприятности
не нужны...

- Госпожа Яковлева оказалась не столь щепетильной, - продолжала я врать, -
естественно, Виолетта Михайловна решила больше никогда не показываться у
Альбины и теперь подыскивает новое место. Но, не желая вновь попасть в
неприятную ситуацию, отправила сначала меня на разведку.

Варвара улыбнулась:

- Кофе или чай? У нас вкусные пирожные...

Эклеры и впрямь были замечательные, так и таяли во рту. Прихлебывая
ароматный кофе, я слопала целых три пирожных, слушая плавную речь Вари.

- Наши мастера в основном лауреаты европейских и российских конкурсов
парикмахерского искусства. Есть несколько молоденьких ребят, но они тоже
очень талантливы, просто еще в силу своего юного возраста не успели
получить признания. Оборудование для маникюра, педикюра и солярия
уникально. Смело скажу, подобного нет в Москве ни у кого, стопроцентная
гарантия уничтожения инфекции. Сотрудники ежемесячно проходят проверку. Все
оборудование и инструментарий закупали в Англии, отдали бешеные деньги,
пеньюары, полотенца - одноразовые, шампуни, краски, кремы - лучшего
качества. Мы не экономим на посетителях. Ну и клиентура соответственная:
актеры, писатели, бизнесмены, иностранцы из посольств.

- И сколько стоит привести голову в порядок?

Варвара методично объясняла:

- В зависимости от того, кому вы доверите волосы. Если элитарному мастеру -
то тысяча восемьсот, а если сядете к ученику, то семьсот. Совсем недорого
для салона подобного уровня. Для постоянных клиентов существует гибкая
система скидок, ваша хозяйка останется довольна... Кстати, разрешите?

Я кивнула. Варвара провела рукой по моим волосам.

- Давайте мы вас сейчас приведем в порядок, а госпожа Розова сама убедится,
что можно сделать с головой, даже с такой, как ваша.

- Боюсь, мне это не по карману.

- Сделаем со стопроцентной скидкой, бесплатно, в качестве рекламной
акции...

- Но...

- Пойдемте, - решительно встала Варвара, - не стесняйтесь...

Сидя в кресле, я робко сказала милой блондинке, достававшей из футлярчика
ножницы:

- У меня очень короткая стрижка...

- Я только чуть-чуть поправлю, - пообещала девушка, - придам нужную форму,
красить не буду, у вас чудесный пепельно-русый цвет. У нас многие клиенты
пытаются такого добиться, но, увы, не всегда желаемое достижимо, а у вас от
природы красота.

Я с подозрением покосилась на блондинку. Издевается, что ли? Но она
абсолютно искренне радовалась удивительному, на ее взгляд, оттенку моих
волос.

- У меня очень непослушные волосы, - гнула я свое, - как ни стриги, вперед
сваливаются...

- Зачем же бороться с ростом волос, - мило пояснила мастерица, - нужно
просто учитывать их специфику...

Я вздохнула и покорилась, будь что будет. В конце концов просто побреюсь
наголо, если сделают совсем отвратительно. Волосы не зубы, вырастут.
Примерно через час я удивленно разглядывала себя в зеркале. Длина волос не
изменилась, но скажите, пожалуйста, каким образом получилось так, что их
стало в два раза больше? Просто копна коротко подстриженных прядок. И
челочка, невесть откуда появившаяся, сделала меня моложе...

Варвара, по-прежнему сидящая в кабинете, воскликнула:

- Ну, вот видите! Просто блеск! Надеюсь, ваша хозяйка оценит и станет нашей
клиенткой, кстати, вот моя визитка.

Я взяла карточку, прочитала вслух:

- "Варвара Арбени", - и спросила: - Вы, случайно, не родственница Нины
Арбени? Такая редкая фамилия! Не встречала более подобную!

- Мы двоюродные сестры, - удивилась Варя, - а вы откуда знали Нину?

- Учились вместе в консерватории, я по образованию арфистка.

- Бог мой, - всплеснула руками Варя, - ну надо же!

- Мы дружили с Ниночкой, - покривила я душой, - но потом она выскочила
замуж за Эдика Малевича, и мы перестали встречаться.

- Почему? - жадно спросила Варвара и прибавила: - Давайте еще кофейку
попьем, подождет ваша хозяйка, не развалится!

Я поудобней устроилась в кресле, получила из рук хозяйки дивный напиток,
ухватила четвертый эклер и сообщила:

- Эдик сначала ухаживал за мной. Только не подумайте чего дурного, мы
просто ходили вместе в кино. Но моя мама, когда узнала, что Малевич из
провинции, сочла, что зятем академика и оперной певицы должен быть другой
человек. Одним словом, меня отправили на несколько месяцев к морю, а когда
я вернулась, Эдик уже сделал предложение Нине. Ниночка отчего-то решила,
будто я затаила на нее злобу, и мы перестали общаться... А может, боялась,
что муж вновь воспылает страстью ко мне... Естественно, мы сталкиваясь в
коридорах, здоровались, но и только. Однако когда я узнала о безвременной
кончине Нины, плакала целую неделю. Такая молодая, красивая, талантливая...
Ужасно, рак никого не щадит.

- А как фамилия вашей мамы? - неожиданно поинтересовалась Варя.

- В жизни она носила папину, Романова, но выступала под девичьей - Орлова.

- О боже, - взвизгнула Варя, - я прекрасно ее знала, слышала в "Травиате" и
еще, по-моему, в "Аиде".

- Нет-нет, - поправила я, - в "Чио-Чио-Сан".

- Точно, - обрадовалась Арбени, - ну надо же, какая встреча! Моя семья не
имеет никакого отношения к музыке, мы всегда были только зрителями. Хотя
папа, Модест Арбени, и Ниночкин отец - родные братья. Но у них так
интересно гены распределились. Один пошел в бабушку-художницу, стал
живописцем, у меня дома все писали полотна, одна я в бизнес ударилась, а
второй Арбени наследовал талант от деда, великолепного музыканта, та часть
фамилии связала свою судьбу с консерваторией. Но только отчего вы решили,
будто Нина умерла от рака?

- Так все говорили, рак легких!

- Ничего подобного, - фыркнула Варя.

- Что же с ней случилось?

- Болячка неизвестная, - развела руками Арбени.

- К сожалению, - вздыхала я, - когда Нина скончалась, меня не было в
Москве, на похороны я не попала... Потом думала зайти, навестить Эдика, но
постеснялась... Была в те времена не замужем и не-хотел а, чтобы он решил,
будто я рассчитываю на возобновление отношений... Ну а затем Малевич очень
быстро перестал вдовствовать, женился на этой Геме... Ужасно, что все так
страшно закончилось, Эдика убили, а Тема покончила с собой... Вы были у них
на похоронах, в Белогорске?

- Нет, - почти грубо ответила Варя, - и совершенно не испытываю никаких
угрызений совести по данному поводу. Оба получили по заслугам. Это им
господь за Ниночку воздал!

- Зачем вы так!

- А зачем они с Нинушей так? - злобно выкрикнула Варя. - Вы же ее знали,
чистая, наивная и абсолютно не приспособленная к жизни, большой ребенок!
Она обожала Эдика, а он ей чем заплатил? Смертью?

- Ой, что вы такое говорите, - делано ужаснулась я.

- Абсолютно правильные вещи! - парировала Варя. - Жаль, нельзя шум в
газетах поднять, не хочется марать грязью имя Нинуши... Эта Гема! Змеюка
подколодная!

- Они дружили с Ниной, причем всю жизнь!

- Заклятая подруга, - фыркнула Варя, - это Ниночка с ней дружила, а Гема
лишь позволяла о себе заботиться. Знаете, как она завидовала Ниночке, прямо
синела вся.

- Да зачем бы ей это делать? - удивилась я. - Ведь она сама не из
социальных низов происходила. Отец - известный ученый, профессор, да и мать
наукой занималась. Дом полная чаша, в деньгах не стеснялись.

- Так, да не так, - пробурчала Варя. - Вот послушайте, как дело обстояло.

Профессор Даутов и впрямь хорошо зарабатывал. Гема в детстве не нуждалась.
Игрушки, книжки, сладости... всего было в избытке. Но у Нинуши эти же вещи
оказывались на порядок лучше. Дело в том, что Даутов редко выезжал за
рубеж, в семидесятых годах ученых не слишком часто выпускали за границу,
только на конференции и симпозиумы. Существовало даже неписаное правило: за
год можно было выехать два раза в соцстрану или один - в логово
капитализма. На руки выдавали мизерные суточные. Жалкие гроши. Максимум,
что мог привезти Даутов дочери, - жвачку или заколки... Поэтому Гема
одевалась в советскую одежду, играла отечественными игрушками и душилась
духами фабрики "Новая заря". К тому же и отец, и мать девочки, как многие
ученые тех лет, совершенно не придавали никакого значения одежде.

- Какая тебе разница, - пожимал плечами папа, глядя на Тему, - ну скажи на
милость, не все ли равно, кто сшил эти брюки из синей корабельной парусины,
индийцы или американцы? По мне, так первые сделали лучше, их штаны мягче,
стоят недорого и везде продаются. Покупай, будешь как все!

Гема молчала. Ну как было втемяшить папе в голову, что как все быть не
хочется! Обладание американскими джинсами мигом возносило их владельца на
вершину, как теперь бы сказали, рейтинга... Невозможно было объяснить это и
маме.

- Сколько? - отшатывалась та, когда Гема подкатывалась к ней с просьбой. -
Сколько? Двести рублей за штаны! А ты отдаешь себе отчет, что столько
получает в лаборатории старший научный сотрудник! И где берут эти джинсы? В
туалете на углу Столешникова переулка? Ну, деточка, извини, пойдем в ГУМ и
купим в приличном месте за нормальную цену!

Приходилось, скрипя зубами, носить добротные сапожки на меху, пальто из
буклированной ткани и шапочку из хвостиков норки. В конце семидесятых годов
Гема ничем не выделялась на московских улицах.

У Ниночки же дело обстояло по-другому. Ее отец, известный музыкант, мировая
величина, вовсю катался по городам и странам. В отношении некоторых
личностей коммунисты делали послабления. Гонорары за концерты, почти
девяносто процентов, он должен был отдавать государству, но устроители
гастролей частенько ухитрялись сделать так, что у музыкантов на руках
оказывалась вполне приличная сумма. Поэтому Ниночка щеголяла в красивой
белой куртке, отороченной черным мехом, которую папочка привез из Канады, в
изумительных сапожках на платформе, которые он же доставил из Германии. У
нее у первой появились шариковые ручки, ластики с картинками, ажурные
колготки, мохеровые кофты, магнитофон "Грюндиг"... Ниночка никогда не была
жадной, всегда делилась с Гемой, но от этого зависть последней не
убывала...

Потом Нина вышла замуж.

- Гема влюбилась в Эдика как кошка, - сплетничала Варя, - небось опять
завидовала Нинушке...

- С чего вы это взяли?

- Достаточно было иметь глаза, - хмыкнула Варя, - она то бледнела, то
краснела, когда встречалась с Малевичем, все время оживленно хихикала и
стала носить мини-юбки, одним словом, вела себя как ошалевшая
тинейджерка... Я очень боялась, что Эдик, который, между нами говоря, был
еще тот бабник, в один прекрасный момент не устоит и трахнет лучшую
подружку жены. Мало, знаете ли, найдется мужиков, способных оттолкнуть то,
что само плывет в руки!

- Эдик изменял Геме? - спросила я.

Варя хмыкнула:

- Да. Сколько у него баб было! Жуть.

- А кто последняя, если не секрет?

Арбени вздохнула:

- Отвратительная особа, совершенно не из нашего круга. Танцорка из
стрип-бара. Кажется, ее Лена звали... Да, точно, Лена. Я столкнулась с ними
на тусовке и обрадовалась.

- Чему?

- Ну так ему и надо, на этой Лене просто клеймо стояло: "Сволочь". И ведь
влекло его к таким. Я думаю, что он Нине изменял, только та никогда не
рассказывала, слишком интеллигентная была. Ей-богу, изменял с Темой, я в
этом почти уверена.

Я тяжело вздохнула. Зря пришла к Варе, о Лене мне было известно с самого
начала.

Когда Эдик, Нина и Тема собрались вместе провести летний отдых, Варя не
выдержала и сказала двоюродной сестре:

- Ты бы поосторожней с подружкой, не ровен час уведет супруга. На фиг она
тебе сдалась на море? Неужели не хочешь вдвоем с Эдиком побыть?

Но Ниночка, светлая душа, замахала руками:

- Какие глупости приходят тебе в голову, да Гема мне как сестра...

- У тебя одна сестра, я, - ответила обиженно Варя, - и вижу, что Гема
относится...

- Слушать ничего не желаю, - твердо ответила Нина, - не смей говорить
гадости про Гему!

Варя обиделась и ушла. Помирились они только в больнице, когда Нинуша уже
едва могла говорить от слабости.

- Все-таки эта тварюга добилась своего, - кипела Варя,- земля на могиле
осесть не успела, а она оттащила Эдика в загс.

- Ну, наверное, он сам не прочь был...

- Сучка не захочет, кобель не вскочит, - грубо заявила Варя, - русская
народная истина. Эдик, как все мужики, слабый, ведомый, только хвост
распускал. Хоть бы ради приличия полгода подождали! Но нет, горело у нее,
хотела заполучить Малевича, прямо тряслась вся.

- Я так слышала, что Ниночка сама перед смертью просила Гему не бросать
Эдуарда...

- Кто же сказал вам подобное? - взвилась Варя.

- Ну, во-первых, сама Гема...

- Не смешите меня!

- Во-вторых, разболтала медсестра, которая присутствовала при этой сцене.

- Ложь, - твердо заявила Варя, - наглая и беспардонная.

- Но девушка, делавшая какие-то процедуры в палате, случайно услышала
разговор Гемы и Нины. Музыкантша очень просила подругу, заставила ее
поклясться даже, просто молила стать женой Малевича. Геме пришлось
согласиться, и через час Нина умерла, словно выполнив свой последний долг.
Наверное, она очень любила Эдика...

- Вранье, - окончательно вышла из себя Варя, - безобразное вранье, вы хоть
знаете, как умирала несчастная Ниночка?

- Ну, вроде что-то с легкими...

- Что-то с легкими! Ей сделали несколько операций, кололи химию, облучали,
думали, неизвестная форма рака... А лучше ей не делалось, наоборот, чем
больше лечили, тем хуже становилось, в конце концов сделали вмешательство
на трахее, говорить Нина в последний месяц могла лишь через
голосообразующую трубку, ее следовало подносить к шее, жуть! Смотреть
невозможно, а уж слышать тем более... Ужасные страдания. За неделю до
смерти Нинуша настолько ослабела, что и руки поднять не могла, во вторник
она потеряла сознание и пролежала до утра субботы, то есть до кончины. Ну
никак она не могла просить Гему об Эдике, это просто невозможно. Алик
Радзинский абсолютно прав!

- Алик Радзинский? - удивилась я. - Погодите, погодите... Он тоже учился
вместе с нами, виолончелист, довольно известный сейчас... Он-то тут при
чем?

- При том! - в ажиотаже выкрикнула Варя. - При том! Алик был влюблен в
Нинушу всю жизнь, просто сох по сестре, а когда она скончалась, Алик
посвятил все свое свободное время, чтобы доказать, что она заболела не
просто так.

- А как? - удивилась я.

- Ее отравили, - лихорадочно бормотала Варя, - мою бедную, несчастную
маленькую сестричку насильно лишили жизни...

- Кто? И почему врачи не догадались?

- Алик тоже не сразу сообразил, - выкрикнула Варвара, - но совсем недавно
он позвонил мне и в страшном волнении сказал: "Теперь я знаю, что к чему, и
обязательно сам покараю убийцу!" Вот так! Вот так! Вот так!

Выплюнув последние фразы, она побледнела и мигом прикусила язык. Но поздно,
слово не воробей...

Домой я неслась как на крыльях. Значит, Арбени видела Эдика с Леной... Алик
Радзинский, вот кто нужен мне в первую очередь. Странно, почему никто не
знал о его страсти к Ниночке? Алик всегда был тихий, медлительный, ходил
неторопливо, как-то осторожно. Может, потому, что уже в студенческие годы
носил бифокальные очки с толстенными стеклами?

Наша дверь оказалась неоклеенной.

- Иван, - заорала я, - ты где?

- Тута, - ответил мастер, высовываясь из кухни, - борщ варю.

- Тебя наняли дверь делать, а не кашеварить!

- Ну чего злишься? - миролюбиво улыбнулся Ваня. - Материал после раскройки
отлежаться должен! Вот я и решил пока хозяйством заняться! Бардак у вас,
прости господи, жуть. Столько бабья в доме, а белье неглаженое в потолок
уперлось, пыль по всему дому мотается...

В этот момент из спальни Кат